Сделать сказку былью (джен)

Вальпургиеву ночь — первое мая 1996 — Пожиратели Смерти ожидаемо встречали в Малфой-мэноре. Гостеприимные хозяева обеспечили гостям праздничный пир, после которого быстро удалились, а вот гости засиделись, травя разные байки. Особенно отличился Долохов, увлечённо и красочно рассказывавший про Бабу Ягу, леших, домовых, банников, кикимор, Змея Горыныча, Кощея Бессмертного...

— Бессмертный? — насторожился Лорд. — Кто такой? В мире может быть только один бессмертный — Темный Лорд!

— Есть такой персонаж в русских сказках, — усмехнулся разомлевший от выпивки и еды Долохов. — У него смерть на кончике иглы спрятана, игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в... а вот я уже и не помню, — сказал он с сожалением, — то ли в лисице, то ли сразу в медведе... медведь в сундуке, сундук — на дубу, дуб на дереве... в общем, сложно всё, — закончил он и налил себе ещё водки.

— Вызовите его на бой! — взвилась Белла, — мой Повелитель! Вы единственный, кто достоин быть Бессмертным!

— На бой? — задумался Темный Лорд. — Да! — решительно сказал он: мало ему одного Поттера, так еще конкурент объявился.

— А как его вызвать-то? — хмыкнул Трэверс. — Он же персонаж.

— А кто его знает, — неопределённо возразил Долохов. — Персонаж он или кто.

— Да какая разница, кто он? — изумилась Белла.

— Верно, — кивнул Лорд. — И, поднявшись со своего места, возвестил: — Я, Лорд Волдеморт, наследник Слизерина, победивший смерть, вызываю тебя, Кащей, на бой! Выходи!

— И что орать-то так? — раздался недовольный голос прямо из старинного, в рост человека, зеркала в резной раме. — Сейчас приду, — и поверхность зеркала подернулась легкой рябью, а через секунду сквозь неё протянулась тощая костистая рука, вслед за которой появился и её хозяин — очень высокий и невероятно худой старик в богато расшитым золотом и серебром чёрном одеянии, напоминающим старинный камзол.

Сразу за ним из зеркала вышла старуха в длинном тёмном платье и грязноватом переднике, подвязанном с одной стороны к поясу, и в повязанном на голове платке. Старуха была почти такой же тощей, да в придачу ещё и сгорбленной, а её выдающийся загнутый, словно клюв большой хищной птицы, нос украшала поросшая длинными жёсткими волосками бородавка. Появившегося следом здоровенного кота приметил только МакНейр.

— Ну? — недовольно спросил старик. — Кто ты таков, детинушка, и что тебе надо? Назовись!

— Я Том Марволо Гонт из клана Гонтов, — презрительно сказал Лорд, глядя на своего противника. Он подумал, что идея с хоркруксами у славян, похоже, обросла новыми деталями — потому что этот... Кощей походил не на рептилоида, как он сам, а на учебное пособие — скелет из маггловской школы.

— А я Кощей Бессмертный, — гаденько захихикал тот. — Из Кудыкиной горы. Сиротинушка я...

— Сиротинушка он, — подтвердила бабка в грязном платке, намотанным на седые патлы, и с метлой.

Белла посмотрела на бабку и презрительно скривилась. Дама сердца у сиротинушки была оному сиротинушке под стать. То ли дело она — и ее Повелитель!

Бабка цыкнула зубом, который торчал из её рта снизу и слева, и почесала волосатую бородавку у себя на носу.

— Дак наш тоже сиротинушка, — охотно поделился с гостями информацией о Лорде Гойл. — Круглая!

— Шшшшоссс? — оскорбилась за хозяина Нагини.

— А что, — непонятно спросила бабка Нагини, — у тебя одна голова-то? Аль остальные срубили?

— Шшшшщщщаззз! — оскорбилась Нагини теперь уже за себя.

— Да кто ж их срубит-то? — удивился Гойл. — Разве что МакНейр? Но ему зачем?

Нагини подозрительно покосилась на МакНейра и подползла поближе к хозяину. Так, на всякий случай.

— Дак она же не рунеспур, — удивился Крэбб. — На кой ей три башки? В три горла жрать?

— Не родственники, значить, — кивнула бабка и пощупала хвост змеи. — Не, не родственники, — повторила она, покачав головой.

— Мрррррррррре? — раздалось откуда-то сбоку, и к бабке невесть откуда подошёл огромный, размером, пожалуй, с хорошего пса, котяра, с длинной, дымчато-серой шерстью — лишь самые кончики лап и его грудь были белыми, да на морде вокруг носа красовалось белое пятно в виде значка бесконечности. Впрочем, усы у него тоже были белыми — и длинными и толстыми, словно проволока.

— А у нас такого нет, — вздохнул Трэверс. — Такой котик, пожалуй, оборотня уделает...

— Оборррррротни, — протянул кот, подходя к Трэверсу и как-то очень задумчиво заглядывая ему в глаза и облизываясь. — Оборрррротней я не еммммм...

— А свинок ты тоже не ешь? — с подозрением спросил Крэбб.

— Свиней не емммммм, — вроде бы даже оскорбился кот, подходя к Крэббу поближе и принюхиваясь. — Я людей еммммм, — он вдруг встал на задние лапы и тронул передней его живот. — Мяяяяяконький, — протянул он, мурлыкнув. — Слааааааденький, — кот облизнулся и сказал вдруг: — Спою тебе.

— Своим пой, — резко ответил ему Долохов, — а у нас другие певуны найдутся.

— Я только людяммммм пою, — укоризненно сказал кот, неохотно опускаясь на все четыре лапы и теперь подходя к Долохову. — Уммммммный, — протянул он неодобрительно. — Знаааааешшшшшшь... откудаааа? — протянул он, обходя его кругом и тоже принюхиваясь.

— Птичка на хвосте принесла, — усмехнулся Долохов, поворачиваясь вслед движению кота.

— Скверррррррная птичччччка, — посетовал кот, садясь перед Долоховым и глядя ему прямо в глаза. — Пахнешшшшшшшь своимммммм, — певуче проговорил он, отчётливо улыбнувшись. И позвал: — Иди сюда... мрррррр?

Долохов мгновенно превратил мантию в железные латы, маску — в глухой шлем, а на руках его оказались железные же рукавицы.

— Так вот, ступай подобру-поздорову да людей наших не тронь! — сказал он коту.

— Ззззззлой, — прошипел кот, мгновенно вскакивая на ноги. Шерсть у него на загривке и вдоль позвоночника встала дыбом, хвост распушился, и кот стал напоминать небольшого пушистого дракона с высоким гребнем на спине и большими ушами. Он яростно махнул лапой с выпущенными едва ли не дюймовыми когтями в сторону Долохова, но подойти не решился и, опасливо на него косясь, двинулся вновь к Крэббу с Гойлом.

А бабка, тем временем, подошла к Беллатрикс и совершенно беззастенчиво принялась её разглядывать — а потом вдруг протянула к ней руку и своими длинными мослатыми пальцами ощупала её левый бицепс.

— Плохо, девонька, — укоризненно сказала она онемевшей в первый момент от подобной наглости женщине. — Ручки-то тоненькие, словно веточки... что такими сделаешь? Ни хлеба не замесить, ни травы накосить...

Рабастан, который представил Беллу в роли домового эльфа, засмеялся и тут же спрятался за спину старшего брата.

— Так на кой ей самой хлеб месить? — удивился Гойл. — У неё есть, кого заставить.

— Не дело же это, — покачала головой бабка. — Что ж это за хозяйка, что хлеба испечь не может? То-то мужик у неё такой смурной, — добавила бабка, безошибочно ткнув пальцем в едва сдерживающего сейчас смех Родольфуса. — Куда же это годится, — покачала она головой. — Так, голубка моя, никакого семейного счастья не будет.

Рабастан, не сдержавшись, опять засмеялся и прошептал:

— Да какое там семейное счастье — выжить бы, и уже хорошо.

Родольфус согласно хмыкнул.

— Довольно! — возмущенно прошипел позабытый всеми Волдеморт. — Я, Темный Лорд, вызываю тебя, Кощей, на смертный бой! В мире должен остаться только один Бессмертный!

— Один так один, — пожал плечами старик, на котором вдруг появились настоящие латы, причём очень хорошего качества. — Драться как будем? — деловито уточнил он.

— Биться будем как приличные маги — на дуэли, — ответил Волдеморт и без предупреждения заорал: — Авада Кедавра!

Разъяренная же Белла, тем временем, прошипела:

— Ах ты! — и вытащила палочку, поворачиваясь не к бабке, а к дорогому супругу с не менее дорогим деверем.

— Хвала Мерлину, Блэки моим отказали, когда они для меня невесту стали искать, — заржал Роули. — Столько счастья сразу только Лестрейнджам и потянуть!

Остальные понимающе переглянулись.

— Хочешь сказать, — вдруг отозвался Родольфус, тоже вынимая свою палочку и загораживая их с братом мощным щитом, — что у нас с тобой счастливая семейная жизнь? Сказать по правде, я склонен согласиться сейчас с Рабастаном. Я мог бы предположить, что у Блэков такое своеобразное понятие о счастье, конечно — когда б не Нарцисса. Чей пример ясно говорит нам, что дело тут вовсе не в семейной традиции Блэков, а в личных особенностях. И ты бы лучше на Роули палкой махала — охамел, сил никаких нет, — закончил он, насмешливо на него глянув.

— А вот интересно, Андромеда со своим грязнокровкой как живет? — легкомысленно добавил масла в огонь Роули. — Как Белла — или как Нарцисса? Если как Белла, то убивать его никак нельзя — пусть, гад, помучается!

Этого Белла стерпеть уже не могла — и в Роули полетели фамильные блэковские проклятья.

— А правда, — удивился Крэбб, — чо мы никогда к ейной родне не ходили? В рейд?

— А нафига? — ответил ему Гойл. — Ну их, этих Блэков. Пусть сами к себе ходят.

— Вот и сходили бы, — кивнул Рабастан. — К Андромеде. Вдвоём. А то достали уже — невозможно, — шепнул он брату.

— Не жалко тебе? — спросил тот, на всякий случай продолжая держать щит.

— Кого? — поразился Рабастан. — Крэбба с Гойлом?!

— Не, — ответил Рабастану Гойл. — Ваша родня — вы и ходите.

В этот момент полыхнуло зелёным — и луч, отразившись от лат, ударил в самого Волдеморта.

— Ха-ха-ха! — захохотал Лорд. — Меня так просто не убьешь!

— У него что, тоже смерть в яйце? — спросила бабка. И сама себе ответила: — Да какие там яйца, смех один!

— У него смертей мноооооогоооооо, — протянул кот, устроившийся пока рядом с бабкой — и предложил: — Кинь клубок?

— А можно и кинуть, — кивнула она. — Кто только пойдёт за ним? Слышь, родимый! — обратилась она к Волдеморту. — А твои-то смерти кто ищет?

— Мои все — Пожиратели смерти, что им ее искать, — отмахнулся Лорд и бросил: — Империо!

— Не понял, — с некоторым удивление сказал старик, почесав висок. — Вы что же — в родстве? — спросил он, указывая на кота.

Тот оскорблённо воскликнул:

— Яааауууу?! Никогдааааа! — он зашипел и брезгливо потряс толстой передней лапой.

В этот момент одно из заклятий Беллатрикс всё же достигло цели, и Роули рухнул на пол, крича от боли и зажимая окровавленную руку.

— Смотри — попала, — сказал Рабастан.

— Белл, уймись, — решил, наконец, Родольфус. — И так голова болит — и ты не ори! — обратился он к Роули. — А то Силенцио наложу — и будешь молчать до завтра, — пригрозил он.

— Конечно, болит, — сказала бабка сочувственно. — Мужику супруга нужна, а ты при живой жене бобылём живёшь, — она неодобрительно покачала головой, а потом, сунув руку в карман, достала оттуда какой-то мешочек и протянула Родольфусу. — На-ка, попей травок — головушка и пройдёт. А эти, — она достала ещё один, — жене завари, — она вдруг игриво ему подмигнула. — Глядишь — и не заболит больше.

Долохов, при виде бабкиного мешочка с травками поднявший брови, расхохотался до слез.

— Мне даже представить страшно, что из этого будет! — фыркнул он. — Трепещи, Британия!

— А чо Милорду котов в родню сватают? — оскорбился Крэбб. — Нет бы дракона там, или василиска!

— А ну, подь сюды! — сказала бабка Долохову, вручая очень задумчивому Родольфусу оба мешочка. — Ишь, кто тут смешливый такой... поди-ка ко мне, — она поманила своим длинным пальцем с очень толстым, длинным и острым ногтем Долохова. — Не бойся, не тронет, — пообещала она, погладив по голове кота.

— А тронет — так в мешок угодит, — усмехнулся Долохов, делая пару шагов навстречу бабке.

— Так он никаких мешков не боится, — возразила ему бабка. — Подойди, милок, подойди... дай-ка руку, — она цепко схватила его за запястье и вгляделась в его ладонь. — А ведь мог бы дураком стать, — вздохнула она с сожалением. — Куда ж тебя нелёгкая занесла? — покачала она головой — и проговорила задумчиво: — Дать тебе клубок, что ли... авось поможет... хочешь клубок, добрый молодец? — спросила она Долохова.

— А я б от такой родни не отказался, — протянул, пока бабка занималась Лестрейнджем и Долоховым, Трэверс, жадно разглядывавший кота.

— Есть, есть что-то общее, — согласился вдруг со словами Крэбба про волшебно-рептилоидную родню Волдеморта старик. — Огнём плюнуть можешь? — спросил он Лорда с любопытством.

— Финдфайр! — рявкнул оскорбленный Лорд — и пламя послушно плеснуло из его палочки.

— Нет, — покачал головой старик, ловя огонь укрытой металлической перчаткой рукой и непонятно как гася его таким образом. — Я же сказал — плюнуть. Посохом каждый дурак может... хотя мелковат посох-то, — он презрительно скривил губы. — Ты драконьим огнём не балуйся, — строго предупредил он. — Упустишь — всё спалить можешь. Раз родства нет.

— Сражайся со мной! — прошипел в ответ взбешённый Волдеморт. — Сражайся — или умри!

— Вроде умный, — удивлённо сказал старик, — а какой дурак. Мы же оба бессмертные — зачем сражаться? Но давай поборемся, коли охота, — он вдруг вытащил меч, которого, Лорд мог бы поклясться, ещё секунду назад у него не было, и, размахнувшись, с силой обрушил его на противника.

Лорд отразил удар щитом и злобно зашипел — драться на мечах он умел плохо, больше полагаясь на свою магическую силу.

Старик усмехнулся — и вдруг выпустил меч из рук. Однако легче от этого Лорду не стало: тот, словно живое и разумное существо, ринулся в атаку, рассекая воздух со свистом и двигаясь с такой скоростью, что глаз едва за ним успевал.

Беллатрикс в ужасе вскрикнула и ринулась было на помощь своему господину, но Родольфус ловко схватил её за руку и, притянув к себе, то ли обнял, то ли просто с силой прижал к себе и теперь держал так, не позволяя выбраться из захвата.

— Не лезь к ним, — твёрдо приказал он. — Это их битва — Лорд не звал никого. Не мешай.

Вокруг Лорда мертвенным светом заполыхали щиты, не позволяя мечу нанести Волдеморту какой-то вред.

А тем временем Долохов поклонился бабке и сказал неожиданно для него искренне:

— Спасибо, бабушка! — он горько усмехнулся. — Да только меня от моей недоли никакой клубок не уведет. Поздно.

— Неволя — дело такое, — непонятно сказала старуха. — Неужто не найдётся у вас богатырь... аль дурак, что путы разрубит? — она бесцеремонно задрала левый рукав Долохова и, ткнув пальцем в метку, сплюнула. — Тьфу, пакость какая, — скривилась она. — Где ж это видано — живых людей превращать в такое. Что, нет героя у вас на вашего пакостника? — спросила она недоверчиво.

— Герой у нас есть — он же и дурак, — сплюнул Долохов, — да вот беда — едва из пеленок вышел. Соплей перешибешь.

— А ты не смотри на года, — покачала она головой, доставая из кармана большой и мягкий даже на вид молочно-белый клубок. — Вот — найди его да отдай. Да расскажи, как им пользоваться — он его к смертям приведёт. А вот это тебе, — сказала она, доставая ещё один, тёмно-красный. Как время придёт — бросай да беги за ним. Да не оборачивайся. Хочешь — кого ещё с собой прихвати, — добавила она, вкладывая клубок в ладонь Долохова. — Он всех выведет. Если не обернётесь, — настырно повторила он. — Да злыми в дороге не будете.

В этот момент меч, со свистом атаковавший всё это время Лорда, вдруг замер — и вернулся к хозяину.

— Видишь? — насмешливо спросил старик, и на его голове вдруг поверх шлема на мгновенье блеснула золотая, украшенная маленькими черепами, корона. — Пустая это затея. Ни тебя, ни меня вот так не убить. Силы только потратишь — да толку чуть.

Трэверс, тем временем, медленно, словно заворожённый, подошёл к коту и, присев рядом с ним на корточки, потянулся к его спине. Тот предостерегающе зашипел, и Трэверс сказал:

— А я не боюсь. Хочешь — ешь, — он протянул ему руку.

Тот обнюхал её — и вдруг с размаху полоснул по ней выпущенными когтями, распоров кожу до мяса. Брызнула кровь, но Трэверс, кажется, даже не обратил на это внимания, и продолжил тянуться к нему. Кот смерил его долгим оценивающим взглядом — а потом жадно начал слизывать текущую кровь. Трэверс лишь улыбался — а потом протянул вторую руку и осторожно, как-то недоверчиво, словно какое-то чудо, погладил кота между ушами.

Тот поднял голову и внимательным, немигающим взглядом уставился на Трэверса — а потом вдруг промурлыкал тихо-тихо:

— В некоторрром царррстве, в некоторрром государррстве...

Он продолжал говорить, рассказывая что-то неслышное остальным, и раны от его когтей на руке Трэверса сами собой затягивались. Трэверс сел на пол, и кот неожиданно устроился у него на коленях и, удобно устроившись там, продолжал свой рассказ.

Рассерженный неудачей Лорд, не прощаясь, аппарировал с места встречи, прихватив только верную Нагини. Долохов сунул в карман красный клубок и подбросил на руке белый, прикидывая, как будет ловить Избранного и что ему врать, а потом плюнул и решил рассказать все как есть. Раз уж у них Герой и Дурак в одном лице — так вполне поверит и не в такое: как Дурак несостоявшийся он знал это точно.

— Кажись, пора нам, — сказала вдруг бабка. — Петух заорёт скоро.

— Пора, — согласился старик — и, оглядев всех неприятным и строгим взглядом, остановил его на Долохове и сказал: — И не шалите больше.

А затем подошёл к зеркалу, из которого они все появились, и шагнул в него.

— Пора-пора, — кивнула старуха — и потрепала кота за загривок. — Идём, Баюнушка. Время.

— А пойдёммммм с наммммми? — вдруг предложил кот, поднимаясь с колен Трэверса и глядя на него странным, немигающим взглядом.

— С вами? — переспросил тот. Его глаза вспыхнули, и он очень медленно проговорил: — А пойдёмте. Что, насовсем? — спросил он напряжённо и жадно, и в его взгляде вспыхнула неожиданная и непонятная никому надежда.

— Насовсем, милок, насовсем, — закивала бабка, протягивая ему руку. — Найдём тебе там место достойное… а то что ты тут маешься, неприкаянный.

— Да! — выдохнул он, и его обычно скучающее и отрешённое лицо осветилось вдруг настоящим счастье. Не обращая никакого внимания на своих изумлённо глядевших на него товарищей, Трэверс поднялся на ноги, шагнул к старухе и крепко взял её за руку — и прежде, чем кто-либо успел хоть что-нибудь сделать, шагнул вслед за ней в зеркало.

И исчез — так же, как и скрывшийся за ним высокий старик и странная бабка.

Последним через жидкое, колеблющееся серебро волшебного стекла ушёл кот — и когда кончик его хвоста исчез, поверхность выровнялась и замерла, вновь став самым обыкновенным зеркалом.

— Значит, есть-таки способ, — очень тихо прошептал Рабастан.

— Что? — так же негромко спросил его Родольфус. — Какой способ?

— Уйти отсюда, — пояснил тот с непонятной грустью. — Трэверс всегда хотел. Всё искал… и не находил.

— Вот оно что, — понимающе кивнул Родольфус. — Что ж — надеюсь, там ему понравится больше.

Он посмотрел на Беллатрикс, растерянно замершую рядом с тем местом, где только что стоял Лорд, и крепко сжал в кармане подаренные ему странной бабкой полотняные мешочки.