Hilla Lilla (джен)

Их остров по местным меркам был довольно большим — около десяти квадратных миль. Старая, еще времен Харальда⁽¹⁾ башня, глинобитные хозяйственные пристройки к ней, две или три крохотные деревни, населенные сквибами и полукровками из бывших треллов, старый херг⁽²⁾ с потемневшими не то от времени, не то от крови камнями — не так уж и много, но для Девочки это был целый мир. Она и не подозревала, что есть что-то за пределами острова; правда, в хорошую погоду где-то вдалеке виднелся берег — краешек чужой страны под названием Норвегия, — а старуха Сигрид говорила, что далеко отсюда, на Большой земле, у их семьи есть несколько больших домов, набитых красивыми вещами... но Девочка знала, что Эгир⁽³⁾ любит морочить людей не меньше, чем его собрат Локи, так что берег вполне мог быть обычным мороком. Что до Сигрид, то Сигрид была стара и безумна; отец и Старший говорили, что та состарилась и свихнулась еще до того, как ее вывезла из родного фьорда хозяйка, мать отца, бабка Девочки, Старшего и Крохи. Но именно Сигрид с заговорами вплела в волосы Девочки первые амулеты; это Сигрид учила ее поклоняться Эгиру и жене его Ран, хозяевам моря и прародителям их семьи — говорят, сама Блодугхадда, их старшая дочь, некогда увлеклась красивым воином и отбила его у жадных до любви и крови сестёр, оттого-то у них в семье все испокон веков рыжеволосые. Сигрид же, потихоньку от отца и Старшего, учила Девочку сейдам и гаданиям — карты и заварная трава людей с Большой земли могли лгать и ошибаться, но костяной крючок и морские камни не подводили никогда.

Сигрид хоть и была сквибкой из треллов, значила для Девочки намного больше чем бабка, которую не застала, чем мать, которую не помнила, и Девочка хотела верить Сигрид.

Однажды вечером, расплетая близ огня старые вицы⁽⁴⁾, она спросила отца, правду ли говорит старуха Сигрид о больших домах и красивых вещах. Отец нахмурился было, но все же ответил — тяжело, как камень в воду уронил:

— Правду.

— Отчего мы там не живем?

— А ты хотела бы?

Девочка пожала плечами — она этих домов в глаза не видала, откуда ей знать, хочет ли она там жить. Ей просто хотелось на них посмотреть до того, как через несколько лет она войдет в возраст и выйдет замуж за одного из кузенов — за Торфинна, скорее всего, хотя Торбьерн и ближе ей по возрасту, и больше не покинет острова. Она не сказала этого вслух, но отец понял ее и так, нахмурился еще сильнее и хмурился весь оставшийся вечер.

А спустя пару дней объявил о решении, от которого у Девочки ноги подкосились и в ушах зашумело.

Он увозит их — ее и Кроху — на Большую землю и отдает на воспитание в семью своих друзей. Через пару лет Девочке придется пойти в школу для колдунов; отец помнил, как тяжело было Старшему, не знавшему правил и обычаев Большой земли, и не хотел для дочери того же, к тому же подумывал найти ей мужа там, а не на островах. О Крохе и говорить нечего — чем раньше он станет таким, как жители Большой земли, тем лучше для него.

В ночь перед отъездом Сигрид сама пришла к Девочке: подняла с постели, в одной рубашке вывела в главный зал башни, вплела в волосы новые амулеты и пеплом из потухшего очага начертила на лбу несколько знаков.

— Шесть раз по семь поколений твоих предков не пахали земли и не бросали в нее зерен, охотясь за добычей в море, но твой отец решил отдать вас землепашцам, как его отец пытался отдать его самого, — шептала она. — Запомни, дитя: землепашцы глупы и ленивы, потому что земля сама дает им все для жизни, но так же они не терпят тех, кто отличается от них, ибо их пугает все незнакомое. Сокройся от них за красивыми одеждами и сладкими речами; меняй маски, как море меняет обличье в непогоду, но помни, кто ты и чья кровь течет в твоих жилах, — она вложила в руку Девочки небольшой бронзовый диск с выбитыми на нем рунами, и Девочка вздрогнула, ощутив их очертания под пальцами — Лагуз и перевернутый Ансуз, руны, что не должно выбивать вместе без необходимости. — Не стоит женщине звать Его на защиту, как не стоит и уподобляться Ему, но иначе не выйдет. Стань подобной Ему — и тогда выживешь.

Девочке пришлось стать.

Маккиннонов нашли под вечер.

Их сложно было не найти — Темная Метка над домом была хорошо видна в радиусе добрых полутора миль — но магглы, жившие вокруг, то ли не видели ее, то ли принимали за странный, подсвеченный с земли дым. Только соседка, вернувшаяся от родни из Лондона, поняла, в чем дело, и вызвала авроров, но было поздно: вся семья — и крепкий еще старик Мартин, и добродушная миссис Нора, и балагур Мередит, и Марлин с малышкой Селестой — была мертва. Пожиратели не пощадили даже кота Миттенса: роскошному персу кто-то попросту проломил голову, не размениваясь на заклинания.

— Ни стариков, ни ребенка, — Фрэнк долгим немигающим взглядом смотрел на трехлетнюю Селесту, прежде чем накрыть маленькое тельце простыней. — Ублюдки.

— Не они первые, не они последние, — Алиса так же осторожно укрыла лежавшую рядом миссис Маккиннон: перед смертью бабушка явно пыталась закрыть собой внучку. — И кто-то после этого осуждает Крауча за разрешение применять Непростительные.

— Они думают, что так мы уподобимся Пожирателям, милая.

— Они не выносили тел из-под Метки, — Алиса потерла виски. — Впрочем, может, ты и прав. Со стороны, с мягкого дивана у теплого камина, виднее, чем нам изнутри.

— Не злись, — Фрэнк чуть пожал ей руку. — Надо закончить осмотр тел. Соседка сказала, что Марлин наверху, наши, наверное, уже занимаются...

На лестнице раздался грохот: Бэзил Холлард, стажер, посланный осматривать второй этаж, скатился вниз, но до двери добежать не успел — его вывернуло наизнанку прямо в разгромленной гостиной.

— Та-там... — выдавил он. — Там...

— Или нет, — мрачно закончила Алиса. — Что там, Бэзил? Хуже, чем с Фенвиком, которого мы по кускам собирали?

Холлард не ответил — его снова рвало. Алиса переглянулась с мужем и первая шагнула к лестнице.

Зрелище и впрямь было омерзительным даже для пятого года войны. Фрэнк побледнел при виде распятого на кровати тела, и по его обычно добродушному лицу загуляли желваки; Алиса лишь усилием воли взяла себя в руки и подошла ближе. Пожалуй, собирать то, что осталось от Фенвика, действительно было проще.

— Колумбийский галстук, он же галстук святого Августина, — ровным голосом произнесла она. — Перед этим еще изнасиловали и...

— Круциатус, — кивнул Фрэнк. — Видимо, Пожиратели захватили еще и отбросов из Лютного, это те обычно так развлекаются. Мысли?

— Никаких, — Алиса присела на край пуфика, как можно дальше от мертвой Марлин. — Когда мы только вошли, я думала, что это месть за Розье, но...

Она отвернулась, прикусив губу. Мысль о том, что Эван — веселый Эван, терпеливый Эван, всегда готовый и выслушать в тяжелую минуту, и рассмешить, когда на душе стоял мрак, — был Пожирателем смерти, до сих пор жгла ей сердце. Так же, как недавно жгло руки приглашение на похороны от его тетки, мадам Друэллы Блэк.

Алиса не смогла заставить себя прийти на них. Пусть в гибели Эвана не было ее прямой вины, но смотреть в глаза его родне, особенно кузине Белль, было выше ее сил. Может, через год-другой, когда она совсем окаменеет сердцем и перестанет вздрагивать, в очередной раз видя под резной маской знакомое с детства лицо, у нее и получится прийти на похороны к кому-нибудь из бывших друзей, но пока — нет. Лучше уж участь Марлин и Бенджи Фенвика.

— Но за него не стали бы так мстить, ты права, — Фрэнк, как и всегда, с полувзгляда угадал ее мысли. — Я слышал, что в бандах Лютного так расправляются с противниками.

— Или с теми, кто слишком много болтал, — припомнила Алиса. Она тоже об этом слышала, но очень не хотела вспоминать, где именно. — Думаешь, она тоже узнала кого-то из своих и проболталась?

Сириус не раз говорил ей, что узнал среди Пожирателей брата; Фрэнк клялся, что опознал под масками двоих кузенов, а Люси Шафик, хорошенькая молодая стажер, как-то после рядовой в общем-то стычки прорыдала полночи — была уверена, что видела среди Пожирателей собственного отца. Все мало-мальски чистокровные семьи разорвало войной надвое, и многие из коллег или знакомых Алисы приглядывались во время рейдов к фигурам в балахонах и масках — вдруг кто выдаст себя голосом, жестом, манерой двигаться?

Многие — но не сама Алиса. Каждый раз при виде Пожирателей она силком запихивала свое прошлое в глубь памяти и запирала за ним все возможные двери на все возможные заклинания. Потому что, вырвавшись, это прошлое могло легко уничтожить Алису Лонгботтом — жену Фрэнка, аврора, члена Ордена Феникса — и оставить на ее месте кого-то другого. Кого-то, кем она была давным-давно и отчаянно не хотела становиться снова.

— Вряд ли свои с ней бы так разделались, хотя... — Фрэнк отвел взгляд, и Алиса поняла, о чем он подумал. — Кто знает. Для этих людей их проклятые идеи дороже собственной крови, с чистотой которой они так носятся.

— Фрэнк...

— Прости, — Фрэнк, опомнившись, приобнял ее за плечи. — Слушай, я тут сам справлюсь, а ты, может, пойдешь домой? Невилл тебя заждался, да и потом... вы с Марлин вроде дружили, ни к чему тебе травить душу всяким.

И он имел в виду совсем не трупы. Алиса подавила вздох — за годы знакомства и брака у них даже мысли стали похожи, так что как бы Фрэнк ни старался оградить ее от собственных мрачных догадок, у него бы не вышло.

Но она не могла не ценить его заботу и желание защитить, особенно в такое время.

— Хорошо. Только предупрежу нашего главного.

Аластор нашелся на крыльце — сидел на ступеньках и мрачно смолил свои вонючие маггловские сигареты одну за одной. Увидев Алису, молча протянул ей пачку, но она покачала головой:

— Фрэнк сказал, что справится, так что я домой, если ты не возражаешь. А Невиллу не нравится, когда от меня пахнет табаком или алкоголем.

— Не возражаю, — Аластор чуть подвинулся. — А малой поймет, что мамке херово. И потом, ты ведьма или как, Развеивающие чары тебе на что?

Алиса решила не спорить — села рядом и взяла предложенную сигарету. Аластор продолжал мусолить свою.

— Ребята сказали, в живых вообще никого не осталось?

— Даже кота.

Аластор выругался — устало, грязно и безнадежно, как человек, которому мантикора отгрызла три пальца, а колдомедики вот-вот ампутируют еще два, чтобы остановить заражение.

— И где они только этим упырям насолили? Семья как семья, ни с кем наверху не связаны... были, — он швырнул окурок на дорожку и растер каблуком. — Разве что узнали про Марлин и Орден?

— Они и так нас поименно знают, мне кажется, — рассеянно ответила Алиса, затягиваясь. — И если бы убивали только за членство в Ордене, мы бы с тобой тут не разговаривали.

— Тоже верно, девочка, — Аластор достал новую сигарету. — У тебя самой-то какие мысли? У Фрэнка?

Алиса помедлила, прежде чем ответить.

— Марлин в девичестве была Макмиллан, — она испепелила недокуренную сигарету и заправила за ухо волосы, мимоходом коснувшись небольшого бронзового диска у виска — еще одна привычка из прошлого. — Не из главной семьи, какая-то из младших ветвей. Фрэнк думает, она могла опознать кого-то из своих и рассказать об этом — не знаю, намеренно или нет.

— Думаешь, Макмилланы тоже в это дерьмо встряли? — нахмурился Аластор. — Я немного знаю старика Эмиля, он скорее с Бен-Невиса сиганет с камнем на шее, чем под упырей прогнется.

— Старшая ветвь — точно нет, а вот в младших я не уверена, — покачала головой Алиса. — Я и в кузенах Фрэнка-то не уверена, если честно.

— В Селвинах? Да к гадалке не ходи, что они бегают в этих масках.

— Нет. В Лонгботтомах.

— Да ну тебя, — недоверчиво сощурился Аластор. — Фрэнк с ними вырос, он бы заметил...

— А я выросла вместе с Эваном Розье и ничего не знала, пока не сняла маску с того трупа.

Едва сказав это, Алиса невольно закрыла рот рукой — Эван Розье и его смерть были для них с Аластором под запретом. Она испугалась было, что Аластор взбесится, но тот только скривился еще сильнее и приложился уже не к сигарете, а к фляге, в которой был, как знал весь аврорат, добрый шотландский виски.

— Сначала Боунсы, теперь Маккиннон, Розье оказался упыренышем, а мы, сука, не можем доверять даже своим семьям, — выплюнул он после неловкой паузы. — Не боишься, что Фрэнк следующим будет? Он молчит, конечно, но я ж знаю, как его прессуют — Селвин, дядька его, повадился через день шляться и гундосить, мол, аврор — позор порядочной чистокровной семье.

— Не боюсь, — ровным тоном ответила Алиса. — Устала бояться. Да и поздновато уже.

— А что сама следующей пойдешь? — остро взглянул на нее Аластор.

— Отправлю к Мелифлуа и не посмотрю, что родня.

Аластор хмыкнул — Эктора Мелифлуа пару месяцев назад смыло в море гигантской волной во время стычки с авроратом на одном из островков Ла-Манша; только они двое знали правду о природе этой волны. И Фрэнк. Но Фрэнку вообще полагалось знать о собственной жене чуть больше, чем остальным.

— Ты обещала больше так не делать.

— Кроме крайнего случая. Если я буду следующей после Марлин, это точно будет крайний случай.

— Отчаянная ты девка, Алиса. Впрочем, если слухи верны... — Аластор скользнул взглядом по бронзовым дискам, которые Алиса вплела в волосы у висков, и она напряглась — не для того она так старательно прятала свое прошлое от знакомых и друзей, чтобы ее по такой мелочи вычислил ее наставник и начальник, — то не отчаянные у вас не выживают. Ладно, ты домой вроде собиралась? Иди тогда, пока малец ваш дом не разгромил и Густу до инфаркта не довел.

— Профессору Дамблдору сказать о?..

— Сам скажу, — Аластор тяжело поднялся. — Он все равно занят сегодня, нового информатора обрабатывает.

Алиса замерла. Как бы она ни уважала профессора Дамблдора, но к подбору информаторов для Ордена у него был явный антиталант. Чего только стоил последний, мелкий жулик из Лютного, не раз гостивший у них в аврорате по самым разным поводам.

— Что за информатор?

— Понятия не имею. Пожиратель вроде перевербованный, — Аластор презрительно сплюнул под ноги. — Заскочи завтра в штаб-квартиру, если хочешь, вместе полюбуемся на него.

— Посмотрим. Что-то не горю желанием узнать, что за чудо откопал профессор Дамблдор на этот раз.

Аластор криво ухмыльнулся и захромал в дом. Алиса в последний раз посмотрела на пустые, мертвые окна дома Маккиннонов и, крутнувшись, аппарировала.

В конце концов, работа работой, смерти смертями, а Невилл действительно нуждался в матери.

* * *

Дом встретил ее странной тишиной — только в гостиной горел свет. Алиса замерла на месте и медленно достала палочку, оставаясь в темноте прихожей — конечно, на доме полно защитных заклинаний, некоторым из них не одно столетие, мало кто прорвется... но после увиденного у Маккиннонов она не могла не быть настороже.

— Миссис Августа? — позвала она. — Мистер Хамфри?

— Мы здесь, Элли, детка, — отозвался свекор из гостиной.

Возможно, Алисе показалось, но его голос прозвучал как-то удрученно. Что могло означать одно — или случилось еще что-то скверное, или же у них не самые приятные гости, и неизвестно, что хуже.

Чутье ее не подвело — в гостиной действительно обнаружился непривычно понурый свекор; сидевшая подле него на диване миссис Лонгботтом скрестила руки на груди и воинственно вскинула голову. Напротив, в креслах у камина, расположились те, кого Алиса хотела видеть как можно меньше — все семейство младшей ветви Лонгботтомов: мистер Эмметт, кузен мистера Лонгботтома, миссис Амалия Лонгботтом и их дети, кузены Фрэнка — Эльфрид, Элджернон и Энид. Когда-то давно покойному отцу мистера Лонгботтома пришла в голову гениальная идея женить сына и племянника на двух сестрах Селвин; все бы ничего, но только он не учел, что Августа и Амалия и так едва друг друга выносили, а с возрастом и замужеством их неприязнь только усилилась по вполне объективным — в основном, финансовым — причинам. Что бы ни привело Амалию с семейством в дом более удачливой сестры, вряд ли это было что-то хорошее для Августы, Фрэнка, мистера Лонгботтома и самой Алисы.

— Не знала, что у нас гости, — она обошла гостиную и встала за спинами свекров. — Чему обязаны?

— Разве сестре нужен повод, чтобы повидать сестру? — поджала и без того узкие губы Амалия. — И для тебя, милочка, наш приход не был бы сюрпризом, приди ты сама домой вовремя. Воспитанные люди не заставляют гостей ждать.

— Воспитанные люди предупреждают о том, что в гости собираются, — холодно парировала Алиса. — И я что-то не припомню, мадам, чтобы вы приходили в этот дом просто так увидеть сестру. Что вам нужно на этот раз?

— Алиса, — негромко, но многозначительно уронила миссис Лонгботтом.

"Мне не нужна твоя помощь, чтобы заткнуть мою стерву-сестрицу". Со свекровью Алиса, как и с Аластором, не спорила, нет — значит нет. Миссис Августа, в конце концов, всю жизнь с ней как-то справляется.

— Мы просто пришли поговорить, — поспешил сгладить надвигавшуюся ссору мистер Эмметт. — Небольшой, так сказать, семейный совет.

— Когда я пришла, вы молчали.

— Мы ждем Фрэнсиса, — губы Амалии превратились в тонкую белую нить. — Нужно, чтобы все при этом присутствовали.

Алиса только дернула плечом. У Фрэнка будет просто великолепный вечер — в компании родственников, которых он едва терпит, и полного имени, которое он не выносит.

— Значит, подождем. Фрэнка.

Амалию перекосило окончательно, но она хотя бы промолчала. В гостиной вновь повисла напряженная тишина — только старинные напольные часы громко тикали, отсчитывая время.

— Алиса, сядь, ради Мерлина, не стой над душой, — не выдержала первой миссис Лонгботтом. — Давай я налью тебе чаю.

Стол действительно был накрыт, но к чаю никто не притрагивался — очевидно, и хозяева, и гости ждали друг от друга порции отравы в пирожных или печенье. Милые, милые семейные отношения; такого Алиса не помнила даже в своем детстве и ранней юности, а уж та семья любовью к родственникам похвастаться не могла.

— Я лучше постою, мэм. А вот от чая не откажусь — день был не самым удачным.

— Много работы? — сочувственно спросил мистер Лонгботтом. — Вы с Фрэнком поэтому задержались?

Алиса помедлила с ответом, принимая чашку от свекрови.

— Да, увы. Фрэнк на вызове, — она сделала глоток крепкого, но уже безнадежно остывшего чая. — Марлин Маккиннон нашли мертвой. И... не только ее. Мистер и миссис Маккиннон, Мередит, даже Селеста — все с ней.

По привычке она обежала взглядом присутствующих: свекры, мистер Эммет и Энид были в ужасе, Элджернон явно подавлен, а вот Амалия со вторым сыном и ушами не повели. Амалия выглядела даже... удовлетворенной?

— Как раз об этом мы и хотели поговорить, — торжественно заявила она, расправляя складки платья. — Вы с Фрэнсисом...

— Вы хотели поговорить об убийстве стариков и трехлетней девочки, мадам?

В комнате ощутимо запахло морем и дымом, а где-то в отдалении послышались такие редкие для сентября раскаты грома. Амалия с сыном заерзали, Алиса же мило улыбнулась и снова отпила из чашки. Еще одно полузабытое ощущение из прошлого: когда разные ничтожества знают, что ты можешь сделать, и смертельно боятся этого. Алиса старалась не вызывать его, как и прочее из той жизни, но все же иногда... с Эктором Мелифлуа или с этими... оно было бесценно.

— Что здесь происходит? — раздался позади голос Фрэнка, и через мгновение на плечо Алисе легла тяжелая теплая ладонь — Фрэнк, как и всегда, все понял сразу. — Эдда. Успокойся, пожалуйста. Тебе нельзя волноваться.

Имя, произнесенное едва слышным шепотом — ее имя, имя той, кем она была не так давно — отрезвило Алису лучше всякого водопада; она коротко кивнула, собравшись, и в комнату вернулись привычные запахи и звуки. Фрэнк встал рядом с ней — почти плечом к плечу, чуть впереди, чтобы закрыть собой — и переплел ее пальцы со своими.

— Дядя Эмметт, — вежливо поздоровался он. — Тетя Амалия, Энид, кузены. Я слышал, вы хотите поговорить с нами о чем-то?

Амалия покосилась на мужа и, очевидно, не найдя одной ей понятной поддержки, тяжело вздохнула.

— Если честно, Фрэнсис, то мы всего лишь... хм... посланники. Передаем всем вам мнение, к которому, безусловно, присоединяемся...

— Чье мнение?

— Твоего деда Льюиса, — голос Амалии чуть дрогнул. — Твоих дядей, теток, кузенов... нашей семьи, почему ты спрашиваешь?

— Вот как, значит, — еле слышно процедила миссис Лонгботтом. — Поняла, что от муженька проку мало и с нашей стороны ничего не получит, решила с голоса Селвинов попеть — может, какую кость ее щенкам кинут. Зря надеется.

Алиса стиснула зубы — ну конечно, она должна была догадаться. Марлин была не первой, рано или поздно родичи Лонгботтомов — Селвины, Фоули, Эйвери и прочая почти наверняка пожирательская шваль — должны были подослать кого-то, чтобы убедить заблудших овец вернуться в стадо. Удивительно, что сейчас, а не раньше; впрочем, возможно, кроме них с Фрэнком и еще пары-тройки ребят никого не осталось — семьи зачастую были куда убедительнее голоса рассудка и долга.

Странно только, что та семья молчит. Или нет — скорее всего уже припасли для них каменный мешок на каком-нибудь Мерлином забытом острове в Северном море, решив не размениваться на разговоры.

— И что же это за мнение? — Фрэнк все еще был сама вежливость и тактично не замечал поведения жены и матери.

— Мнение о том, что вы двое занимаетесь неподобающими вашему положению вещами! — взвизгнула, наконец, Амалия, тыча пальцем в него и Алису. — Двое чистокровных волшебников из древнейших семей — и где? В аврорате, бегают защищать грязнокровок и прочих отбросов общества!

— Защищают невинных людей, ты хотела сказать? — тихо, но твердо спросил мистер Лонгботтом.

— Я хотела сказать то, что сказала, Хамфри! — отрезала Амалия. — Я не могу найти Энид подходящего мужа, а ведь ей двадцать пять — из-за вас! Мы не можем появиться в обществе — как же, это те самые Лонгботтомы, чей племянник с женой на побегушках у грязнокровок! Твой дед, Фрэнсис, не может смотреть в глаза старым друзьям, над твоими кузенами открыто издеваются, а...

— Довольно, — уронил Фрэнк негромко и непривычно холодно. — Мы поняли вас, тетушка.

— Что вы нам предлагаете? — в тон ему спросила Алиса. — Завтра же написать заявление об уходе из аврората? Засесть по гостиным в компании... кузенов?

— Это было бы чудесно, — фыркнула Амалия.

— Но непорядочно по отношению к вашим коллегам и... подопечным, — вмешался мистер Эмметт. — Начните с малого, хотя бы иногда появляйтесь в свете. В эти выходные у нас с Эмми годовщина свадьбы...

— Вы поди собирались отделаться подарком и открыткой, — ввернула Амалия. — Но нет. Мы устраиваем большой прием, там будут все лучшие люди — Блэки, Абрахас Малфой с сыном и невесткой, наша семья, разумеется...

— Гнездо гадючье, — не удержалась миссис Лонгботтом.

— И мы настаиваем — нет, требуем, — чтобы вы все там были! — закончила Амалия. — Как порядочная, подчеркиваю, порядочная чистокровная семья, не разделяющая всего этого бреда насчет равенства с магглами!

— Мы бы с радостью, дорогая кузина, — вздохнул свекор. — Но Фрэнк и Алиса — люди занятые, а людей в аврорате мало. Внеплановые дежурства и все прочее, понимаешь?

Все-таки у Фрэнка был чудесный отец.

— Послушайте, дядя Хамфри, и вы, тетя Августа, — неожиданно заговорил молчавший до этого Эльфрид. — Кузен Фрэнк и кузина Алиса еще молоды и... не лишены некоторого максимализма. Вы же люди взрослые, опытные и должны понимать: конъюнктуры приходят и уходят, а вам еще жить с нами и среди нас.

Намек был тонкий и очень болезненный: ублюдок знал, куда бить. Мистер Лонгботтом поник, свекровь как-то растеряла свой пыл и даже Фрэнк помрачнел еще сильнее, признавая правоту кузена.

Мы и Лорд скоро выиграем эту войну — об этом не говорили, но это все понимали: у Министерства магии с каждым днем было все меньше сил и возможностей — да и желания, если честно — сопротивляться Пожирателям. А вам еще с нами жить.

— Всего лишь один вечер, — выдавила наконец миссис Лонгботтом. — Один вечер ничего не меняет, верно? Тем более с моей стороны было бы как-то странно не прийти с семьей на праздник сестры.

— Рада, что ты это понимаешь, — Амалия сияла, как начищенный котел. — Мерлин, неужели так поздно? Эмметт, дети, нам давно пора быть дома, заканчивать приготовления к празднику.

— Даже на чай не останетесь? — попыталась быть приветливой Алиса.

— Нет, Алиса, милочка. Столько дел, столько дел... Эмметт! Побыстрее, пожалуйста!

Семейство потянулось на выход; Фрэнк и мистер Лонгботтом вышли их проводить. Миссис Лонгботтом сидела на диване, как статуя, и Алиса осторожно присела рядом — ноги устали, да и мог пойти разговор не для мужских ушей.

— Один вечер ничего не меняет, — повторила миссис Лонгботтом и вдруг со злостью врезала по подлокотнику. — Как же, держи карман! Один вечер в их кубле, другой, третий... дальше что?

— Прилюдно покаяться и дать себя заклеймить?

— Очевидно, — хмыкнула миссис Лонгботтом. — Но и кинуть им эту кость нельзя, дальше будет хуже. Ты ведь понимаешь, что все, что болтала тут моя сестрица — только предлог?

Алиса кивнула. За словами Амалии крылись банальная зависть к сестре, вышедшей замуж за наследника состояния, и желание денег. Случись что-то со старшей ветвью Лонгботтомов — все получит младшая, и натравить почти-победителей на неудобных родственников — не худшая из стратегий.

— Мы должны заботиться о семье, — миссис Лонгботтом достала фляжку, подозрительно смахивавшую на фляжку Аластора, и от души к ней приложилась. — Помнишь, что я сказала тебе перед свадьбой?

— Мужчины в нашей семье цветут, пока мы унавоживаем клумбы, — припомнила Алиса. — Унавоживаем — самое подходящее слово, мэм. Порция навоза кому-то точно не помешает.

— И это не мы с тобой, что бы там ни думала о себе Амалия, — кивнула миссис Лонгботтом. — Мне нравится ход твоих мыслей, девочка. Пожалуй, в этом я тебя поддержу.

Алиса спрятала улыбку — не так часто свекровь поддерживала ее в чем-то без продолжительных споров — и отвернулась к окну. И почти не удивилась, увидев в отражении знакомую гримасу.

Они хотят, чтобы Алиса вспомнила о том, кто она?

Они это получат.

1) Харальд Прекрасноволосый — легендарный конунг Норвегии, жил около Х века.

Вернуться к тексту

2) Херг — род святилища у скандинавов

Вернуться к тексту

3) Йотун мирового моря у скандинавов

Вернуться к тексту

4) Деревянные веревки, широко использовались в северном кораблестроении

Вернуться к тексту