— Ладно, Новичок. У меня есть время, и я отвечу на твои вопросы. Только давай по существу, о-кей?

— Как мне отсюда домой вернуться? — задал Андрей главный, мучивший его вопрос. Под пристальным взглядом Волка вся его стратегия, направленная на то, чтобы мягко выведать необходимую информацию, показалась ему нелепой.

— Домой? А никак. И никогда. Забудь, парень, про это слово. Теперь тут твой дом.

По тому, как без тени улыбки это сказал Волк, вперив взгляд своих серых глаз прямо в глаза Андрея, он не шутил. У Андрея натурально пробежал озноб между лопаток. Как в детстве, когда он разбил семейную реликвию — чайную чашку прадеда, не вернувшегося с войны. Вот она была и — бац — уже нету. Однако, разум отказывался принять это.

— Как — никак? Подождите, в смысле — никак? Я.. Я тут случайно, я пьян был… Подождите, подождите, мне надо домой!

Волк сочувственно поглядел на растерянного новичка, пожевав губами.

— Сочувствую, парень. Слушай внимательно, что я тебе скажу сейчас. Зона — это огромная ловушка. Отсюда нет выхода. Никому.

— Как нет выхода? Но вы же выносите артефакты, за периметром у сталкеров есть даже коттеджи и дорогие тачки…

— Брехня. Это все показывают по телику. Это для вербовки в Зону нового мяса. Понимаешь, здесь, в Зоне, очень много разных штук, которые за Периметром практически бесценны. Вот хотя бы артефакт «синяя стрелка». Рак в последней стадии с метастазами вылечивает за сутки. Ты представляешь, какие деньги некоторые люди готовы за такое платить? А «батарейка»? Да даже сраный «ломоть» и то бешенных денег там стоит.

Волк отстегнул от ремня флягу, сделал пару глотков. Увидел, как вожделенно смотрит на неё новичок, протянул фляжку Андрею. Тот жадно принялся пить. Волк продолжил:

— Что в Зоне у нас валяется под ногами — там сокровище. Но вот подумай сам. Тут не просто Зона экологического бедствия, радиоактивная и токсическая грязь. За Периметром многое скрывают. Тут аномальная Зона. С таким люди еще не сталкивались. Понимаешь? Зона... Она меняет всех и всё, что сюда попадает. Никто не хочет рисковать. Притащишь в чистые земли новый вирус или мутацию, или еще что похуже. И всё. Крандец будет. Понятно?

— Не-а. Я-то ту при чем? — Упорствовал Андрей.

— Блин, чудак. Всем нужны артефакты и прочие штуковины из Зоны. Но вот тех, кто их собирает, правительства отсюда выпускать боятся. Сюда вошёл — всё, пиши — пропал.

Волк поджал губы и покачал головой, всем видом показывая, что давно смирился с таким положением вещей и это же рекомендует сделать Андрею.

— А если через кордон проскочить незаметно, а?

— Ты, наверное, думаешь, что кордон — это такая дыра, через которую пьяные в дупель шляются туда-сюда? Ошибаешься. Кордон — это только тут, крайний рубеж. А вся система называется «Периметр». Это линия в несколько эшелонов, я знаю пять. А сколько их всего — хрен знает. Начинается «Периметр» где-то в ста километрах от Зоны. Да, представь себе. Ты только пересек ее, а на тебя уже где-то файлик открыли. Все, кто въезжает и выезжает, находятся под строгим контролем, круглосуточная слежка, как говорится, в режиме реального времени. Мощные компьютеры, видеокамеры, радары, спутниковое наблюдение, всякая самая современная техническая хрень. Агентура, каждый второй, если не первый, из местных завербован агентом. Тут муха не пролетит просто так. Но в обратную сторону. А в эту, на Зону, ты увидишь пару застав с жирными сверхсрочниками да ленивых полицейских, что за взятку пропускают всех, кого не лень. Ага. А ты знаешь, что у них даже план есть месячный по новичкам? По сути, это артисты, антураж. Вот скажи, ты на поезде ехал?

— Ну да… В плацкарте, — Андрей уныло ковырял землю носком ботинка.

— Сколько вас там было? Дай угадаю — шестеро! Угадал?

— Ага. Двое куда-то подевались потом в темноте.

— Это вербовщики. Под видом собирающихся в Зону весёлых парняг байки травят, как «один чувак с нашего двора вернулся из Зоны, «порш каен» взял, хату себе, новую, взял».

— Точно, много рассказывали. И бухло у них было зачётное, вискарь «блэк лейбл», «конина» французская…

— Их задача — «вербануть» и проследить, чтоб клиент не соскочил. Они сопровождают новеньких до второй линии Периметра, где ещё чисто. А потом незаметно отваливают. Сейчас наверное, денежки за вас получают. Кстати, как и проводник вагона. А вот дальше вас вёл уже другой проводник. Джениус его звать. Он подпоил вас своим пойлом, от него мозг немного клинит, человек как баран становится — бери и веди, куда хочешь.

— Волк, но зачем, зачем так делают?! Это же нечестно! Незаконно! — показалось, что Андрей сейчас заплачет. Но он сдержался. — Можно же всяких урок и зеков сюда направлять…

— И это делали. Только урки не хотят арты таскать, они шкурой не любят рисковать. Вот ограбить кого — это да. Гнилой контингент оказался. Больше вреда, чем пользы. Их и так тут хватает, считай со всей Европы и России сюда бегут из тюряг и зон. Убийцы всякие и тому подобные уроды. Правительства не препятствуют, гонят их сюда как на утилизацию. Некоторые, правда таких мало, сталкерами все же становятся. Но держись от них подальше. Короче, люди в Зоне правительству нужны, а платить оно не хочет. Представляешь, какая пенсия должна быть, а? За пожизненное заключение в Зоне?

— А как так выходит, что никто об этом не знает? А?

— Следят за этим, чтоб отсюда информация не распространялась. Создали виртуальный мир Зоны и сериалы снимают, там так все красочно, да, красиво? Народу мозги дурят, особенно молодёжи.

Волк сплюнул, помолчал. Видимо что-то разбередило и у него в душе.

— На четвертой линии отсеивают таких, от которых возможна сильная огласка. Детей богатых родителей или высоких политиков, разных артистов, певцов известных. Из семей с крепкими родственными связями, кстати. Но иногда по ошибке пропускают. Вот как сына моего… Впрочем, это неважно. Короче, понял? Про возвращение домой забудь. Обратно хода нет. Смерть.

Андрей подавленно молчал. Мир, который он знал, только что перестал существовать. Его маленькая студия, могилки родителей и бабушки на деревенском кладбище, друзья дворовые, Светка, будь она неладна — всё теперь для него перестало существовать, стало иметь ценности не больше, чем рисунок прожилок на опавшем листе тополя.