Запах в гостиной был настолько густым и яблочным, что у Гарри Поттера возникло стойкое ощущение, будто он застрял внутри гигантского пирога. Воздух был липким от сладости, а на каждой горизонтальной поверхности, включая сиденье пуфа-невидимки, лежали горы идеальных, глянцевых яблок.

— Луна, что ты варишь? — спросил Гарри, стараясь не наступить на яблоко, подозрительно похожее на модель Хогвартса в цветах Слизерина.

— Мне кажется, что она готовит яблочный джем, — с надеждой в голосе провозгласил Рон Уизли, у которого при виде еды включался режим одноклеточного организма.

— Тебе лишь бы пожрать, — заметила Джинни, не отрываясь от журнала «Жабры», который она читала вверх ногами.

— А ты сама ешь и не толстеешь! — огрызнулся Рон, как ошпаренный тролль.

— Конечно, я же чистокровная ведьма. У нас метаболизм зашит в генеалогическом древе, между прапрадедушкой-алхимиком и тетушкой, умевшей превращаться в кабачок.

Луна, помешивая варево в котле деревяшкой, смахивающей на бейсбольную биту времен динозавров, покачала головой.
—Это не едят. У вас неправильные мозгошмыги. Отойтите и не мешайте. Я сейчас буду читать заклинание при уваривании.

Рон, обиженный и ведомый зовом желудка, потянулся к банке с радужным порошком.
—Так, это микропластик! Его не едят! Не трожь! Вон отсюда! — голос Луны приобрел металлические нотки, обычно свойственные мандрегорам в период созревания.

— Ладно, — пробурчал Рон и, отступая, наткнулся на кучку яблок. Его взгляд упал на одно, идеальное, с единственным, изящным надкусом. — Но вот же есть надкусанное! Можно же это?

— НЕТ! — хором крикнули Гарри, Джинни и, что удивительно, портрет Финеса Найджелуса в соседней комнате.

Но было поздно. Палец Рона уже лег на священный надкус.

«Рон Уизли, тебя давно не круциатили, обжора?!»

Из-за спины Рона, словно тень возмездия, возникла Гермиона. В ее глазах плясали молнии, а в руке был свиток «История магии для самых непонятливых». Прежде чем кто-либо успел моргнуть, она выхватила яблоко из рук ошалевшего Рона и с силой треснула его тем же яблоком по затылку. Звук был такой сочный и звонкий, что Гораций Слизнорт, сидящий этажом ниже, непроизвольно облизнулся.

— АГА! — торжествующе воскликнула Гермиона, сжимая трофей. — Именно так! Это яблоко с Древа Познания Добра и Зла, его прототип! Его должна была откусить именно я! Женщина! Таков сакральный символизм, ты, мешок с гормонами и неутоленным голодом! Ты чуть не нарушил ход магической истории, подменив гендерный архетип!

Рон, потирая затылок, пробормотал: «Я просто есть хотел...», но на него шикнули даже яблоки в корзине.

В этот момент Луна, совершенно игнорируя драму, с деловым видом посыпала котел блестящим микропластиком и забормотала: «Редуктус, конденсус, айфониус!» Содержимое котла с шипением начало сжиматься, превращаясь в продолговатый блестящий предмет. Луна ловко выловила его, погасила горелку и нажала на единственную кнопку.

На предмете загорелся знакомый логотип укушенного яблока.

— Айфон последней модели, — с удовлетворением констатировала Луна. — Все сделано правильно.

Она покрутила его в руках, попыталась вызвать Патронуса, но экран лишь потускнел и показал значок разряженной батареи.

— Хм. Неорганика. Вечно эти яблочные продукты капризничают без магической розетки, — философски заметила она, не моргнув глазом. Затем, не задумываясь, швырнула неработающий магический айфон в пылающий камин.

— Эй! — взвыл Гарри. — Это же последняя модель!

— Заточенная под иллюзию функциональности, — парировала Луна и, сунув руку в свою Распределяющую Шляпу (которая, как все знали, служила ей и сумкой, и холодильником, и порталом в мир вымерших существ), вытащила оттуда другой аппарат. Строгий, с блестящим черным корпусом и логотипом в виде загадочного цветка. — А вот Хуавей. Работает даже в Запретном Лесу. Держит заряд сто лет. И вибратор, кажется, встроен. Или это Нюхлера заточили? В любом случае, куда практичнее.

Она тыкнула в экран, и тот мягко засветился, обрисовав блаженную улыбку Луны. Гермиона, все еще сжимая свое исторически значимое яблоко, одобрительно кивнула. Рон просто сидел на полу, мечтая о бутерброде.

Так и живем.