Имянаречение (джен)

Юные феи хихикали и шептались. Спорили, кто пойдёт первым, делились планами и идеями, заключали пари — кому достанется в игрушки смертное дитя?

Мораг вздохнула и отвернулась. Она была старше и опытнее их, но она долго, очень долго не была при дворе — а потому молодые посматривали с насмешкой и презрением.

Ну ничего. Сегодня она возьмёт своё. Надо же с чего-то начинать, верно?

На имянаречение собрался весь Двор — невидимые и неслышимые смертным, феи обступили их со всех сторон; заглядывали в окна, теснились под потолками. Королева и Король устроились на лучших местах: прямо над входом, напротив тронов смертных и детской колыбельки. Человеческие правители пригласили целых двенадцать фей — всех, кого знали; а знали они, конечно, тех, кто хозяйничал на этой земле (на всей, кроме болот Мораг). Поэтому сейчас болтушка Сатарен на правах распорядителя хлопотала около Короля и Королевы, строго поглядывая на свой выводок.

Мораг, поймав пристальный взгляд Королевы, почтительно склонила голову. Королева кивнула в ответ — и это было хорошо. Когда-то Мораг была Её фрейлиной, и этот кивок давал нешуточную надежду на то, что она снова сможет ею стать. Если, конечно, хорошо себя покажет.

Королева улыбнулась в ответ на очередную трескучую фразу Сатарен и царственно махнула платком. Болтовня смолкла, сотни хищных глаз уставились на колыбель.

Имянаречение началось.

Смертные волновались. Видеть Двор они не могли (как и Двор не мог заявиться в зал — приглашены были только двенадцать фей. Ну и ещё Мораг), но явно что-то чувствовали — и нешуточно обрадовались, увидев чинно вплывающую в зал Сатарен в сопровождении юных фей, прекрасных, цветущих, воздушных. Хотела бы Мораг посмотреть на того, кто присоветовал людям звать на имянаречение фей, да ещё и не одну, а целых двенадцать! Двенадцать фей сегодня узнают истинное имя ребёнка.

— Я дарую тебе красоту.

— А я — нежность!

— Ты будешь умна!

Юные феи под любопытными взглядами Двора и восхищёнными — смертных изгалялись как могли: нежность, красота, удача… Мораг буквально видела, как тает в ребёнке человеческое, уступая место фейскому. Да, девочка будет красива — не-людской красотой; добра — но в понимании фей; умна не по-человечески; удачлива как никто из людей… Упускать такое дитя было бы откровенно жаль.

Последняя из юных фей открыла рот, собираясь пожелать чего-то разэдакого.

Мораг ухмыльнулась, чувствуя на себе взгляд Королевы, и шагнула вперёд, в мир смертных.

— Привет вам, король и королева. Слышала я, что у вас радость — дочь родилась, и что зовёте вы фей на праздненство. Пришла поздравить юную принцессу. Неужели не пригласите войти?

Разумеется, её пригласили. Разумеется, на неё не хватило золотой посуды — заготовлено-то было на двенадцать фей. Смертный король бледнел, краснел и лопотал что-то про то, что они, мол, не знали, ни в коем разе не хотели её обидеть, очень рады… Честно сказать, знать о Мораг им действительно было неоткуда: она давненько не вылезала из своих болот. Но, с другой стороны, если зовёшь на имянаречение своего ребёнка «всех фей окрестных земель» — нужно быть готовым к неожиданностям.

— Что же, я тоже хочу сделать принцессе подарок, — Мораг прищурилась, стукнув посохом об пол. Выводок Сатарен смотрел диким зверьём, но не вмешивался, беспрепятственно пропустив Мораг к колыбели. — Да, она вырастет красавицей. Будет умна, нежна, добра… И в шестнадцать лет заснёт сном мертвеца, проткнув себе руку веретеном. — Мораг прикрыла глада, чувствуя, как закручиваются вокруг неё вихри силы. — И будет так, ибо воля моя такова.

Зал ошарашенно замер. Человеческая королева с тихим вздохом лишилась чувств.

Мораг напоследок зловеще расхохоталась и рассыпалась сотней мотыльков, уходя в мир фей. Удовлетворённо кивнула сама себе — чары определённо удались — и едва не вздрогнула от звонкого:

— Я! Я ещё не приносила свой дар, — юная феечка перевела дух, глядя на Мораг почти с ненавистью. Мораг её понимала: ещё бы, своим приходом она лишила эту крошку звёздного часа. И возможности заполучить себе смертную игрушку. — Да, принцесса уколется о веретено, но не умрёт, нет! Она… Она будет спать сто лет, и замок будет спать вместе с ней. А потом она проснётся от поцелуя прекрасного королевича.

Двор всколыхнулся смешками. Феечка старалась как могла, но по сути не сделала с чарами Мораг ничего: сон мертвеца и без того был сном, а не смертью. Что до прекрасного королевича… Кто сказал, что он будет человеком?

Мораг усмехнулась.

Во взгляде Сатарен, обращённом на неё, читалось одобрительное уважение. Во взглядах её юных воспитанниц — вся палитра эмоций, от восхищения до чистой ненависти.

Вот так-то лучше.

Предсказать дальнейшее развитие событий смог бы и смертный: люди, напуганные её появлением, бросятся за помощью к феям, а то и отдадут девочку им на воспитание — вроде как спрятав от злобной Мораг. Это могло бы сработать, но пророчества Мораг сбывались всегда. Принцесса уколется о веретено и сто лет проведёт в мире Грёз, с феями и духами. Чары фей сохранят жизнь и молодость — ей, но не её окружению. За сто лет всё, что привязывало её к человеческому миру попросту исчезнет. И к кому же тогда пойдёт бедное дитя?

— Она твоя. — В унисон её мыслям тихо сказала вернувшаяся Сатарен. — Всё честно. Твоя добыча, тебе и воспитывать.

Мораг нежно улыбнулась младенцу в колыбели.

Принцесса — Аврора, так её звали — обещала вырасти очень, очень сильной колдуньей.