Сперва Малфой хотел огрызнуться по старой привычке, но передумал, не увидев в лице Поттера прежнего презрения, и потому молча кивнул. Такого ответа оказалось достаточно для Гарри, и тот успокоенно улыбнулся. А Драко вдруг растерялся, видя столь искреннее к себе отношение своего вечного врага. Впрочем, а враг ли он? — задумался Драко, вспоминая короткие стычки и склочки, возникающие между ними зачастую на пустом месте. По сути-то они и всерьез друг другу не вредили, не успели вообще-то.

Посмотрев в ищущие зеленые глаза, наблюдающие за ним из-за круглых стекол, он увидел в них немой вопрос — мир? Мир, взглядом ответил Драко. Потому что ну сколько можно полемику из пустого в порожнее переводить? Они и ругачки-то больше для виду устраивали, говоря окружающим, что не дружны слизеринец с гриффиндорцем, и попутно отводили душу, вымещая на оппоненте накопленный негатив.

Рон заметил этот обмен взглядами и, конечно, возмутился до глубины души — это они тут чего затеяли?! — но его разукрашенное синяками и ссадинами лицо всё ещё помнило вразумляющие кулаки Поттера, и возникать Рон не посмел, с горечью констатировав, что вот, пожалуй, и закончилась его дружба с Поттером…

— Есть эльфы. Население Тихого дола мало чем отличается от Сонного, а сама долина Скагена изобилует разнообразием форм и видов настолько, что и вовек классификацию не составить. Одни келпи чего стоят… кстати, держитесь от них подальше — они крайне неприятные типы. Мне довелось однажды встретиться с одним таким. Он прикинулся лошадью и, представляете, чуть не утащил в воду дядю Лютера, мне пришлось ему голову откусить, чтобы спасти дядю Лютера. Ох и мерзкий же он на вкус! Совершенно как протухшая рыба!

Знаете, был период, когда я думала, что я — единственный дракон на всем белом свете. Даже пол поменяла, чтобы родить, и чуть не отправилась в последний полет, дурочка…

Смена пола дракона Гарри не удивила — и не такое бывает, встревожило его другое.

— То есть вы могли умереть? — с беспокойством спросил он.

— Представьте себе! — развеселилась Несси. — Собралась помирать, как распоследняя идиотка. Спасло меня то, что я решила отложить свое яйцо в Тихом доле, а там у меня друзья! Те, кто меня вырастил, с кем прошло мое детство, вот они-то мне и не дали «исполнить последний долг», уговорили остаться с ними, поклявшись, что двум драконам в их долине тесно не станет.

Гарри с облегчением вздохнул, искренне радуясь такому итогу — Несси ему нравилась, как и всё в этом удивительном мире говорящих зверей.

— Да я потом парня нашла, — доверительно сообщила Несси. — Вернее, про меня прослышали. И однажды из далекого южного края прилетел дракон-мужчина, сосватался ко мне, потом ещё один прилетел и положил глаз на мою дочь. С ними мы смогли отложить полноценные кладки, а не одно-единственное, одинокое яйцо. Мы счастливые матери и бабушки, наши дети и внуки расселились по всем горам, ближним и дальним. Просто мы с Линн выросли в долине Скагена и привыкли жить на равнине.

— Ну, граница, рубеж, — чуть неуверенно ответила Несси. — То самое, которое только крылатые могут пересечь, по земле это невозможно — фронтир не пропустит.

С опозданием в несколько минут с неба спикировали гиппогриф, фестралы и Линн. Что-то сжимая в правой передней лапе, она подошла к людям. Протянула Северусу клетку с крысой и ехидно изрекла:

— Залтон просил догнать и спросить — вы его нарочно забыли?

Чёрт, Мерлин и Моргана — Пит! Пита забыли!

Рон и Драко тут же с ненавистью уставились друг на друга, Невилл порозовел, покосившись на Гермиону, а Гарри ободряюще улыбнулся засиявшей Полумне. Что любопытно, так это то, что никто из них не обратил внимания на застывшего в шоке Северуса — что, простите? Это с какого-такого перепугу его назначили нянькой шестерым оболтусам?! Однако он не успел выразить протест, Несси проницательно посмотрела на него, каким-то образом говоря ему без слов: «А кто ещё? Из всех взрослых в вашей компании ты один самый адекватный, и единственный, кто действительно способен позаботиться о детях. К тому же они тебя знают, ты не чужой для них».

Ну что ж, с этим Северус не рискнул спорить — сейчас детям только встрясок не хватало. Так что драконица права, будет лучше, если с ними останется кто-то, хорошо им знакомый. Хагрид, конечно, проявил себя прекрасным охотником и кормильцем, но он именно что охотник, лесник, ни в коем разе не нянька. Драку разнимать не станет, а сядет поудобней с пакетом попкорна и начнет «болеть» за любимчиков. Минерва… ну, она кошка пока, Сириус даже не вопрос — кто ж ему, блохастому, детей доверит? Люпин туда же, в те же ворота.

Зато наши герои изрядно подивились на пасущихся на лугах гиппоронов и моронов.

— Я с тобой спать не буду, пошел вон! — рявкнул Драко.

— Сам чеши отсюда! Я её себе выбрал! — взревел Рон.

Гарри, Невилл и Северус с девочками выглянули в коридор, посмотрели-послушали разгорающийся спор и озабоченно переглянулись. Потом Невилл попытался разрулить ситуацию:

— Рон, а со мной ты не против?

— Чего?! — вызверился рыжий вредина. — Это чтоб Гарри с Малфоем в одной комнате были? Не допущу! Я с Гарри буду!

— Ах! У них любовь!.. — картинно схватился за грудь Драко. Северус дернул краем рта, с усилием сдерживая хохот.

— А я с тобой не хочу! — вдруг взбрыкнул Гарри, зло глядя на Рона. — Ты храпишь!

Казалось, выхода нет — никто не желал делить комнату с Драко, а сам Рон не хотел оставаться наедине ни с кем, кроме Гарри. Но эту безвыходную ситуацию разрешил Северус: подойдя к проблемной комнате, он заглянул в неё — просторная, с двумя окнами и столом между ними, кровати стояли на приличном расстоянии друг от друга, за ними вдоль стен вытянулись два шкафа. Пожав плечами, Северус коротко распорядился:

— Уизли, вы займете мою. Малфой, вы с Долгопупсом. Поттер — со мной.

Разумеется, ему не посмели возразить. Несогласно ворча, ребята тем не менее послушно разбрелись по указанным местам. А ведь так, собственно, всё было правильно: Рон своим храпом никому не будет мешать, Невилла и Драко примирило и объединило происхождение — оба были аристократами из древних благородных родов. Гарри, хоть и удивился, против взрослого соседа ничего не имел против. Понадеялся только, что профессор не храпит.

Туалет пришлось поискать — он нашелся в глубине сада, отдельно от дома. И не будочка с полумесяцем на двери, а вполне приличное строение, сложенное из серого камня. Внутри оказался каменный унитаз и высокий водоем для умывания.

А седой Лютер предупредил, что у Люпина в эту ночь будет кризис.

— В его организме происходит конфликт, он настроен на полную луну в том мире Застывшего времени и совсем не готов к тому, что здесь луна убывающая. Скорей всего, он оборотится, его придется сдержать, и будет лучше, если вы станете при этом присутствовать.

— Зачем? — опешил Северус.

— От вашего участия зависит его восприятие самого себя, ваше присутствие поможет Люпину принять своего волка, надо, чтобы кто-то был рядом, и хорошо, если это будут хорошо знакомые ему люди.

— Которых он без раздумий распотрошит, как только увидит… — снова забухтела Гермиона. Гарри покосился на девчонку — пубертат, что ли, на неё так действует? Но как бы там ни было, ночи все терпеливо дождались и после двух обильных ужинов отправились в лесочек, где ожидались главные события.

Поднялась и встала на небе НЕполная луна. Организм Люпина, настроенный понятно на что, начал выкобениваться, отчего оборотня стало нещадно колбасить и выворачивать. То он шерстью покроется, решив стать волком, то он, чуя и видя рядом друзей, вспоминал, что всё-таки человек, и ковырялся обратно…

Лютер вздохнул, покачал головой, пробормотал «извините», перекинулся в огромного серебристого волка и отошел к Люпину. Положил лапу на тощую гнутую шею и мягко сказал по-человечьи:

— Ну соберись… Прими его уже.

Взгляды встретились: желтый и безумный — Люпина и лунно-голубой — Лютера. А миг спустя в желтых глазах сверкнули проблески ума, по телу прошла судорога, и рядом с серебряным волком появился бурый, с добрыми карими глазами…

Волк Люпина обрел разум.