Джонатан, не ешь грязь (джен)

Утро у Варвары Устиновны не задалось прямо с ночи.

Когда она говорила, что работает в дурдоме, никто не верил. Большинство вздыхали и повторяли одно и то же: да все там работают.

А Варя трудилась заместителем главврача в настоящем дурдоме, не чета всем этим надуманным офисным. Клиника психиатрии имени Фомы Фомича находилась на другом конце города, и именно туда ей предлагали приехать, разбудив звонком за три часа до будильника.

— Но я решительно не могу, — опешила Варя, глянув на часы. — Я не умею плавать.

Машенька, ее правая рука, трещавшая в трубку без умолку, смущенно притихла. Наверное, подумала, что начальница того. Следом за пациентами.

— Ты время видела? — буркнула Варя, поворачиваясь на другой бок и намереваясь снова заснуть. — Увы, у меня нет воображаемой метлы, как у ребят из шестой палаты. Придется ждать, пока сведут мосты. Все, до завтра…

— Но-но-но, — испуганно заголосила Машенька и выпалила: — Антон Антоныч обещались приехать! Прям с утра. Я потому и звоню.

Главврач редко появлялся в клинике, все свободное время посвящая выбиванию из чиновников финансирования. Загадочное финансирование так быстро заканчивалось, что его никто ни разу не видел.

Раз Антон Антоныч решил посетить рабочее место, нужно было прибыть раньше и навести шороху. Чтобы создавалось впечатление, будто все идет своим чередом, и все его нелепые указания выполняются. Молодец Машенька, быстро сориентировалась и набрала ей.

Ровно в шесть, агрессивно доспав свой законный час, Варя поднялась по главной лестнице, машинально глянула на вывеску «Клиника им. Ф. Фомича» и в который раз отметила про себя, что буква «о» почти стерлась, но никто так и не догадался дорисовать ее хотя бы маркером.

— Вот! — Машенька грохнула на ее стол увесистую папку. — Здесь вся чушь, которую Антон Антоныч высочайше утвердил в качестве комплекса лечебно-профилактических мероприятий. Да вы почитайте, — хихикнула она.

Варя почитала. Ни разу за время ее работы — а в будущем году будет уже десять лет, как она устроилась сюда обычной медсестрой, — Антон Антонычу не приходило в голову более абсурдной идеи. Четыре этапа лечения, да по семь процедур в каждом, с ума сойти. Не легче ли запереть всех по палатам и давать таблетки по часам, как обычно.

— Идут-с!

Варя ловко раскрыла ноутбук и сосредоточенно уставилась в пустой экран. Все должно выглядеть естественно.

— Ну-у, Варенька, как тут наша психушка? — по своему обыкновению протянул Антон Антоныч, заглянув в шкафчик, где хранилось печенье, и разочарованно вынырнув оттуда.

— Не психушка, а заведение для людей со своеобразными интересами. Про толерантность слышали что-нибудь? — снисходительно поинтересовалась она и продемонстрировала нарядную папку: — Программа восхитительно-массовых мероприятий, все как вы велели. По новейшей методике, разработанной западными специалистами, «возврат в детство». Правильно я говорю? — кивнула Варя Машеньке, и та, всю ночь от нечего делать изучавшая содержание папки, выступила вперед:

— Согласно утвержденной вами методике, поднимаем соревновательный дух пациентов. Какие-то британские ученые пришли к выводу, что это способствует выздоровлению.

— И получению гранта для нашей пси… — он виновато зыркнул на Варю и исправился: — Для нашего заведения.

— И получению гранта для нашего заведения, — послушно повторила Машенька. — Мы разделили пациентов на звенья, ну знаете, как в пионерском детстве. Вот как лежат по шесть человек в палате, так и разделили, чего велосипед изобретать.

— А может, эцсамое? Дать волю…

— Вы же их знаете, — отрезала Варя, мигом потушив костер энтузиазма, — только волю дай, мигом перевернут все с ног на голову. Ну, разрешили мы им писать в местную стенгазету, и что?

— Что? — попугаем повторил Антон Антоныч.

— Первая же статья — безграмотные стихи про подростковый секс под действием наркотиков. Как вам такая самодеятельность?

Судя по лицу главврача, он не смог сходу определиться, что из перечисленного хуже: стихи про наркотики или секс с ошибками.

— Кстати, насчет самодеятельности, — попытался сменить тему Антон Антоныч. Он терпеть не мог капризы своих подчиненных, но и кричать на них тоже не привык. Когда-то он уволил сразу трех своих заместителей за самоуправство, но ругаться, топая ногами, так и не научился. — Когда там заканчивается наше восхитительно-массовое мероприятие?

— Так оно только началось. Хотели в апреле проводить, но вы же понимаете… — протянула Варя тоном, каким обозначают очевидные вещи. — Весна, обострение… Пришлось на май перенести. Впрочем, подготовка идет полным ходом. Хотите взглянуть?

Антон Антоныч с готовностью поднялся на ноги. Раз печеньки в шкафу кончились, то и засиживаться тут не стоит.

— Все пациенты вовлечены, я надеюсь? — строго спросил он.

— Почти, — нехотя призналась Машенька, едва поспевая за ним. — Четверо слились под предлогом того, что вылечились. Кто-то сам ушел, кого-то родственники забрали.

— Ну ничего-ничего, они всегда возвращаются, рано или поздно, — бодро заявил со знанием дела Антон Антоныч, широко шагая по коридору.

— Тут у нас дислексики… — старательно перечисляла Варя, заглядывая в палаты. На двери каждой из них висела табличка с названием звена. — Тут алкоголики… здесь клептоманы…

— Это те, которые обнесли антикварный магазин в прошлом году и умыкнули весь фарфор, который плохо лежал?

— Они самые. Джонатан, не ешь грязь! — рявкнула Варя парнишке, сидевшему над разбитым цветочным горшком.

— Это не грязь, это стекло, — воскликнул он и зарыдал.

— Истерическое расстройство личности, — шепнула Варя Антон Антонычу, и тот сочувственно покивал. — Вы «Гарри Поттера» читали? — в лоб спросила она, прежде чем открыть очередную дверь.

— Только смотрел, — скромно признался Антон Антоныч, опешив от неожиданной смены темы.

— Тогда имейте в виду, что правильный ответ — «аконит», — загадочно предупредила она, нажала на ручку и отступила в сторону.

— Что общего у волчьей отравы и клобука монаха? — пациент, закутанный в черную простыню с ног до головы, просочился в узкую щель между дверью и косяком.

— Аконит! — бодро назвал кодовое слово Антон Антоныч, подавив желание с визгом отпрыгнуть от него. Смотрелся больной жутковато, и голос такой же вкрадчивый, прям как в фильмах.

— Да откуда вы все знаете ответ? — прошипел тот, подтянул сползающую простыню, уселся на кровать и надулся.

— Воображает себя героем детской сказки, — прокомментировала Варя, пока Машенька восторженно пялилась на него. — Ну а что, в соседнем корпусе все как один Наполеоны. Так чем наши хуже? Главное, чтобы не буянили. Блондинчика вон того видите? Сейчас будет убеждать нас, что попал в команду по квиддичу исключительно благодаря своему таланту. Лучше соглашайтесь и похвалите его метлу. Машуль, ну забери ты уже у них хозинвентарь и отдай обратно дворнику, — шикнула она и потащила Антон Антоныча дальше.

Из соседней палаты раздалось настойчивое мяуканье.

Варя с ее аллергией на кошек проскочила мимо, задержав дыхание, и ворвалась в следующую.

— Здесь у нас граждане девиантного поведения. Их звеньевого закрыли у нас за склонность к сексуальным извращениям. Где они, кстати? Что-то слишком тихо.

— Порнографию свою пишут, — презрительно дернула плечом Машенька. — Ни стыда, ни совести. Приличным людям, между прочим, потом это читать. Угораздило же напроситься в члены высочайшего жюри.

Сопровождаемые ее ворчанием, Варя с Антон Антонычем спустились на этаж, миновали лестничную площадку и оказались перед двумя одинаковыми арками.

— Тут у нас патологические лгуны, — махнула Варя направо.

— Они не лгуны, они сказочники, — хихикнула Машенька. — Кто ж виноват, что в сказках сплошное вранье.

— А что так много? — нахмурился Антон Антоныч, заглядывая под указанную арку и оглядывая небольшую толпу.

— В одну палату не поместились.

— А эти чего ждут? — Под другой аркой бесцельно шатались туда-сюда человек десять. Еще столько же подпирали стены, будто боялись, что те сейчас рухнут. Варя на всякий случай провела ладонью по штукатурке. Здание казалось надежным.

— Дедлайна. У них запущенная форма прокрастинации.

— Хоть кто-нибудь готовится всерьез к нашему восхитительно-массовому мероприятию? — покраснел от возмущения Антон Антоныч. Машенька спряталась за метлу, которую отняла у больных из шестой.

— Мы! Мы уже все написали и нарисовали! — раздался восторженный голосок с лестницы.

Палата на третьем этаже и правда была сплошь увешана листками с каракулями. Словно на секунду поднялся ураганный ветер и раскидал высоченную стопку бумаг в разные стороны, а те налипли на стены и потолок.

— А это наши отличники, образцовое звено, — гордо заявила Варя, будто существование такого звена было ее личной заслугой. Почему бы и нет, кто проверять-то будет. — Берут количеством, а не качеством. Зато как они стараются! Поощрительный приз точно возьмут.

— Не забывайте только, ради чего мы все это затеваем, — спохватился Антон Антоныч, глянув на часы и вспомнив, что снова нужно идти выбивать финансирование.

— Чтобы способствовать выздоровлению пациентов! — отрапортовала наивная Машенька, подавая ему пальто. Погода была мерзкая, даже для их не избалованной солнцем местности.

— Чтобы получить грант, — снисходительно поправила Варя, и они с Антон Антонычем заговорщически переглянулись.

— Правильно, Варенька, — кивнул тот и спросил, как у трехлетки спрашивают имя мамы: — А значит, кто у нас должен победить?

— Звено, которое напишет что-нибудь хвалебное про нашего дорогого профессора, — с нежностью сказала Варя, — доктора психологических наук Севастьяна Савельича, — и с придыханием пояснила для Машеньки, которая до сих пор хлопала глазами: — Он же наш меценат.

Май 2022