Рождённая желанием: Наследие (гет)

Китти сидела на диване и читала книгу по нейротехнологиям. Как только дети подрастут и пойдут в детский сад, Китти сможет помогать своему мужу в его врачебном деле, а то бедному Вацлаву приходится разрываться между двумя работами: книжным магазином «Машина времени» и его основной работой в качестве нейротехнолога. Вместе Китти и Вацлав прошли огонь, воду и медные трубы: она всячески помогала тогда ещё будущему супругу встать на ноги и перестать бояться последствия Панхейского инцидента, когда мир буквально раскололся на две части из-за ненависти к аугментированным людям, которые оказались пешками в чужой игре. Тогда Китти и Вацлав решили держаться вместе, чтобы пережить весь этот ужас; будь другое время, не пришлось бы так рьяно защищать свою любовь. Но теперь всё это позади: и раскол человечества, и главная угроза — Двали. Когда строители стали восстанавливать разрушенные районы Праги, в заброшенном театре, который когда-то принадлежал всей этой группировке, нашли тела не только Радича Николадзе и его подручных, но и его заместителя Отара Ботковели. Об этом сообщили в новостях, что, дескать, они не поделили между собой акции «Rock Oil» и перестреляли друг друга.

— Вот уж точно «Роковая нефть», — выключая телевизор, произнесла Китти.

Теперь Вацлав — преуспевающий доктор, владеющий собственной клиникой, и обладатель Нобелевской премии, а его жена Китти — наследница семьи Мортон, которая до рождения детей заправляла книжным магазином «Машина времени» в отсутствии мужа. Её книга об Островной империи разошлась миллионным тиражом не только по всей Чешской республике, но и за её пределами. Потом у супругов Коллер родилась дочь Адела. Вацлав в ней души не чаял, она стала его любимицей, он всем своим друзьям и коллегам говорил, что у него теперь две принцессы, на что Китти ему отвечала:

— Ну в таком случае я императрица.

— И всегда будешь, — улыбался Вацлав.

Через год у четы родился сын Карел — прямая противоположность своей сестры. Адела на удивление оказалась тихой и послушной девочкой: вскрикивала всего пару раз за ночь, но сразу же успокаивалась, не дожидаясь, пока Китти подойдёт к её кроватке. Больше всего Аделе нравилось, когда кто-то из родителей брал её на руки и вместе с ней делал круг по комнате или дому. А вот её брата даже сказками на ночь не уложишь. Впрочем, сейчас мало что изменилось...

Это лето выдалось жарким, и Китти пришлось приоткрыть окно в гостиной, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Вацлав связался с женой по инфолинку и передал, что сегодня он работает до ночи, чтобы Китти не беспокоилась за него и не накрывала на стол. Он частенько задерживался на работе, зато, когда брал отгул, приходя домой, отключал всю связь дома, чтобы никто его и его семью не беспокоил.

Карел опять заплакал, и Китти, отложив свою книгу, поднялась в детскую комнату, чтобы взять сына на руки.

— Ну что ты, тише, — шептала Китти, укачивая Карела. Было жарко, и от этого, скорее всего, он плакал, да так громко, что в соседней комнате заплакала Адела.

— Ну вот, сестру разбудил, — проворчала Китти и пошла успокаивать Аделу. Взяла дочку на руки и сделала с ней круг по комнате, Адела тут же успокоилась и уснула.

В прихожей зазвонил телефон, Китти быстро спустилась с лестницы и, подойдя к телефону, сняла трубку.

— Алё, — твёрдо произнесла Китти. Звонила мама, узнать, как дела у её дочери и внуков. Откровенно говоря, после того, как у Китти и Вацлава родились дети, родственники с обеих сторон частенько предлагали помощь в уходе за детьми, а особенно родственники со стороны Китти.

— Спят, — тихо ответила Китти.

— Китти, у меня скоро будут гастроли в Чешской республике, так что я с удовольствием найду время посидеть с внуками, — предложила Мария.

— Спасибо, конечно, но не стоит, мы пока справляемся с обязанностями родителей, вот только Карел почему-то очень часто капризничает и плачет, — призналась Китти маме.

— Между прочим, ты тоже была такой до определённого возраста, пока Иденшоу не нашёл способ тебя успокоить, — вежливо сказала Мария. При упоминании Джозефа Иденшоу Китти загрустила: этот "последний из могикан" ушёл из жизни на прошлой неделе, не дожив до своего столетия, а ведь они были уверены, что он переживёт всех.

— Жалко, что Джозефа больше нет, — загрустила Китти.

— Не думай об это, дочка, думай о семье, — утешающе произнесла Мария.

— Как не думать, ведь теперь не спросишь у Джозефа, какую он колыбельную мне пел, — вздохнула Китти.

— У неё довольно несложное исполнение, я помню: перед тем как её тебе спеть, Джозеф брал в руку погремушку наподобие маракасы и гремел ею над твоей кроваткой, напевая такую мелодию, — сказала Мария и запела старый индейский мотив.

— Мам, а ты не говорила, что умеешь петь абканские песни! — удивилась Китти.

— А ты и не спрашивала, дочка, — шутливо сказала Мария.

— Что ж, попробую спеть эту песню Карелу, — сказала Китти.

— А где твой муж, он разве не помогает тебе с делами? — в голосе Марии слышался упрёк.

— Коллер там же, где и всегда — в своей клинике или же в своём книжном магазине, у него полно работы сейчас, но, как только у него появляется свободное время, он полностью посвящает его семье, — оправдала Китти своего мужа. Как она ни старалась говорить тихо с мамой, Карел опять заплакал, и Китти, сказав матери, что ей нужно отойти на минуту, побежала к сыну.

— Не буду тебе мешать, — сказала Мария и повесила трубку.

— Угу, — только и успела ответить Китти.

Индейских маракас дома у четы Коллер не было, зато было полно детских игрушек, которые аккуратно были разложены по специальным ящикам. Но как только дети подрастут, они обязательно нарушат этот порядок, а пока Китти достала из ящика погремушку и, подойдя к плачущему сыну, начала напевать абканскую колыбельную. Колыбельная сработала, Карел заснул моментально.

— Что ж, — улыбнулась Китти, — может, с молоком матери ты впитал и абканский язык.

Зазвонил видеофон, и Китти поспешила ответить на звонок. Это звонил Вацлав, он сказал, что соскучился по своей семье и звонит узнать, как поживают его жена и дети. Несмотря на то, что Вацлаву скоро стукнет тридцать лет, он ни разу не изменился, только похорошел. Правда, некоторые привычки он всё же оставил, всё же иногда он недосыпает, постоянно находясь в своих мыслях, но это не вредит его здоровью.

— Привет, моя императрица, — улыбнулся Вацлав. — Как ты там?

— Скучаем по тебе, — отозвалась Китти.

— Я скоро приеду, уже заканчиваю с работой, — с улыбкой на лице ответил Вацлав. — Как дети? Карел не очень донимает тебя своими криками?

— Пару раз за день плакал, но я нашла способ его убаюкать, а наша красавица Адела ни разу не всплакнула за день, — сказала Китти.

— Вся в папу, — чуть смеясь, сказал Вацлав.

— Пока не знаю, вырастит — посмотрим, — улыбнулась Китти.

За окном начало темнеть, и Китти, проверив детей, переоделась в пижаму и отправилась в постель, правда, перед сном она решила дочитать книгу по нейротехнологиям, после чего уснула прямо с книгой в руках. Вацлав не заставил себя долго ждать, теперь, когда семья разжилась комфортным семейным автомобилем, путь из клиники или книжного магазина до дома занимал меньше времени, чем раньше.

— Ох, эта жара меня когда-нибудь доконает, — заныл Вацлав, снимая с тела прилипшую одежду. Китти только начала засыпать, когда полуголый Вацлав пришёл в комнату.

— Меня тоже эта жара не устраивает, — тихо проговорила Китти.

— Да уж, у меня чуть все аугментации не расплавились, надо подумать над их защитой, — признался Вацлав.

— Тогда быстро в душ, не хватало мне, чтобы ты заболел, ты нам здоровым нужен, — настояла Китти. Вацлав послушал жену и ушёл в душевую комнату. Спустя полчаса он лёг к жене и обнял её.

— Не сейчас, жарко, — пробормотала Китти.

— Слушаюсь и повинуюсь, — сказал Вацлав и повернулся к ней спиной.

«Что я только что сказала? Он целый день был без меня», — подумала Китти и, прижавшись к мужу, извинилась перед ним.

Карел вновь заплакал, чем разбудил обоих родителей, и Китти поспешила его убаюкивать. Кроватка с сыном стояла в их комнате, всё это для того, чтобы не бегать из одной комнаты в другую. Китти вновь взяла погремушку и стала напевать индейский мотив, на этот раз спела всю песню, чем и успокоила Карела.

— Милая мелодия, но я ни разу не слышал её, — сказал Вацлав, когда Китти вернулась в постель.

— Конечно, не слышал, эта колыбельная на абканском языке, мне тут звонила мама и рассказала, как она убаюкивала меня, когда я плакала, — сказала Китти.

— А мне споёшь? — подмигнул Вацлав.

— Ты не маленький.

— Ну, мам!

— Ладно, уговорил, — Китти повернулась к мужу лицом и запела колыбельную, на Вацлава это подействовало, он мгновенно уснул.

— Что ж, если для того, чтобы ты уснул, нужно плясать вокруг тебя с бубнами, я это сделаю, — улыбнулась Китти и, прижавшись к мужу, заснула.