Это замкнутая логика антисексуального порочного круга.
Произведения с романтизацией убийств давно существуют. Никого это не волнует. Меня тоже.
Произведения с романтизацией ограблений или краж тоже давно существуют. Никого это не волнует. Меня тоже.
Произведения с романтизацией войн тоже давно существуют. Никого это не волнует. Меня тоже.

То есть:
— во всех этих случаях мы как бы молчаливо признаём, что так часто обстёбываемое нами понятие «свободы» важнее, чем какие-то там «возможные вредные побочные эффекты». Блин, да мы даже алкоголь в магазине свободно продаём, хотя статистически, наверное, можно рассчитать, что каждая 196-я бутылка убьёт кого-то или что-то вроде того!

Но с сексом не так. С сексом мы сразу настораживаемся и включаем в себе цензора. Ещё бы, ведь нетрадиционно трахаться гораздо опасней для человечества, да?
Или нет?
Дайте, я угадаю. Моралфаги так пригорают с секса именно потому, что он «выглядит безобидным», а значит, по их мнению, человечество особенно легко может «искуситься» и сдвинуть не туда окно Овертона, да?
Мммм.
А им не приходило в голову, что если что-то — в психологически-культурной сфере — «выглядит безобидным», то оно должно в силу самого этого факта именно так и рассматриваться?
«Опасность» чего-то в культурной сфере — это не физическая объективная величина типа температуры. «Опасно» в культурном плане прежде всего то, что договорились считать опасным. А если человечество действительно якобы так легко готово сдвинуть «окно Овертона» в сторону гомосекса — значит, в глубине себя оно вовсе не считает это проблемой, и не горстке моралфагов считать иначе и останавливать человечество.