Cogita
(с)
В третьей части третьей главы своих мемуаров «Память, говори!» Набоков пишет: «В детстве дядя Рука казался мне причастным к миру игрушек, книжек с картинками и вишен, отягощенных лоснистыми, черными ягодами; ... . В мои восемь-девять лет он неизменно брал меня после завтрака на колени и (пока двое молодых слуг убирали со стола в пустой столовой) ласкал с воркующими звуками и всякими смешными словечками; мне было стыдно за дядю перед слугами, и я испытывал облегчение, когда отец звал его с веранды: «Basile, on vous attend» (Василий, мы Вас ждём)».

Думаю что одна часть дяди, та которая с игрушками, вишнями, гвоздикой в петлице и стихами - нравилась, а другая - с воркованием и усами (у дяди были усы) - отталкивала. Двойственное отношение к человеку - это всегда стресс для психики. Кроме того, когда Набоков вошёл в подростковый возраст, дядя ему сказал что тот подурнел и перестал искать с ним встреч. Думаю, это психологическая травма - осознать что в тебе ценят не личность, а гладкие щёки, что ты перестал быть ценным, стал ненужным.
Вообщем, если к дяде прибавить нашумевшую историю с девочкой, становиться понятно что Гумберт - это попытка понять что происходит в голове педофила. Педофилы реально странные люди, они буквально протестуют против естественного явления природы - взросления. Оно им поперёк горла. Зачем нужно было понять?.. Потому что непонимание поведения - это стресс. У нас всегда стресс, когда мы не понимаем, какого хрена происходит.
А мне, не понятно, почему "Лолита" от первого лица, а не от третьего. У меня (и не только у меня, я уверен) не получается осуждать Гумберта за побои жены, за желание убить Шарлотту, в то время как буквально смотришь на происходящее из головы Гумберта, как будто он - это ты.