14-е, полнолуние.
Обострение. Душа волнуется и жаждет новизны. Раскольников/Свидригайлов как пейринг идет невкусно, Свидригайлов/ Лужин — подташнивать начинает. Гм-гм. Томики «Войны и мира» на полке сверкают как-то заманчиво.

16-е, утро.
Вот это эпос! Это размах, понимаю! А Пьер… А Андрей… А Кутузов и Наполеон!!! А сколько тут…
Слешить, слешить, слешить…

22-е, вечер.
Постоянство — не мой конек. Приедаются даже НЦшные сцены с Коленькой Ростовым. Поглядываю на полку — не свалится ли оттуда еще чего-нибудь заманчивого?

Позже.
Ну, конечно! «Евгений Онегин», и как это я не додумался? Онегин… Ленский… так прозрачно…
Пушкин — наш человек!

Позже.
Что?! За что Ленского, я вас спрашиваю? ООС и НИКАНОН!
Срочно катать АU с воскрешением!

23-е. Полдень.
Отец выпал в осадок, когда увидел меня с романом Чернышевского. Спросил о здоровье. Видимо, мой трагический тон на фразе «Нет в мире нормальных пейрингов» ему ничего не сказал. Посоветовал почитать что-нибудь посовременнее, из двадцатого века…

24-е вечер.
Серьезно подозреваю, что Булгаков тоже был из наших. Иванушка… Мастер…больница!!!
А линия Воланда и свиты…
Слешить, слешить, слешить…