Мышцы отказывали постепенно – сначала он мог еще писать, затем – печатать на машинке, сперва двумя руками, потом одной… Некоторое время он диктовал, но мышцы горла отказали тоже. Бейонд работал быстро – но уже понимал, что не успеет.

Медицина в те дни была не слишком избалована чудесами; самым передовым устройством для больных ALS была прикрепленная к голове лазерная указка, позволявшая наводить красное пятнышко на буквы висящей на стене таблицы… Но Бейонду вскоре перестала подчиняться не только шея, но даже мышцы глаз. Работал один сфинктор – эта мышца отказывает последней, уже после века. И лишь здесь болезнь остановилась и перестала прогрессировать.

Примерно через полгода после стабилизации специально для Бейонда в одной из швейцарских клиник изготовили уникальное устройство, снова сделавшее возможным его общение с миром и работу над книгой. Это был анальный зонд с контактом, реагирующим на давление – и специально запрограммированный компьютер, которые тогда только начинали входить в медицинский обиход.

Устройство работало так: экран перед Бейондом показывал ему алфавит, разделенный пополам. Если он хотел выбрать букву в верхней части экрана, он сжимал сфинктор один раз. Если в нижней – два раза. Когда экран занимала верхняя (или, соответственно, нижняя) часть алфавита, она точно так же делилась надвое, и эта процедура повторялась, пока требуемая буква не была выбрана.

Технологии предиктивного ввода еще не получили распространения в те дни, и слово приходилось набирать целиком (есть в этом что-то от кропотливого труда древнеегипетского резчика иероглифов). Три быстрых сжатия сфинктора означали пробел.

Бейонд смог возобновить работу своей жизни. Но дух его был уже надломлен недугом, и депрессия посещала его все чаще. Она отразилась, конечно, на стиле. Когда Бейонд возвращается к неоконченным главам, чтобы продолжить их, линия этого трагического надлома часто проходит прямо через середину страницы. Вот взятый наугад пример из главы «Другой и Соприсутствие»:

…казалось бы, цель достигается, когда завоевано бытие, имеющее ключ к моей размерности – и я могу с его помощью ассимилировать сознание другого. Но, по правде говоря, это всего лишь фундаментальная реакция на отсутствие-для-другого как первоначальную ситуацию (хотя в объективном смысле первоначальной ситуации здесь нет). Во избежание недоразумения надо объяснить, в каком смысле здесь говорится о других: они здесь – лишь остаток прочих помимо меня, из которых выделяется «Я»: другие – это те, и со-присутствие с ними не имеет онтологического характера «со-наличия» («со» здесь присутствиеразмерно). Другой, таким образом, сразу теряет ключ от моего бытия-объекта – и овладевает просто моим образом; если я могу трансцендировать его возможности к моим, то лишь потому, что он встречен мною не в заранее различающем выхватывании указанного феноменального обстоятельства, а в стихийном модусе узнавания, где он является просто объектом и как таковой не в состоянии признать мою свободу. Мое разочарование полное, поскольку я могу действовать на другого лишь в силу того, что я здесь он во. кто как. я тут он не. где там. другое нет. шел шл сюда. где был. завтра уй. мож тепеть. жить ой. но да. lore 3 р.

Внимательный и искушенный читатель сумеет различить в этом абзаце границу между ранним и поздним Бейондом. Видно, что уже после короткого периода работы с зондом философ сильно уставал – но не сдавался.

«Жить ой. Но да». Кажется, что сама хайдеггеровская экзистенция во всем своем несгибаемом трагизме раскрывает себя через эти скупые буквы. А по поводу «lore 3 р.» сломано уже немало копий в философских спорах – то ли это отсылка к тройной «легендарности» и «мифологичности» контекста (так полагает большинство), то ли название строевой эсесовской песни «lore lore lore» (на это отчасти указывают слова «шел шл сюда»).

И еще приходит в голову, что «недостроенный готический собор», возможно, не лучшее сравнение для книги Бейонда: скорее это щедрое и солнечное барокко духа, унаследованное скрягой-конструктивистом.

Так выглядит ткань «Времени и ничто» – кроме тех глав, к которым философ уже не успел вернуться во время болезни. Но именно в них и кроется уникальная возможность со-творчества, предоставляемая зрителю (и «со» здесь, вне всяких сомнений, присутствиеразмерно в самом позитивном смысле).

Уже сама настройка опций айфильма содержит высокую игру – она отсылает к Сартру. Фильм можно смотреть в двух модусах: «Читать» и «Писать» (так называются части знаменитой повести Сартра «Слова»). В режиме «Читать» вы увидите изысканную, но суховатую бутик-сексодраму. В режиме «Писать» (ударение на «а») вас ждет самое увлекательное и невероятное интеллектуальное приключение вашей жизни.

Да – вы, наверно, уже догадались. У вас появляется возможность увидеть перед собой компьютер Бейонда с его делящимся экраном – и закончить одну из глав «Времени и ничто» (полный электронный текст книги прилагается к айфильму).

Сделать это можно в двух режимах. Для геев (и вагинальной аудитории – такая опция тоже есть) вполне подойдет стандартное дилдо айфака-10 – его сенсоры настолько точны, что порог срабатывания при сжатии можно настроить любым удобным для вас образом. Но в этом, конечно, будет элемент читинга.

Если же зритель или зрительница хотят увидеть (и ощутить) айфильм так, как он задуман режиссером, им следует воспользоваться входящей в комплект айфака-10 синфазной анальной пробкой – и только ею. Она значительно меньшего диаметра, но ее встроенный сенсор не так чувствителен и требует большего мышечного усилия. Именно таким был зонд самого Бейонда – и это придаст вашему интеллектуальному приключению волнующую аутентичность.

Все ценители смотрят этот айфильм только таким образом; больше того, читеров даже не допускают к участию в конкурсе «Допис. Ж.-Л.Б.» (за одним-единственным исключением).