Распространённое убеждение относительно «рациональности» состоит в том, что рациональность противопоставлена всем эмоциям: все оттенки грусти и все оттенки радости автоматически нелогичны лишь потому, что они являются эмоциями. Однако, странно: мне не удалось найти ни одной теоремы из области теории вероятности, в которой доказывалось бы то, что мне следует быть холодным и бесчувственным.

Выходит, рациональность и чувства — ортогональны? Нет, ведь наши эмоции порождаются нашими моделями реальности. Если я стану считать, что мой мёртвый брат воскрес, я буду рад; если я проснусь и пойму, что это был сон, я буду расстроен. Можно вспомнить слова Пэт Ходжилл: «То, что может быть разрушено правдой, должно быть разрушено». Во сне я был счастлив, но это счастье было противопоставлено правде. Проснувшись, я ощутил грусть, но эта грусть рациональна: не существует правды, которая может её разрушить.

Рациональность начинается с вопроса «каким является мир?», но она, словно вирус, распространяется на любую другую мысль, зависящую от наших представлений о том, каким является мир. Убеждения о том, каким является мир — очень широкое понятие: оно включает в себя все вещи, в существовании которых ты убеждён; всё, что есть, и всё, чего нет; что угодно из класса «вещи, которые могут заставить случаться другие вещи».

Если ты убеждён в том, что в твоем чулане живёт гоблин, который привязывает друг к другу шнурки твоих ботинок, то это — убеждение о том, каким является мир. Твои шнурки реальны: ты можешь их потрогать. Сущность, которая может потянуться за обувью и связать её шнурки вместе, тоже должна быть реальной: она — часть гигантской сети причин и следствий, которую мы называем «вселенной».

Если ты злишься на гоблина из-за того, что он связал твои шнурки, то в этом процессе участвует состояние разума, которое касается не только того, каким является мир. Если бы ты был буддистом, или перенёс определённую хирургическую операцию на мозге, или просто родился очень флегматичным человеком, то действия гоблина не вызывали бы у тебя злости. Это изменение нисколько бы не изменило того, что ты ожидаешь встретить в мире: после открытия чулана ты по-прежнему ожидаешь увидеть пару ботинок, привязанных друг к другу шнурками. Твоё отношение, будь это гнев или спокойствие, не должно влиять на твои предположения о будущем, поскольку твои эмоции не имеют никакого влияния на происходящее в чулане (хотя, конечно, если ты испытываешь очень сильные эмоции по отношению к ситуации, то формирование догадок может потребовать больших мыслительных и волевых усилий).

Однако, злость сцеплена с состоянием разума, имеющим отношение к тому, каким является мир: ты злишься потому, что думаешь, что гоблин связал шнурки ботинок. Мерило рациональности волной расходится по всему состоянию разума: от начального вопроса, завязал ли гоблин шнурки, и до возникшей в итоге злости.