#писательское #самопиар

В Город вышли не через лифт, а проползли через старую ветку шахты, чтобы лишний раз не светиться перед охраной Башни. Сбросили штаны и куртки, вымазанные в грязи и ржавчине тоннеля, надели чистое. И долго стояли рука об руку под чёрным пологом ночи, вдыхая запахи Города. Смотрели на вечный диск луны, плывущий по небу.
Кривая площадь осталась позади за Башней Призраков. Впереди расходились два проулка между рядами двухэтажных бревенчатых домов. Чугунные фонари, с которых капало, дышали бледным скупым светом, позволяя воображению дорисовать во тьме монстров. Пахло подгнившей картошкой и горевшим маслом.
– Идём, – Люба выбрала проулок пошире и почище.
Брусчатка приятно пружинила под ногами после тонких и гулких вентиляционных коробов. В лужах под ногами отражались распахнутые деревянные ставни и яркий лик луны. А потом потянулись стеклянные витрины в первых этажах домов – жёлтые от яркого света внутри, обманчиво манящие. Запахло выпечкой и чем-то сладким. Из булочной вдруг раздался треск, шипение, будто кто-то ставил иглу на старую патефонную пластинку, и полились звуки скрипки, аккордеона и неразборчивая песня:
– Ты – моё сер-р-рдце,
Кр-ровь в моих жилах…
В другой витрине сверкали острые иглы на подушках, какие-то хитрые механизмы, в которых смутно угадывались швейные машины. Дальше продавались гвозди, скобы и молотки.
Люба и Антон шли, стараясь, не задерживаться. По дороге встречались прохожие, с первого взгляда похожие на людей. Кого-то выдавали рожки в волосах, кого-то – жёлтые глаза. Одна компания из четырёх «человек» долго провожала их взглядами. Антон отметил, что под капюшонами толстовок кожа у них тёмно-красная. Один из них приветственно кивнул Любе, видимо, по старой памяти.
– Джинны, – коротко ответила Люба на вопросительный взгляд Антона. – Чуют, что мы без защиты, но козырь в рукаве у нас есть. Сделку думали предложить.
– В обмен на что?
Люба вдруг остановилась и задумчиво пропела в ответ:
– На твоё сер-р-рдце,
На кр-ровь в моих жилах…
Они остановились у дома с наглухо запертыми ставнями и витиеватой вывеской «Снадобья». Доски крыльца с резным навесом немилосердно заскрипели, а вот петли двери, оббитой медью, не издали ни звука.

Нижний город. Часть 2