*наполеоновские планы маленького змееныша: провести забег так, чтобы в конце конкурса, как в "Золотой антилопе", авторы, задолбавшиеся отвечать на обзоры, умоляли прекратить*
*эх, мечты*
Я Леви не люблю, Севу люблю за то, что он гад (и нет, его мотивы меньшим гадом его не делают).
Было время дурного подростковья, когда я сбегала из дома, а в школьных опросах писала, что с папой отношения отличные, а с мамой плохие. (Теперь представляю, как ей тогда было больно).
А было так, что только она одна на всем свете могла меня успокоить и поддержать. Если мама скажет ТАК - на душе легче. Значит, есть еще надежда.
Но в силу своего характера я ни разу не поговорила с ней по душам. ни разу.
Мне казалось, что еще наговорюсь, успею, и вообще это фу - выворачиваться наизнанку.
Теперь вот жалею.
Я была хреновой дочерью, но, когда она заболела, я была готова прошибать стены головой. Стояла под окнами всех больниц и богаделен, куда бы ее ни возили. Писала письма, когда не давали общаться. Сидела на полу возле ее кровати, когда она уже не могла ходить. Кормила с ложки. Расчесывала. Одевала. Но теперь все это кажется малым. Я могла бы дать больше. Много больше. И продлить ее жизнь.
Ее увезли в реанимацию, продержали три недели, а когда отпустили за 4 дня до ухода, это была уже не мама. Я не понимала ее, она - меня. И даже тогда я наивно полагала, что у нас еще есть время.
Даже в последний день ничего не екнуло. Никакого предчувствия...
Даже когда ночью внезапно проснулась в то самое время. Время ее ухода.
Когда закрывали крышку, я все еще где-то надеялась, что ее увижу.
Я так и не сказала ей, что люблю ее.
И чем дольше без нее живу, тем чаще и больше ее не хватает.