Scaverius

Красивый хэдканон) Хотя известно, что Онегин должен был стать декабристом, а не тенью Татьяны)

Предполагаю, что в каноне Татьяна его именно что прекрасно поняла. Если бы Онегин действительно сильно изменился и стал способен на такую вот платоническую, беззаветную и бескорыстную любовь, как вы описали - он не писал бы ей писем и не оказывал знаков внимания в гостиных. Он, наконец, не притащился бы к ней в неурочный час, как это было в финале.

Тут надо учитывать контекст, правила поведения в большом свете. Все эти онегинские домогательства - слёзные письма с красивыми словами, следование по пятам, ухаживания (то платок поднимет, то боа накинет, опередив лакея...) и впрямь были оскорбительны для женщины такого душевного склада, как Татьяна.

Это общепринятые правила любовной игры, подводка к пошлому и банальному адюльтеру, на какие Онегин был мастер. Высказав свои чувства в такой вот форме, он уравнял княгиню со своими прежними любовницами, светскими шлюхами вроде Элен Безуховой и Бетси Тверской. Кстати, в "Войне и мире" эта ситуация хорошо показана: когда Анатоль Курагин с Долоховым обсуждали похищение Наташи, Долохов посоветовал другу не влезать в скандал и подождать, пока девица выйдет замуж.
Соблазнить невинную девушку - это преступление, за какое можно и головой поплатиться, а вот сделаться любовником знатной дамы - почётно и куда менее опасно; не все мужья были такие, как Пьер, чтоб рисковать головой и карьерой из-за вертихвостки.

Конечно, Онегин лучше Долохова с его циничным практицизмом, но - ненамного. Онегин был "как дитя влюблён" и настойчиво требовал к себе внимания - как глупое, эгоистичное дитя. Он не думал ни секунды, чем удовлетворение его желаний обернётся для Татьяны. Он знал только своё "хочу".

И вот если бы Татьяна его "поняла" и ответила на его страсть - вышло бы что-то в духе Анны Карениной. Отказ же Татьяны позволил им обоим сохранить достоинство, не запятнать свои чувства адюльтером, связанным с ним разочарованием, разрывом и грязным скандалом. И вот здесь, когда Татьяна, будучи по-прежнему предельно искренна и честна ("я к вам пишу - чего же боле..." - "я вас люблю, к чему лукавить..."), напомнила про "гордость и прямую честь" - вот здесь для Онегина возможен был новый путь, какое-то переосмысление.

Ему чуть ли не впервые в жизни показали, что "прямая честь" - это не детский лепет в духе Ленского и юной Тани, не лицемерие и не "прописи", а вот такая реальная жизнь. До этого он если и сталкивался с чем-то подобным - то не замечал. Дальше Онегин мог выбрать разные жизненные пути, лучше или хуже, вырасти или распуститься... но нам этого не показали, остаётся только гадать)