Второй шанс (джен)

Я знал одного человека, который защищался от

сильного искушения гордыни еще более сильным

пристрастием к селедке с луком.

Клайв Льюис, «Письма Баламута»

— А теперь ступай, — умирающий король Роберт еще смог приподняться на своем ложе и жестом подозвал лекаря с чашей макового молока. — Правь долго и справедливо, мой друг. Ты будешь лучшим королем, чем я.

Роберт Баратеон надеялся, что маковое молоко подарит ему забвение и покой, но вместо этого провалился в тяжелый сон, в котором ему виделось, что он был монахом, колдуном и воином. Король Роберт при жизни мало молился и почти не бывал в септе, а потому о загробной жизни имел малое представление, которое ограничивалось верой в то, что за гробом человеку воздастся за совершенное в жизни добро и зло. За что ему воздавалось в смертном сне, за добро или за зло, Роберт понять не мог — с одной стороны, монашеская жизнь и орденская дисциплина в посмертии были бы для веселого и разгульного короля настоящим адом. С другой стороны, его посмертное я проводило жизнь в битвах, одерживало победы, стяжало великую славу на множествах планет и, несмотря на монашество, обзавелось красивой женой и, похоже, даже детьми.

В этот момент сон Роберта полетел кувырком, на него дохнуло смертью и мраком, и Роберт очнулся в небольшой комнате с плоскими железными стенами, закованный в черные латы. На стене что-то постоянно мигало и противно пищало. На поясе висел легкий цилиндр, который во сне становился мечом. Роберт повертел цилиндр в руках, опасливо повернул его параллельно телу и нажал кнопку. «Кажется, голубой раньше был, — заметил про себя Роберт, — голубой как-то получше, на сталь больше похоже».

Роберт просидел в своей небольшой темнице несколько часов, будучи уверен в том, что его должны вызвать на посмертный суд. Первый час он вспоминал детали своего странного сна и дивился непонятным ему механизмам, космосу и множеству планет, на которых доводилось бывать джедаю Скайуокеру. Второй час он тщетно пытался вспомнить, придется ли ему предстать перед Воином, как рыцарю, или перед Отцом, как королю. На третий час Роберт вернулся мыслями в Вестерос, который он оставил в беспорядке, и стал грустить по покинутой Родине, оставленному в сложном положении другу Неду и бездарно растраченным годам царствования.

На четвертый час дверь в каюту Вейдера отворилась, и на пороге появилась фигура в черном одеянии и с морщинистыми руками. Император Палпатин звонил своему ученику по правительственной связи уже несколько часов, начиная уже беспокоиться о здоровье Вейдера, и меньше всего ожидал найти его сидящим на койке и пялищимся на надрывающийся видеофон. Впрочем, его необычной реакции на свое появление Палпатин ожидал еще меньше.

— Оставь меня, старушка, я в печали, — пророкотал Вейдер, мельком глянув на вошедшего императора, и вновь повернулся к надрывающемуся видеофону.

— Старушка? — возмутился Палпатин, который хоть и был ситхом, но тоже переживал из-за недавних перемен в своей внешности. Палпатину захотелось тряхнуть ученика молнией, но в железной кабине от этого можно было изжариться самому, и коварный ситх, вытянув руку, надавил Силой на то место, где один из протезов соединялся с телом Вейдера.

— Да ты ведьма! — взревел Роберт, согнувшись от боли, и неожиданно для Палпатина изо всех сил боднул его шлемом.

Очнулся Палпатин уже прижатый к переборке и с железной перчаткой на горле. Молнии как средство защиты по-прежнему исключались. Сидиусу почему-то пришла мысль пнуть Вейдера по коленке, как в школьные годы — юный Шив Палпатин был невысок, злобен и драчлив. «Зря я запаковал его в эти доспехи, — в первый раз подумал Дарт Сидиус. — Подерись тут с этакой железякой».

— Я же твой учитель, — с кротким укором сказал Сидиус, решив действовать хитростью.

— Септон, что ли? — догадался Роберт.

Два ситха немного помолчали, ошарашенно глядя друг на друга. Дарт Сидиус строил планы освобождения и незаметно подбирался Силой к пульту жизнеобеспечения на груди Вейдера.

— Только рыпнись, и я сверну тебе шею, не будь я Роберт Баратеон! — предупредил Роберт, которому уникальная интуиция Вейдера подсказала, что Сидиус замышляет худое.

— Помнишь, я говорил тебе, чтобы ты отказался от личности Энакина? — спросил окончательно сбитый с толку Сидиус. — Знаешь, это я, похоже, пережал.

В этот момент Роберт, то ли с непривычки к доспехам, то ли от реакции на имя Энакина, действительно пережал Сидиусу сонную артерию, и император всея Галактики обмяк и сполз по стене.

Роберт Баратеон был вспыльчив, но отходчив, и при виде валяющегося на полу пыльным мешком императора он поднес к его губам латную рукавицу, проверяя дыхание. В этот момент дверь снова отодвинулась в сторону, и на пороге появился верный Вейдеру командир клонов Аппо.

— Что случилось с императором, милорд? — спросил Аппо, с удивлением наблюдая, как лорд Вейдер склонился над распростертым на полу Палпатином и сует ему железный кулак в морду.

— Ему стал слишком тесен воротник, — прогудел Вейдер, распрямляясь, и Аппо, который уже не раз с удовольствием наблюдал, как его командир расправляется форсгриппом с надменными флотскими офицерами, ошарашенно кивнул.

— Я вызову медицинских дроидов, лорд Вейдер, — произнес наконец Аппо. — Такова инструкция.

Аппо некоторое время подождал, не отдаст ли Вейдер другой приказ, и наконец позволил себе неуставную вольность.

— Я знал, сэр, что вы очень крутой, — Аппо кивнул на тело императора, — но не представлял, что настолько.

Император Палпатин очнулся в медицинском отсеке космопорта. Из рукава императора-ситха пропал его красный меч. Из карманов — все карточки и удостоверения личности. Почему-то вместо ситхской ярости это вызвало у императора воспоминания о студенческих годах, в которые он несколько раз надирался до беспамятства и приходил в себя, как и сейчас, без денег, без документов и со следами побоев на лице. Именно тогда юный ситх познал силу майндтрика и сладость контроля над людьми.

— Вам не нужны мои документы, — объявил Палпатин вошедшему в его палату врачу. — И мне не нужны ваши дроиды.

Попавший под чары ситха врач завороженно кивнул и проводил Палпатина к выходу.

«Вот я дурак! — мысленно выругал себя Палпатин через пять минут, пробираясь к выходу из космопорта, и получая в толпе локтем в живот и багажной тележкой по ноге. — Мог бы внушить ему, что я император, тем более, что это правда. Хотя документов у меня по-прежнему нет».

В этот момент толпа наконец вынесла императора к выходу из космопорта, в чехарду указателей, шаттлов и такси.

— Командир! — помолодевшим голосом крикнул Палпатин и пронзительно засвистал, как в только что вспоминавшиеся ему студенческие годы. — К зданию Сената живым духом, два счетчика!

— Залезай, дед, — дружелюбно сказал таксист, подруливая к Палпатину и открывая перед ним дверь нажатием кнопки. — Ты боевой такой, прям как тот, с большими ушами, которого я вез к Сенату пару месяцев назад.

Роберт Баратеон некоторое время тщетно пытался объяснить медицинским дроидам, что у него болят ноги и чувствует он себя словно с похмелья. Медицинские дроиды мигали и пищали, а потом один из них замогильным голосом объявил Роберту, что пить ему, Роберту, совершенно нельзя, а ног у него, можно сказать, и вовсе нет.

Следующие полчаса Роберт потратил на то, чтобы снять доспехи и посмотреть на то, что у него под ними, но совсем в этом не преуспел. Снять удалось только шлем, да и то без шлема Роберт начал задыхаться, и у него заслезились глаза.

Наконец Роберт отчаялся разобраться в своем положении и, надев шлем обратно, отправился к верному командиру Аппо.

Аппо был командиром душевным и держал себя с подчиненными просто, чувствуя с ними кровную клоническую связь. Поэтому в ту минуту, когда Вейдер постучался в его каюту, Аппо играл в карты с двумя штурмовиками. На столе стояла початая бутылка коньяка, лежали три одинаковых шлема и горка мелочи — платили клонам сущие копейки, словно роботам, и им приходилось либо играть по маленькой, либо мародерствовать, промышлять контрабандой и совершать прочие должностные преступления.

— О, к тебе что, братаны приехали? — удивился Роберт, оттолкнув дверь и обнаружив за столом трех мужиков, похожих друг на друга как братья.

Клоны гражданина Фетта в ответ весело заржали.

— Ну прям как... — начал младший из них, но Аппо его оборвал движением руки.

— Нас тут таких братьев целый корабль, — сдержанно пояснил Аппо и все же поддался старому озорству. — «Клонов война началась».

Роберт никак не отреагировал на передразнивание Йоды, которое в свое время нравилось Энакину, первому командиру 501ого легиона, потому что Роберт копался в обрывках привидевшегося ему сна, в котором тоже было что-то про клонов. Эти размышления, однако, не помешали его естественным действиям: он сел за стол четвертым и попросил сдать на него.

Интуиция и владение Силой, свойственные Вейдеру, в этот раз снова пригодились королю Роберту, который с большим удовольствием разнес своих противников в пух и прах, а потом великодушно отказался забирать выигрыш.

— Карточный долг святое дело, — не согласился ветеран, сидевший справа от Аппо.

— Да какие счеты между своими людьми, — отмахнулся Роберт. — Вы мне лучше скажите, не в службу, а в дружбу: если целого человека можно из ничего вырастить, может, руку человеческую тоже можно? Или еще какую часть нужную...

— Ну вылитый Скайуокер! — не выдержал молодой клон, и Аппо не успел его остановить.

Вопреки опасениям Аппо, на имя Скайуокера Вейдер снова не среагировал, погрузившись в задумчивость, и Аппо решился задать мучавший многих в 501м легионе вопрос.

— Мы служили с генералом Скайуокером, лорд Вейдер, — доверительно сказал Аппо, — но не знаем, куда он пропал. Парни слышали, что вы убили его в поединке.

— Это в переносном смысле, — отозвался наконец Вейдер и начал снимать шлем.

— Ситхова мать, как же вас разделало, командир, — сочувственно сказал молодой, увидев вместо бездушного шлема искореженное лицо Энакина.

— Я в зеркало не смотрел, — прохрипел Роберт, цепляясь губами за трубку, в которую подавался воздух.

— И не смотрите, командир, — посоветовал ветеран. — Я в прошлом году, когда хабар продал, в раковый центр ходил — вот вы на детей тамошних похожи, такой же череп и такие же глаза.

— Знаете, командир, — севшим голосом проговорил Аппо, — я уверен, что я за всех ребят в легионе говорю. Мы вас подлечим, даже если придется для этого Камино штурмом брать.

Роберт тщетно пытался заснуть уже второй час, но, кроме непривычных доспехов, ему мешала противно пищащая стена. Наконец, когда он уже собирался порубать неизвестный ему видеофон, в его каюту заглянул Аппо.

— Вас император вызывает, командир, — доложил Аппо. — Кажется, он и сюда вам звонит. Сидите, сидите, я включу.

— Ну? — спросил у видеофона Роберт, когда Аппо ушел. Почти всю сознательную жизнь Роберт провел сначала лордом Штормовых Земель, а потом королем, и не привык никому кланяться.

— Где мой меч? — спросил Сидиус, ошарашенный такой наглостью вместо почтительного приветствия.

— Надо же, меч потерялся, — пророкотал Вейдер. — У меня тут много чего потерялось, поважнее. А жирафы эти каминоанские говорят, что клонировать меня нельзя по твоему приказу.

— Этот костюм укрепит тебя на Темной Стороне, — уклончиво ответил Сидиус, который также рассчитывал с помощью неудобного костюма наказать ученика за проигрыш Кеноби и сделать его более уязвимым для своих молний.

— Я верну тебе меч, — гневно пообещал Роберт. — В горло его тебе воткну и поверну разок.

С этими словами он в сердцах махнул в сторону видеофона, и волна Силы превратила видеофон в кучу обломков.

Делать нечего — портвейн он отспорил,

Чуду-юду победил — и убег…

Так принцессу с королем опозорил

Бывший лучший, но опальный стрелок.

Владимир Высоцкий, «Про дикого вепря»

Гранд-мофф Таркин с удовольствием готовился арестовать Вейдера по приказу императора, и был очень удивлен тому, что мятежный лорд согласился прибыть на борт его корабля всего лишь с небольшим отрядом. Таркин самонадеянно решил, что его противник совсем прост, и решил дополнительно над ним пошутить.

— Я пригласил вас сюда, лорд Вейдер, — произнес Таркин, вставая навстречу своему гостю, — чтобы предложить вам сотрудничество. Вам известно, что император поручил мне работу над секретным оружием империи, но вам вряд ли известно, что проект сталкивается с серьезными и досадными трудностями. Мне не хватает квалифицированных рабочих…

В этот момент Таркина понесло, и он не смог отказать себе в удовольствии прочесть Вейдеру целую лекцию о планетарных системах, искусственных планетах и теории гиперпространства. Не исключено, что технически подкованный Вейдер его и понял бы, но для короля Роберта речь Таркина звучала как поток абракадабры, лишь изредка отзывающийся в голове смутными воспоминаниями.

— Теперь вы понимаете, друг мой, почему нам важен Кашиик? — спросил Таркин, которому было даже жалко арестовывать такого внимательного слушателя, и он решил после ареста иногда заходить к нему в камеру. Роберт, который уже начал задремывать под маской, встрепенулся и почувствовал, что надо бы что-то сказать.

— Вы собираетесь запустить его в гиперпространство? — предположил Роберт.

— Вы шутник, лорд Вейдер, — немного обиженно произнес Таркин, начиная подозревать, что его не так-то уж внимательно слушали. — Мне необходимы работники для строительства, а вуки известны своими ремесленными талантами.

— Это не ко мне, гранд-мофф, — отозвался Роберт, кидая взгляд на часы на стене (часами Роберт научился пользоваться на прошлой неделе). — Я не вербую людей на стройки.

— Я думаю, в вашем арсенале найдется достаточно средств убеждения, — раздраженно ответил Таркин, которому показалось, что теперь уже не он смеется над своим пленником, а его пленник смеется над ним.

Роберт действительно не понимал, чего от него хочет Таркин, но интуиция Вейдера пришла к нему на помощь.

— Я расскажу тебе историю, — заявил Роберт, с королевской беззаботностью переходя с гранд-моффом на ты. — Был у меня на Севере друг, тоже рыцарь, а у него был один алчный вассал, который однажды продал в рабство нескольких разбойников. Так вот после этого вассалу пришлось бежать так далеко и в такие края, что он годами писал оттуда в столицу слезные письма, чтобы я простил его и разрешил вернуться.

Таркин во время этого рассказа смотрел на Вейдера с тем же недоумением, с которым Роберт только что слушал его инженерные повести, и Роберт перешел к морали своей истории.

— Вот если за продажу в рабство пятерых разбойников рыцарю пришлось столько перенести, ты только прикинь, что я с тобой сделаю за продажу в рабство тысяч честных тружеников, — подытожил Роберт, возвышаясь над Таркином. — По меньшей мере, проведу по доске.

— Вы забываетесь, лорд Вейдер, — испуганно пробормотал Таркин, отступая за свой стол, но в этот момент в его приемной что-то загрохотало, и в дверях появились штурмовики 501ого легиона.

— Корабль наш, командир, — доложил Аппо. — А Семерка уже нарисовал над капитанским мостиком оленя.

— Добре, — отозвался Роберт. — Давай-ка сюда мой жетон, — и перед носом Таркина, повинуясь осваиваемой Робертом Силе, медленно проплыл жетон с гравировкой «Предъявитель сего действует от моего имени и на благо Империи».

— Император же приостановил ваши полномочия, — ошарашенно выговорил Таркин.

— Это может быть, — согласился Роберт. — Но жетон же предъявлял Аппо, а не я.

Угнанный уцелевшими джедаями транспортник заходил на посадку на Кашиик, не обращая внимания на огромный имперский корабль, дрейфовавший по орбите в странном положении. Впрочем, по орбите Кашиика после окончания войны дрейфовало немало разбитых кораблей, которые рукастые вуки на глазах у беглых джедаев разбирали на части, а в верхней палубе «Вымогателя» зияла огромная дыра, искусно нарисованная все тем же Семеркой.

— Вот они, голубчики, — любовно сказал Аппо, незаметно наводя на транспортник бортовое орудие. — Попили они вам крови в свое время, а, командир?

— Ты погоди, — остановил его Роберт. — Эти-то мне ничего не сделали. Летим за ними, разберемся.

Но разбираться команде «Вымогателя» пришлось не с джедаями, а с вуки: маскировка была столь удачной, что к «Вымогателю» уже причалило несколько челноков-стервятников, а один из них вписался в нарисованную дыру и взорвался прямо под капитанским мостиком. Корабельная артиллерия открыла по стервятникам огонь, но вуки были дружным и боевым народом, и в ответ на это по «Вымогателю» начали работать зенитные комплексы.

— Сейчас мы их подавим, — пообещал Аппо, оценив огневую мощь противника — артиллерия вуки действительно была в основном трофейной и не слишком мощной. — И по городу еще добавим, чтобы не рыпались.

— Тихо, тихо, — осадил его Роберт, который и в Вестеросе не любил штурмовать города, предпочитая честный бой в чистом поле, а, насмотревшись на мощь галактического оружия, и вовсе постоянно опасался случайно устроить геноцид. — С женщинами и детьми мы не воюем.

— Да как же ж я с орбиты разберу, женщины там или дети? — возмутился Аппо. — Ладно, засажу в землю, чтобы они там все с лавок попадали!

После такого знакомства с вуки было неудивительно, что челнок Вейдера сразу после посадки обстреляли, и Роберту с сопровождающими его штурмовиками пришлось выпрыгивать через аварийный выход: стоило челноку опустить мостки, как их сразу снесли ружейным огнем.

— Да что ж такое! — пророкотал Вейдер громовым голосом, потому что при десантировании из корабля регулятор громкости на груди перескочил несколько делений. — Одна стрельба, даже подраться не с кем.

В ответ на это стрельба стихла как по волшебству, и на поляну перед челноком стали выходить рычащие вуки. Вуки, подобно королю Роберту, были не прочь подраться в ближнем бою, и даже почувствовали уважение к неприятелю, похожему на них.

— Вот это дело! — радостно воскликнул Роберт, вытаскивая из-за спины найденный в своем багаже кортозисный меч, блеском и тяжестью напоминавший ему валирийские клинки Вестероса. Несколько вуки начали сходиться к нему, потрясая огромными дубинами — и тут же разлетелись в стороны, потому что стосковавшийся по рукопашной король бросился в атаку и поразил наблюдавших за схваткой джедаев неджедайской работой локтями и лоу-киками.

— Я не думаю, что это ситх, — заявил наконец своим спутникам рыцарь Сайдем Форт, когда король Роберт отбил третью атаку вуки практически без использования Силы. — Я на таких ситхах неплохо зарабатывал, когда они выступали в восьмиугольнике.

— Игра на тотализаторе запрещена Кодексом, — наставительно заметила Оли Старстоун, которую немного портила ее лидирующая роль в группе, бывшая ей не по возрасту.

— Ну теперь-то можно и рассказать, — ответил Сайдем. — Где теперь этот Кодекс. Ладно, пойду знакомиться. Вуки, похоже, уже наелись.

— Ну вот, — проревел тем временем Роберт, втыкая меч в землю и с удовлетворением осматривая поле битвы. — А Нед говорил, мне не стоит участвовать в общей схватке. Главное, чтобы панцирь сидел!

— Вас опять этот самый, милорд, — доложил один из штурмовиков, подавая Роберту передатчик, из которого выпрыгнула зловещая фигурка Дарта Сидиуса.

— Это снова ты, мелкий бес? — королю Роберту за последние недели понравилось ошарашивать ситха неожиданным началом разговора. — С чем пожаловал? У меня уже есть планета и два линкора, и еще от Таркина бумаги остались, мне уж с Альдераана весь коммлинк оборвали, дай да дай, «дело жизни и смерти». А у тебя есть серьезные предложения?

— Титул гранд-моффа, — недовольно проворчал Сидиус, удивляясь тому, когда его неудавшийся ученик успел стать таким меркантильным кю, что на предложения служить ему за обучение мощи Темной Стороны Сидиус слышит теперь только хамские ответы. В позапрошлый раз Роберт поставил Сидиусу на вид, что все эти обещания он уже слышал, но не видел исполнения. А в прошлый раз, когда Сидиус все же дошел до формулы «гнев ведет к страху, страх ведет к ненависти, а ненависть — к Темной Стороне», Роберт грубо его оборвал. «Я тут гневаюсь, — прохрипел Роберт, которому после битвы на дождливом Камино замкнуло в костюме систему охлаждения и повредило динамик. — Тебе там уже страшно, сука?» Но делать Сидиусу было нечего: удалой и благородный генерал Скайуокер был популярен в войсках еще во время Войны Клонов, и последние недели Сидиус всерьез опасался масштабного бунта. А сегодня утром, прочитав, что пишут о нем и о Скайуокере в пабликах клонических легионов, Сидиус схватился за сердце и смирился с территориальными потерями.

— Пятьдесят планетных систем под начало, — добавил Сидиус, и даже по маленькой фигурке над передатчиком было видно, что лицо у него такое, словно он ест лимон без сахара.

— Мало дает, — прошептал Сайдем Форт, подходя сзади и пригибаясь, чтобы Сидиус его не видел. — Эх, Шрайна бы сюда с его мамашей-контрабандисткой, они бы из него все до медяка вытрясли.

— Это уже лучше, Сидиус, — покровительственно ответил король Роберт, который не терялся в самых необычных ситуациях, и поэтому смог легко принять на себя и личину Вейдера, и славу Скайуокера. — Это лучше, чем история про Дарта Плэгиуса Мудрого, которого зарезали во сне, а потом меня пообещали научить быть таким же мудрым. Но по-прежнему несерьезно.

Призрак Квай-Гона, являвшийся иногда Оби-Вану в его татуинском изгнании, последнее время являлся к нему со все более круглыми глазами, и Оби-Ван наконец решил слетать в Мос-Эйсли, чтобы разузнать, что делается в галактике. «Если ты телевизор посмотришь, ждет тебя изумление только», — произнес кто-то в голове Оби-Вана, когда он припарковался у кабака, но Оби-Ван в очередной раз не послушал это предупреждение.

Сидя у барной стойки, Оби-Ван постоянно с подозрением взглядывал на свой стакан, подозревая кабатчика в подмешивании в коктейль тяжелых наркотиков, и глаза его раскрывались все шире и шире. На экране шла полюбившаяся многим зрителям новостная эпопея с участием генерала Скайуокера, государя многих планет, странствующего рыцаря, вершителя справедливости и занозы в заднице для центральной власти. Юный и статный, словно и не было поединка на Мустафаре, генерал представал перед камерами то в белых, богато украшенных, латах с оленем на груди, крайне отдаленно напоминавших мрачный костюм Вейдера, то в подчеркивающем его могучую фигуру немного расхристанном наряде и в окружении красоток разных рас, то среди столь же богато одетых рыцарей, чьи лица казались Оби-Вану странно знакомыми.

— И все же, он ситх? — бормотал себе под нос потрясенный Оби-Ван, прочитав на доспехах Скайуокера девиз Баратеонов «Нам ярость!»

— Или он не ситх? — удивлялся Оби-Ван, слушая репортаж о том, куда в очередной раз генерал послал императора, с трудом удерживавшего свои владения, сотрясаемые бунтами тех планетных систем, которые хотели перейти под власть великодушного и благородного генерала.

— Я стою сзади тебя, Оби-Ван, — неожиданно услышал Кеноби и почувствовал спиной острие кортозисного меча. — И если ты действительно прячешь моего наследника на какой-то задрипанной ферме, я снесу тебе голову, Иные меня задери!