Внуки бездны (джен)

Дети — это смысл и радость жизни, но иногда они забирают себе слишком много этой самой жизни. Последние дни августа перед поездкой в Хогвартс в этом году затмили всё предыдущие. Повсюду мётлы, квиддичная форма, котлы, пергаменты: «Мама, не трогай, я сам соберу как надо!» Толпы мальчишек, хохот, споры, беготня. А сегодня в доме будет тихо, и можно будет целый вечер сидеть в обнимку, смотреть на огонь в камине, слушать, как бьётся сердце любимого человека. И говорить ни о чём и обо всём. Рон будет угукать и хмыкать, а потом выскочит на середину комнаты, зальётся румянцем и будет спорить, размахивая руками: «Гермиона! Как так можно!»

И Хьюго, и Роза теперь оба в Хогвартсе — сколько времени прошло, — а она любит Рона даже сильнее, чем двадцать лет назад. И он ее тоже, тоже. Гермиона усмехнулась: счастье было таким полным, что становилось боязно: вдруг исчезнет.

— Грейнджер, смотри, куда идёшь! — вдруг прервал её мечты хорошо знакомый и по-прежнему надменный противный голос.

— Малфой, — резче, чем хотелось бы, сказала Гермиона, — добрый день.

— Уже имел удовольствие. Не далее, как сегодня утром, на вокзале.

Малфой и улыбался так же надменно и противно, как говорил. Принесло же его. В воскресенье. На уровень Отдела по взаимодействию с Волшебными расами. Давно она его не видела, и ещё бы сто раз по столько же не видеть. Иногда они сталкивались в коридорах министерства, и у Малфоя всегда был такой вид, как будто Гермиона оскорбляет его только тем, что существует на этом свете. Не так уж её это задевало, но всё равно было противно. Взрослый же человек — лысеть начал, а до сих пор не научился держать себя в руках. Высказать бы ему это всё в бледное длинное лицо, да только толку не будет.

— Герми, малышка! — голос Рона из сквозного зеркала громко прозвучал в пустом коридоре. — Ответь, детка.

— Рон, милый, — Гермиона выхватила зеркало из кармана и краем глаза заметила, как скривился всё ещё зачем-то торчащий в коридоре Малфой. — Рон, что-то случилось?

— Да нет, малышка. Джордж сегодня принимает сырьё и новый товар, надо помочь ему все это разгрести, приду поздно, не жди меня.

— Ох, Рон, я думала…

— Что такое, что думала? Любимая, у тебя были на меня планы? — Рон улыбнулся ей и подмигнул. — Так я сию секунду, Джордж поймет.

Было и досадно, и смешно, и если бы не Малфой, она бы поговорила с Роном, в стиле мамы Молли.

— Рональд, прекрати, никаких планов у меня нет. Конечно, нужно помочь Джорджу, — секунду помолчала и, назло Малфою: — И если придёшь не слишком поздно, то разбуди меня.

— Договорились, красавица!

Гермиона намеренно медленно убрала зеркало в карман, поправила сумочку на плече, не глядя по сторонам, — в надежде, что Малфой наконец пойдет по своим делам, но, подняв глаза, наткнулась на его холодно-насмешливый взгляд. Если бы не уехали дети, если бы она не размечталась о поцелуях у камина, если бы Рон не собрался вечером к Джорджу, если бы Драко просто прошёл мимо — она бы никогда… но…

— Малфой, прошу простить меня, но не ответишь ли ты мне на вопрос? Что тебя так развеселило, надеюсь, не моя беседа с мужем?

Малфой не ответил, молча обошёл её, словно она какой-нибудь столб, а не человек, и не торопясь, степенно пошёл по коридору. Гермиона понимала, что надо остановиться, надо быть мудрее, выше, что хорёк её провоцирует, но завелась, как на третьем курсе — даже кулак зачесался.

— Конечно, тебе и всем твоим подельникам-Пожирателям не понять, как можно любить, уважать, сопереживать. Вы одно только знаете — мучить, насиловать и унижать!

Малфой остановился и медленно обернулся. Гермиона ожидала увидеть что угодно: гнев, злобу, презрение — но только не усталую улыбку. Он стоял прямо — подбородок поднят — в дорогой традиционной мантии, но весь какой-то серый, будто пеплом присыпанный. Гнев Гермионы стих.

— Скажи, Грейнджер, — негромко проговорил Малфой, — ты знаешь, что такое внеклеточная ДНК⁽¹⁾, микрохимеризм⁽²⁾ и транспозоны⁽³⁾?

Гермиона знала, что такое ДНК, и именно поэтому не могла произнести ни слова, в голове не укладывалось — один из записных магглоненавистников спрашивал её о ДНК!

— Раз молчишь, значит, знаешь, — усмехнулся Малфой, — но вижу, не понимаешь, что женщине со статусом крови, как у тебя, не стоит даже мечтать о насилии со стороны чистокровного волшебника. Хорошо провести вечер.

Малфой нарочито четко обозначил полупоклон, по-снейповски развернулся, взмахнув полами мантии, и теперь уже быстрой походкой направился в сторону лифтов.

«Транспозоны, химеризм, ДНК, ДНК, химеризм, транспозоны», — мысли крутились в голове не переставая, рискуя превратиться в маленький ураган. Гермионе с трудом удалось сосредоточиться на срочном докладе, который она обещала предоставить министру в понедельник и ради которого и притащилась сюда в выходной день. Выскочив из своего домашнего камина, она быстро переоделась в одежду попроще и аппарировала к родителям.

— Мама, папа, я пришла, кто-нибудь есть дома?

Гермиона улыбнулась и глубоко вздохнула; у родительского дома особенный запах, да даже и не запах, а что-то вроде ауры — ощущения, воспоминания, чувства… и фирменные мамины маффины.

— Гермиона, детка, как хорошо, что ты заглянула, — обняв и поцеловав Гермиону, Джин Грейнджер внимательно посмотрела ей в глаза. — Ты одна, надолго, пообедаешь с нами?

Как она сейчас понимала мать, она уже тоже так умела: сказав одно, спросить совсем про другое.

— У нас всё хорошо, мама, я вообще-то к отцу, по делу, но поем с удовольствием — я голодная.

— Ну и славно, — Джин погладила Гермиону по щеке, — папа наверху, у себя, и у вас двадцать минут.

— Папа, это я, — прокричала Гермиона отцу ещё с лестницы, — если ты за компьютером, сохраняй и выходи из программы.

— Да я лучше вообще его выключу! — со смехом ответил тот. — Здравствуй, дочка.

Она гордилась своими родителями. И возраст, и достаток позволяли им выйти на пенсию, но они продолжали работать. Джин и Дэн Грейнджеры — одни из самых известных в городе стоматологов. Они могли бы не простить её, перестать ей доверять — но поняли и приняли, помогли примириться с самой собой. Ей скоро сорок, и интересно, будут ли её дети, когда повзрослеют, чувствовать себя так же, как она сейчас, — одновременно и другом своим родителям, и ровней им, и маленькой несмышленой девочкой, любимой дочкой. Глядя на спокойное, приветливое лицо отца, Гермиона вспомнила свои подростковые «итальянские забастовки», постоянное желание скорее сбежать из дома, где, как ей казалось, её совсем не понимали. Всю себя она отдала учебе и друзьям, их делу, почти ничего не оставив родителям. А те спокойно ждали, а глупая молодая Гермиона принимала их мудрость и терпение за холодность и нечуткость. И им это удалось, удалось удержать возле себя ведьму, и не магглу с палочкой, что бы там не шипели чистокровки — Гермиона колдовала постоянно, даже не задумываясь, — а сильную и опасную колдунью.

Но сегодняшний разговор с Малфоем… Она всегда чувствовала, все эти двадцать восемь лет, что упускает главное, не видит основу, суть магии. А он сказал всего три слова — три маггловских слова! И словно открыл ящик Пандоры. Все вопросы, сомнения, неувязки вырвались на волю, и спокойная жизнь закончилась. В памяти вдруг нарисовалась картинка из детской образовательной программы — Пангея раскалывалась и вновь соединялась в уже привычных очертаниях материков. Надвигалась персональная буря Гермионы Грейнджер. Но спокойное уверенное лицо отца было якорем, как и радушие и забота матери, как и весёлая беспардонность Рона. Теперь она хорошо это понимала и не боялась, и пускай всё изменится и станет по-другому, но вот это — родители, Рон, дети — останется неизменным.

— Что ты, дочка, — Дэн с улыбкой глядел на остановившуюся в дверном проёме дочь, — о чём задумалась, милая?

Гермиона прильнула к отцу, обняла. А он вдруг подхватил её и закружил — как в детстве. Гермиона ахнула:

— Осторожней! Твоя спина!

Немного откинулась назад, оставаясь в кольце отцовских рук, и рассмеялась.

— Здравствуй! Здравствуй! Здравствуй, лучший в мире отец!

— Так! Моя дочь подлизывается, значит, наступают непростые деньки.

Дэн смеялся, но на Гермиону смотрел очень внимательно.

— Не устала, не больна, но чем-то встревожена. Говори, лучшая в мире дочь!

Гермиона прошла в кабинет и села на диван. Грейнджер-старший сел рядом и, всё ещё улыбаясь, попытался состроить внимательное лицо.

— Папа.

— Что, дитя?

— Папа, у меня серьёзный разговор, а мама выделила нам всего двадцать минут. Перестань меня смешить!

Выключенный минуту назад компьютер вдруг замигал индикатором, пискнул BIOSом и начал грузить систему.

— Да, вижу, ты настроена серьёзно, — вздохнул Дэн, — интересно, если я ещё и из розетки его выдерну, ты всё равно сможешь проделать эту штуку?

— Не знаю, я не специально, — тоже со вздохом, передразнивая отца, ответила Гермиона, — но настроена я действительно серьёзно. Я помню, ты интересовался наследственностью и теорией эволюции. И книги были, и журналы. Мне бы что-нибудь по транспозонам, внеклеточной ДНК и микрохимеризме.

— Ого, как ты заговорила, — удивился Дэн, — всегда знал, что с вашими кентаврами и русалками дело нечисто. Так, что же тебе предложить? Ну, для начала, пожалуй, «Гены» Льюина.

Он подошел к книжному шкафу и достал с полки увесистый том.

— Ещё возьми Крейга с компанией, вебстеровский сборник и вот этот номер «Scientific American». А кое-что посвежее у меня на диске.

Монитор сразу же радостно засемафорил открывающимися и закрывающимися окнами. Принтер тоже ожил и деловито распечатал пару пробных страниц.

— Ну-ка, мисс волшебница, забирайте-ка всё и отправляйтесь вниз, к матери. А я разберусь с этим монстром, а то ещё немного, и на нём вырастет рыжая шерсть.

Дэн сгрузил Гермионе в руки книги и журналы и тихонько подтолкнул её к двери.

Гермиона уходила из дома родителей с полными руками: корзинка со вкусностями, несколько книжных томов, журналов, пухлая пачка распечаток. И вечер уже не грозил ей ни тишиной, ни одиночеством.

Вернувшийся хорошо за полночь Рон радостно улыбнулся, увидев полоску света под дверью в спальню, но увидев спящую в окружении раскрытых книг, журналов, листов бумаги и перьев Гермиону, вздохнул, аккуратно всё собрал, попутно ужаснувшись названиям, нежно поцеловал жену в лоб и потушил светильник.

1) Внеклеточная ДНК — фрагмент ДНК, свободно циркулирующий в межклеточном пространстве. Предполагаемые источники происхождения: гибель клеток, процессы, происходящие при созревании эритроцитов и тромбоцитов, секреция во внеклеточное пространство. Имеются свидетельства об интеграции в геном клеток-реципиентов, возможна гомологичная рекомбинация с геномной ДНК.

Вернуться к тексту

2) Микрохимеризм — наличие в организме сравнительно небольшого количества клеток, генетически отличных от клеток хозяина, возникших в результате приобретения чужой генетической составляющей. Существуют постоянно и способны к дифференцировке и персистенции.

Вернуться к тексту

3) Транспозоны — мобильные генетические элементы (участки ДНК), способные к изменению своего положения внутри генома (транспозиции). Играют важную роль в способности к мутации, адаптации к внешним условиям, обмене генетическим материалом между различными видами.

Вернуться к тексту