Правило Анк-Морпорка (джен)

Лорд Низз, глава Гильдии Убийц с опасением вглядывался в клочок бумаги, протянутый странными клиентами. Почерк был разборчивым, даже слишком («Люди не могут писать настолько правильно!» — орало сознание Низза), но глаза никак не желали признать себя замешанными в чтении этого. Они косили, разбегались, закатывались вверх, вниз, вправо, влево, — только бы не фокусироваться на трёх простых словах, выведенных чёрным по белому.

— Итак, — Низз сглотнул, потянулся было к листку, но, заметив, что рука дрожит, одёрнул её и вцепился в столешницу. — Итак, вы хотите его… устранить.

— Именно, — прозвучало из-под серого капюшона. — За хорошее вознаграждение.

Строго говоря, за неприлично большое вознаграждение. И всё бы ничего, но…

— Гильдия объявила официальный мораторий на контракты в отношении этой персоны, — задумчиво проронил Низз.

— Мораторий может быть снят. При определённых условиях, — отозвались из-под капюшона. — «В случае объявления цены, превышающей наивысшую расценку Гильдии не менее чем в два раза, и при наличии добровольца». Так написано в уставе Гильдии Убийц.

По спине доктора Низза прошёл холодок. Ни один разумный вид, хоть раз побывавший в Анк-Морпорке, не станет читать уставы. А прочитав (попадаются на Диске странные люди) — думать, будто сказанное там — правда. Кроме этого Моркоу из Стражи, разумеется, но он-то точно не мог быть причастен к странному заказу.

Анк-Морпорк не верит в правила, этого не знают только безумцы и твари из таинственных измерений. Ни с теми, ни с другими спорить не рекомендуется, особенно когда они платят неприлично большие деньги. Оставалось лишь согласиться.

«Да, но где же я найду добровольца на такое… такую…» Низз уже собирался на свой страх и риск выразить сожаление визитёрам и сказать, что исполнение откладывается на время подбора подходящей кандидатуры (то есть навсегда), как вдруг его осенило. Конечно! Безумцы. Безумцы, которые верят в правила. Например, в то, что каждый заказ на убийство должен быть выполнен. Даже если он выглядит как бред.

«Патриций Хэвлок Витинари» — значилось на клочке бумаги.

* * *

Кухня дворца патриция — непрерывно работающий механизм. Здесь что-то жарится, варится, вылетают разноцветные струи пара, языки огня бьют в потолок, а повара и поварихи чихают от едких специй. Говорят, шеф-повар когда-то работал в Гильдии Алхимиков, но это вряд ли, потому что у него целые брови и полный комплект пальцев на руках. Даже боги не знают, зачем дворцу столько еды. Возможно, часть её перемещается прямиком в Незримый Университет: надо же чем-то кормить провинившихся. Если тратить на них образцовые припасы университетских погребов и разбазаривать хорошую еду направо и налево, то можно, страшное дело, похудеть. А от этого, как известно, развиваются всякие болезни.

Так что очень может быть, что где-то в подземельях Незримого Университета младшекурсников и совершивших страшную провинность студентов постарше насильно кормят едой из дворца патриция. Так или иначе, кухня никогда не спит.

И если вдруг в слаженной работе поваров наметилась едва заметная заминка, а к кухонному лифту скользнула лёгкая тень, то, наверное, вам просто померещилось.

Или нет.

Джонатан Тчай-Тчай без особого усилия висел в пространстве, зацепившись за тросы, тянувшие платформу кухонного лифта вверх. Можно было встать на саму платформу, но тогда его могли заметить раньше времени. Можно было… очистить кухню от наблюдателей. Но дворец слишком многолюден. Нельзя быть уверенным, что устранил все помехи, не дав себя засечь. Тогда цель будет предупреждена.

Лифт скрипнул и остановился на верхнем этаже. Дверка открылась сама собой, и Тчай-Тчай, зацепившись за край проёма, бесшумно выскользнул наружу. Патриций сидел к нему спиной, в кресле с высокой спинкой. Трость прислонена к подлокотнику. Другого оружия не наблюдается. Удачно.

— Благодарю, но я не употребляю острое. Оно вызывает изжогу.

Стоявший до этого, не шелохнувшись, Тчай-Тчай, услышав голос патриция, расслабился: раз он уже замечен, смысла в дальнейшей конспирации не было. Лучше употребить эту энергию на что-то другое.

— Вы увидели моё изображение в полированном кофейнике, — с укоризной произнёс он.

— Безусловно, — согласился Витинари. Он взял находившийся перед ним предмет и отставил его чуть в сторону. Взору Тчай-Тчая предстал кофейник. Из матового металла. — Вы наблюдательны, мистер Тчай-Тчай. Стипендиат?

— Просто отличник, сэр. И вам это известно. Вы правильно произнесли мою фамилию.

И, честно говоря, удивил Тчай-Тчая этим. Не только доктор Низз допускал досадную оплошность, называя Джонатана по фамилии — в документах он тоже значился как «Чай-Чай» (а то и Чой-Чей — грамотность в Анк-Морпорке хромала, хотя Тчай-Тчай боролся с этим, не жалея сил). Тогда откуда Витинари мог знать… Впрочем, пора переходить к делу.

— Никогда не испытывал проблем с дикцией, — коротко пожал плечами патриций.

Тчай-Тчай не сводил взгляда с трости, прислонённой к креслу, чтобы ударить в тот самый момент, когда Витинари за ней потянется. И всё же чуть не пропустил тот момент, когда трость, ощерившись клинком, пролетела в полудюйме от его шеи и вонзилась в стену.

Нет, не трость — с запозданием («снова с запозданием!») отметил мозг — копьё, вылетевшее из скрытой ловушки на противоположной стене. Метательная звёздочка, выпущенная Тчай-Тчаем, вонзилась в пол в нескольких дюймах от ботинок патриция. Сам он тем временем уже был на ногах.

Витинари брезгливо потрогал звёздочку кончиком трости, привычно очутившейся в его руках, и поднял глаза.

— По правилам, — назидательно заметил он. — Вначале ты должен сообщить мне имя заказчика.

«Сбил звёздочку рукой. И успел подхватить трость. Значит, он быстрее, чем кажется. Но всё-таки хромает». В ответ на реплику Витинари, Тчай-Тчай широко и лучезарно улыбнулся. Да! Этого момента он и ждал. Убийство — самое интересное, но подготовка и изучение повадок объекта тоже может доставить массу приятных минут. И своими наблюдениями грех не поделиться.

— Вы не играете по правилам, сэр. Почему я должен?

— Потому что, если ты решишь их нарушать, то не сможешь выбрать, с какого начать, — вздохнул патриций. — Ты исключительно одарён всем, кроме фантазии.

— Благодарю за комплимент, сэр, — Тчай-Тчай прямо в воздухе разрезал сетку, выстрелившую с потолка. — На самом деле, я сообщу вам имя заказчика. После того, как закончу. Ведь нигде не написано, что объект должен быть всё ещё способен услышать то, что ему скажут.

Он выпустил в патриция дюжину кинжалов, специально метя так, чтобы Витинари пришлось опираться на больную ногу, уклоняясь от них. Тот не уклонился. Трость несколько раз быстро мелькнула в воздухе и снова стукнула об пол, ощетинившись двенадцатью кинжалами, вонзившимися в неё под разными углами.

— Ещё один, пожалуйста. Если я не ошибаюсь, с ядом пупземельской гадюки.

Тчай-Тчай решил проигнорировать это наглое утверждение. Система «тринадцати кинжалов» стала популярна среди наёмных убийц всего месяц назад. Хорошая, разумная система, и нет ничего странного, что он решил ей воспользоваться. А все эти разговоры, будто Витинари «ясновидящий», гроша ломаного не стоят.

— Ах, лучше бы вы были стипендиатом, — покачал головой Витинари. — Кстати, это был не комплимент.

Он выдернул кинжалы из трости один за другим, будто кот, потрошивший рыбу, и Тчай-Тчаю пришлось принять все удары плашмя на свой меч. Один клинок Джонатан перехватить не успел, и поспешно отпрыгнул в сторону. «Не буду использовать последний кинжал, — с лёгким сожалением решил он. — Потому что Витинари ждёт от меня этого».

Тчай-Тчай замер с мечом наперевес, готовый провернуть одну из своих замечательных фехтовальных штук. Но что-то его остановило. Возможно, то, как стоял Витинари: вытянувшись наизготовку, параллельно поставив стопы и прижав локти к бокам. Как будто убирая себя с пути… чего?

— Эти ваши приспособления в стене против меня не сработают, — улыбнулся Тчай-Тчай. — Я их изучил, перед тем как сюда пришёл.

На губах Витинари появилась ответная лёгкая улыбка:

— Не сомневаюсь, те приспособления, которые ты изучил, против тебя не сработают.

Тчай-Тчай беззаботно рассмеялся. Ну, конечно, патриций успел добавить что-то ещё. Так даже интереснее! Слух был напряжён до предела, выискивая малейшее шуршание, скрип или щёлк, дающий понять, откуда придёт очередная угроза. Но в комнате стояла совершенная тишина. Витинари был склонен шуршать ещё меньше, чем сам Тчай-Тчай, и отсутствие звуков казалось всепоглощающим, как будто колокол Башни Искусств, «Старый Том» начал звонить раньше времени.

Даже муха не билась в стекло.

Тчай-Тчай ждал. Витинари стоял неподвижно. Секунда за секундой уходило время.

То, что пришло потом, строго говоря, звуком называться не могло: просто треск воздуха, поспешно убирающегося в разные стороны, чтобы дать место тому, чего здесь только что не было. Утыканная шипами решётка не прошла через тело Тчай-Тчая — нет, она возникла там, где было его тело. Самый длинный шип проходил грудную клетку насквозь.

* * *

— Я ДУМАЛ, СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ, КОГДА Я ВАС ВСТРЕЧУ, БУДЕТ ПОСЛЕДНИМ.

Смерть потрогал шипы, торчавшие из груди Джонатана Тчай-Тчая.

— Мы все ошибаемся, — Витинари тяжело опирался на трость.

— Я НЕ ОШИБАЮСЬ.

— Но ты учишься это делать, верно?

Череп, служивший Смерти лицом, не передавал эмоций. Но всё же при взгляде на него сейчас создавалось отчётливое впечатление, будто Смерть усмехается. Он снова обернулся к висевшему на решётке телу.

— ИДИ СО МНОЙ.

Повинуясь Голосу, от тела отделился сгусток тумана, образовав призрачную фигуру Тчай-Тчая.

— Ты говорил, будто назовёшь имя заказчика, «когда всё закончится», — напомнил духу Витинари. — Самое время.

— Что это было? — перебил его Тчай-Тчай. — Волшебство? Вы материализовали решётку из ничего! Пользоваться услугами волшебников — нечестно!

— Джонатан, ты меня огорчаешь, — покачал головой Витинари. — Эта вещь не более волшебна, чем твой стеклянный глаз. Её придумал не волшебник и даже не ассасин. Просто один человек, решивший, что телепортация — идеальный способ доставки свежей пиццы. Но всё строго научно… По крайней мере, он сам так говорит.

— СВЕЖАЯ АНК-МОРПОРКСКАЯ ПИЦЦА? — бесстрастный голос Смерти подёрнулся сомнением. — ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ТВОЙ ЗНАКОМЫЙ НЕ АССАСИН?

— Вполне, — кивнул Витинари и повторил уже для призрака Джонатана: — Имя.

— Они называют себя «Аудиторами», — прошелестело привидение прежде, чем растаять, повинуясь едва заметному движению костлявой руки Смерти.

— ТЕРПЕТЬ ИХ НЕ МОГУ, — пожаловался Смерть. — ОНИ НЕНАВИДЯТ ЖИЗНЬ. И ОБОЖАЮТ ПРАВИЛА.

— Даже не знаешь, что хуже, — согласился патриций. — Передавай им от меня привет.

— Я НЕ СТАНУ ОХОТИТЬСЯ ЗА АУДИТОРАМИ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ОНИ РЕШИЛИ УБИТЬ СМЕРТНОГО, ТАК КАК ГОРОД, КОТОРЫМ ОН УПРАВЛЯЕТ, ПРОТИВОРЕЧИТ ИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМ.

— Конечно, — ухмыльнулся Витинари. — Я этого и не говорил.

* * *

— Извини, здесь ещё не успели убрать. Возможно, нам будет лучше в другой комнате?

Витинари вручил своей гостье бокал, наполненный бычьей кровью. Существует коктейль с таким названием… Так вот: это был не коктейль.

Она приняла подношение и кивнула в знак благодарности.

— Кто-то мог бы скьязать, что ты устроил это ньямеренно, Хэвлок.

— Что? — он приподнял бровь. — Нападение? Или твой неожиданный визит, Марголотта?

Вампирша сладко потянулась в кресле, нянча в руках бокал.

— «Ньяжиданный»? Нье скромничай, Хэвлок. Держу пари, ты знал об этом ещё до того, как я покинула Убервальд.

Он ничего не ответил, и она продолжила:

— Но принять вампира в комнате, где так много…

— «Слова на букву «К»?» Знаешь, Марголотта, — Витинари, тяжело опираясь на трость, подошёл к окну и поглядел на расстилавшийся внизу ночной Анк-Морпорк. — Сэмюэль Ваймс однажды нашёл в столе бутылку виски. Кстати, её подложил туда твой бывший одноклассник. Дракон Король Гербов, помнишь такого? Так вот: Ваймс вылил виски на ковёр.

— Похоже, у командора Ваймса железные… ньервы, — хмыкнула Марголотта. — Жаль, я не знала про этот случай, когда он ко мне приезжал. Я была бы с ним более вежлива. То есть…

Она задумалась. Пощёлкала пальцами. Даже отставила бокал в сторону.

— Как это сказать на вашем, на морпоркском? Я была бы с ним менее вежлива. Чтобы он чувствовал себя комфортнее.

Витинари, казалось, задумался. Но, наконец, кивнул, соглашаясь.

— Очень точно подмечено. Так мы перейдём в малую гостиную?

— Я остаюсь здесь, — вампирша улыбнулась широко, обнажив удлинённые клыки. — И никаких «слов на букву К». Это для нытиков. В этой комнате много крови, но я справлюсь. Кто был этот глупый юноша?

— О нет, он был достаточно неглуп, хотя и безумен, — Витинари бросил короткий взгляд на Тчай-Тчая. — Гильдия Убийц, отличник. Впрочем, я слышал, его хотели исключить за чрезмерную жестокость.

— Нарушитель правил? — кокетливо предположила Марголотта и тут же оборвала себя. — Ах, нет, будь он нарушителем, ты бы его не убил, верно, Хэвлок? Ты бы взял его на работу — в честь старых добрых времён. Значит, он, наоборот, был из тех, кто не мыслит без правил свою жьизнь?

В голосе вампирши почувствовалось лёгкое осуждение.

— У него был контракт на меня, а он не из тех, кто вежливо признаёт поражение и возвращает деньги заказчику. И да: он действительно был отвратительно привязан к форме в ущерб содержанию. Хочешь поговорить о том, что в этом нет ничего страшного?

Голос Витинари чуть повысился. В другое время Марголотта бы усмехнулась, медленно и довольно, как кошка, потрошащая мышь. О, она любила редкие вещи. А увидеть — тем более услышать — патриция, отступившего от своего вечно бесстрастного тона… Сколько существ присутствовали при таком? Немного. Вряд ли даже Ваймсу это удавалось.

Однако сейчас вампирша только сварливо пожала плечами.

— Вампиры тоже привержены правилам, Хэвлок. Традициям. Титулам. Именам. Нам тяжело мьеньяться.

— Некоторые меняются, — вскинул бровь Витинари. — Ты, например. Даже когда делаешь вид, что это не так. Ты ведь можешь говорить без акцента, верно?

— А ты можешь ходить без трости, — сухо заметила Марголотта.

Их взгляды встретились. Она продержалась почти минуту, но потом всё же отвела глаза.

— Жаль, что я не знала про этого мальчика раньше, — продолжила она, как ни в чём не бывало. — Мне кажется, он был довольно талантлив. Заставил тебя ньемного поньервничать, а?

Она специально выговаривала слова так плохо, чтобы Витинари пришлось прислушаться. Но он только в очередной раз усмехнулся.

— Если бы ты знала о нём, я бы, пожалуй, заказал для решётки серебряное покрытие.

Тонкая, как серп луны сразу после новолуния, улыбка осветила лицо Марголотты.

— А ты по-прежнему знаешь, как сделать женщине комплимент, Хэвлок.

Патриций улыбнулся ей в ответ. Она встала, и вместе они подошли к прутьям.

— Говорят, — как бы между прочим заметила Марголотта. — Король-под-Горой придумал серебряный сплав, который выглядит, как сталь. А жжётся ещё хуже, чем чистый металл…

— Как это недипломатично. Серебро должно выглядеть, как серебро, чеснок пахнуть чесноком, а религиозные символы — подлежать строгому учёту. А то завтра какой-нибудь сумасшедший решит, будто гроб — тоже религиозный символ. И где после этого спать вампирам? Столько веков традиции летучей мыши под хвост, если у них есть хвост, разумеется. Нет, это совершенно недопустимо…

Марголотта искоса посмотрела на него, но так и не смогла определить, говорил Витинари серьёзно или, как обычно, издевался.

— В Убервальде сплав официально запрещён. Но Король-под-Горой продолжает его ковать…

— Что ж, — равнодушно пожал плечами патриций, — продавать металл можно и за пределами Убервальда.

Марголотта подошла ближе и провела по одному из окровавленных металлических прутьев пальцем.

— Ох.

Она еле заметно поморщилась. Её ухоженные пальцы слегка дымились. Она посмотрела на кровавые разводы на них.

— Иногда я спрашиваю себя, зачем это всё? — её голос был одновременно грустным, усталым и странным образом слегка мечтательным. — Чуть-чуть крови…

— Это всегда больше крови, чем надо, — прервал её Витинари. — Тот, кто оглядывается назад, погибает. Кажется, в ваших лесах это работает так же?

— Верно, — Марголотта качнула головой, словно сбрасывая наваждение. Достала из сумочки белый платок и тщательно вытерла пальцы. На подушечке указательного всё ещё виднелся ожог. — Но без правил тяжело. Неужели ты никогда от этого не уставал?

— У меня тоже есть правила, — склонил голову патриций, задумчиво водя пальцем по кромке своего бокала. — И даже слабости.

Она коротко расхохоталась.

— Только те, что ты сам себе придумываешь! Например, кроссворды. Потому что тебе известны все двадцать шесть способов убить человека с помощью кроссворда, и ты к ним уже подготовлен.

— Двадцать семь, Марголотта.

Она подошла к окну и посмотрела на светлеющий край небосклона.

— Мне пора обратно. Было интересно с тобой поболтать. Однако, — она обернулась, и её лицо приобрело кокетливое и лукавое выражение, которым она, должно быть, не пользовалась десятки лет, — может быть, когда-нибудь расскажешь, каких правил ты придерживаешься?

— Ну уж нет, сама догадаешься.

* * *

Он проводил её до двери и на прощание поцеловал руку. За окном тьма медленно и неохотно отступала под напором тягучего света, переливавшегося через край Диска. Анк-Морпорк представал взгляду во всём своём феерическом безобразии и кажущейся хаотичности.

— Единственное правило Анк-Морпорка: «правил не существует», — пробормотал Витинари. — Но оно всегда выполняется.