Звезда надежды (гет)

…Горят созвездий светляки.

Луна кругла, как блюдце.

Друг другу нам не дать руки,

Друг друга не коснуться.

То кровь ударит нам в виски,

То одолеет робость…

Два наших сердца так близки,

Но между ними пропасть.

Аэгнор и Финрод молчали. Иногда слова просто не нужны. Один безмолвно оплакивал свою обречённую любовь, второй печалился за брата, но ничем не мог ему помочь. Время шло, день катился к закату… И когда в западном окне небо стало золотистым, в комнату постучался их третий брат, Ангрод:

— Вы там долго ещё заседать собираетесь? К тебе, Аэгнор, пришли. Некая Аданэль, из людей. Представилась хранительницей мудрости.

— Хранительница человеческой мудрости? Очень интересно! — Финрод обернулся к Аэгнору. — Ты позволишь побеседовать со своей гостьей, если она окажет мне такую честь?

— Вот у неё и спрашивай, — вздохнул тот. — А знаешь что… Давай прямо сюда её пригласим. Неохота мне сегодня церемонии разводить.

* * *

— Здравствуй, князь, — слегка поклонилась Аэгнору женщина средних лет. — И ты здравствуй, не знаю твоего имени?..

— Финрод, правитель Нарготронда. Скажи, Аданэль, не помешаю ли я тебе? Если пожелаешь, могу удалиться, но всё же попрошу уделить и мне немного времени после беседы с моим братом.

— Так это тебя, князь Финрод, люди прозвали Мудрым Номом? Слыхала, и побеседовать с тобой почту за честь. Но зачем же уходить? Ты здесь очень кстати. Мне как раз надо твоему братцу непутёвому мозги вправить.

Резкий переход от церемонных речей к тону ворчливой тётушки позабавил Финрода и слегка встряхнул Аэгнора. У того в глазах мелькнул огонёк интереса, и он указал гостье на свободное кресло.

— Расскажу вам историю, что случилась в далёких краях, — начала Аданэль, устроившись поудобнее. — Жила в одной деревне девушка, умная, добрая и очень послушная. И вот однажды, когда собирала она грибы в лесу, на неё напал дикий кабан. Тут бы ей и смерть пришла, да оказался рядом молодой охотник из далёкого племени, что случайно забрёл в те места. Он убил кабана, проводил девушку домой, да так и прижился в той деревне. Построил себе дом, ходил на охоту…

— Он женился на этой девушке? — с надеждой спросил Аэгнор.

— Хотел, — печально улыбнулась Аданэль. — Полюбили они друг друга. Но по обычаям его племени нельзя подходить к девушке, если та не позовёт. А по обычаям той деревни именно парень должен сватов присылать, а девушке невместно говорить первое слово! Ходили они, ходили друг вокруг друга, да так толку и не измыслили. И посватался к той девушке другой, и выдали её замуж за нелюбимого, а охотник с горя женился на первой попавшейся, что на обычаи плюнула и сама к нему подошла.

— Печальная история, — вздохнул Аэгнор.

— А сам-то чего творишь, князь? — вдруг напустилась на него Аданэль. — Племяннице моей голову вскружил — и в кусты!

— В кусты? — переспросил Финрод.

— Именно! Каждый пятый день непременно в кустах сидит, Андрет высматривает! А подойти да поговорить не желает! Ты не ходи вокруг да около, ты прямо скажи: ждать нам от тебя сватов или нет?

— Так вот на какую охоту наш брат ездит! — улыбнулся Финрод. — А кабана ты там случайно не заполевал?

— Нет, — буркнул недовольный Аэгнор. — И вообще, раз такое дело, не буду я больше туда ездить.

— И правильно, — вздохнула Аданэль. — Найдёшь себе потом другую, из своего народа. А нашим девчонкам, коли не любишь, так и нечего…

Аэгнор вскочил, глаза его полыхнули гневом:

— Не люблю?! Да что ты понимаешь!.. Эльфы любят лишь один раз в жизни! Я никогда не найду себе подругу и всегда буду любить и помнить только Андрет!

— Да?! И что ты делаешь ради своей любви?!

Аэгнор потух и снова опустился в кресло:

— Отказываюсь от неё…

Аданэль удивлённо посмотрела на братьев. Финрод решил объясниться:

— Видишь ли, эльфы женятся и заводят детей только в спокойные времена. Сейчас война, и мы в любой момент должны быть готовы к гибели или к бегству. Если Аэгнор женится, ему придётся бросать свой пост, хватать жену в охапку и увозить подальше… Но будет ли твоя Андрет любить такого дезертира? Нет, лучше им расстаться, пока у твоей племянницы ещё не сломана жизнь. Ей всего четырнадцать лет, даже по меркам людей она очень юна, и ещё встретит другого…

— Никого она не встретит, — отрезала Аданэль. — Она тоже из породы однолюбов. И упряма до ужаса, и тоже без любви замуж не пойдёт, знаю я её. А вы, князья вы наши несмышлёные, войну свою уже проиграли. Не победить эльфам своих врагов никогда.

— Объяснись, — взмахом руки Финрод усадил на место вскочившего было брата. — Почему это мы уже проиграли? И почему несмышлёные?

— Несмышлёные вы, потому что не станет мужчина взрослым, покуда не женится да отца своего не похоронит, — вздохнула Аданэль. — А проиграли, потому что готовитесь к поражению. К смерти, к бегству… А враги ваши готовятся к победе! Вы от свадеб отказываетесь, а у них дети растут! И быстро растут! Лет через сто их вдесятеро больше нынешнего будет! Вас просто числом сомнут!

— Не знаю насчёт взросления, ведь по-хорошему нам вообще не приходится хоронить родителей, — задумчиво ответил Финрод, — но о войне ты говоришь страшные вещи. Как же не хочется, чтобы ты оказалась права…

— Да всё равно не могу я на ней жениться! — простонал Аэгнор.

— Что? — с легким ехидством спросила Аданэль. — Не ровня человек эльфу?

— Сейчас твоя Андрет — юная девушка, — принялся объяснять Финрод, — а мой брат — молодой по нашим меркам эльф, ему и двадцати веков ещё не исполнилось. Через двадцать лет Андрет станет взрослой, солидной женщиной, такой, как ты сейчас, а мой брат останется молодым эльфом. Через шестьдесят лет…

Он остановился.

— Договаривай, — усмехнулась Аданэль. — Через шестьдесят лет Андрет будет старухой, а князь — по-прежнему молодым эльфом, так?

— Так, — кивнул Финрод. — Подумай сама, как тогда они будут смотреть друг на друга?

— С любовью, — спокойно ответила Аданэль.

Аэгнор опять вскочил на ноги:

— Да к Морготу все эти заморочки! Хватит!

— Чего хватит? — не понял Финрод.

— Хватит разводить страдания на ровном месте! Почтенная Аданэль! Скажи, в каком возрасте по вашим обычаям прилично девушке выходить замуж?

— Раньше, на востоке, и в тринадцать лет, бывало, выходили, — задумчиво проговорила Аданэль. — Но жили потом недолго, да и родами частенько помирали… Здесь мы лучше живём, дольше, здоровее. И замуж, считаем, лет в семнадцать-девятнадцать девушке пора.

— Через четыре года я пришлю сватов. Только… Ты же мне объяснишь, как это делается?

— Брат, не торопись, подумай хорошенько, — покачал головой Финрод. — Вы сможете быть вместе не больше сотни лет. Это же всего лишь мгновение для эльфа.

— Пусть это один миг, но этот миг — мой!

Призрачно всё

В этом мире бушующем,

Есть только миг,

За него и держись,

Есть только миг

Между прошлым и будущим,

Именно он

Называется жизнь.

— Если вы расстанетесь сейчас, ты запомнишь юную девушку, — напомнил Финрод. — Если лет через десять — прекрасную молодую женщину. Но после свадьбы вы уже не сможете расстаться, и когда она уйдёт, кого ты будешь вечно вспоминать?

— Ту, которая сделала меня счастливым, — не задумываясь, ответил Аэгнор. — И, надеюсь, ту, кого сделал счастливой я.

— Мы слишком разные, — Финрод тяжело вздохнул. — Я всё-таки уверен, что брак человека и эльфа ни к чему хорошему не приведёт. У них… То есть у вас будет бурная, беспокойная и очень короткая жизнь…

— Зато яркая! — сверкнул глазами Аэгнор.

Вечный покой

Сердце вряд ли обрадует,

Вечный покой —

Для седых пирамид.

А для звезды,

Что сорвалась и падает,

Есть только миг,

Ослепительный миг.

— Продолжай, князь, — усмехнулась Аданэль. — Я же вижу, у тебя ещё какие-то возражения есть!

— Есть, — не стал отпираться Финрод. — Дело в том, что мы, эльфы, накрепко связаны с этим миром, с Ардой. Даже после смерти мы остаёмся здесь, в чертогах Мандоса. Больше того, мы и возродиться можем. Но Арда не вечна. И что с нами будет, когда придёт её срок? Возможно, мы исчезнем вместе с ней… Люди же — другие, они будто гости в этом мире, и после смерти уходят неизвестно куда, за Грань. Вот и получается, что и в жизни, и в смерти у людей и эльфов разные пути…

— Эльф всю жизнь сидит дома, а человек уходит в дальнюю дорогу? — уточнил Аэгнор.

— Ну да.

— Но и эльфов, и людей мы называем детьми Эру, Создателя?

— Да, но…

— Стало быть, эльфы и люди — братья, — последовал вывод, — и не должно быть меж ними непреодолимых преград. Может быть, Андрет, отправляясь в путь, возьмёт и меня с собой. Поглядим, что там, за Гранью. Уверен, что Эру, наш отец, не разлучит нас!

Пусть этот мир

Вдаль летит сквозь столетия,

Но не всегда

По дороге мне с ним.

Чем дорожу,

Чем рискую на свете я?

Мигом одним,

Только мигом одним.

— Ты понимаешь, что ты только что сделал? — ещё не веря в случившееся, выдавил из себя Финрод. — Ты…

— Я попросил Эру даровать мне смертный удел, — кивнул Аэгнор. — Надеюсь, больше у тебя нет возражений?

— Да какие теперь… — Финрод махнул рукой. — Поздно уже возражать. Вот только Дортонион…

— А за пост воеводы Дортониона не бойся. Я возьму пример с людей и найду или обучу достойного преемника.

— Нам всем будет тебя не хватать, — вздохнул Финрод, заранее впадая в какое-то похоронное настроение. И Аданэль напомнила ему его же рассуждения:

— Вспомни, каким был твой брат к моему приходу. Потухшим и серым. И посмотри, какой он сейчас! Так какого брата ты хочешь запомнить на всю свою жизнь, князь Финрод, Мудрый Ном? Вечный пепел или яркую вспышку?

Счастье дано

Повстречать иль беду ещё —

Есть только миг,

За него и держись.

Есть только миг

Между прошлым и будущим,

Именно он

Называется жизнь.