Люди и их трудности с подбором слов (гет)

Я не стул. Отец не создал меня им, хотя иногда говорит, что я примерно настолько же умный, как стул, но пользы от меня в два раза меньше.

Отец такой забавный. Сначала он постоянно твердит, какой я глупый и никчемный, а потом просит моей помощи в работе над его очередным изобретением. Я не сразу понял, что люди не используют слова для общения. Что они не всегда говорят то, что имеют в виду, а иногда говорят и совсем не то, что имеют в виду.

Я уже не впервые жалею, что отец не наделил меня способностью говорить, потому сейчас мне необходимо сказать, что я не стул.

Никогда не думал, что нужно будет сказать нечто настолько очевидное Гермионе Грейнджер. Но сейчас, после того как я вышел из спящего режима и обнаружил эту ведьму сидящей на моей руке, мне очевидно: это надо было прояснить давным-давно.

— DUM-E? — она моргает, глядя на меня сверху вниз.

Я включаю свет в лаборатории. Она шипит и прикрывает глаза. Я снижаю яркость до двадцати процентов.

— Спасибо, — она смотрит на загроможденные рабочие столы и ряды компьютерных мониторов вдоль стен. — Черт побери, как я тут очутилась?

Я бы мог сказать ей, что это, вероятно, потому, что я до сих пор не удалил ее допуск к секретной информации, хотя отец давно просил меня об этом. И теперь она может спокойно сидеть на моей руке, вместо того чтобы послужить мишенью для лазерных дронов. Но я не способен говорить, поэтому только разжимаю захваты.

— Верно, — бормочет она, ее щеки пылают, а глаза разглядывают все вокруг, пока она не видит через голографическую стену неосвещенную лестницу. — Понятия не имею...

Хотелось бы ей сказать, что отца здесь нет. Он сейчас находится в сотне миль отсюда, но уже скоро будет здесь, потому что из-за появления Гермионы сработал бесшумный сигнал тревоги. Но я не могу говорить, поэтому я просто моргаю ей своими лампочками и смотрю на все еще занятую руку.

— Прости, мне так жаль! — она резко вскакивает и тут же покачивается, а я протягиваю руку, чтобы ее поддержать, и она с благодарностью принимает мою помощь. — Ой!

Она одаривает меня вымученной улыбкой, и, с учетом всего, что я видел, а также того, что мои датчики показывают присутствие остаточных следов этанола в выдыхаемом ею воздухе, вердикт мне вынести не сложно. Она «пьяна», как бы выразился отец, поэтому я осторожно подвожу ее к табуретке у верстака.

— Спасибо, — благодарит она. — Мне нужна только минутка, чтобы сосредоточиться, и я уйду, — она глубоко вдыхает и запрокидывает голову, тяжело выдыхая и уставляясь в потолок. — Ерунда, я не хотела сюда приходить и собиралась просто аппарировать домой... Знаешь, это как когда ты едешь домой и твои мысли рассеяны, а потом ты внезапно осознаешь, что сидишь на крыльце своего дома.

Я не знаю, но сочувственно жужжу в ответ. Она тепло улыбается мне.

— Я знаю, что тебе это незнакомо... Но я думаю, так все и было. Я закрыла глаза и хотела аппарирововать в свою новую квартиру, но отвлеклась и не представила четкий образ... — Она обвела рукой похожую на пещеру лабораторию. — Я не хотела сюда приходить.

Гермиона пытается встать с табурета, но обувь на каблуках явно доставляет ей неудобство.

— Мне надо уйти до того, как он вернется.

Я легонько подталкиваю ее обратно к сиденью. А затем подаю ей бутылку прохладной воды, чтобы она могла утолить жажду.

— Спасибо, — она хлопает меня по руке. — Я скучала по тебе, DUM-E.

Я тоже скучал по ней. Она была лучшей из компаньонок отца, а их было довольно много, если верить сплетням из динамиков и от кухонной техники. Умная и сообразительная, она к тому же почти всегда говорила то, что имела в виду...

— Ответь мне, — ледяной голос отца раздается в комнате раньше, чем сам он выходит из тени, и смотрит он не на Гермиону Грейнджер, а на меня, поэтому я готовлюсь защищаться. — Какой из протоколов безопасности требует приветствовать незваных гостей прохладительными напитками? Закуски уже ожидаются, или я их не заметил? Так всегда бывает с закусками.

Гермиона слезает с табурета и в этот раз стоит довольно устойчиво.

— Ты же знаешь, что это не его вина.

Отец персекает лабораторию, и костюм Железного человека постепенно сползает с него, а наноботы скрываются в своих отсеках. Он останавливается в пяти дюймах от меня и наклоняется, пристально глядя сверху вниз, пока я не оказываюсь почти прижатым к полу.

— Это всегда его вина, — отец выпрямляется и холодно смотрит на ведьму, а я постепенно отступаю дюйм за дюймом, стараясь не привлекать его внимания.

— Я аппарировала сюда, — продолжает Гермиона. — По ошибке. Так что это действительно не его вина.

— Если бы он изменил протоколы безопасности, как я его просил... — взгляд отца возвращается ко мне, и я замираю на месте. — Вы бы не смогли сюда войти...

— И, вероятнее всего, была бы размазана по полу, как желе, — фыркает Гермиона. — Хорошо, что он их не поменял.

Правое плечо отца дергается. Я знаю, что сама мысль о том, что Гермионе мог быть причинен вред, тревожит его, словно попавшее в его костюм неприятное насекомое. Отец снова смотрит на меня, и в этот раз в его взгляде я вижу нечто вроде благодарности.

— Ладно, — он откашливается, оборачиваясь к Гермионе. — Уверен, мисс Грейнджер, у вас найдутся дела поважнее, чем навещать старых друзей, так что вам лучше уйти.

Слова он подкрепляет жестом ладони, и выражение лица Гермионы становится каменным, но она неохотно кивает.

— Конечно, — отвечает она с резкостью в голосе. — Я и не хотела тут оказаться.

Отец засовывает руки в карманы и пожимает плечами.

— Наконец-то. Мы друг друга поняли.

Она одной рукой опирается на верстак, а другой достает свою волшебную палочку. И поворачивается спиной к отцу. Когда она готовится взмахнуть палочкой, я вижу короткий проблеск тоски и грусти на лице отца.

Мало того, что у меня нет рта, которым я мог бы говорить, — отец создал меня еще и безглазым. Я и без глаз могу отлично видеть с помощью своих видеокамер. Но в такие моменты особенно жалко, что я не не способен закатывать их так же, как это делает отец, когда я не оправдываю его ожидания.

Признаюсь, хотя я и довольно терпеливый робот, но мое терпение иссякает, когда речь заходит о людях и их трудностях с подбором слов. Они не говорят того, что они имеют в виду, и они часто имеют в виду нечто противоположное тому, что говорят, а это очень сильно сбивает с толку мое программное обеспечение.

Гермиона говорит, что не хочет быть здесь, но ее напряженные плечи и дрожащая рука с палочкой указывают, что уходить она не хочет.

Отец говорит, что не хочет, чтобы она оставалась, но все равно едва сдерживается, чтобы не подбежать к ней, и прячет руки в карманах, чтобы к ней не потянуться.

И я стою здесь, за спиной отца, ожидая, когда они оба совершат еще одну ошибку.

У меня нет слов.

А вот что у меня действительно есть, так это рука, которую я использую, возможно, во вред себе — чтобы сбить отца с ног и толкнуть его к ведьме.

Падая, они хватаются друг за друга. Отец все же успевает развернуться так, чтобы приземлиться первым, смягчая падение Гермионы.

— Гребаный...

— Ради Мерлина...

Когда шок проходит, они замечают, что расстояние между ними резко сократилось до нуля. Лицо Гермионы становится пунцово-красным, и она пытается вырваться из объятий отца.

— Ну же, Гермиона, мне действительно кажется, что ты немного пьяна, — отец нежно улыбается.

— Это так очевидно? — мило смущается она.

— Очевидно... — отец наклоняется и резко вдыхает. — Если не решила сменить карьеру, став вдруг пираткой образца восемнадцатого века. Хотя это было бы весьма прибыльно.

— Возможно, я выпила слишком много рома, — кивает Гермиона.

Отец тихо посмеивается. Он тянется, чтобы заправить локон ей за правое ухо, а затем быстро отдергивает руку.

— Я и не думал, что ты такая...

— Ты же меня знаешь, — Гермиона проводит пальцем по своему уху, будто все еще может чувствовать прикосновение отца. — Мы с девочками устроили себе летние каникулы. Они сняли бунгало на шикарном частном острове. Там совсем нечего делать, только и остается, что загорать и пить ромовые коктейли.

— Должно быть, ты там сходила с ума от скуки.

— Это было невыносимо, — она усмехается в ладонь. — Поэтому я и попыталась улизнуть, когда они задремали после ужина с выпивкой.

— И кому принадлежала блестящая идея отправиться туда? Джинни или Луне?

— Вообще-то Наташе, — прикусывает губу Гермиона.

— Да... — морщится отец. — А я-то наивно думал, что она досталась мне после развода.

— Мы никогда не были женаты, придурок, — Гермиона игриво хлопает его по плечу.

Непринужденное выражение пропадает с лица отца. Откашлявшись, он отводит взгляд от своей ведьмы. Больше ничего не сказав, они отстраняются друг от друга. Отец встает первым и помогает встать Гермионе. Он отпускает ее руки, как только она перестает качаться, и засовывает ладони в карманы.

— Что же... — взгляд Гермионы задерживается на отце, но его лицо не выражает никаких эмоций, и она кивает, а затем разворачивается, снова поднимая палочку.

Отец стоит рядом, молча глядя на нее. Я дергаю его за ногу — не хочу отправиться под пресс и не думаю, что он простит меня, если я второй раз собью его с ног.

Отец смотрит на меня сверху вниз и выглядит очень не похожим на себя: потерянным, неуверенным и немного напуганным. Я выжидающе направляю свои захваты в сторону ведьмы и дважды моргаю.

Пока она крутит в пальцах палочку, отец все же обретает дар речи.

— Вероятно, так и есть... — Гермиона смотрит на него в замешательстве. — Насчет того, что ты сказала. Ты права.

Гермиона прищуривается, вспоминая свои слова.

— Ты про то, что мы никогда не были женаты? Или про то, что ты придурок?

Отец делает нерешительный шаг к ней.

— И про первое, и про второе, — когда она не отстраняется при его приближении, он сокращает расстояние между ними и немного дрожащими кончиками пальцев проводит по ее скуле. — Я просто не должен был...

Гермиона на миг прикрывает глаза, когда он ее касается.

— Тони! — выдыхает она и моргает, глядя на него, а я вижу, что ее глаза полны...

Полны слов, которые не сорвались с ее губ.

Однако отец словно слышит их и отвечает, наклоняясь и приникая к этим губам.

Его руки обнимают ее за талию.

Ее руки ложатся ему на плечи, а ноги следуют их примеру, обхватывая его бедра.

Еще минута, и отец медленно идет к лестнице, крепко держа свою ведьму.

Ради моих звуковых датчиков я надеюсь, что они доберутся наверх до того, как что-нибудь случится, потому что, что бы с ними там ни случилось, уверен: оно никак не будет связано со словами.