Секреты трансфигурации (джен)

Жар в камине затухал. Одна за другой гасли свечи в гостиной. Гриффиндорцы группами и поодиночке расходились по спальням. Шум дождя за окном нарастал, навевая зевоту и сонливость.

Гарри отложил перо, вздохнул и с наслаждением потянулся. Трансфигурация не относилась к числу его любимых предметов, но еще год назад, глубоко вникнув в устройство магического мира, он пришел к выводу, что для успеха в будущем неплохо было бы овладеть этим искусством. Понимая, что вряд ли достигнет в трансфигурации таких степеней, как профессор МакГонагалл, он все равно старался, как мог, успевать по этой дисциплине, считая, что в жизни это в любом случае пригодится.

К самой МакГонагалл он, кстати, относился примерно так же, как к трансфигурации: уважал и высоко ценил, но не особо тянулся к ней. Во всяком случае, когда он рисовал себе радужные картины того, что с ним может произойти, если он по-настоящему хорошо прокачается в трансфигурации (такие мечты помогали ему преодолеть скуку, которую вызывал у него данный предмет), то среди этих картин почему-то отсутствовала улыбка довольной его успехами МакГонагалл. То ли потому, что улыбалась преподавательница очень редко, то ли потому, что Гарри не очень-то надеялся заслужить ее похвалу — настоящую, за талант, а не просто за усердие.

Вот и сейчас Гарри на секунду представил себя аврором, которому очень пригождается трансфигурация — например, чтобы преобразовывать запретное магловское оружие в штатную волшебную палочку и наоборот. И сразу стало легче. О преподавательнице же этого предмета он не вспомнил и теперь — и был очень удивлен, когда сидящий на диване с учебником Рон вдруг спросил вполголоса:

— Как ты думаешь, сколько лет МакГонагалл?

Гарри на сегодняшний вечер и так хватило умственных упражнений — думать еще и над возрастом декана ему совершенно не хотелось.

— Лет семьдесят, наверное… — нехотя отозвался он, бросая взгляд на учебник в руке Рона. К его удивлению, это была вовсе не «Трансфигурация», а что-то другое. Так почему же Рон вспомнил о МакГонагалл?

— Гарри, она же не маггла какая-нибудь… — укоризненно протянул Рон.

— Ну, тогда триста семьдесят…

— Я серьезно! — повысил голос Рон.

Гарри взглянул ему прямо в лицо.

— А зачем это тебе?

— Да так… Просто интересно. Кто-нибудь видел ее своими глазами, к примеру, полвека назад?

— Разумеется! Тот же Дамблдор, например. Ну и все, кто учился здесь в то время, когда она была моложе.

— Не знаю, не знаю… Мои родители, например, говорили, что она им преподавала. Но… — Рон набрал воздуха в грудь, словно собирался разразиться речью, но внезапно умолк.

— И что? Ты не веришь своим родителям? — усмехнулся Гарри. — Может, скажешь наконец, в чем дело?

— Да так… Просто интересно.

Это Гарри уже слышал. Более того, интерес у Рона был написан на лице большими буквами. Но чем он был вызван, Рон так ему и не открыл, а быстренько свернул разговор и удалился в спальню.

* * *

Следующий вечер в жизни Гарри прошел совершенно иначе. Вместо занятий в тишине вечерней гостиной его ждала прогулка по коридорам Хогвартса. Пожалуй, это был единственный раз, когда Гарри по-настоящему боялся попасться на глаза Филчу. Потому что он совершенно не знал, куда его тащит возбужденный и при этом хранящий упорное молчание Рон, а получить наказание за то, что в запретное время отправился неизвестно куда, без цели и без всякого удовольствия, было бы вдвойне обидно. Но Рон на все его встревоженные вопросы отвечал одной и той же загадочной фразой: «Сейчас сам увидишь…» Гарри оставалось только покориться судьбе.

Но его покорности хватило ненадолго. Когда Рон, бесшумно отворив двери холла, выскользнул во двор и вытащил его за собой, Гарри возмутился не на шутку: октябрь выдался прохладным, и ночи совершенно не располагали к прогулкам. А Рон и сам не накинул мантию, и ему не дал одеться как следует!

— Холодно-то как… — сердито пробормотал Гарри, на всякий случай опасаясь повышать голос — мало ли кто тут может оказаться, кроме них двоих? Рон, тоже громким шепотом, с воодушевлением заверил его:

— Да нам недалеко, не бойся…

Идти и вправду не пришлось слишком далеко. Рон дотащил его до теплицы, где они тут же затаились в кустах справа от входа. К удивлению Гарри, в глубине теплицы горел свет. Но разглядеть, кто там сейчас находится, было невозможно — густые заросли самых разных растений неплохо справлялись с ролью плотных гардин этого стеклянного здания.

Внезапно внутри, за сверкающими в свете восходящей луны стеклянными стенами, отчетливо замаячила крупная тень — кто-то шел к выходу. Рон вздрогнул, пригнулся в кустах еще сильнее, почти скрючившись, и с силой нажал на спину Гарри, принуждая и того пригнуться так низко, как только возможно.

— Вот, сейчас… — с натугой просипел Рон.

Дверь теплицы с громким скрипом отворилась — и порог перешагнул профессор Дамблдор. Гарри испустил горький вздох разочарования. Ой, не того он ждал от этой ночной прогулки! Рисковать, нарушая правила школы, только ради того, чтобы полюбоваться на директора, на которого и днем можно было спокойно посмотреть? Если бы он не боялся выдать себя, то сейчас с удовольствием встал бы во весь рост, оттолкнул руку Рона и высказал другу все, что он о нем думает. Он так и решил сделать — пусть только директор отойдет подальше.

Но директор не спешил уходить. Он даже не закрыл за собою дверь. Поблескивая в свете полной луны золотистой вышивкой на мантии, он переминался на крыльце, глядя в глубь теплицы. И вот — оттуда послышались легкие, медленные шаги. Гарри опять напрягся. Ему вдруг стало отчего-то не по себе.

Наконец в проеме двери мелькнула тень в темной мантии. Гарри и Рон во все глаза смотрели, как директор галантно подал этой тени руку и сказал, сходя по ступенькам:

— Прошу вас, дорогая Минерва…

Гарри во второй раз испытал огромное желание встать прямо тут же, в кустах, во весь рост и высказать Рону все, что он о нем думает. Какая разница, что директор и декан делают ночью в теплицах? Разве это интересно? Небось осматривали какой-нибудь особо редкий экземпляр из числа тех, что профессор Спраут называет гордостью школы… Стоп, а где профессор Спраут? Почему они инспектировали теплицы без нее? Да мало ли, где — может, заболела… Блин, ради всего этого им с Роном по-любому не стоило шататься по школе в ночь-заполночь!

Пока директор накладывал на дверь теплицы запирающие заклинания, Гарри сердито таращился на стоящие спиной к их кустам фигуры — одну в высоком колпаке и в мантии, расшитой золотом, другую в обычной темной мантии и почему-то — без привычной шляпы с лихо заломленным пером.

Завершив заклинание, директор обернулся и двинулся к замку. Обернулась и профессор МакГонагалл. И Гарри застыл так, будто его ударили Петрификусом. Даже в мягком свете луны было видно, что их декан выглядит сейчас такой молодой, словно она не преподавательница в Хогвартсе, а одна из старшекурсниц. Ее юное лицо глядело на директора с таким восхищением и даже некоторым подобострастием, что это само по себе могло бы вызывать потрясение у всякого, кто хорошо знал характер этой женщины.

* * *

Две фигуры в мантиях уже поднимались по ступеням ко входу в замок, а Гарри все еще не мог прийти в себя. Если бы не тычки Рона в спину, он бы не сразу догадался распрямиться и покинуть кусты. Больше всего ему сейчас хотелось присесть и спокойно обдумать, что же он только что видел.

Рон с торжествующей улыбкой на лице поглядывал на него, явно довольный произведенным эффектом. Кажется, он ждал удивленных вопросов, но Гарри был так впечатлен, что не находил в себе сил раскрыть рот. Даже когда они благополучно добрались до своей гостиной, Гарри все еще хранил мрачное молчание. И тогда Рон начал первым:

— Ну, что я говорил?

— А?.. — только и сумел ответить Гарри, и Рон, которого буквально распирала подсмотренная ими тайна, затараторил:

— Вот потому я и спрашивал, сколько ей лет! Видал, какая красивая? А? Просто блеск! Бомба! Никакая она не старуха!

Гарри во второй раз за вечер ощутил, словно его ударили Петрификусом.

— Рон, ты… Ты что, в нее… — Гарри не мог заставить себя выговорить слово «втюрился». Это слово просто-напросто не вязалось у него в голове с деканом МакГонагалл. Но Рон восторженно подтвердил:

— Да, а что? Красивая же!

Собравшись с мыслями и с духом, Гарри решительно попытался разрушить наваждение:

— Рон, красивая и молодая — не всегда одно и то же! И вообще, может, это иллюзия! Кстати, а как ты вообще узнал вот про это всё?

— Близнецы сказали. Они неделю назад сделали вылазку в Хогсмид и на обратном пути заметили директора с МакГонагалл в коридоре. Проследили их до теплицы — из любопытства. И просто офигели, когда увидели ее лицо. Ну, вот как ты сегодня… Я им, конечно, не поверил — ты же знаешь их вечные шуточки! Так они меня вчера ночью с собой взяли — только ради того, чтобы доказать, что это правда. Я тоже офигел. И просто сошел с ума. Да она в сто раз красивее Лаванды!

— Ты еще скажи, что она красивее Гермионы… — ответил Гарри с раздражением, непонятным ему самому.

— Ясное дело! — с энтузиазмом воскликнул Рон, но потом спохватился: — А при чем тут Гермиона? Я на нее с такого ракурса и не смотрю… Гермиона — свой парень!

Не желая продолжать эту деликатную тему, Гарри перевел разговор на другое.

— А откуда ты узнал, что они и сегодня пойдут в теплицу?

— Джордж сказал, они туда каждую ночь ходят. Иногда вместе со Спраут, а иногда вдвоем. Фред поржал по этому поводу, конечно, но Джордж говорил серьезно. Ему очень хотелось узнать, чем они там занимаются — может, выращивают что-нибудь опасное?

— Да как это узнаешь… Может, и выращивают.

— Не-а… Близнецы видели, что они там делают. Позавчера подсмотрели. Профессора Спраут там в ту ночь не было, а директор — ты не поверишь! — пересаживал мандрагору вместе с МакГонагалл! Нашли время, да? Точнее, это она пересаживала, а он так внимательно смотрел, как будто в первый раз в жизни такое видел.

— Может, это была какая-нибудь особенная мандрагора? А может, это для того, чтобы вернуть МакГонагалл ее прежний облик? Хотя погоди…

Гарри осекся, вспомнив, что не далее как сегодня видел профессора МакГонагалл на уроке — и выглядела она весьма обычно. То есть, блистала сединами, как ей и полагалось.

— Во-о-от! — протянул Рон. — Теперь и ты понял, да? Ее прежний облик, то есть настоящий — это вот эта красотка и есть! А старухой она прикидывается, чтобы спокойно преподавать! Сам понимаешь, молодая учительница — это несолидно…

— А перед твоими родителями и их одноклассниками она тоже прикидывалась? — беспощадно спросил Гарри, которого наконец прорвало — сказался полный переживаний вечер.

— Но ведь… — промямлил Рон, а потом умолк и побледнел. У него был вид ребенка, у которого вырвали из рук новую игрушку. — Выходит, что…

— Да, Рон… — устало продолжил Гарри, которому даже стало немного стыдно разочаровывать друга. — Даже если она и использовала на себе какое-нибудь заклинание состаривания во времена наших родителей, то выходит, что ей сейчас по-любому уже не семнадцать. И даже не тридцать.

Рон горько вздохнул.

— Вот я дурак… Вечно покупаюсь на красоту… Это ж надо, влюбиться в преподавательницу!

— Ну, это само по себе не так страшно, — великодушно утешил его Гарри. — Вон посмотри на профессора Синистру — она и молодая, и красивая!

— Знаешь, Гарри, — серьезно сказал Рон, — я теперь уже никому не верю. Может, она на самом деле еще старше, чем МакГонагалл, а молодой лишь прикидывается… И вообще, ну их, этих учительниц! Старшеклассницы лучше!

— Рон… — раздумчиво произнес Гарри. — Знаешь, у меня все же не идет из головы ее внешность. Скажи, вот зачем ей наводить искусственную молодость только ради того, чтобы по ночам копать с директором мандрагор в теплице? Какой в этом смысл?

— Что ты хочешь этим сказать? — заинтересованно склонился к нему Рон.

— Может, это была вовсе и не она?

— А кто ж еще? — разочарованно ответил Рон, откидываясь обратно на спинку дивана.

— Мало ли… Дочь ее. Или внучка. Или племянница. Которую тоже зовут Минерва — ведь бывают же тезки в одной семье…

— Гарри, у нее нет и никогда не было детей. Племянники-то есть, даже целых трое, но все — мужского пола.

— А дочери этих племянников?

— Да какие там дочери, эти парни совсем недавно закончили Хогвартс… Один даже с нашим Чарли учился.

— Значит, ее племянники уже закончили Хогвартс… И зная это, ты предположил, что их тетя на самом деле — молоденькая?

— Племянники, Гарри — это совсем не показатель. У моей мамы есть пара двоюродных племянниц, которые старше нее самой. Так что не факт.

— Ну ладно… — вздохнул Гарри. — В принципе, какое нам дело до внешности МакГонагалл? И какая разница, зачем она прикидывается по ночам молодой? Мандрагоры они копают, а? Умора! — и Гарри впервые за этот вечер от души рассмеялся.

— Верно, — согласился Рон. — Там, конечно, дело мутное. Но нам-то что? Ты только не вздумай никому проболтаться, что я…

Гарри ответил ему укоризненным взглядом.

* * *

На следующий день на большой перемене Гарри и Рон увидели во дворе Хагрида — тот направлялся ко входу в замок, неся под мышкой два манекена. Самых обычных, какие ставят в витринах магазинов.

— Гарри, смотри, какие странные манекены!

— А? — недоуменно отозвался Гарри, который не увидел ничего странного в двух парах пластиковых ног, торчащих у Хагрида под мышкой. Энтузиазм Рона был ему непонятен.

— Надо же, они совсем как люди! — продолжал восторгаться Рон.

— А какие они еще бывают? — изумился Гарри.

— Ну, без головы… И вместо тела — просто каркас, деревянный или железный. А иногда просто мягкий такой чурбачок в виде тела, обшитый тканью. Чтобы удобно было булавки втыкать…

Гарри остановился.

— Ты где такие манекены видал, Рон?

— Где-где… У мадам Малкин, конечно! На витрине стоят покрасивее, которые в виде ажурных каркасов, а в самой мастерской — мягкие, чтоб было удобно шить прямо на них…

Тут до Гарри дошло.

— А, понятно… А вот у магглов, Рон, в витринах стоят вот такие — пластиковые. С головой и со всем остальным, что полагается…

— Интересно, для чего он несет их в замок? Кому? — и Рон, не дожидаясь ответа друга, помчался вслед за Хагридом.

Гарри поспешил следом.

— …а уж зачем они ей нужны, я не в курсах! — зычно пояснял Хагрид Рону, когда Гарри догнал, наконец, их обоих.

— Кому — ей? — спросил Гарри у Рона, когда Хагрид, круто развернувшись, двинулся дальше, к лестнице.

Рон повернулся к нему, блестя глазами.

— Эти манекены ему велела купить и принести сюда профессор МакГонагалл!

— И что? — не понял Гарри. — Чего ты радуешься?

— Гарри, да ведь там какая-то тайна… Мы должны узнать, зачем они ей!

— Одежду вешать, зачем же еще! Прям такая тайна, дальше некуда…

— Нет! Для этого хватило бы и таких манекенов, как у мадам Малкин. И вообще, одежду можно в шкафу держать! Или в сундуке. Зачем ей именно магловские манекены, которые напоминают людей во всех подробностях? Да еще и в виде мужчин, а не женщин?

— На что ты намекаешь?

— Гарри, она же мастер трансфигурации! Она во что-то превращает эти манекены! Или в кого-то…

Гарри застыл на месте. Его, словно холодом, обдало неприятной догадкой.

— Хочешь сказать, что та молодая Минерва, которую мы видели, — это просто робот?

— Кто-кто? — недоуменно поднял брови Рон.

— Ну, голем… Или что-нибудь в этом роде. В общем, существо, трансфигурированное из манекена. Вот, наверное, почему эта Минерва там, в теплице, была не в одежде МакГонагалл, а в стандартной мантии и без шляпы. Если МакГонагалл станет делиться своей одеждой с каждым таким существом, то скоро вообще без гардероба останется…

— Гарри, ты гений! — воскликнул Рон и тут же испуганно понизил голос. — Кажется, у нашего декана дело на поток поставлено. И директор в курсе обо всем…

— Не только он! Спраут тоже всё знает! — добавил Гарри.

— Ага! У них там целый сговор. Или заговор. В общем, что-то в этом духе. Вот, сегодня еще двоих принесли… Их, наверное, тоже в людей превратят. Интересно, а куда их потом девают?

— Директор учил ту, молодую Минерву выкапывать мандрагор… Может, этих манекенов потом отправляют на мандрагоровые плантации?

— А что, такие есть? — вытаращился на него Рон.

— Значит, таких не бывает? — смутился Гарри. — Ну, тогда не знаю… Может, их будут использовать как домовиков — например, для работы по саду.

— Домовики лучше! — возразил Рон. — Их ничему учить не надо. И выглядят они не так жутко. Я бы, например, не обрадовался, если бы у меня в саду работала профессор МакГонагалл. Пусть даже омоложенная и совсем не настоящая. Я б на нее смотреть не смог без ужаса!

— В теплицах ты на нее очень даже бодро смотрел! — хмыкнул Гарри.

— Но я ж тогда не знал, что она неживая! То есть, искусственная… А теперь, если только еще раз такое увижу, заору от ужаса!

— Да ладно тебе… — махнул рукой Гарри и ободряюще улыбнулся ему. — Главное, чтобы таких существ нам в педагоги не назначали. А в остальном какая разница, куда их девают. Они же все равно не люди, чего о них беспокоиться…

— И то верно… — кивнул Рон.

— Я надеюсь, сегодня ночью мы в теплицу не собираемся? А то спать очень хочется…

— Нет, что ты! Я теперь туда вообще только на занятия смогу ходить! А в другое время, особенно ночью — ни ногой! Мне на всю жизнь хватило.

— Вот и отлично…

* * *

На следующий день с утра было травоведение. Рон шел на урок молча, не глядя по сторонам. Выглядел он при этом так, словно его вели на казнь. Гарри не стал его лишний раз тормошить. Он понимал, что после вчерашнего приключения теплица — последнее место в Хогвартсе, куда Рон пошел бы по своей воле даже днем. Но не прогуливать же было занятия из-за этого…

К огромному удивлению гриффиндорцев и слизеринцев, профессор Спраут не встретила их, как обычно, в своих владениях. Она явно запаздывала. Постепенно каждый из учеников нашел себе занятие. Засмотревшись на Гойла, который потянул в рот какую-то сладко пахнущую лиану, а потом, скривившись от горечи, безуспешно пытался вызвать рвоту, Гарри не сразу обратил внимание на вошедшую Спраут.

Он очнулся, только когда что-то больно ударило его по ноге. Это оказался учебник Рона, который тот выронил из ослабевшей руки, с распахнутым ртом глядя на дверь теплицы. Во внезапно наступившей полной тишине Гарри перевел взгляд туда же — и окаменел: рядом с профессором Спраут стояла юная Минерва. В скромной темной мантии, как и в тот раз, и без головного убора. Зато платье на ней было из шотландки — в стиле ее создательницы и тезки. Неужели декан все же пожертвовала свою одежду этому существу?

— Добрый день, мои дорогие! — с одышкой объявила профессор Спраут. — Позвольте представить вам Минерву МакГонагалл, двоюродную племянницу и полную тезку декана Гриффиндора. Эта юная леди, получающая за границей высшее образование в области травоведения, будет заменять меня на посту преподавателя на протяжении ближайших двух недель. Прошу любить и жаловать!

— Профессор Спраут устроила себе отпуск посреди учебного года? — послышался за спиной тихий, ядовито-насмешливый голос Малфоя.

— У нее больное сердце, она ложится в Святой Мунго! — возмущенно ответила ему Лаванда Браун. Ее возглас потонул в звонком голоске новой преподавательницы:

— Я надеюсь, мы с вами поладим, ребята!

Поток студентов отозвался нестройным гулом приветствия. Только Рон промолчал — он во все глаза смотрел на новенькую. Гарри толкнул его в бок.

— Рон, очнись, это всего лишь манекен…

— Да какой там манекен! — пылко возразил Рон. — Сказали же — племянница. Двоюродная. Я о ней и не знал… Красавица какая… Просто блеск!

Гарри тяжело вздохнул. Кажется, в ближайшие две недели ему предстояло служить Рону жилеткой, в которую тот будет изливать свои восторги и горести. А в том, что горести неизбежны, Гарри не сомневался. Ведь даже если учительница и может влюбиться в ученика — допустим это чисто теоретически, — то здесь явно не тот случай. Ведь какие, скажите на милость, могут быть чувства у обычного манекена, даже если он выглядит как человек и говорит как человек?

Одна радость: Рона никогда не хватает надолго. Сегодня он восхищается одной, завтра — другой, послезавтра — третьей… Так что к концу этой педагогической практики он наверняка и думать забудет о своем дурацком увлечении. И даже найдет себе новое. Причем кем бы ни оказалась его новая пассия, хуже этой уж точно не будет. Так что главное — перетерпеть эти две недели. А то, может, и меньше. И Гарри, сжав зубы, мужественно приготовился встретить будущее.

* * *

Ночную тишину коридора Хогвартса нарушил тихий лязг. Это сорвался с верха доспехов шлем с перьями и чуть было не упал на пол. Но наделать еще больше шума ему не удалось — на полдороге шлем был перехвачен тонкой девичьей рукой.

— Вот это реакция! — одобрительно проговорил Филч, отстегивая у доспехов наплечник. — Точь-в-точь как у вашей тетушки, позвольте заметить… Вы, мисс, тоже квиддичем балуетесь, как она в свое время?

— Да, в школе играла… С первого курса и до предпоследнего — за команду своего факультета Розы. А когда я училась на последнем курсе, из игроков всех четырех факультетов — Розы, Лилии, Оливы и Дуба — собрали сборную для выступления на международных студенческих соревнованиях. И меня тоже включили туда.

— И как? Взяли кубок?

— Взяли… Но без меня.

— Как так? — Филч резко развернулся, выронив только что отстегнутый от доспехов блестящий налокотник. Но девушка вновь проявила блестящую реакцию, неуловимым движением подхватив этот тяжелый предмет, словно золотой снитч на соревновании.

— Да вот так… Я тогда уже решила продолжить обучение травоведению после школы. На квиддич времени больше не оставалось. Пришлось пожертвовать этим хобби.

— И не жалеете? Ваша тетушка, уж на что великий мастер своего дела, трансфигурации то есть, — и то порой, как мне кажется, скучает по квиддичу… Стоит только взглянуть на ее лицо, когда она на трибунах сидит.

— Не знаю, как ma tante⁽¹⁾, а я точно не жалею. Столько еще предстоит учиться, надо все успеть… А время не резиновое, — спокойно ответила девушка, помогая завхозу разбирать комплект доспехов.

— Хотите, небось, в дальнейшем преподаванием заняться, как она?

— Честно говоря, нет. Это не мое. Я больше всего люблю разводить мандрагор и специализируюсь на выведении их новых сортов. А на эту практику я согласилась только затем, чтобы побывать в стране, где родилась и где в последний раз бывала еще во младенчестве. Ну и с тетушкой повидаться, хотя она не раз навещала меня в Шармбатоне, а моих родителей — на нашей вилле в Версале.

— Что, прямо во дворце живете? А, мадемуазель? — хохотнул Филч.

— Нет, что вы! — рассмеялась в ответ юная Минерва. — Дворец — только часть нашего городка. Хотя и очень знаменитая. А мы живем на тихой улочке, куда не заходят туристы.

— А как вам Хогвартс, кстати? И Шотландия в целом?

— Ну как вам сказать… Здесь очень мило. Но после Шармбатона все же немного мрачновато. И холодновато, честно говоря… Я привыкла к более теплому климату.

— Что есть, то есть. Зато сердца у здешних людей горячие! Уверен, вас отлично примут.

— О, да! Меня особенно восхитил директор. Он лично экзаменовал меня в теплицах, иногда вместе с мадам Спраут, и беспокоился о моих успехах даже больше, чем тетушка. И даже интересовался моей научной работой. Знаете, новый сорт мандрагор, который я сейчас вывожу, надо выкапывать исключительно в ночное время суток, причем на растущей Луне. И он несколько ночей провел в теплицах со мной и моими мандрагорами! Отрывая время и силы от гораздо более важных дел! Очень добрый и душевный человек этот профессор Дамблдор!

— Верно, верно… А главное, о кадрах хорошо заботится. Лично отбирает претендентов на должности. Сюда абы кого на работу не берут! — приосанился Филч.

— Я заметила, — улыбнулась девушка, осторожно кладя на пол остроносый сабатон⁽²⁾ и вынимая волшебную палочку. — Ну что, приступаем? Несите-ка его сюда!

— Сейчас, сейчас… — с готовностью ответил Филч. Он взял лежащий в отдалении пластиковый манекен и поднес его к пьедесталу, на котором до этого стояли доспехи. Водрузив манекен на постамент, он отошел, любуясь делом рук своих так, словно перед ним стоял не пластиковый витринный мужчина, а мраморный Давид работы самого Микеланджело (между прочим, одного из самых знаменитых выпускников Шармбатона!).

* * *

— Спасибо вам, мисс, что подменили тетю в этом деле, — без умолку трещал своим скрипучим голосом Филч, покуда девушка производила сложные пассы волшебной палочкой. — У нее сейчас и без этой рутины хлопот полон рот. А время-то поджимает, пора обновлять заклинания на доспехах… Ну а я… Сами понимаете, без помощи кого-нибудь из магов мне с этим не справиться. В общем, извините, что доставил беспокойство.

— Да ничего страшного, мне только в радость! — бодро отозвалась девушка. Живая и резвая, она крутанулась на месте от избытка чувств — и вновь нацелила палочку на манекен, который все больше начинал походить на статую, даже с некими портретными чертами. Широкая юбка ее клетчатого платья во время этого пируэта раздулась колоколом, и Филч, глянув на взметнувшиеся крупные складки зеленой шотландки, одобрительно прокомментировал:

— Признайтесь честно: тетушку решили такой одежкой порадовать? Или вы всегда такое носите?

— Не то что бы всегда, но случается. Зимой платья из теплой шотландки — это красиво и практично. А летом иногда надеваю клетчатые блузки. Мне нравится. И девочки говорят, что мне идет.

— Что верно, то верно… Вам к лицу! — поддакнул Филч. — Как и вашей тетушке…

Тут взгляд школьного завхоза упал на манекен. Филч так и замер с открытым ртом. Девушка лукаво поглядывала на него, и он наконец выдавил из себя:

— А это… обязательно было?

На месте бывшего манекена перед ними на постаменте стояла бронзовая статуя высокого мужчины в старомодной одежде. Бороды у него не было — не только длинной, но и вообще какой бы то ни было, — однако с первого же взгляда становилось ясно, что статуя изображает профессора Дамблдора в эпоху его молодости.

— Конечно, обязательно! — с притворным непониманием ответила девушка. — Трансфигурированные из подручных средств статуи под доспехами аккумулируют энергию заклинания, значительно продлевая его. Я же вам говорила об этом! Сэкономлю ma tante кое-какие труды и время на будущее. Разве не здорово?

— Я не об этом… — проблеял Филч. — Я хочу сказать, зачем же директора… вот так вот изображать…

— Да ладно вам! Никто и не догадается. Все равно под доспехами не видно!

— Мало ли… — голос Филча стал еще более скрипучим от волнения. — Вдруг начальству не понравится?

— Какому начальству? Тетушке моей? Понравится, уверяю вас! А директор об этом и не узнает!

Девушка взмахнула палочкой, описав в воздухе сложную фигуру. Раздался легкий звон плавно плывущих по воздуху частей доспехов, и вскоре они плотно одели статую — так, что она совершенно перестала быть видна под их металлической оболочкой.

Практикантка и завхоз перешли к следующему постаменту.

— Может, этого вы в кого-нибудь еще превратите? — со вздохом спросил Филч, подтаскивая к постаменту новый манекен. — А то опять в директора — как-то не то…

— Хотите, в вас? — с улыбкой предложила юная Минерва.

— Нет! — отшатнулся Филч, чуть не выронив манекен. — По части трансфигурации вы почти не уступаете своей тетушке, как я посмотрю. Но ваша тетушка, должен заметить, в жизни не проявила бы подобной непочтительности к начальству! — он возмущенно кивнул на статую, уже одетую в доспехи.

— Я и вправду углубленно изучала трансфигурацию в школе. Но потом любовь к травоведению все-таки победила… — пояснила племянница декана Гриффиндора.

— Вот и славно… — упрямо буркнул старик. — Если так, то вы способны превратить манекен в любого выдуманного мужчину! И не нужно будет живых людей в таком виде изображать…

Юная Минерва недовольно нахмурила брови и поджала губки.

— Да кому интересны выдуманные мужчины, если вокруг есть шикарные настоящие! Некоторые — даже в истинно французском вкусе, не хуже, чем в самой Франции!

Филч выпучил глаза.

— Это вы о директоре, юная леди? — потрясенно обратился он к девушке, которая энергично махала палочкой, выписывая сложные фигуры. На лице практикантки все больше проступала восхищенная улыбка, и Филч медленно обернулся, чтобы взглянуть на то, что вызывало у нее такое чувство.

На постаменте стояла очередная бронзовая статуя. Это был мужчина в более современной одежде, чем у другой статуи, уже скрытой под доспехами. Лицом и фигурой он тоже ничуть не походил на Дамблдора. Да и поза была другая — не горделивая и спокойная, а задумчиво-отрешенная. Пуговицы одеяния на груди этот молодой мужчина придерживал костлявой рукой с длинными тонкими пальцами. Веки его больших глаз были полуприкрыты, крупный нос печально опущен, небрежные космы длинных волос рассыпались по воротнику…

Филч вгляделся — и ахнул.

— Ваша тетя этого не одобрит! — взвизгнул он. — Да и он сам — тоже…

Юная Минерва только рассмеялась в ответ.

1) Тетушка (фр.)

Вернуться к тексту

2) Латный ботинок.

Вернуться к тексту