Двери.
Всё началось с дверей, высокочтимые заседатели у монитора. О да, лишь с этих простых изначальных сооружений, соединяющих выход и вход. С этих загадочных сооружений, соединяющих два мира.
Вы никогда не видели в них особой тайны, говорите? Вы не понимаете, что за рениксу я здесь несу? Но задайтесь вопросом, почему, когда вы через дверь входите в помещение, оно единым моментом для вас расширяется, из крохотной ячейки человеческого муравейника превращаясь в самостоятельную вселенную?
Я постиг тайну, дамы и господа.
Но я не рад этому.
Я с детства всегда полагал, что двери соединяют миры различного рода, что, войдя через дверь слишком быстро или в сто тысячный раз подряд, можно в результате попасть в мироздание необычного вида. И был как-то случай, когда я в очередной раз намеренно вертелся в дверном проёме, проскакивая то туда, то сюда, стремясь сделать это не менее десяти тысяч раз кряду.
После десятитысячного раза мой разум померк на миг.
Время застыло.
Не двигались даже соринки в воздухе.
Передо мною стояла странная дама с лошадиным лицом в платье коричневого покроя. Она смотрела на меня с немым сочувствием и тенью укора.
— Зачем вы сделали это? — возопила она, прижав руки к груди. — Столько ненужных смертей, к чему кормить Тьму, голод её может стать в результате неутолимым!
Я был лишь мальчишкой, я не сразу понял её слова. Но понемногу суть их дошла до меня, и ледяной холод разлился по моим жилам.
Наш мир — который мы привыкли полагать за цельную неразъёмную реальность? — по своей природе сборный. Он состоит из отдельных пузырей чужих снов, между которыми Неназываемые проложили когда-то постоянные тропы.
Двери — часть этих троп.
— Плата, взымаемая Неназываемыми за проход, ужасна, но не внести её невозможно, — рассказывала незнакомка в коричневом, по-прежнему заломив руки. — Платой является сама сущность проходящего, его плоть и тело. Их разрывают на части, их поедают заживо, думающий пройти через дверь помирает в страшных мучениях.
— Но как же я... — Слова замёрзли у меня на устах.
Она взглянула на меня с жалостью.
— Пузырь реальности, куда ты думал попасть, создаёт внутри твою копию, подделку, фантасмагорию. Она поначалу бесплотна, но со временем быстро обрастает плотью и её тоже становится возможно съесть. И она обладает теми же воспоминаниями.
— То есть каждый раз, когда я прохожу через дверь куда-либо...
Боль на её лице нельзя было передать словами.
— Вспомни. Ты — то есть на самом деле один из предшественников твоих — мог это услышать однажды, хотя обычно такие воспоминания вытесняются. Когда входишь через дверь с полуприкрытыми глазами, слышишь иногда позади едва различимый писк или хрип. Это — первые звуки заживо пожираемого в адской агонии проходившего только что через дверь человека.
— А когда через дверь проходит сразу несколько человек?
— Тогда Неназываемые создают более сложную иллюзию и устраивают настоящее пиршество.
Печаль в её глазах была всё горче и горче, я понемногу начинал понимать, почему. Мне предстояло рано или поздно выйти из этой комнаты, в которой даже не было туалета.
— Зачем вы мне рассказали об этом?
— Шестое правило Соглашения, — склонила голову она, вся бледная, как белый шоколад, который я очень любил в детстве. — Каждая десятимиллионная итерация имеет право узнать истину. Но обычно человек за жизнь не успевает пройти через двери и миллион раз.
Незнакомка растворилась в воздухе.
Я сглотнул слюну.
Посмотрел на дверь. Дверь посмотрела на меня.
Закрыл глаза.
Сделал пару шагов.
Незнакомка была права.
Тонкий хрип за моею спиной и правда был полон мучительного невыразимого ужаса.