Altra Realta
Потому что для одних детей это стало личным, воспринятым изнутри, как трагедия. А для других осталось датой в ряду прочих дат. И еа это есть объективные причины.

В нашем поколении детей первого типа было больше не потому, что школа лучше работала (в обеих моих школах эти "уроки мира" вымораживали примерно всех), а потому что были живы ветераны. Можно было поговорить с бабушкой/прабабушкой, выйти к лавочке во дворах, где собираются по вечерам старики, и услышать историю не из учебника, а из жизни, пронзительно почувствовать, что это реально было. С настоящими живыми людьми. С твоей собственной семьей. Война не была "историей". Она была живой памятью мира. Сейчас ветеранов осталось совсем мало. И дети слышат рассказы о войне, прошедшие через многие руки и скончавшиеся по дороге. Для них ВОВ - это далекое прошлое, времена прапрадедушек, которых они не всегда знают по именам. А потому убиваться по поводу нее - примерно как убиваться по поводу татаро-монгольского нашествия или первой русско-турецкой войны. Теоретически можно, но на практике убивающихся крайне мало. Поколения сменяются, живая память заменяется строчками из учебника. И никакие усилия школы или родителей этого не изменят. Можно еще лет на двадцать-тридцать искусственно затормозить процесс. Но не более того.