Не смотри в ведьмино окно (джен)

Ту-ук. Тук. Тук… Ещё недавно моё бешеное сердцебиение становилось медленнее под её молочно-белыми пальчиками. У меня на глазах их кончики с заострёнными ноготками, отвергнув все мыслимые законы, проникали сквозь мою кожу, мышцы, кости, направляясь к замирающему сердцу.

Тук. Тук. Тук. Мозг требовал кислорода, посылая импульсы в лёгкие, но ледяной ужас перехватывал их. У выброшенной на берег рыбы было больше шансов надышаться, чем у меня.

Ту-ук… Ту-ук… Скованный цепями паралича, я мог лишь смотреть в чёрные глаза, которые выделялись на лунно-бледном лице моей ночной гостьи. Её длинные волосы касались моей кожи, вызывая воспоминания о днях бабьего лета, когда летящая паутина то и дело норовит попасть в лицо. Была ещё одна деталь, напоминавшая о бабьем лете: её горячее дыхание, в котором чувствовался сладковато-кислый запах прелости и увядания.

Тук… Тук. Сердце практически замерло в ожидании, когда в него, проткнув сердечную сумку, словно кожицу спелого плода, вонзятся ногти ночной гостьи.

Как я оказался в такой патовой ситуации? Как в моём доме, моей постели очутилось порождение иного, неподвластного рациональному мышлению мира? Ответ на два данных вопроса до смешного прост (хотя в плену гостя из загробного мира особо не посмеёшься): из-за своего неуёмного любопытства.

…

Всё началось в вагоне электропоезда. Я возвращался из родного П** в С**, куда из-за работы и девушки перебрался пару лет назад. С девушкой не срослось, да и работу тоже сменил. Но в С** мне жить нравилось больше, так что твёрдо решил осесть в нём, а родные места посещал лишь тогда, когда выдавались длинные выходные или по особым случаям. Благо дорога из пункта А в пункт Б занимала не более двух часов на электричке, которая ещё и ходила три раза на дню.

Я занял свободное сиденье (повезло: сел в полупустой вагон), прижался к окну, нахохлившись, так как продрог, ожидая электропоезд на открытой всем ветрам остановке, и прикрыл глаза. В салоне вагона было тепло и пахло смесью различных запахов, как приятных (духи, пирожки, цветы и грибы), так и не особо (грязные носки и свежий перегар). Под ровный стук колёс я почти задремал, но моё внимание привлёк разговор двух старушек-дачниц, сидения которых находились у меня за спиной.

— …Томка, а ты слышала, что на Весенней от Юбилейного до памятника будут дома сносить?

— Давно пора. А что строить будут?

— Не то торговый центр, не то просто парковку.

— Хорошо, что не жилые дома. Место там нехорошее из-за дома Евдокии Мерзловой.

Дальше они начали перечислять случаи, которые впору взять для вооружения сценаристам «Битвы Экстрасенсов» и тому подобных телепередач или ютуберам с каналов, посвященных мистике и страшилкам. Из разговора пожилых подружек я понял, что упомянутая ими особа была известной в С** ведьмой, которая уже как восемнадцать лет мертва (смерть, со слов рассказчиц, ей досталась страшная и долгая за все злодеяния). Но после её кончины зло не покинуло дом на Весенней, семьдесят шесть. Он стал источником городских легенд о призраках и чертях, которые играют в карты и резвятся под крышей злополучного жилища.

Я слушал этих славных бабулек и улыбался про себя. Живём в двадцать первом веке, а извращенная страсть к потустороннему так и правит умами людей. Улицу из их рассказа, да и магазин Юбилейный я прекрасно знал, так как именно через этот пережиток советских времён проходил автобусный маршрут, которым я чаще всего возвращался домой.

— …А вот знакомая моей Танюши рассказывала, что у какой-то её коллеги с работы не то брат, не то племянник, короче, кто-то из родственников заглянул как-то по пьяни на спор в окно дома Евдокии Мерзловой… — Михайловна (так Томка звала свою товарку) сделала небольшую паузу в рассказе.

— И что? Заглянул? — нетерпеливо спросила подруга.

— Знамо дело, заглянул. На пьяную голову все герои. Так вот, на утро второго дня нашли его мёртвым. Врачи дали заключение, что во сне произошла остановка сердца. Вот только парень совсем молодой был, а нашли его совершенно седым.

— Жуть какая, — вздрогнув, сказала Томка. — Михайловна, давай сменим уже тему разговора.

Их беседа очень быстро перешла на памперсную тему, которой они посвятили весь остаток пути, а я вновь задремал. Электропоезд прибыл на конечную станцию. Как оказалось, мои бабули-рассказчицы, выезжая со своих дач, загрузились дарами с огорода по полной, и я не стал бросать их в беде: помог с тяжёлым грузом до автобусной остановки (за что получил, помимо словесной благодарности, пузатый кабачок и несколько золотисто-жёлтых яблок). Пока ждал свой автобус, сгрыз половину своей награды. Заплатив за билет, я с кабачком под мышкой занял одно из сидений в конце старенького ПАЗика и стал наблюдать за мелькающими в окне картинками города. Уже зажглись огни, чтобы прогнать темноту надвигающейся ночи.

В нескольких остановках от Юбилейного внутренний голос с какими-то насмешливыми нотками начал подначивать меня прогуляться и посмотреть на дом Евдокии Мерзловой, пока его не снесли. Признаюсь честно, несильно-то противился ему и вышел из автобуса раньше положенного, чтобы удовлетворить своё любопытство. Какое же меня ждало разочарование, когда я увидел, что зону сноса уже обнесли полутораметровым забором из профлиста, а большая часть зданий была уже разрушена. Нет бы мне, дураку, пойти назад к автобусной остановке и ехать спокойно домой… Какой-то чёрт (не иначе) дернул меня пройтись до самого памятника и посмотреть на развалины хотя бы из-за забора. Честное слово, не знаю, что я хотел там увидеть или найти, кроме мусора и хлама, да ещё в густых сумерках. Но всё же…

Ноги мои остановились как раз на том самом месте, где, по прослушанному рассказу, находился дом Мерзловой. Посреди разгрома стояла каким-то образом уцелевшая половина стены с окном. Оно было занавешено шторами, и сквозь щель между ними пробивалась приглушенная, словно от свечи, полоска света. И нет бы мне в тот момент взять ноги в руки и убежать прочь, не оборачиваясь. Ведь какой может быть свет в разрушенном помещении? Я же подошёл вплотную к забору и, приподнявшись на цыпочках, заглянул в окно. Моему взору предстала женщина, сидящая спиной к окну и лицом к зеркалу. Она чесала свои длинные смоляные косы гребнем. У меня самого дыбом встали волосы от увиденного, но я не мог пошевелиться, словно меня заморозили. Неожиданно хозяйка комнаты обернулась, и наши взгляды встретились. Гнев исказил её лицо, и за долю мгновения она превратилась из молодой, привлекательной женщины в дряхлую старуху. Вот тут-то ко мне вернулся голос и способность к движению. Крича от ужаса, понёсся прочь так, будто по моему следу пустили бешеную собаку.

Некоторое время спустя, оказавшись дома, я искренне надеялся, что на этом моя встреча с паранормальным закончилась.

…

Ту-ук. Тук. Тук… Тонкие, словно паучьи лапки, и холодные, словно иней, пальцы гостьи сжимаются вокруг моего сердца. Так крепко, что боль в груди превосходит все мыслимые пределы и её невозможно описать. Последний слабый удар и…

Любопытство может погубить не только кошку.