— У нас проблемы.
Оставив попытки выйти на связь с ожидавшим в переулке автомобилем, блондин оглядел пеструю компанию. Положение в самом деле осложнилось: во-первых, неясно, то ли их канал тоже накрылся, то ли ушлый компьютерный гений кинул их сразу же, как запахло жареным; во-вторых, из трех потенциальных заложников один был нетранспортабелен.
— Забираем двоих, раненый остается здесь, — решительно заявил он, — нам некогда с ним возиться. И мешки тоже придется бросить.
Возмущенный гул прокатился по помещению.
— У нас нет транспорта, кретины, — блондин вновь демонстративно оттянул лацкан пиджака, — эта падла молчит, как рыба об лед. Даже если он не смылся, и машина все-таки здесь, наверняка мы этого не знаем, так что, — он развел руками, — надо уметь проигрывать.

— Не совсем дурак, приятно, — заметил Альранте вполголоса, поддерживая раненого со своей стороны и осторожно опуская назад на пол. Сквозь стоны парня прорывалось нервное хихиканье – определенно, шок.
— То есть ты хочешь сказать, мы зря подставляли под пули свои задницы?! – взвился один из громил.
Воздух накапливал напряжение, будто перед грозой. До боли знакомый по некоторым ситуациям огонь побежал по венам. Не ожидавший этого здесь и сейчас, Альранте целиком сосредоточился на своих ощущениях и пропустил большую часть сказанного — грабителям вдруг приспичило выяснять отношения... На несколько мгновений свет померк, коридор подернулся серой дымкой, но почти сразу все обрело прежнюю яркость красок, пожалуй, даже чрезмерную. В этом-то и заключался один из признаков: если мир начинал казаться хоть немного иным, значит... мысль оборвалась, спугнутая очередным криком:
— Встать, уроды! Все на выход!
С трудом контролируя накатывавшее бешенство, граф поднял взгляд на оравшего бандита и злобно рявкнул в ответ:
— Умолкни! Навечно!
Несколько секунд они сверлили друг друга глазами, но роковой выстрел так и не прозвучал. На глазах у всех человек вдруг выронил автомат, судорожно дернул ворот рубашки и беспомощно уставился на главаря. Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба, но с губ не слетало ни слова.

Блад поднялся на ноги, глядя на раненого. Пожалуй, даже лучше, что он останется здесь — ходить после такой кровопотери нельзя.
— Лежите спокойно, молодой человек, — сказал он Васильеву, не обращая внимания на вопли людей вокруг. — И лучше согните руку в локте... если получится, конечно...
На самом деле его уже трясло от волнения. Черт побери, как все неудачно складывается! Еще месяц назад он бы наплевал на все угрозы... жизнь не имела для него ценности. Но теперь, когда он знал, что она его любит... погибнуть вот так, по-дурацки, из-за чертовых денег?! Да он их загрызет, но вывернется отсюда!
Блад напряг мышцы, готовясь броситься на грабителей, как только возникнет такая возможность, стараясь не обращать внимания на дикую боль в груди... вот теперь там было и жжение, и колотье... весь букет...
И тут он услышал громовой вопль парня, который совсем недавно спрашивал у него совета...
А потом произошло совсем уж невероятное, не укладывающееся в его сознании.
Блад разинул рот, глядя на онемевшего грабителя, а потом, не выдержав, разразился судорожным кашлем...

Против ожидания, руку согнуть получилось.
— Спасибо вам... — пробормотал Васильев. Странно, очень странно, что его оставляли в живых...

С улицы донесся голос, усиленный громкоговорителем:
— С вами говорит лейтенант Хэррис. Здание окружено. Сдавайтесь! Сложите оружие и выходите по одному, с поднятыми руками.