Второй шанс (джен)

Я знал одного человека, который защищался от

сильного искушения гордыни еще более сильным

пристрастием к селедке с луком.

Клайв Льюис, «Письма Баламута»

— А теперь ступай, — умирающий король Роберт еще смог приподняться на своем ложе и жестом подозвал лекаря с чашей макового молока. — Правь долго и справедливо, мой друг. Ты будешь лучшим королем, чем я.

Роберт Баратеон надеялся, что маковое молоко подарит ему забвение и покой, но вместо этого провалился в тяжелый сон, в котором ему виделось, что он был монахом, колдуном и воином. Король Роберт при жизни мало молился и почти не бывал в септе, а потому о загробной жизни имел малое представление, которое ограничивалось верой в то, что за гробом человеку воздастся за совершенное в жизни добро и зло. За что ему воздавалось в смертном сне, за добро или за зло, Роберт понять не мог — с одной стороны, монашеская жизнь и орденская дисциплина в посмертии были бы для веселого и разгульного короля настоящим адом. С другой стороны, его посмертное я проводило жизнь в битвах, одерживало победы, стяжало великую славу на множествах планет и, несмотря на монашество, обзавелось красивой женой и, похоже, даже детьми.

В этот момент сон Роберта полетел кувырком, на него дохнуло смертью и мраком, и Роберт очнулся в небольшой комнате с плоскими железными стенами, закованный в черные латы. На стене что-то постоянно мигало и противно пищало. На поясе висел легкий цилиндр, который во сне становился мечом. Роберт повертел цилиндр в руках, опасливо повернул его параллельно телу и нажал кнопку. «Кажется, голубой раньше был, — заметил про себя Роберт, — голубой как-то получше, на сталь больше похоже».

Роберт просидел в своей небольшой темнице несколько часов, будучи уверен в том, что его должны вызвать на посмертный суд. Первый час он вспоминал детали своего странного сна и дивился непонятным ему механизмам, космосу и множеству планет, на которых доводилось бывать джедаю Скайуокеру. Второй час он тщетно пытался вспомнить, придется ли ему предстать перед Воином, как рыцарю, или перед Отцом, как королю. На третий час Роберт вернулся мыслями в Вестерос, который он оставил в беспорядке, и стал грустить по покинутой Родине, оставленному в сложном положении другу Неду и бездарно растраченным годам царствования.

На четвертый час дверь в каюту Вейдера отворилась, и на пороге появилась фигура в черном одеянии и с морщинистыми руками. Император Палпатин звонил своему ученику по правительственной связи уже несколько часов, начиная уже беспокоиться о здоровье Вейдера, и меньше всего ожидал найти его сидящим на койке и пялищимся на надрывающийся видеофон. Впрочем, его необычной реакции на свое появление Палпатин ожидал еще меньше.

— Оставь меня, старушка, я в печали, — пророкотал Вейдер, мельком глянув на вошедшего императора, и вновь повернулся к надрывающемуся видеофону.

— Старушка? — возмутился Палпатин, который хоть и был ситхом, но тоже переживал из-за недавних перемен в своей внешности. Палпатину захотелось тряхнуть ученика молнией, но в железной кабине от этого можно было изжариться самому, и коварный ситх, вытянув руку, надавил Силой на то место, где один из протезов соединялся с телом Вейдера.

— Да ты ведьма! — взревел Роберт, согнувшись от боли, и неожиданно для Палпатина изо всех сил боднул его шлемом.

Очнулся Палпатин уже прижатый к переборке и с железной перчаткой на горле. Молнии как средство защиты по-прежнему исключались. Сидиусу почему-то пришла мысль пнуть Вейдера по коленке, как в школьные годы — юный Шив Палпатин был невысок, злобен и драчлив. «Зря я запаковал его в эти доспехи, — в первый раз подумал Дарт Сидиус. — Подерись тут с этакой железякой».

— Я же твой учитель, — с кротким укором сказал Сидиус, решив действовать хитростью.

— Септон, что ли? — догадался Роберт.

Два ситха немного помолчали, ошарашенно глядя друг на друга. Дарт Сидиус строил планы освобождения и незаметно подбирался Силой к пульту жизнеобеспечения на груди Вейдера.

— Только рыпнись, и я сверну тебе шею, не будь я Роберт Баратеон! — предупредил Роберт, которому уникальная интуиция Вейдера подсказала, что Сидиус замышляет худое.

— Помнишь, я говорил тебе, чтобы ты отказался от личности Энакина? — спросил окончательно сбитый с толку Сидиус. — Знаешь, это я, похоже, пережал.

В этот момент Роберт, то ли с непривычки к доспехам, то ли от реакции на имя Энакина, действительно пережал Сидиусу сонную артерию, и император всея Галактики обмяк и сполз по стене.

Роберт Баратеон был вспыльчив, но отходчив, и при виде валяющегося на полу пыльным мешком императора он поднес к его губам латную рукавицу, проверяя дыхание. В этот момент дверь снова отодвинулась в сторону, и на пороге появился верный Вейдеру командир клонов Аппо.

— Что случилось с императором, милорд? — спросил Аппо, с удивлением наблюдая, как лорд Вейдер склонился над распростертым на полу Палпатином и сует ему железный кулак в морду.

— Ему стал слишком тесен воротник, — прогудел Вейдер, распрямляясь, и Аппо, который уже не раз с удовольствием наблюдал, как его командир расправляется форсгриппом с надменными флотскими офицерами, ошарашенно кивнул.

— Я вызову медицинских дроидов, лорд Вейдер, — произнес наконец Аппо. — Такова инструкция.

Аппо некоторое время подождал, не отдаст ли Вейдер другой приказ, и наконец позволил себе неуставную вольность.

— Я знал, сэр, что вы очень крутой, — Аппо кивнул на тело императора, — но не представлял, что настолько.

Император Палпатин очнулся в медицинском отсеке космопорта. Из рукава императора-ситха пропал его красный меч. Из карманов — все карточки и удостоверения личности. Почему-то вместо ситхской ярости это вызвало у императора воспоминания о студенческих годах, в которые он несколько раз надирался до беспамятства и приходил в себя, как и сейчас, без денег, без документов и со следами побоев на лице. Именно тогда юный ситх познал силу майндтрика и сладость контроля над людьми.

— Вам не нужны мои документы, — объявил Палпатин вошедшему в его палату врачу. — И мне не нужны ваши дроиды.

Попавший под чары ситха врач завороженно кивнул и проводил Палпатина к выходу.

«Вот я дурак! — мысленно выругал себя Палпатин через пять минут, пробираясь к выходу из космопорта, и получая в толпе локтем в живот и багажной тележкой по ноге. — Мог бы внушить ему, что я император, тем более, что это правда. Хотя документов у меня по-прежнему нет».

В этот момент толпа наконец вынесла императора к выходу из космопорта, в чехарду указателей, шаттлов и такси.

— Командир! — помолодевшим голосом крикнул Палпатин и пронзительно засвистал, как в только что вспоминавшиеся ему студенческие годы. — К зданию Сената живым духом, два счетчика!

— Залезай, дед, — дружелюбно сказал таксист, подруливая к Палпатину и открывая перед ним дверь нажатием кнопки. — Ты боевой такой, прям как тот, с большими ушами, которого я вез к Сенату пару месяцев назад.

Роберт Баратеон некоторое время тщетно пытался объяснить медицинским дроидам, что у него болят ноги и чувствует он себя словно с похмелья. Медицинские дроиды мигали и пищали, а потом один из них замогильным голосом объявил Роберту, что пить ему, Роберту, совершенно нельзя, а ног у него, можно сказать, и вовсе нет.

Следующие полчаса Роберт потратил на то, чтобы снять доспехи и посмотреть на то, что у него под ними, но совсем в этом не преуспел. Снять удалось только шлем, да и то без шлема Роберт начал задыхаться, и у него заслезились глаза.

Наконец Роберт отчаялся разобраться в своем положении и, надев шлем обратно, отправился к верному командиру Аппо.

Аппо был командиром душевным и держал себя с подчиненными просто, чувствуя с ними кровную клоническую связь. Поэтому в ту минуту, когда Вейдер постучался в его каюту, Аппо играл в карты с двумя штурмовиками. На столе стояла початая бутылка коньяка, лежали три одинаковых шлема и горка мелочи — платили клонам сущие копейки, словно роботам, и им приходилось либо играть по маленькой, либо мародерствовать, промышлять контрабандой и совершать прочие должностные преступления.

— О, к тебе что, братаны приехали? — удивился Роберт, оттолкнув дверь и обнаружив за столом трех мужиков, похожих друг на друга как братья.

Клоны гражданина Фетта в ответ весело заржали.

— Ну прям как... — начал младший из них, но Аппо его оборвал движением руки.

— Нас тут таких братьев целый корабль, — сдержанно пояснил Аппо и все же поддался старому озорству. — «Клонов война началась».

Роберт никак не отреагировал на передразнивание Йоды, которое в свое время нравилось Энакину, первому командиру 501ого легиона, потому что Роберт копался в обрывках привидевшегося ему сна, в котором тоже было что-то про клонов. Эти размышления, однако, не помешали его естественным действиям: он сел за стол четвертым и попросил сдать на него.

Интуиция и владение Силой, свойственные Вейдеру, в этот раз снова пригодились королю Роберту, который с большим удовольствием разнес своих противников в пух и прах, а потом великодушно отказался забирать выигрыш.

— Карточный долг святое дело, — не согласился ветеран, сидевший справа от Аппо.

— Да какие счеты между своими людьми, — отмахнулся Роберт. — Вы мне лучше скажите, не в службу, а в дружбу: если целого человека можно из ничего вырастить, может, руку человеческую тоже можно? Или еще какую часть нужную...

— Ну вылитый Скайуокер! — не выдержал молодой клон, и Аппо не успел его остановить.

Вопреки опасениям Аппо, на имя Скайуокера Вейдер снова не среагировал, погрузившись в задумчивость, и Аппо решился задать мучавший многих в 501м легионе вопрос.

— Мы служили с генералом Скайуокером, лорд Вейдер, — доверительно сказал Аппо, — но не знаем, куда он пропал. Парни слышали, что вы убили его в поединке.

— Это в переносном смысле, — отозвался наконец Вейдер и начал снимать шлем.

— Ситхова мать, как же вас разделало, командир, — сочувственно сказал молодой, увидев вместо бездушного шлема искореженное лицо Энакина.

— Я в зеркало не смотрел, — прохрипел Роберт, цепляясь губами за трубку, в которую подавался воздух.

— И не смотрите, командир, — посоветовал ветеран. — Я в прошлом году, когда хабар продал, в раковый центр ходил — вот вы на детей тамошних похожи, такой же череп и такие же глаза.

— Знаете, командир, — севшим голосом проговорил Аппо, — я уверен, что я за всех ребят в легионе говорю. Мы вас подлечим, даже если придется для этого Камино штурмом брать.

Роберт тщетно пытался заснуть уже второй час, но, кроме непривычных доспехов, ему мешала противно пищащая стена. Наконец, когда он уже собирался порубать неизвестный ему видеофон, в его каюту заглянул Аппо.

— Вас император вызывает, командир, — доложил Аппо. — Кажется, он и сюда вам звонит. Сидите, сидите, я включу.

— Ну? — спросил у видеофона Роберт, когда Аппо ушел. Почти всю сознательную жизнь Роберт провел сначала лордом Штормовых Земель, а потом королем, и не привык никому кланяться.

— Где мой меч? — спросил Сидиус, ошарашенный такой наглостью вместо почтительного приветствия.

— Надо же, меч потерялся, — пророкотал Вейдер. — У меня тут много чего потерялось, поважнее. А жирафы эти каминоанские говорят, что клонировать меня нельзя по твоему приказу.

— Этот костюм укрепит тебя на Темной Стороне, — уклончиво ответил Сидиус, который также рассчитывал с помощью неудобного костюма наказать ученика за проигрыш Кеноби и сделать его более уязвимым для своих молний.

— Я верну тебе меч, — гневно пообещал Роберт. — В горло его тебе воткну и поверну разок.

С этими словами он в сердцах махнул в сторону видеофона, и волна Силы превратила видеофон в кучу обломков.