Заповедник (джен)

— Не, ну а че? Чего такого-то?

Драко смотрел на нас с вызовом. И даже легкой готовностью затеять драку. Нет, конечно, Малфои никогда не дерутся на кулаках. Особенно теперь, когда после войны мы все под особым надзором. Но бросить убийственный взгляд или будто взрезать живот презрительной усмешкой — это он точно может, Драко.

Никто не решился сказать ни слова. И правда, чего тут такого-то? Драконы как драконы.

Я опять посмотрел на Драко. Он цепко поймал мой взгляд. Скривился.

— Решить надо уже сегодня. Не знаю, как вы, а я еду.

Так мы и оказались в этой Румынии. Не, ну а че? Ну да, далеко. И холодно. Ледяной ветер обгладывал наши кости, срывал волосы с голов и вообще хотел сдуть нас со свету. И леса здесь, пожалуй, помрачнее нашего Запретного были.

Нам предложили поработать во всемирном заповеднике. На лето. Не, ну а че? Вроде как летняя практика. Баллы за ее прохождение плюсуются к ЖАБА и потом помогают поступить на курсы или в университет. У меня с ЖАБА было не густо, так что идея Драко оказалась очень полезной. Матушка всплеснула руками, как узнала, куда мы едем. И почти заплакала. Отец неизвестно что сказал бы, он в Азкабане был в это время. Но Драко уверенно заявил, что не так все и страшно… И я подумал, что родители далеко, а Драко вон, всегда рядом.

Заповедник этот оказался местом, где куча волшебников печется об огромных злобных тварях. Бабушка всегда говорила, что чем более ты злобный — тем больше о тебе пекутся.

Мало того, что эти зверюги плевались огнем в самые неподходящие моменты, так они еще были вонючие. Ядреный запах — это, пожалуй, первое, что бросилось нам в нос. Запах был такой густой, что, казалось, его можно было пощупать.

— Чего, пахнет? Привыкайте, — сказали нам рослые парни, драконологи, встречавшие у точки аппарации.

Не, ну а че? И не к такому можно привыкнуть, как любил говорить мой папа.

Драко дернул плечом, так иногда у собак подрагивает шкура, когда они сердятся. Тео вздохнул и сделал вид, что его тут нет. Может, это лучший вариант действий. Я попробовал представить, что нахожусь где-то очень далеко. Но запах все портил.

— Жить будете здесь. — Встретивший нас человек кивком показал на каменный домик. — Через пять минут ждем вас на инструктаж.

У них, у драконологов, вообще все было почти по-военному. Не, ну а че? Драконы пострашнее войны будут. И даже хуже Лорда. Он, по крайней мере, так не вонял. Тео сказал, зато потом можно будет всем рассказывать о драконах и наших приключениях, и никто уже не вспомнит о войне и той фигне, что с ней связана.

— Драконы — это вам не шутки. Малейшее нарушение инструкции — и вы уже жаренный на вертеле окорок. Ясно? — хмуро вещал рыжий парень с веснушками. Он вполне мог бы сойти за главного, но веснушки все портили. Кого-то он мне смутно напоминал. Я все пытался понять, кого, пока Тео не выдохнул мне в ухо:

— Еще один Уизли. Повсюду засели.

Я промолчал. Не, ну а че? Сказать тут больше было нечего. Кажется, сейчас наступило время Уизлей.

В теории все выглядело не так ужасно. В наши обязанности входило прочесывать заповедник по периметру и собирать ценнейшее удобрение — драконье дерьмо, а также другие части этого мерзкого животного, нужные для зелий, типа отпавших когтей или вылинявших чешуек. Собирать все это можно было только вручную, чтобы не нарушить первобытной магии места. Нам вообще сказали поменьше колдовать. Вроде как это нервирует драконов. А сами эти тварюги нервировали всех в своем заповеднике всласть, и ничего им за это не было. Вроде как их мало осталось, и каждая тварь на учете. Хотя по мне — их даже слишком много было на единицу площади. Сказали еще, если заметим отбившегося от стаи дракона — срочно посылать сову и вызывать специалистов. К деревьям близко не подходить, на ночь в лесу не оставаться.

Под конец инструктажа нам вручили по связке чеснока.

— Менять каждый день. Закончится — выдадим новый. Без чеснока в лес не соваться.

Не, ну а че? Чеснок — полезное растение. Я-то еще ничего, а Драко аж весь сморщился. Представляю, что скажет его маменька, когда унюхает, чем пропах ее сын. Зато дерьмом дракона стало вонять меньше. Правда, Тео говорил, что это мы просто принюхались.

Я потом к Уизлю пристал, насчет чеснока-то. В самом деле, прок-то от него какой? Драконов он вряд ли испугает. И вонь не разгоняет почти. Расход один и лишние хлопоты. А Уизель посмотрел на меня странно так и бросил через плечо:

— Зато иеле с личем подальше держаться будут.

Вот любят некоторые напустить на себя серьезность. Никогда нормально сказать не могут. Нет чтобы по-человечески объяснить. Не, ну а че? Будто нам драконов мало, тут еще и местной нечисти оказалось навалом. Я так понял, что эти личи с иелями как раз и были коренными жителями Румынии. Правильно бабушка говорила: «за границу ездить — себя не уважать». Знал бы — наплевал бы к мерлиновой бабушке на все эти баллы. Кто я вам, Грейнджер, что ли?

Я потом у Тео спросил, что это за гады, и сам пожалел об этом. Тот аж побелел весь, и на лбу у него пот выступил. Бабушка всегда говорила, что люди с воображением слишком нервные. Вон им только слово скажешь, а они уже чуть в обморок не падают.

— Лич — это же … — Тео посмотрел на меня с сожалением. Вздохнул. И закончил: — Кошмар, короче.

Очень красочное объяснение.

— А иеле? — с надежой спросил я.

— Этот не такой уж и страшный.

Ну, спасибо и на этом. Хоть кто-то здесь не сразу хочет тебя сожрать.

Сначала даже казалось, что все будет у нас хорошо. Но потом начал дуть дракклов ветер. Колючий. И такой сильный, что казалось, что кто-то невидимый тебе с удовольствием тумаков отвешивает.

А потом на севере заповедника что-то случилось, и почти все драконологи уехали туда. Нам сказали, что застрянут надолго, и забрали почти всех сов. С нами остались только этот Уизель с веснушками и еще два местных мага. По-нашему они почти не говорили, только махали нам руками да улыбались все время. Отчего были похожи на дебилов. Не, ну а че? Если я буду все время улыбаться — тоже за дебила сойду.

Буквально на следующий день начались приключения. Те, о которых собирался рассказывать Тео. В драконью рань, даже небо еще не успело порозоветь, к нам ворвался этот рыжий. Начал кричать, махать руками и требовать немедленно всем собраться и выйти. Так всегда случается: только жизнь начинает приобретать стабильные определенные черты, как кто-то будит вас чуть свет и требует, чтобы вы отправились навстречу неизвестности. Это не я, это Драко так сказал. Не, ну а че? Он умеет красиво выражаться.

Уже по дороге мы выяснили, что в ущелье застряли драконы, вернее, слава Мерлину, только мелкие драконята, и нам всем обязательно надо перетащить этих зверюг в центр заповедника, под охранные чары. Не, ну а че? Мы же не одни за этими драконами поперлись. С нами были эти, как их, сведущие «спецыалисты». И Уизель с веснушками. И когда мы пришли в ущелье, там действительно носились пять-шесть драконов. Были они толстые и неуклюжие, как медвежата. Долохов однажды заходил к отцу и рассказывал. Даже картинки движущиеся показывал. Мелкие медведи очень смешные, а лапы у них толстые и волосатые. У драконят волос на лапах не было. Но летать они умели плохо и тоже на все натыкались, как те медвежата. Уизель сказал, что это потому, что мелкие драконы плохо видят. И чтобы мы не смеялись, а просто помогли их поймать. Когда мы пригляделись, увидели, что драконов четверо. Двое были вроде как потолще, мальчики, наверное. А двое — худые, с пятнышками черными. Очень вертлявые. Эти и летали шустрее, и лапами когтистыми так загребали в воздухе, что прям страшно становилось. Хотя нас все равно было семеро против четырех. Не, ну а че? Пока драконы мелкие, то даже огнем толком плеваться не умеют. Так, пара искорок. Больше дыма. Особенно везучему Тео, правда, подпалили волосы на подбородке. Это его девочка-дракончик приложила. У нее с сестрой вообще огонь уже получался с каждым разом все горячее и горячее. Драко быстро все потушил и, хлопнув Тео по плечу, сказал, что теперь, после драконьего огня, у него борода в три раза быстрее расти начнет. Растения же от навоза намного быстрее и гуще растут. А волосы вот от огня. Мне даже стало обидно, что это не на меня дракон дыхнул. Не, ну а че? Такая замечательная процедура. Возвращаешься с практики, а у тебя борода густая и вьется. Все девочки в обморок попадают. С другой стороны, у меня борода еще никакая не росла, так что, наверное, это было бы бесполезно.

Мы стояли в ущелье. По обе стороны от нас вверх лезли серые неприветливые скалы. Вдалеке за нашими спинами были какие-то валуны, а драконологи охраняли более трудный участок. Если драконята их обойдут, то потом им путь открыт, они в два счета выберутся из ущелья, поди найди их в густых и мрачных здешних лесах. А найти надо, потому что у рыжего был такой суровый вид, что я понял, что мы скорее тут все сдохнем, чем оставим хоть одного толстого летающего засранца. Малыши, кстати, вполне оправдывали это название и то ли с перепугу, то ли со злости непрерывно скидывали сверху какашки разного размера и консистенции, так что вскоре этот участок ущелья был похож скорее на хранилище навоза, чем на кусок дикой природы.

Мы должны были махать руками и шуметь, чтобы эти толстые увальни развернулись в воздухе и полетели в объятья драконологов. Те уже и корзины приготовили. А Уизель носился между нами и этими чудиками и все командовал: «Не пугайте их слишком. Не упустите. Приготовились!»

Но то ли драконы оказались особенно непонятливые, то ли те драконологи на самом деле вообще никакого языка не понимали, не только нашего, но все пошло не по плану. Мы-то свою часть выполнили, махали руками и топали. Драконята как миленькие развернулись в воздухе и полетели к тем парням. Но потом почему-то поменяли направление и понеслись обратно к нам. Летели они низко, так что нам пришлось лечь. А этот рыжий все время махал руками и отчаянно показывал нам, чтобы мы отодвинулись дальше, поближе к скалам, и оттуда все равно продолжили гнать драконят в ловушку. «Если ничего не сделать с этими туповатыми ловцами, толку от этого будет мало», — подумал я про себя, но промолчал. Мама всегда говорила, что иногда лучше помолчать. А Драко быстро сообразил, что если мы не хотим отрастить густой шевелюры на все места, то нам надо ползти, потому что испуганные драконята болтались в воздухе без всякой траектории и плевались искрами с отменным успехом. Я даже подумал, что это драконологи специально устроили, чтобы быстрее обучить дракончиков плеваться огнем.

В общем, нам пришлось ползти. По мокрой от утренней росы и изрядно унавоженной зверюгами земле. Но «даже ползти можно с гордо поднятой головой» — так сказал Драко. И, мельком взглянув на него, я понял, что так оно и есть. Малфои, даже ползая на брюхе в земле и дерьме, могут выглядеть все так же невозмутимо и респектабельно. Бабушка бы сказала: «вот что значит чистая кровь». Но сейчас такие мысли были не в моде, так что мне пришлось мысленно попросить ее заткнуться.

На этот раз маневр удался. Мы отчаянно махали руками, а Драко еще и свистел, так что дракончики совсем ошалели и буквально зависли в воздухе. Может, правда, они уже просто выдохлись, потому что и у меня болели все кости, а ведь я даже не летал. Так что на этот раз летающих засранцев все же схватили и отправили в корзины с какими-то хитрыми заклинаниями.

Только этих толстых карапузов собрали, как смотрим — а Драко пропал! Вот только что тут был, а теперь нету. А мелкие-то хоть и неуклюжие, но тяжелые оказались, поэтому мы с ними полдня провозились, а из ущелья так и не вышли. Начало темнеть. Тут, в этих лесах, рано темнеет. И холодом таким потянуло от скал, как будто могильным. Что-то зашептало в лесу. И тут рыжий этот, с веснушками, вытянулся еще больше, хоть и так длинный был, и сказал нам:

— Вот портключ, придется с магией их переправлять. Ничего не сделаешь, экстренный случай. Берите корзины с драконами, и немедленно в центр. Под защитные чары. А я позже вернусь.

И этих парней своих улыбчивых бессловесных с нами отправил.

Не, ну а че такого? Что мы, портключом не перемещались, что ли? Теперь просто еще с драконами под мышку. Но они же мелкие совсем, так что ничего особенного.

Переместились мы в центр, драконов в большом вольере устроили. Эти ребята-драконологи накормили нас, дали капель каких-то не то успокоительных, не то восстанавливающих, я толком не понял. У меня от усталости руки дрожали, и я все пролил. Ну, все поели, попили и спать пошли. Только мне чего-то не спится. Сижу я на крыльце и думаю, куда это Драко мог запропаститься. И почему этот Уизель такой мрачный ходит.

А тут, как на зло, за пределом защитного контура началась какая то возня, и еще послышалось что-то вроде шипения. Если б я своими глазами не видел, как Невилл снес башку этой гадюке лордовой, решил бы, что она.

Но я испугаться даже и не успел, раздался хлопок, и на площадке появились этот рыжий с Малфоем и еще чем-то. Большим. Они не удержали равновесие, и тот, кто был между ними, вырвался и ка-ак побежит. Не, ну а че? Я бы тоже, наверное, побежал, если бы меня схватили и переместили непонятно куда. Сами же говорили, что магия драконов нервирует. И вот этот нервный детеныш дракона как ломанется вперед, не разбирая дороги, даже меня не заметил, споткнулся о мою ногу и как дыхнет мне в лицо!

Я сперва даже не понял ничего. Открываю глаза, а надо мною двое стоят, и лица у них одинаково сосредоточенные. Потом Драко увидел, что я в себя пришел, и улыбнулся криво.

— Вот, — говорит, — теперь у тебя брови будут густые расти. И кудрявые.

Я схватился за лоб — и точно, бровей-то и нет! Всю растительность мне спалила эта скотина огнедышащая.

А этот с веснушками, который руку мне протянул, говорит:

— Ничего, до свадьбы заживет.

Не, ну а чего такого? Подумаешь, дракон в меня огнем плюнул. Он же не нарочно, а с перепугу. Мелкий еще. Нервный.

Он, дракон этот, напугался, когда нас увидел в ущелье, и спрятался. А Драко отправился его искать. Вот сразу видно, что Драко один в семье рос. Тот, у кого полно мелких братьев и сестер, никогда не пойдет разыскивать их в одиночку. И их не найдешь, и сам потеряешься, и еще и отдуваться за всех будешь. Хорошо, что бдительный Уизель не только драконов считать умеет.

Только мы к новому распорядку привыкли, по которому нам надо было по очереди этих детей драконов кормить и животы им чесать, так новая напасть.

Над нашим жильем пролетел какой-то больной дракон и чихнул, и нас выселили в палатки, пока помещение оставалось на карантине.

— От палаток ни на шаг! — скомандовал сердитый Уизель. И пошел наводить охранные чары вокруг лагеря. Мелких драконов он тоже к нам в лагерь перетащил. В палатку. Им, кстати, на природе больше понравилось. Они в своей палатке скакали как безумные, так что она ходуном полночи ходила. А днем храпели так, что деревья рядом тряслись. Не, ну а че? Хорошо, что они днем храпели, ночью вообще было бы не уснуть.

Уизель этот ходил мрачнее тучи. Нас от палаток вообще никуда не отпускал, мы даже дерьмо собирать перестали. Сидели рядом с палатками и драконий храп слушали, да тушканчиков и зайцев из магических ловушек доставали. Зайцев нам на еду, а тушканчиков драконам. Те хоть и мелкие, а ужасно прожорливые были.

Вечером как-то смотрю, а Драко опять пропал. Нет его, и все тут! Пошел я Уизля спрашивать, чего делать теперь. Тот только плюнул на землю в сердцах, меня по плечу похлопал и велел никого из лагеря не выпускать, а сам дернул куда-то. Долго его не было, я даже проголодаться успел. А потом смотрю, идут они вдвоем с Драко, и Уизель этот Драко как будто поддерживает. Малфой наш бледный-бледный тогда был. На меня не взглянул даже. Сразу в палатку свою пошел. Мне Уизель сказал:

— Не лезь к нему сейчас. Всем спать.

Не, ну а че? Что я, не понимаю, что ли? Мало ли что в лесу этом примерещится. Драко и раньше-то, до заповедника, не больно радостный был.

На следующее утро пошли мы тушканчиков из ловушки доставать и недалеко за пределами защитного контура увидели выжженную траву. А Драко так странно-странно на нее смотрит. Я подошел к нему поближе и не удержался, спросил:

— Ты чего ночью-то делал?

А он только головой помотал, как будто вытряхнуть из уха хотел что-то, а потом говорит:

— Иеле это был. Больше тебе, Грегори, лучше ничего не знать.

На том и порешили.

Любопытство съедало меня, аж за ушами чесалось. Отвел я как-то Тео в сторонку и попросил по-хорошему объяснить, что же это за зверь такой. Он посмотрел на меня как на идиота.

— Ты что, на самом деле не знаешь? Я думал, ты прикидываешься. Это же как.. Не знаю… Все равно что не знать, кто такой гиппогриф!

Я только фыркнул. Вечно так: только потянешься к знаниям, а тебя идиотом обзывают. Недаром бабушка говорила, что чем умнее человек, тем больше ему достается…

Тео вздохнул и принялся рассказывать. Я понял, что не зря мы чеснок с собой носим. Он эту зловредность как раз отпугивает.

В Румынии не только ветер зловредный. Там и духи тоже не подарок. Иеле этот, например, ночами превращается в даму приятной наружности и выходит плясать на полянку. Только вот заглядишься на него — и сожрет он тебя, и костей не оставит. А за танцем его огонь вспыхивает. Земля под ним горит, и никогда на том месте больше не растет ничего. И особенно ему нравится всяких мужиков обгладывать, колдунов или маглов, без разницы ему. Тут, так сказать, полное равноправие у них, в этой Румынии. Так что, может, и правда спас этот рыжий нашего Драко. Кто ж знает.

Не, ну а че? В чужих краях много собственной нечисти водится. Хорошо хоть волшебники могут держаться друг друга. Особенно англичане.

После той ночи Драко странный стал. Тихий, задумчивый. А еще дурацкая такая у него привычка появилась, это точно от нервов. Или Уизель этот его научил. А только стал наш Драко по вечерам возле палаток сидеть и сигареты магловские курить. Сколько раз видел: сидят они вдвоем с тем рыжим, дым в небо пускают, почти как драконы.

А однажды иду мимо них и слышу, как они тихонечко разговаривают:

— Выходит, Лорд не первый такой был?

Это Драко спросил. Уизель поморщился от слова «лорд» и ответил:

— Волдеморт и тут всего лишь подражателем был. Ничего своего. Местный лич много раньше все эти идеи осуществил. Да так ловко! Он ведь на самом деле бессмертный.

Я аж поперхнулся. Еле сдержался, чтобы не наорать на них, чтоб они дальше продолжали. Интересно же. Но бабушка говорила, что терпением можно добиться большего, чем кулаками. И она права была.

Минут через пять Драко продолжил:

— А что, его совсем-совсем нельзя убить?

Уизель только головой помотал.

— Нет. Он некромант. По доброй воле ставший нежитью. Причем ему даже умирать для этого не пришлось. У них тут такие ритуалы разработаны — ваш Волдеморт бы обзавидовался! Вообще-то таких личей немного должно быть. Дело это хлопотное, муторное. Да и нежитью жить не все могут долго-то. Иногда такая тоска их разбирает, что они добровольно под землю спускаются. В каких-то не то пещерах, не то шахтах живут. Алмазы выделывают. Тут я точно не знаю, но местные рассказывают.

Драко в темноте лишь фыркнул. И опять замолчали они. А я стою, у меня по спине мурашки холодные бегают, и все время кажется, что за пятку сейчас кто-нибудь схватит. Но чует мое сердце, что это еще не все. И точно. Минут через десять Уизель этот продолжил:

— Только кажется мне, что один из личей где-то поблизости бродит. На севере вон драконы колобродят, и вообще. Вы с ребятами осторожнее будьте.

Тут я подумал, что с меня на сегодня хватит, и поплелся в палатку. Там Тео дрых уже без задних ног, и так я ему позавидовал! Вот верно бабушка говорила: чем больше человек знает, тем муторнее у него жизнь.

Наслушался я их, и мне по ночам начала мерещиться женщина одна. Не то человек, не то заяц. То в жабу, то в курицу превратится и скачет по полянке, танцует. А сама улыбается. Нехорошо так. И все смотрит, смотрит на меня. А глаза у нее недобрые, мутные.

А рыжий тем временем дракониху нашел. Я таких еще не видел. Уши у нее были висячие, длинные такие, как у козы. И рога острые. Какая-то страшно редкая порода. Венгерская хвосторога, только еще и с румынскими корнями. Она беременная была. Живот раздут, как бока у бочки. И бросается на всех, рычит глухо так, злобно. Рыжий сказал:

— Просто не лезьте к ней.

Мы бы и не лезли, но она охотиться сама не могла уже, и нам ее кормить приходилось. Она в лесу возле скал место себе облюбовала. И никак ее было не уговорить перейти в другое место. Далеко это было, на метле летать приходилось. Рыжий каждый день к ней летал, все приручить пытался. Или хотя бы успокоить. Так что нам всем приходилось туда к ней таскаться и тушканчиков носить. Десятками. Драконы, когда беременные, очень прожорливыми становятся А однажды прибегает Уизель к нам утром. Беда, говорит, ветер сильный, Фрая взлетела и приземлиться не может. Это он ее Фраей прозвал. Дурацкое имя, да и привычка идиотская имена драконам выдумывать. Но в том заповеднике многое странным было. Ничего не поделаешь, мы метлы похватали и помчались к драконихе на выручку. Это сейчас странно звучит, а там, в заповеднике, вполне себе в порядке вещей. Не, ну а че? Редкий дракон в беде, и спасать его, кроме нас, некому. Те два «спецыалиста» в город за зельями и провизией поехали. И кроме нас с Рыжим никого и не было.

А ветер и правда лютый был. Прямо с ног сбивал, и это мы еще к земле близко летели, а выше и того хуже было.

Фрая эта — дура дурой: взлетела высоко, а пузо мешает. Крылья расправила, а ветер опять этот мордредов дует, и никак ей не вырулить, ни выше не подняться, ни вниз не спуститься. А ветер ее прямо на скалы острые несет, не увернуться никак. Вот-вот пузо распорет. Уизель этот на метле к ней летит, но его тоже сдувает. И далеко он от нее. И тут Драко, который прямо рядом с теми скалами стоял, хватает метлу и поднимается вверх. Ветер треплет его волосы, и он похож на черта какого-то. Сам как тот иеле. Ветер его из стороны в сторону бросает, а он упрямо так завис между драконихой и камнями. Уизель ему кричит что-то, но ветер слова относит, не слышно ни фига.

И потом все замедлилось, и я как в дурном сне видел, как дракониху занесло очередным порывом ветра, крыло у нее вывернулось, и она понеслась прямо на скалы... И тут Драко влез между ней и камнями, и она всей массой приложила Малфоя к камням, потому что она, дура, все время пыталась развернуться, но ветер ей не давал. И Драко извернулся, метлу свою к мерлиновой бабушке выбросил, а зверюгу эту за шею схватил и повис. Так они в обнимку с драконихой и упали на землю. Мы тоже метлы свои побросали, уже пешком по земле побежали, так все равно быстрее. Дракониха морду свою сморщила, глухо заворчала и давай дымом черным во все стороны плеваться. Огонь-то у нее, видать, от нервного потрясения закончился. А Драко лежал прямо на земле и улыбался непонятно чему. Я ему подняться помог, смотрю — у него спина вся в крови.

— Ерунда, просто кожу содрал. До свадьбы заживет.

Дурацкая у них такая присказка была, в этом заповеднике.

А потом Уизель этот, дракониху свою напоив каплями какими-то да путы на нее набросив, к нам с Драко подошел. Посмотрел испытующе и спросил не к месту:

— Ты же их боишься, Малфой?

А Драко неожиданно и ответил:

— Да.

Не, ну а че? Одно дело — мелких дракончиков отлавливать, а другое — такой бешеной зверюге на шею бросаться.

Рыжий даже слов не нашел. Не ожидал такой прямоты. Но не отстал.

Стоял и смотрел на Драко, как будто хотел еще спросить о чем. Но не мог.

— Если бы я ее не поймал, она бы разбилась? — спросил Драко.

Рыжий только губы поджал да глаза сузил.

— Тебе-то что с того?

— Хватит с меня смертей.

Эти слова Драко произнес так тихо, глухо, как будто и не хотел говорить. Мне почему-то сразу Винсент вспомнился. И стало не по себе. С другой стороны, не, ну а че? Просто дракона поймал. Как кота за хвост. Делов-то.

Рыжий тоже вспомнил что-то свое… Молча пожал Драко руку. И быстро ушел, как будто хотел что-то скрыть. Поди вот пойми этих чудиков.

Драко мы в лагере быстро вылечили. Эти специалисты как раз притащили кучу зелий и вкусной еды. А то мы с этими зайцами чуть с ума уже не сошли от однообразия. Жизнь начала налаживаться. Срок нашей стажировки подходил к концу. С севера вернулись изрядно потрепанные драконологи — все выжили. Гул их голосов до краев наполнял лагерь. Наш домик уже прошел дезинфекцию и полный карантин, и мы туда наконец-то вернулись. И я даже поверил, что приключения закончились и никаких полуразложившихся личей мы никогда не встретим.

Даже мелкие драконы подросли. Вечно подлетали в самый неожиданный момент и рычали. А глаза веселые-веселые, вроде как шутят они так. У нас уже никто их не боялся, привыкли к паразитам. Тот, самый толстый, с черными полосками, которого Драко с Рыжим притащили, все около них и крутился, под ноги лез, как собака.

А я вдруг понял, что мы и от больших драконов не больно шарахаемся теперь. Не, ну а че? У них же на морде все видно. Хотят ли они тебя живьем съесть, зажарить или просто согреть огнем. На самом деле драконы больше тушканчиков любят, чем человечину. Уизель говорил, что драконы думают, что мы воняем. Чья бы корова мычала, конечно…

А потом наступил наш последний день. Драконологи запалили большой костер. Устроили танцы, сливочного пива принесли. Пару ящиков. Я даже попрощаться к мелким пошел. Они хоть и подросли, а оставались все такими же неуклюжими. И один, с пятнышком на носу, все тыкался мне в руку своим горячим кожистым носом.

А потом я вернулся к костру, а там все веселье уже кончилось. Огонь еще плясал, а все остальные столпились возле Рыжего. Тот тошнотворно невыразительным голосом говорил:

— Малфой пропал. Делимся на группы. Вы трое эвакуируете стажеров. Всех к мерлиновой бабушке уже. А мы на север.

Все засуетились. Стали нас собирать и к портключу направлять. Тео первым прошел, а я замедлил чего-то. Только собрался за ними, а меня кто-то за руку — хвать! Я оглянулся, а это та женщина, которая мне снилась все время. Смотрит на меня злыми глазами и улыбается. Нехорошо так. Только я рот открыл на помощь позвать, а мы хлоп — и в пещере какой-то оказались. Там она, слава Мерлину, отстала от меня. Но место все равно препоганое было. Темно, только сосульки какие-то на потолке зеленоватым отсвечивают. И холодно, как в могиле. Поморгал я, а когда глаза к темноте привыкли, увидел Драко. Он у стенки сидел. Тихий такой. Я обрадовался ужасно. Драко откуда угодно выберется, на то он и Малфой. Я к нему:

— Чего делать будем?

А он посмотрел на меня, странно так, и шепчет:

— Зачем же ты за мной пошел, Грегори?

И головой так кивает, как будто ему уже лет сто как минимум.

Тут мне по-настоящему нехорошо стало.

Никогда не думал, что вот так все закончится. Не, ну а че? Хоть и с Малфоем помирать, а все равно неприятно.

— Там слева в углу пещерка есть, — помолчав, прошептал Драко. — Ты давай туда залезай, а я камнями тебя завалю.

— И чего это будет? — не понял я. — Прижизненная гробница?

— Вроде того, — усмехнувшись, протянул Драко. — Зато личу в зубы не попадешь. Знаешь, он любит человеческие жертвы приносить. Медленно.

Хорошо, что в пещере этой темно было, у меня, наверное, от безнадеги даже в глазах потемнело, а я и не заметил. Только одного понять не мог:

— А на кой этому личу именно мы с тобой сдались? Что он, взрослых магов боится?

— Самонадеянный юнец, — прошептал кто-то тусклым голосом. И от стены отделилась фигура в плаще. Что-то было в ней особенно неприятное, я потом только понял, что лич этот и не ходил даже, а над землей летал бесшумно. Плавно, как ложка в подтаявшем мороженом.

Он еще чего-то говорил, прям как Лорд. Бабушка утверждала, что любой скотине главное — высказаться. Я очень старался не слушать этот холодный голос. И все думал, что храброе сердце и белокурые волосы еще никогда не подводили Драко. Выход должен был найтись и на этот раз.

— Тьма всегда привлекает тьму. Вы отдали себя силе. Теперь она пришла за вами, — продолжил разглагольствовать лич и слегка причмокнул.

И тут в пещере кто-то как завоет! Я сперва решил, что это ритуал уже начался. А потом понял, что это наша дама не очень-то рада прибывшим гостям!

Потом засверкали вспышки проклятий, и шум поднялся ужасный, и я плохо помню, что дальше было. Потому что меня придавило чем-то тяжелым. Но я еще успел подумать, что то ли храброе сердце, то ли чистые волосы — но точно что-то из них! — таки вытащили Драко даже из пасти некроманта.

А потом мы сидели в Малфой-мэноре и наконец-то лишь вспоминали о приключениях, а не переживали их. Я подумал, что так намного приятнее. Тео смотрел на нас круглыми от страха глазами и все повторял:

— Ну вы даете…

А Драко только однажды смерил его взглядом и прохрипел:

— Я же говорил, даже ползти можно с гордо поднятой головой! Ни одной нечисти еще не по зубам были англичане.