Чо-т вспомнил)

" Телефонный звонок расколол ночь.
- Да... - осипшим со сна голосом отозвался лейтенант.
- Что "да", чем вы там занимаетесь? - спросила трубка,
- Двадцать два, двадцать три, лейтенант Петренко, слушаю вас, - поправился дежурный. Сон отлетел, голова прояснела.
- Ну, то-то, - смилостивилась трубка, - где у вас командир дивизии?
- На месте... то есть дома.
- А начштаба, начпо... эти тоже по домам?
- Так точно!
- А где экипаж Петрова?
- В море.
- Когда приходят?
- Через месяц, наверное,
- Так, ладно, подождем, а экипаж Жукова, я слышал, прибыл с контрольного выхода?
- Так точно!
- Замечаний нет?
- Никак нет!
- Когда они за угол?
- Точно неизвестно, но где-то четвертого.
- Боеготовность кораблей?
Лейтенант перечислил.
- А с кем я разговариваю? - наконец-то сообразил он.
- С резидентом японской разведки, - отчеканила трубка и заморзячила многоточием.
Все! Жизнь кончилась. Лопнула в барабанных перепонках. Вокруг плыла ослепительная тишина. Черные тиски сдавили бедную человеческую душу. Все! Продано! Он продал. Всех. Позор. Позор, вонючий, липкий, как лужа под себя.
Лейтенант рванул ворот, он тонул в испарине, китель противно лип к телу, руки дрожали, пальцы выплясывали. Лейтенант расстегнул кобуру, вытащил пистолет и, положив его на стол, ошалело уставился перед собой. Холодное дуло коснулось виска, подбородок затрясся. Сейчас, сейчас... В горле царапался колючий язык. Сейчас... Главное, с предохранителя... с предохранителя, главное... Он... сейчас... Он сделает... сможет...
Кто-то ворвался в рубку, схватил его за руку, за плечи и закричал. Он не слышал, не видел, не понимал. Наконец он узнал его. А-а, однокашник. Да, вместе учились.
Как сквозь пелену, до него донеслись крики:
- ...Ты что? Это ж я был... это я был сверху... с верхней палубы... там есть телефон... ты что?"