На одну ночь (гет)

Рассерженная Лили быстро шла через безымянную деревеньку на Западном побережье. Ее зеленые глаза едва не сверкали от злости, кулаки были сжаты, теплый плащ развевался за спиной.

Было начало ноября, и ей надо было хоть на время выбраться из усадьбы Поттеров.

Она любила Джеймса. Правда любила, сильно. Но каким же он иногда был законченным козлом!

Она с пониманием отнеслась, когда он после свадьбы попросил ее перестать принимать контрацептивное зелье. Его родители с трудом смогли зачать ребенка, и он боялся, что, если они не поспешат, с ними будет так же. От этого она не могла отмахнуться. Возражать, что она хотела получить мастерство по чарам, поработать, просто пожить до того, как они станут родителями, казалось мелочным. Раз она согласилась выйти за последнего из Поттеров, то согласилась и стать матерью, потому что Джеймсу нужен был наследник.

Да, она сказала, что война с Волдемортом — она не собиралась и мысленно звать его этими дурацкими прозвищами — не лучшее время, чтобы завести ребенка. Сказала, что пока они активно участвуют в борьбе, беременность для нее — лишний риск.

Но это ей не помогло.

Джеймс возразил, что их обоих могут убить или искалечить в бою, что они могут попасть под какое-то заклинание, которое оставит их бесплодными, что им надо жить полной жизнью, потому что неизвестно, сколько им осталось.

Они уже не раз успели ускользнуть от самого Волдеморта, несколько раз попадали в стычки с пожирателями смерти, а она до сих пор пыталась забеременеть. Лили вынуждена была признать, что, похоже, они будут биться над этим годами, как было с родителями Джеймса.

Это и стало причиной ссоры, случившейся всего полчаса назад.

Лили зашла на кухню усадьбы, чтобы выпить чаю, как всегда делала перед ужином, и не стала просить эльфов его принести. Она знала, что чай должен быть готов, а раз она все равно туда шла, предупреждать Прима не стала. И потому увидела, как эльф, назначенный ей прислуживать, капает в ее чай зелье.

Не зря Лили была в числе лучших на их курсе по зельеварению. Она сразу же узнала зелье плодовитости.

Рыжим вихрем она ворвалась в кабинет Джеймса, который уже вернулся со своей работы в аврорате и сидел за какими-то документами, и выплеснула свое недовольство. Почему он поит ее зельями? Почему без спросу? Не думал ли он о том, что проблема в нем, а не в ней? Что это он не может зачать ребенка, а не она?

Из этого могла бы получиться рациональная дискуссия, если бы Джеймс не пробормотал под нос фразу, которую Лили, возможно, никогда ему не простит:

— А я-то думал, женюсь на маглорожденной — не будет таких проблем.

В таком бешенстве она не бывала со дня, когда Сев обозвал ее грязнокровкой после экзаменов СОВ.

И теперь она аппарировала час за часом, ходила по сельским местам, чтобы избавиться от своей досады. Начинало темнеть, а ей по-прежнему не хотелось обратно в усадьбу. Заметив впереди бар, Лили решила зайти туда и чего-нибудь выпить, прежде чем возвращаться домой. Давно она не делала чего-то просто так, развлечения ради. Джеймс стал тем еще параноиком: не пускал ее никуда одну или только с подругами. Он, Сириус или Ремус обязательно должны были ее сопровождать. Это начинало душить.

Остановившись у окна и посмотрев на свое отражение, Лили вынула палочку и начала накладывать заклинания иллюзии. Вскоре у нее были непримечательные карие глаза и пепельно-русые волосы, а кожа чуть темнее, чем раньше. Даже если она и встретит в баре волшебников, никто ее не узнает.

* * *

С недовольным лицом Том наблюдал, как последние из его прислужников покидают кабинет — кто в глубоком поклоне, а кто и на четвереньках. Да, набирать дураков, фанатиков и жадин было просто. Но теперь с ними надо было работать, и стало понятно, что его выбор сторонников был неудачен. Его очень расстраивала их привычка к подлости и то, как медленно до них доходит, чего он хочет.

И, как он только что в очередной раз доказал, закидывать их проклятиями до тех пор, пока они не сорвут голоса, лишь немного помогало избавиться от досады.

Возможно, пора прогуляться за городом, побродить по болотам, холмам и лесам в поисках умиротворения.

Обернувшись на месте, Том аппарировал к себе, быстро сбросил темно-синюю просторную мантию и пошел освежиться в душ. Сколько уже так продолжается? Месяцы точно. Слишком давно он думает только о задаче свергнуть Министерство, о последователях, блюдущих собственные интересы, об идиотах, которым надо по три раза объяснять, а они все равно ошибаются… Короче говоря, ему нужен был выходной.

После убийства своего отца и его недостойных родителей-маглов он заметил, что контролировать магию все труднее и труднее. То, что было просто, когда ему не было и одиннадцати, становилось все сложнее. Потребовалось некоторое время, чтобы с трудом разобраться, что создание крестражей имеет больше побочных эффектов, чем Том предвидел.

Стоя под струями горячей воды, чувствуя, как расслабляются мышцы, Том с содроганием вспомнил два ритуала, которые пришлось вытерпеть, чтобы заново поглотить два уже созданных к тому моменту крестража. Приятного было мало. Но раз его контроль над магией вернулся (и еще кое-что, по чему он совсем не скучал), то он был рад, что потрудился изучить тонкости этого колдовства, прежде чем, как планировал, разделить душу на семь частей.

Том вышел из душа, взмахом руки высушил себя магией и стал одеваться в магловское — эту одежду он хранил в тайном отделении своего гардероба. Там, куда он собирался, лучше будет не выделяться из толпы и быть как все.

Стоя перед зеркалом и меняя свою внешность — ровно настолько, чтобы стать неузнаваемым, — Том размышлял, куда бы ему податься. Может быть, прогулка у моря поможет ему развеяться. Сделав волосы черными и более короткими, глаза — неприметно карими, а кожу — более темной, Том взял теплое пальто, шарф и шляпу и аппарировал из своей комнаты на побережье Уэльса. Долгая энергичная прогулка, а потом пиво в баре должны будут помочь ему успокоиться.

Может, на следующей неделе избавиться от самых бестолковых пожирателей смерти? Это точно его умиротворит, а еще, скорее всего, на порядок повысит шансы на успех.