Сделка, или Компонент сто двадцать один (джен)

Пластиковая трубка недорогого офисного телефона легла на аппарат. Любой, кто глянул бы на нее, сразу сказал бы, что поднимают ее крайне часто. И правда, трубка почти сразу же снова взметнулась к полноватому лицу. Рука быстро набрала внутренний номер.

Басовитый голос тоном, не терпящим возражений, произнес:

— Симкинс, зайдите ко мне, срочно.

Рука метнулась к бумагам. Стопка отчетов податливо открылась на нужной странице. Красный маркер открылся со звучным щелчком и обвел дату в ежедневнике.

Слегка звякнув, отворилась дверь кабинета. Уверенно застучали по паркету уже поношенные, но ухоженные и дорогие ботинки.

Еще одна папка, приземлившись на стол, закрыла отчёт и ежедневник. Размеренный тон делового разговора резко прервался и заставил даже старый плафон задребезжать:

— Как это единственный поставщик?

— Возможно, это его разработка. А может…

— Вы знаете, что он — странный. Вдруг он из… из... “этих”. Я не люблю вести дела с этими… с такими.

— Но без компонента сто двадцать один наша продукция будет возвращена покупателем. Наш миллионный заказ сгорит, мы никогда не добьемся прочности того образца, что отправили на тендер.

После этого разговор вернулся в привычное, деловое русло. Папка была убрана, а рука опустила в ежедневник ручку и записала:

«Ксенофилиус Лавгуд, Годрикова лощина, изобретатель».

* * *

Чёрное авто подъехало по чёрному асфальту к чёрному дому в виде громадного цилиндра, похожего очертаниями на шахматную фигуру. Из авто вышел человек в абсолютно чёрном плаще и в абсолютно мрачном настроении. Он поднялся по ступенькам к чёрной двери, бубня себе под нос: “Это всё, для того, чтобы Дадли мог учиться в лучшем колледже”.

Старый звонок зазвенел в глубине черного дома с не соответствующей всей мрачности дня жизнерадостностью. Дверь открыла девчушка в странных, переливающихся радугой очках.

— О, вы, наверное, к папе? Здравствуйте, заходите пожалуйста.

— Здравствуй… те, — выдавил из себя визитер. — Вернон Дурсль, к мистеру Лавгуду.

Девочка пристально посмотрела на него сквозь стекла очков. Что-то хотела сказать, но тут в прихожую вошел сам мистер Лавгуд. Больше всего он напоминал Вернону профессора из фильма “Назад в будущее” — такая же копна белых волос, превращающая голову в одуванчик, такой же взгляд, будто бы профессор задумал подключить тебя к какому-то устройству для опытов.

После обмена приветствиями гостя провели в кабинет хозяина. Это был просторный кабинет, но стены увешанные номерами газет и вырезками, а также множество стеллажей, на которых лежали газетные подшивки, создавали дискомфортную атмосферу.

Вернон чувствовал, что Лавгуд вполне может оказатся из “этих”. Вся атмосфера дома была пропитана неожиданностью, чудом. Странные очки девочки, какие-то совершенно нелепые украшения, невиданные картины животных смущали Вернона. Но всё же, он был в немногом джентльменом и во многом — бизнесменом, так что еще до входа в странный дом принял решение, что сделка должна состоятся.

— Ваш образец, компонент номер сто двадцать один — моя компания готова оказать вам высокое доверие и приобрести его. Какова будет ваша цена за, скажем две тысячи грамм? — начал Дурсль привычным образом.

— О мистер Вернон, сущие пустяки — это будет стоить сто литров чернил и вагон бумаги. Я, как видите, занимаюсь издательским делом…

Вернон почувствовал себя уверенней. Казалось, разговор пройдет гладко.

В конце разговора, когда главные вопросы были согласованы, Лавгуд протянул бумагу и произнес:

— Фините.

Чернильница с пером чуть было не опрокинулась от удара грузного кулака по столу.

— Чёрт побери, ты?

— Вот ты и вспомнил меня, Вернон.

— Тебя и этот ненавистный мир, где могут запытать до безумия, где “добрый” директор школы способен послать друзей на верную смерть, где я потерял почти всё… Я отдал тебе свою магию, потому что не хочу больше ни секунды жить там, ни помнить про него, Лавгуд. Зачем ты сделал, чтобы я вспомнил всё?

— Потому что нам нужен герой. Посмотри на документ — на самом деле цена сделки — твоя подпись на прошении о приеме твоего сына в Хогвартс.

— Дадли? Ни за что! — Вернон схватил бумагу с твердым намерением порвать ее.

— Вообще то, я говорил про Поттера…

— Мало того, что он из-за всяких глупых пророчеств и одного безумца остался сиротой, так теперь вы ему всю жизнь решили покоя не давать? — едко прознес Вернон.

— Ты никогда не любил его, да и его отец насолил тебе по молодости… А потом, прибыль от продажи твоих сверл укрепленных компонентом номер сто двадцать один — то есть рогом морщерогого кизляка, будет почти стопроцентной.

— Я так понимаю, что потом я всё равно всё забуду?

— Разумеется, наш прежний договор в силе, как и статут секретности.

— Тогда зачем вам мое согласие? Вы всё равно возьмете свое. Нет! — снова бухнул кулаком по столу Вернон.

— Согласие нужно из-за разных обетов, ритуалов, опять же, ты формальный Глава рода… — начал было Лавгуд

— А идите вы со своей родомагией знаете куда? — грубо прервал его Вернон.

* * *

Стоя на пороге черного, похожего на шахматную фигуру, здания, Вернон понимал, что почти не помнит, про что он говорил несколько минут назад. Но он отчётливо помнил, что сделка не состоялась.

Не состоялась, потому что пытались играть им. А он давно сменил роль фигуры на роль игрока.

К сожалению, гроссмейстеры Дамблдор и Волдеморт никак не считались с его планами.