Фанфик "Альберт и Консуэло". Черновик № 1

Ввиду острой потребности в общении решила публиковать неготовые отрывки из будущего продолжения.

Дальнейшие изменения будут, но, скорее всего, незначительные. Сейчас могут быть логические ошибки и недописанные фразы, а кое-где и слова.

Позже читатели увидят все эти отрывки в "соединении" и "сверху" будет ещё одна, пока не написанная часть.

Рада любым откликам. Прошу только уважения.

Итак...


Внезапно Консуэло вздрогнула всем телом, сделала короткий судорожный вдох, положила руку на живот, резко остановилась, опустила взгляд куда-то вниз перед собой, через мгновение побледнела и опёрлась рукой о стену дома, её брови слегка сдвинулись, а взгляд затуманился – серой пеленой боль застлала собой весь мир и Консуэло начала медленно оседать на землю, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Боль почти не давала ей дышать, а каждое движение лишь усиливало её.

- Что с тобой, Консуэло? - с невыразимыми страхом и тревогой в голосе проговорил Альберт.

Но всё произошло за несколько мгновений, затем боль отступила, и лишь по этой причине Консуэло не успела потерять сознание и подняла испуганные глаза на Альберта. Но сила этого страха не отразилась в её взгляде всей своей глубиной: Консуэло вовремя овладела собой, понимая, что, если сейчас она поддастся полному осознанию того, что происходит, позволит этому насквозь пронзить её чувства - то всё обернётся только хуже - и для неё, и для Альберта.

Он подбежал к ней, чтобы поддержать - перед её глазами возникла серая пелена – но скорее от страха, чем от боли, и она вновь на секунду закрыла глаза и опустила голову. Казалось, Альберт уже понимал, что происходит, но не мог заставить себя поверить в это, его сознание отказывалось принять неминуемую трагедию.

- Нет, нет, не надо..., - слабо сопротивлялась она, зная, что это только навредит ей.

Но Альберт всё же сделал было попытку - быстро - прежде, чем Консуэло успела сказать ещё что-то - но как можно осторожнее - взять свою возлюбленную на руки - искренне полагая, что в затмении мук она не сознаётся, и что это облегчит её страдания – но как только тело Консуэло согнулось пополам и начало принимать горизонтальное положение, а ноги прижались к животу – её лицо исказила гримаса сильнейшей боли.

Поспешно, но со всей возможной осторожностью, на какую только был способен, Альберт опустил её на землю, коря себя за роковую недогадливость. Консуэло едва смогла оправиться от этого приступа - ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и смочь двигаться. В эти мгновения она изо всех сил пыталась преодолеть невыносимые ощущения и вернуться к реальности - чтобы не длить переживания Альберта и не причинять ещё больше физических страданий себе.

- Ради бога, прости меня, моя родная, я не хотел... Господи, что я наделал..., - похолодев, почти прошептал он, глядя, как Консуэло стоит с застывшим, побелевшим лицом, не в силах пошевелиться.

- Пойдём, - наконец сказала она, неожиданно возвратив его к действительности - несколько более оживлённо, чем он мог бы ожидать. На этот раз ей удалось поднять свой измученный взгляд на Альберта.

И они медленными и короткими шагами направились к двери. Альберт открыл перед Консуэло дверь, довёл её до постели и помог лечь.

- Слушай меня внимательно: беги в соседнюю деревню и позови тех трёх женщин, с которыми ты разговаривал - ты должен помнить их..., - очередной приступ боли заставил Консуэло сделать паузу, - Расскажи всё как есть. Скажи им, что здесь много крови. Но, наверное, ты и сам понимаешь, что это значит и что это необратимо. Я знаю, как тебе больно, я могу это почувствовать и представить, но, во что бы то ни стало, заклинаю тебя - не поддавайся чувствам - сначала приведи их - и только потом можешь дать им свободу. Что же ты медлишь?

- Но... а как же ты... если ты умрёшь... если с тобой что-то случится...

- Чем быстрее ты приведёшь людей, тем меньшим опасностям будут подвергнуты моё здоровье и моя жизнь и тем меньшие страдания будет суждено вынести нашим душам, - вновь с трудом проговорила она сквозь очередной приступ сильнейшей боли, - спеши же.

Выбежав из дома, Альберт увидел капли крови там, где он вёл Консуэло в дом, и это наполнило его сердце ещё большим страхом - каким-то небесным, сакральным и вселило в сердце горечь.

О На внезапный, резкий шум вы. Задыхаясь после быстрого бега и от волнения, тщетно пытаясь восстановить дыхание, он долго не мог произнести ни одной связной фразы.

- Там... Консуэло... наш ребёнок...

- Ребёнок? Какой ребёнок? У вас есть..., - прозвучал взволнованный, испуганный, удивлённый и одновременно растерянный голос одной из жительниц.

- Нет... то есть... Она теряет ребёнка...

- О, господи, вы бы сразу так и сказали, - мы же не знали, что... Сейчас я позову Анну, - молодая женщина поспешила к .

- Я пытался, но... Да, она сказала, чтобы я привёл двоих из вас. Она говорит, что ей очень больно. И там... там много крови...

- О, Господи... Анна, поспешим же!


***

- Скорее, скорее!

- Простите, мы не можем бежать так быстро..., - стараясь успеть за Альбертом и почти задыхаясь, проговорила первая женщина, что услышала его - её звали Марией.

Крестьянки несли в руках всё необходимое, и оттого .

- Господи, за что?.. Ведь всё было так хорошо. Ничто не предвещало... Почему так больно? Это ненормально, неестественно... Господи, прошу тебя, не дай мне умереть и прекрати скорее эти муки...

- Прошу вас, выйдите. Вы будете только мешать. Мы вполне справимся и без вас. Будет гораздо лучше, если вы будете молиться за Консуэло. Ваши молитвы имеют чудодейственную силу - всем нам пришлось не раз убедиться в этом. Если вы таким образом смогли помочь стольким людям, то непременно спасёте и свою избранницу - воля господа и ваша любовь к ней сохранят ей жизнь, - убеждала его Анна в своей сухой, безэмоциональной манере.

Будучи человеком, имевшим способность глубоко сострадать, все переживания она хранила внутри своего сердца и никогда не проявляла их открыто, и только господь знает, каковы были причины того, что эта крестьянка закрыла свою душу ото всех, и осталась безмолвна даже во время многочисленных бесед Альберта с селянами, хотя чувствовала в себе огромное желание поделиться .

- Но... как же...

- Умоляю вас, зачем вам видеть её страдания и оттого усиливать муки собственной души? Я вижу, как разрывается ваше сердце - да вы и не стремитесь это скрыть. Прошу, не мучайте себя. Вы же едва владеете собой и неизвестно до чего тогда можете себя довести, - уговаривала Альберта Мария - женщина с таким же добрым сердцем, которая всегда выражала все свои чувства открыто - почти как ребёнок - вечная спутница и помощница Анны, которая многому её научила - всегда готовая помочь .

В конце концов женщине удалось уговорить Альберта выйти. Оказавшись снаружи, он не находил себе места, мечась взад и вперёд в нескольких метрах от дома.

- Как она?.., - растерянным голосом спросил Альберт у Анны, поспешно вышедшей из дома.

- Скоро вы сможете увидеть Консуэло. Её жизни и здоровью больше ничто не угрожает, - ответила она.

Анна была человеком дела. На неё всегда можно было положиться. Она спасла не одну детскую жизнь и помогла многим женщинам из своей деревни оправиться после особенно тяжёлых родов.

Находясь всё это время в каком-то полубеспамятстве, временами не отдавая себе отчёт в собственных действиях, он бросился было к двери, но тут же остановился, объятый какими-то страхом и нерешительностью.

- Но стойте, стойте, вам туда пока нельзя. А теперь позвольте мне идти - мне нужно взять кое-что из моего дома - для Консуэло. Чем скорее я сделаю это - тем скорее вы сможете увидеть её и быть рядом с ней. Но прежде - когда всё закончится - мы позаботимся и о вас, - сказала Анна, мягко, но настойчиво преградив ему дорогу.

- Обо мне? Но..., - непонимающим тоном начал Альберт.

- Мы не оставим вас в таком состоянии. Вы же на ногах едва стоите.

С этими словами женщина быстро удалилась в сторону своей деревни.

- Господи, чем мы согрешили перед тобой?, - сквозь слёзы вопрошал Альберт небеса, когда рыдания наконец чуть стихли и позволили ему едва слышно шептать, - За что ты так испытываешь нас?..

Но небеса молчали, храня безмятежность. И лишь новая звезда .

- Она спит. Мы смогли остановить кровотечение и дали ей специальный успокаивающий чай. Какое-то время мы будем приходить и приносить еду. Ей нужно хорошо питаться - она потеряла много крови.

- Разумеется, вы можете приходить и сами, но мы подумали, что вы захотите быть рядом с ней, не разлучаясь ни на минуту, как это было всегда, а тогда, когда случилось такое... то тем более.

- Одним словом, воля ваша и как бы то ни было - мы станем навещать Консуэло каждый день, пока она не поправится окончательно. Но мы думаем, что пройдёт двое суток - не больше, и она сможет встать и вновь будет сопровождать вас во всех ваших делах. Но только в самые первые дни я настоятельно советую вам поберечь вашу избранницу и приходить на наши встречи в одиночестве.

- Да, конечно, как я могу воспрепятствовать таким благородным людям, оставившим в свои дела ради спасения моей Консуэло, которую я люблю всем своим существом, без которой я не смогу жить на этой земле? Да и кто ещё позаботится о Консуэло так, как сможете это сделать вы? К тому же, я, изучив столько наук, не имею знаний именно в этой области, и я, при всём моём желании никак бы не смог помочь Консуэло. И что было бы тогда с нами... Вы знаете, как я отношусь к Консуэло, и потому интуитивно понимаю, что, пережив такое потрясение, она ещё какое-то время будет ощущать .

- Хорошо. Спасибо. Мы очень благодарны вам за такие слова. Они стоят самых славных благодеяний. Господь всегда подаёт руку помощи таким людям, как вы. , - растроганным голосом ответила женщина, испытывая неловкость, в то время как Альберт не отпускал её рук. В её глазах стояли слёзы. - А теперь пойдёмте со мной. Она не проснётся ещё несколько часов, так что теперь можно спокойно оставить Консуэло в одиночестве и покое - он ей сейчас очень необходим. Мы сделали всё, что могли, всё, что было в наших силах. И теперь главное, чтобы её организм восстановился сам. Мы лишь будем следить, чтобы не случилось чего-нибудь непредвиденного.

- А может случиться? Ведь вы же сказали, что...

Мария уже жестоко укорила себя за такую неосмотрительность, за то, что случайно обронила эту фразу.

- Нет, нет, я не обманула вас, сказав, что сейчас жизни и здоровью Консуэло ничто не угрожает. Но вы же ведь сами понимаете, что случилось, и тем более - это первый ребёнок - и потому ничтожно малая доля вероятности чего-то... не очень хорошего... она есть всегда. Но сейчас у нас действительно нет оснований не верить, что всевышний не допустит подобного. Консуэло и в самом деле идёт на поправку.

- Он не должен был допустить и этого, - с разрывающей сердце горечью в голосе проговорил Альберт.

- Да, да... Может быть, мои слова прозвучат кощунственно - но пути господни неисповедимы. Мне ли не знать этого. Возможно, вы уже не помните нашу первую встречу - ведь перед вашими глазами прошло столько человеческих жизней, рассказанных разными людьми. Когда-то я рассказывала вам о своей жизни. И вы нашли нужные слова. Я очень хорошо их запомнила. Безгрешные люди становятся ангелами на небесах. Господь забирает их, чтобы они защищали эту землю от зла. Земным ангелам нужны защитники, зорко следящие за ними с бесконечной высоты зрением, .

- Бог сделал так, что в роковой момент вы оказались рядом. Но... мы были так счастливы... столько надежд..., - казалось, при этих словах Альберт вновь был готов зарыдать как ребёнок.

- У вас ещё будут дети. Не может не быть. Бог даст вам ещё не одно дитя - иначе я потеряю веру в него... А теперь... послушайте... Я не хотела говорить вам этого, дабы не ранить ещё больше вашу истерзанную душу, но теперь, когда всё уже позади... я всё равно не смогла бы молчать - я бы не простила себе... я должна вам признаться... Давая Консуэло лекарства, мы не знали, как подействуют те или иные целебные травы. На наши плечи легла такая непомерная ответственность... Понимаете, в нашей деревне не так часто появляются новые жители, и в одной семье рождается много детей, и, как правило, нам известно уже по опыту, отвары и настои каких трав помогают остановить кровотечение, унять или до какой-то степени облегчить боль и хотя бы немного успокоить душу, что разрывается от горя. Но мы никогда в своей жизни не видели столь сильных страданий. Несколько раз нам казалось, что Консуэло вот-вот умрёт. Всё её тело было так напряжено, так сотрясалось от рыданий, что мы всерьёз испугались, что она может не выдержать это страшное испытание, которое она не заслужила - а ведь подобное напряжение лишь усиливает боль. Она выглядит такой хрупкой, но мы были поражены её непомерной волей к жизни. Ваша любовь даёт ей эти силы - иначе и быть не может. Теперь главное, чтобы, она захотела жить дальше. Мы верим, что Консуэло будет жить ради вас и ваших будущих детей. Мы будем молиться за неё.

- Она святая, и потому её сердце острее чувствует боль - это плата за святость. В равной же степени это можно отнести и к искренности сердца Консуэло. Она честна перед самой собой - а ведь на это способны далеко не все люди. Я сделаю всё, чтобы у неё не возникло даже мыслей уйти из этого мира. Консуэло суждено покинуть этот физический мир много позже, чем настанет мой час вознестись в небесное бытие, и воля бога не будет нарушена.

- Господи, что вы такое говорите..., - испуганным голосом произнесла женщина, думая, что, может быть, страшная потеря так подействовала на его рассудок, но надеясь на то, что время очень скоро излечит это помрачение.

- Не бойтесь. К тому же, Консуэло уже известно это пророчество. Я знаю, о чём вы думаете - но нет. Это не злая шутка воспалённого разума.

- И... как же она...

- Когда пришёл срок открыть ей это предвидение и я рассказал Консуэло о том, что поведал мне господь - она открыла мне, что ей было мистическое видение. Она была глубоко потрясена и думала, что ею овладевает затмение разума, но когда я открыл ей своё знание - .

- Так значит... она тоже... Но... это так страшно - осознавать, что твой любимый человек ...

- Да, ей тоже передался этот дар. Но это произошло против моего желания. В то время как для меня прозвучали лишь слова - перед взором Консуэло предстала картина моей гибели. Но помните ли вы слова, что я тогда сказал вам? Смерти не существует. Это лишь выход за границы физического мира.

- Гибели? Но... Разве это заслуженно? За что? И... что с вами случится?..

- Это неведомо даже мне. И тем тягостнее ожидание неотвратимого.

- Господи...

- От своего имени и от имени Консуэло я выражаю вам глубочайшую благодарность. Моей возлюбленной могло бы уже не быть на свете...

***

По прошествии двух дней, когда бледный лунный круг уже становился виден на начавших темнеть небесах, Консуэло, закутавшись в шаль и сложив руки на груди - так как вечера уже становились холоднее - осторожно вышла из дома в надежде скоро встретить Альберта, увидеть его глаза, . Она с .

Увидев её рядом с собой, Альберт поспешно обернулся к ней и с великим беспокойством глядя на её бледные, осунувшиеся черты, сказал:

- Консуэло, зачем ты встала? Что-то случилось? Тебе что-то понадобилось или стало хуже? Может быть, нужно позвать кого-нибудь?

- Нет, Альберт, нет, напротив - моя физическая боль уже не так сильна, как душевная, и я почувствовала в себе силы встать - спасибо неустанной заботе тех женщин - тем более, что мне уже со вчерашнего дня хотелось сделать это, но мне мешала боль. Я знаю, почему ты так смотришь на меня. Больше я тревожилась за тебя, хотела быть рядом с тобой. Едва придя в себя, все эти дни я наблюдала за тобой из окон, но не видела твоего лица. И как только я смогла - я встала, и вот, наконец я могу посмотреть в твои глаза. Я вижу, что они блестят от слёз, но в них нет той степени страдания, что могла бы угрожать твоему рассудку.

- Я не мог позволить тебе видеть мои мучения и именно по этой причине я просил добрых жителей деревни заботиться о тебе, а сам уходил глубоко в лес и там давал волю своим чувствам - до тех пор, пока мука не становилась выносимой. Да и что бы я мог сделать для тебя, сказать тебе, какими словами утешить? Я был бессилен. Ведь происходило непоправимое. Я молился, чтобы бог дал тебе сил выдержать это несправедливое наказание. Я никогда не смогу оказаться на твоём месте, но теперь я понимаю, что есть испытания страшнее тех, что ожидают нечестивцев в геенне огненной. Я видел твоё лицо, искажённое нечеловеческой болью. Я заклинал всевышнего передать мне хотя бы её часть, если это невозможно сделать без остатка, но страшился, что не смогу вынести. Я слышал твои рыдания, чувствовал, как каждый судорожный вздох причиняет тебе ещё больше боли, понимал, что ты не можешь остановить этот плач, и что эта же самая боль и заставляет тебя проливать слёзы. Я думал, что господь хочет забрать тебя у меня и был готов последовать за тобой. Моя боль всё так же глубока, но сейчас она не сжигает моё сердце дотла - этот огонь теперь горит умереннее, и потому переносить её немного легче. Она уже не рвётся наружу так неистово, как это было ещё вчера. Родная моя, я даже не могу представить, что ты испытала...

- Да, это лучше не представлять. Это очень хорошо, что ты не в силах никогда ни вообразить, ни ощутить подобное.

Он осторожно, чтобы не причинить боли, привлёк Консуэло к себе и обнял.

- Давай присядем вот сюда.

- Но мне не тяжело стоять, не беспокойся за меня. Я скоро уже совсем оправлюсь.

- Причина не в этом. Я просто хочу провести этот вечер здесь, с тобой и рассказать тебе кое о чём.

- Как хорошо, что все эти физические мучения - даже после угасают так быстро. Разговаривая с местными жительницами, я узнала, что это не всегда бывает так, и, признаюсь тебе, страшилась каких-нибудь ужасных последствий или даже..., - она крепче сжала пальцы Альберта и, глядя прямо ему в глаза, судорожно сглотнула и произнесла:

- ...рокового исхода. Казалось, что он был так близок... Я ощущала, как жизнь покидает меня, но, слава богу, не успела увидеть тот белый, ослепительный свет, хотя и чувствовала, что была близка к этому. Если бы не ты - может быть, меня бы уже не было в живых. Душевные страдания, достигая пределов, ведомых лишь провидению, усугубляют физические муки, делая их невыносимыми для живого человека. Но эти женщины говорили мне столько добрых, утешительных слов, успокаивающих и вселяющих надежду, их прикосновения давали мне понять, что я не одна, когда их голоса вдруг переставали звучать, становились приглушённее или я совсем переставала их слышать. И даже если бы господь сохранил мне жизнь - всё могло бы закончиться гораздо хуже, к и сейчас я, возможно, была бы очень серьёзно больна, или меня бы уже не было на этом свете...

- Если бы господь допустил что-то из этого - я бы перестал верить в него, я бы проклял его, утвердился бы в том, что этим миром правит дьявол, и никто уже не смог бы убедить меня в обратном.

- Ради бога, Альберт, успокойся. Ведь всё уже позади, - сказала наконец Консуэло, не в силах слушать эти горькие слова и дальше.

Но он уже не мог остановиться.

- Но тогда бы я всё равно последовал за тобой. Ведь должно же быть на небесах место для таких святых душ как моя Консуэло - даже если они были созданы сатаной - а это так, несомненно так! - какой-то чудесной силой, появившейся до него, до начала времён и укрытое ею от его взгляда и разума. Сатана победил бога! Это уже не мир, а ... Как страшно смотреть вокруг! О, я хочу закрыть глаза! Что вокруг нас? О, не говори мне - я знаю - всюду озлобленные, безобразные лица, они...

- Ради бога, Альберт, я никого не вижу. Здесь никого нет..., - с тревогой и печалью в голосе промолвила Консуэло, не зная, что ей ещё добавить к своей фразе, чтобы - когда ей наконец удалось вставить слово.

- Ты не видишь их, Консуэло, и я тоже не вижу, но они здесь, здесь, они уже смотрят на нас. Нет, мы не пойдём наружу, мы будем здесь столько, сколько сможем, сколько отмерила нам эта угнетённая ныне чистая энергия добра и созидания, которая ещё может сдерживать этот натиск. Но осталось уже недолго. Мужайся, Консуэло, этот отравленный воздух поглотит нас. Нам ничего не остаётся, как со смиренной покорностью отдаться его воле.

Консуэло понимала, что перенесённые волнения и страдания подействовали так на Альберта. Она думала, что, может быть, в те ужасные минуты, ознаменованные страшной мукой неотвратимости, мир не исчез перед его глазами, но представлялся ему преисподней - как сейчас, и теперь эти образы вновь предстали перед его глазами.

Он всё ещё держал её руки в своих, но взор его был затуманен, словно застлан какой-то пеленой и устремлён куда-то вдаль, уже не на Консуэло, но в сторону от её лица - как будто его уже не было с ней. Перед ним расстилался другой, страшный, неведомый ни для Консуэло, ни для кого-либо другого мир, похожий на ад. Она могла лишь представить степень .

В ответ он сильнее сжал её руку, поднёс к своим бледным от переживаний и бессонных ночей губам, а потом сказал:

- Я благодарю бога за то, что он о . Когда всё произошло, когда всё закончилось, когда я перестал слышать твои стоны, которые были так мучительны для меня - мой взгляд был обращён к небесам, и в этот миг там зажглась новая звезда. Её свет ещё так тускл и незаметен - почти не виден, но постепенно, через время, по мере того, как скорбь в наших сердцах будет становиться светлой печалью - она станет разгораться в полную силу, но уже сейчас она озаряет наш земной путь. Может быть, её сила ещё не так велика, но с каждым прожитым мгновением она становится всё ярче.

- Ты знаешь, мы можем сегодня сходить в соседнюю деревню и спеть, сыграть там. К тому же, я хочу поблагодарить тех людей, что помогли мне - без них я могла бы не выжить... К тому же, они так поддерживали меня... Но прежде всего, Альберт, я хочу поблагодарить тебя - за проявленное мужество. Я понимаю, что тебе пришлось собрать все свои силы и преодолеть страх. Да, конечно, и мне было безумно страшно - ведь я никогда не переживала подобного, но твоя помощь в любом случае была бы неоценима. Кто знает, что было бы со мной, если бы на твоём месте оказался человек, который оказался бы не в силах вовремя справиться со своими чувствами.

- Как, как я мог оставить тебя даже на мгновение? Кем бы я был после этого? Господь на месте поразил бы меня ударом молнии. Я обязан был преодолеть всё.

- Я никогда не сомневалась в этом, Альберт - в том, что в самые страшные минуты ты не покинешь, не предашь меня, сделаешь всё возможное, чтобы облегчить мои страдания, и это даёт мне ещё одну причину петь каждодневную хвалу господу. Ты знаешь, мы должны поставить крест в память о нашем сыне. Прямо там, за дальней стеной дома.

- Консуэло, я ждал, что ты скажешь это. Но не знал, когда ты решишься, когда будешь готова. Ты спокойна, но я вижу, чего стоит тебе произносить эти слова. Да. Мы сделаем это. У меня есть всё, что необходимо.

На кресте Альберт вырезал день и месяц, в которые погиб их нерождённый ребёнок. Адам - так они они назвали своего первого сына, что теперь всегда будет рядом с ними - за их плечами.

Словно два изваяния стояли они возле могилы своего нерождённого ребёнка. Молчаливые и спокойные - грудь Альберта не разрывали стоны, ни единого крика не сорвалось с губ Консуэло, но холод их глаз и черты, ставшие тоньше и строже, олицетворяли собой великую, глубочайшую, неизбывную печаль. Они стояли, словно монумент вселенской скорби - ночью, посреди пустого поля из травы, освещённые слабыми лучами полной луны.


#черновик #черновикифанфиков #альбертиконсуэлопродолжение