Незримые связи (джен)

Дождь барабанил по окнам апартаментов Старков изломанным неровным ритмом, чётко отражающим настроение сидящего на подоконнике подростка. Глядя на ночной Нью-Йорк, превращённый небесными потоками в сплошное размытое полотно огней, Питер Паркер тихонько вздохнул.

Сейчас, как и во многих ситуациях, было слишком ярко и слишком громко. Можно было, конечно, попросить Пятницу убрать освещение в общей гостиной, где он и находился, однако Питер понимал, что не уберёт этим яркие вспышки стыда и гнева, мерцающие перед глазами. И уж тем более не избавит от шума — трудно остаться в тишине, если в твоей голове обвиняюще звучат голоса.

Он повертел в руках остывшую чашку с какао, оглянулся: лежавший на подлокотнике дивана костюм Человека-паука, порванный у плеча, был истинным напоминанием о сегодняшнем провале. Очередном.

По-хорошему, надо было бы отнести его в мастерскую да подлатать… Однако вероятность, что мистер Старк (Тони — испуганным зябликом мигнуло в глубине сознания! Мигнуло, да там и осталось... В конце концов, хоть в мыслях он может звать его Тони, да?) сейчас там, была слишком высока. А встречаться с ним Питер пока не хотел.

Несомненно, мистер... Тони злится. И у него были причины! Во-первых, Питер его ослушался. Снова. А мистер Ста... Тони велел ему уходить: то была угроза уровня мсти... (на этом месте Тони запнулся и, хотя лицо его было скрыто, Паркер ощутил боль от раскола, оставившую фактически мистера Старка одного) Железного человека, а никак не дружелюбного соседа, а он… Ну, он уже стал уходить, как бы ни хотелось остаться. И почти ушёл, но тут неопознанная механическая образина, явно новая игрушка очередного сумасшедшего гения, сумела раскидать атакующих его многочисленных «Марков» и — что самое страшное — самого Тони в одном из них...

Естественно, Питер не смог уйти. Он переживал! Но М... Тони наверняка скажет, что из-за его присутствия ему было сложнее сосредоточиться на бое, прикрывая ещё и мелкое паукообразное, и вообще... Здесь уже вступало «а во-вторых»!

Паркер совсем уж тяжко вздохнул — опрометчиво вступив в бой, он позволил железяке (не Марку!) удариться всем весом о находившуюся поблизости высотку, от которой откололся неслабый такой кусок. А, как известно, в высотках люди живут, работают... Ну, ему повезло — в том куске высотки никого не было. Зато обнаружился мелкий пацан, в страхе оцепеневший прямо внизу!

Паучок невольно словил дежавю... Нью-Йорк, шесть лет назад и он, такой же парнишка, испуганный и потерянный в кругу обломков, пока мстители крушат армию читаури. Знакомый глубинный ужас затопил внутренности.

Питер едва успел очнуться, напомнив себе, что теперь он в другой роли (не все герои носят плащи! Кто-то броню, как Тони Старк!), чтобы спасти парнишку в последний момент, но сорвавшаяся на него по касательной арматурина оставила на его предплечье длинный рванный багровый шрам, что дико чесался здесь и сейчас. Могло быть и хуже — из-за его неосмотрительности хотя бы никто серьёзно не пострадал.

Паучья регенерация работала, но не так быстро, как хотелось бы, и даже спустя пару часов шрам был ещё слишком хорошо виден, напоминая о провале. Паркер оказался слишком самонадеян, как и совсем недавно на пароме. Не проверил окрестности — забыл уроки Альтрона: герои дерутся — осколки летят и уродуют жизни простых людей. Тех самых, которых Питер пообещал защищать, не желая признавать неизбежность потерь, от которых и берёг его, кажется, мистер Старк. Но он ослушался, может, и в самом деле лишь отвлёк внимание Железного человека, тем самым принеся больше вреда, чем пользы. И что самое страшное: из-за него чуть было не погиб ребёнок. Паучок сплоховал.

«Дядя Бен тоже не позволил бы мне так поступить. Он всегда говорил, что надо думать, прежде чем делать, как и тётя Мэй», — подумал он, глотая комок в горле. Не заслужил Паркер какао. Совсем. Что скажет — а он совершенно точно это сделает — Тони, не хотелось и думать. И хотя внешние раны были пустяковыми, но внутри, как чувствовал Питер, он был полностью разбит. Хуже, чем после парома. Или даже тогда, когда узнал, что Стервятник — отец его девушки. Ведь теперь-то он думал, что повзрослел.

Сигнал, оповестивший о прибывшем на этаж лифте, заставил его вздрогнуть и спешно отвернуться к окну, почти уткнувшись носом в холодное стекло. Щёки и уши моментально запылали. Мистер Старк, ну кто же ещё! Миссис Старк? Хорошо бы, но вряд ли... Та, кажется, в Вашингтон улетела. Хэппи? Тоже по головке не погладит — наверняка видел ролики в интернете, но не так страшен, как...

Да, Паркер не ошибся. Стойкий запах металла, машинного масла (видимо, только из мастерской поднялся) и нотки дорогого парфюма лёгким шлейфом распространились по комнате. Он не обернулся — слишком боязно было, но паучье чутьё подсказало, что Тони остановился в нескольких шагах от самого Питера. Ни один не произносил ни слова в течение долгих минут. Паучку даже показалось, что в голове у него тикает секундомер, отсчитывая мгновения.

— Паркер, — голос мистера Старка заставил изведшегося от затянувшегося молчания Питера вздрогнуть: звучал тот как-то уж слишком устало, — прекращай делать вид, что не замечаешь меня в моём же доме, и повернись.

В самом деле, что Паркер делает здесь? Перед тем, как выполнить требуемое, он задумался. Накосячил — это да. Но почему не отправился прямо домой к Мэй? Почему не пролез на любимое место в городе — бывшую башню Мстителей, прямо на крышу? Почему ноги привели именно сюда, Старки тут даже и не жили толком... Так, бывали набегами. И мастерская тут упрощённая, и Марков не так много. В любом случае об этом он может подумать позже, сейчас же заставлять Тони Старка ждать было... неправильно. Всё равно что дёргать за усы кота и не ждать царапин за это.

Питер нехотя повернулся: как он и предполагал, Тони выглядел чрезвычайно уставшим — лоб прорезали напряжённые морщинки, под глазами залегли тёмные тени, однако в самих глазах, в уголках, светились добрые искорки. Это заставило чуть выдохнуть. Значит, повторения ранящей душу сцены не будет. Костюм у него — другой костюм, без «человеческой начинки» — не отберёт.

Не сможет просто, не вот так, глядя ему прямо в глаза, хотя следовало бы, наверное, отобрать после сегодняшнего... Не то чтоб Питер не кинулся б сегодня туда, куда кинулся, без костюма. Ещё как бы бросился. Он это в бою со Стервятником доказал: безопаснее не забирать у паучка вещь, способную его защитить... Паркер вздохнул: с одной стороны, с костюмом расставаться не хотелось, а с другой — на душе было паршиво оттого, что он недостоин, но ему оставляют костюм по соображениям безопасности. Как с ребёнком обходятся! Он надул губы.

— Лаборатория, сейчас же, — не терпящим возражений тоном скомандовал Тони. И первым, развернувшись, вышел из гостиной.

Питеру ничего не оставалось, как поплестись за ним. Никакой он не ребёнок... Сейчас же вот послушался, да?

В мастерской, где непосвящённым бы показалось, что царит абсолютнейший хаос, а на деле каждый инструмент лежал на своём месте, совершенно точно устраивавшем их мастера, Старк молча махнул рукой в сторону стула, явно приглашая присесть.

Пришлось подчиниться, хотя такое вот поведение, на самом деле, пугало до чёртиков. Лучше б отругал — это хоть понятно было, чем такая вот... откладывающаяся мозгомойка.

Но делать нечего, Питер смирненько сидел на стуле, опустив голову, искоса подглядывая (не мог этого не делать), как Тони роется в ящике, который по-хорошему стоило бы подписать: «Для паучка, попавшего в очередной переплёт» и мелким шрифтом, почерком миссис Старк: «И для большого мальчика Тони, что снова заигрался в бога механизмов!» Довольно скоро мистер Старк вытащил бутылку антисептика и бинт.

— Давай сюда, — повернувшись к Питеру, спокойно сказал. И, видя недоумевающий взгляд, пояснил чуть более раздражённо, — руку!

Питер протянул чуть дрожащую руку, усиленно пытаясь сдержать дрожь. Тони вздохнул, закатил глаза и начал аккуратно обрабатывать пострадавшее предплечье, хотя это и было лишено смысла (раны давно затянулись! И это было заметно — максимум мазью можно было пройтись — к утру регенерация сделает своё дело), но вырываться он не рискнул. Тётя Мэй как-то сказала, что порой человеку нужно дать показать заботу. Если мистеру Старку так станет легче — значит, уже не бесполезно. Да и спорить лишь для того, чтобы доказать свою правоту, притом что легче от этого никому не будет... Разве это не детскость мышления? Она и есть. А Паркер не ребёнок. Он дружелюбный сосед, Человек-паук. Заметьте не подросток-паук, а человек. И это главное. Назвался героем — веди себя как взрослый. Мистер Старк мог позволить себе дикие поступки в его возрасте — мог, но он и в костюм супергероя не залезал тогда. Питер должен быть лучше... Но пока не получалось.

— Судя по имеющейся информации от Карен, переломов не наблюдается, но стоит перестраховаться и хотя бы продезинфицировать, — негромко (непривычно для него!) произнёс Тони, осторожно обрабатывая шрам и возвращая его в реальность.

— Почему ты не орёшь? — проклиная себя за длинный язык, неожиданно выпалил Питер.

— А я должен? — хмыкнул Тони, не прекращая забинтовывать — смысл в этом действии всё же был. Он скрыл эту жуть от них обоих. Напоминание провала для паучка и наверняка не меньший провал Старка как наставника. Странно, что паучок подумал об этом лишь сейчас.

— Я тебя не послушал! — зачастил Питер. — Не ушёл, отвлёк на себя один из твоих костюмов. Вернулся, вступил в битву, не подумав и…

— И спас ребёнка, и не его одного, — перебил его Тони. — Знаешь, Паучок, на героев не орут, — он задержал руку на предплечье дольше необходимого. — Что до костюмов... Их у меня много, а ты один, поэтому тут ты прав — я отвлекался, но... — он вздохнул и признался, глядя на него без всякого разочарования, — Я бы на твоём месте поступил бы так же. Поэтому не мне осуждать.

Тони закрепил повязку и присел рядом:

— Если будут проблемы с рукой, сообщи, не хочу, чтобы она отвалилась. Эта конечность тебе ещё явно понадобится, — попытался мистер Старк перевести всё в шутку. Вышло паршиво. У Питера не было настроения шутить. Его явно простили. Совершенно не заслуженно. Лучше б орал и угрожал отобрать костюм — это было бы привычнее.

— На мне всё заживает прекрасно, ты же знаешь, — Питер был немного озадачен. — Даже это — он кивком указал на повязку, — лишнее.

— Знаешь, что я почувствовал, видя, как на тебя падает кусок бетона с арматурами в твой рост? — излишне спокойно спросил Тони.

Питер помотал головой: ну вот они и подобрались к опасной теме... Сейчас он точно получит свою дозу разочаровывающих бесед.

— Ужас. Моё сердце почти остановилось, а ведь оно у меня, сам знаешь, не самое здоровое. Операцию по изъятию осколка, конечно, провели филигранную, но некоторые рубцы невозможно подлатать до конца, — немного жутким голосом продолжил Тони. Паркер сразу подумал о полковнике Роудсе — тот уже не сможет ходить самостоятельно, без помощи технологий Старка. Никак. И он догадывался, что Тони винит в этом себя... Как и во многом другом, связанном с расколом. От этого стало ещё гаже на душе. У Тони и так хватает волнений, а теперь ещё и из-за него боль испытывал.

Именно боль. Старк страдал. Морально. И хотя он по-прежнему говорил спокойно, но в его глазах Питер, наконец-то решившийся взглянуть прямо, увидел подтверждение. Страх, сильный страх буквально светился в глазах. Не за себя, не за мир, хотя ответственность за последний Старк раз взвалив, так и не снимал. Но в данный момент бесстрашный Железный человек боялся конкретно за Питера. И эта повязка, вся эта лишняя совершенно обработка, видимо, было меньшее, что Тони мог сделать, чтобы успокоиться. Поверить, что Питер в безопасности. В этот момент он испытал жгучий прилив благодарности к тёте Мэй, что научила его не ёршиться, а позволить порой людям делать «лишние мелочи».

Слова дурацкой шутки о стариках и их излишней настороженности по отношению к молодому поколению застряли где-то в горле. Явно не стоило сейчас таким образом пытаться разрядить обстановку, хотя сам Старк бы на его месте так бы и сделал. Но Питер не Тони. Поэтому вместо этого он прошептал:

— Простите, мистер Старк… Я и правда не хотел… Я просто…

— Я знаю, — мягко остановил его Тони. — И почему ты опять вернулся к «мистеру Старку»? Кажется, к Хэппи ты иначе, чем «Хэппи» не обращаешься, а ко мне выкаешь.

Питер покачал головой, и на сердце вдруг стало легко-легко, а пружина, казалось, всё это время закручивающаяся внутри, наконец остановилась, зависла на пару секунд и начала разматываться обратно.

Они снова остались практически в тишине, лишь тихое жужжание механизмов да какие-то перестуки в глубине здания нарушали её.

И опять Тони первым прервал слегка неловкое, но уютное молчание, вытащив из всё того же ящика пару энергетических батончиков.

— Твой метаболизм сейчас работает на повышенных оборотах, после такого-то столкновения с городской архитектурой, — он кинул ему оба, — я заказал твою любимую пиццу, но она будет минут через двадцать. Даже я не могу разогнать Нью-Йоркские пробки... Можно, конечно же, отправить Марка за самовывозом, но это было бы слишком, не находишь? Ни к чему нервировать горожан, ага? — и он улыбнулся.

Питер ловко поймал их, но затем его руки внезапно задрожали сильнее, а в глазах защипало. Он отвернулся, надеясь, что Тони ничего не заметит. Конечно, это было напрасной надеждой, поэтому Питер заговорил сбивчиво, стремясь не дать слезам пролиться:

— Пока ты не пришёл, я подумал, что сказал бы дядя Бен. И ты... — его голос сорвался, потому что думать ещё и про головомойку, которая ждёт его у Мэй дома (вот, кстати, причина, почему он туда не потопал, наверное!), было выше всяких сил. — Мне казалось, что вы будете сильно недовольны. Но всё не так...

Он прервался. К счастью, Тони не стал лезть в душу и всё такое. Просто он снова сел рядом:

— Мы были бы гораздо больше недовольны, если б ты пострадал. Сильнее, чем сейчас, — он тяжело вздохнул. — Сильнее, чем можно было бы залепить пластырем и забыть. Сильнее, чем можно было бы опасаться, что твоя тётя меня убьёт... — вывести всё в шутку не получилось.

И вдруг у паучка с губ сорвалось совсем уж непрошеное, невысказанное. Кажется, это был какой-то чудный сон. Потому что Паркер должен был бы быть чертовски смелым, чтоб это вслух выпалить... Да и кому! Мистеру Старку!

— Я иногда представляю, что вы мой… — Питер не договорил, но знал, что это и не нужно. По глазам напротив понял: тот понимает, как понимал всё и раньше. Именно в этот момент у Питера появилась внезапная, но очень приятная мысль, что, возможно, сам Тони чувствует к нему нечто похожее. Мозг, впрочем, пробовал заикаться о маленькой и смешной девочке по имени Морган, но Питер шикнул на свой мозг. У Старков не было детей. Он бы знал, ведь так, да? На дворе 2018 — всё относительно спокойно.

Тони же, одним жестом отбивая невидимый рой сомнений, гнетущих Паркера, осторожно положил свою руку на непострадавшее плечо:

— Я знаю, Паучок. — по голосу было слышно, что Тони улыбается, а по глазам... Питер был сильно занят, чтобы не зареветь, поэтому он разглядывал рисунок на Сэббэтовской (или такой же динозавровской метал-группе) футболке. — И должен сказать, что горжусь тобой и считаю это большой честью.

Его рука немного дрогнула, Питер почувствовал, как участился пульс мистера Старка, а ещё, что ему самому стало ещё сложнее не разреветься. Куда там... Наверное, иногда плачут даже взрослые. И даже супергерои, хотя какой из него... Ну и хорошо. Наверное. Кто-то же должен быть дружелюбным соседом, верно?

— Знаешь, — вновь прервав его уползание в себя, задумчиво сказал Тони, — Пеппер недавно задала мне интересный вопрос... — дождавшись, чтобы паучок оторвался и, шмыгнув носом, посмотрел на него, мистер Старк, наконец озвучил сказанное женой: — Если бы у нас родился сын, хотел бы я, чтобы он был похож на тебя, Питер?

Тони отодвинул инструменты, сел рядом. Его рука, обычно уверенная в работе с вибраниумом или квантовыми процессорами, дрогнула, легонько коснувшись плеча... Паркер чуть вздрогнул. Весь их разговор... Это было настолько чудесно, что походило на сон. Очень-очень тихонько он ущипнул себя за бедро — поморщился, но не проснулся. Но вот колючее и наполненное отчего-то жгучей виной и несправедливостью чувство, что у Старков никогда не будет сына, не отступало. С чего это не будет? Миссис Старк ещё достаточно молода! Так почему же столь тяжело на душе? Собственная недостойность винтом вкрутилась во внутренности. Но если Тони ответит, что не хотел бы, чтоб их с Пеппер сын был более послушным и вообще, лучше, тогда это его убьёт.

— И что вы ответили? — наконец, не дождавшись продолжения, выдал Питер. Громче шёпота почему-то не выдавливалось, но хоть так, а не сидеть безмолвным болванчиком. Это совсем уж трусливо.

— Я ответил, — Тони крепче сжал его плечо, а после с железной уверенностью закончил, — что он у нас уже есть.

Мир не распался на тысячи песчинок, на сей раз устояв. Питер прикрыл глаза, чувствуя, как воспоминания (вот только его ли? Противный червячок сомнений никак не унимался, грызя изнутри. «Слишком хорошо», — шептал тот) хлынули в его сознание: вот они вместе возятся в мастерской, работая над очередным проектом, а вот едят пиццу и смотрят «Звёздные войны»... Вот уже они на каком-то старпёрском концерте, даже Неда взяли и Эм Джей. Последняя, правда, отчаянно делала вид, что ей скучно, даже когда «старпёр» зарубил такой риф, что у некоторых вставные челюсти начали ходуном ходить. Кажется, Паркер реально плохо помнил — это словно не с ним было, а с какой-то более везучей версией паучка, но это был концерт Тони Айомми («Лучшего гитариста всех времён и народов, стыдно не знать, Паркер!», — голосом Хэппи крикнуло подсознание), что играл с протезами двух пальцев! И им было очень классно. Всем им. И ворчавшим дамам (Пеппер была с ними, и тётя Мэй с Хэппи) тоже. И вообще, Нед и Паркер в итоге тоже признали, что старперцы умеют веселиться.

Воспоминания сменялись одно другим, точно в древней киноленте: вот Тони, ругающийся с Фьюри, который хотел привлечь Питера на «взрослую миссию», а вот радостный Старк (одновременно больно и хорошо было его видеть таким, почему больно — паучок так и не понял), вручивший ему на шестнадцатилетие сертификат на крутой технокурс и фотографию Уолта Диснея в рамочке с надписью: «Мечтатели меняют мир. Не забывай мечтать, парень!» Впрочем, удивительно, что там был Дисней, а не сам Старк с его-то... м-м, привычками! Тем ценнее это было, да, что ради него Тони подавлял иногда слишком уж зияющий эгоцентризм. Но всё это помогло, и Питер почувствовал, как постепенно стихают голоса, всё ещё стыдящие его в голове за сегодняшний провал, однако сильнее восстают внутри другие, шепчущие об ирреальности происходящего. Слишком уж круто, чтоб быть правдой. От этого наворачивались злые слёзы. Неужели и он, и мистер Старк недостойны всего этого? Простого... счастья, что прокрутила лента воспоминаний? Достойны — решил Паучок и приглушил разом все голоса.

— Вы как будто всегда знаете, что сказать, — улыбнулся Питер, про себя дополнив: чтобы разогнать тучи в душе.

— Если дело касается тебя, то да, — самодовольно ухмыльнулся Тони. Оно и хорошо, а то Паркер начал подозревать, не подменили ли какие инопланетяне его мистера Старка, а нет, «эго» на месте, значит, свой. Но тот продолжал, всё-таки нагоняя на него сомнения: чтоб Железный человек да открыто признал, что неправ? О-о... И тем не менее уши Паркера не обманывали:

— Однако не всегда я прав в делах, — руки Старка нервно забарабанили по верстаку, кажется, он не прочь был бы сейчас выпить, но... Питер так смотрел на него, что Тони не посмел. Хотя его и нельзя было этим удивить. Ведь сочетание Старк и дорогой алкоголь не менее устойчиво, чем Старк и технологии. Впрочем, сейчас между ними простирался настолько важный момент, что алкоголь мог всё только испортить. Уж если это чувствовал Питер, то и Старк должен был... Или так паучку казалось. А Тони всё говорил, видно, что ему было трудно, но он говорил:

— Когда увидел тебя в первый раз, на тех кадрах уличных камер, сначала изумился, что за ловкий парень, и захотел прибрать к рукам, да. Сначала, признаюсь честно, подумал, что с тобой можно урезонить кэпа, а когда пробил, что ты мелкий... Надо было отступить, — Тони опустил голову. — Но мне было нечем прикрыть тылы, раскол... это было слишком неожиданно, поэтому прости, что втянул тебя во всё это, не дал развиваться своим путём!

Питер хотел было возмутиться, потому что да — он сам разработал паутину и сшил костюм, и для дружелюбного соседа этого хватало, но... Когда за ним явился в четырнадцать Старк, жизнь резко стала интереснее и ярче. У неё появился вкус. И само общение с Тони... Ценно. После смерти дяди Бена ему не хватало мужского воспитания. Ну, по крайней мере, так считала Мэй, читавшая подобные статьи, думая, что он не замечает. Но мистер Старк не дал продолжив:

— Тогда я хотел прибрать тебя ради этого... Но, узнав тебя получше, осознав, какой ты замечательный и что рядом с тобой и сам становлюсь лучше, понял, что ты мне нужен, возможно, больше, чем я тебе! — Тони неожиданно несмело улыбнулся. — В тот момент я захотел прибрать тебя к рукам ради твоего же блага. Потому что, несмотря на всю свою силу, ты можешь сломаться... Не выдержать бремени героя или столкнуться с врагом, который пока тебе не по зубам, в горячке юности переоценить возможности. И, знаешь, — Старк широко улыбнулся, на сей раз уверенно и искренне. — Это было лучшее решение в моей жизни. Потому что ты, Питер, не сломался, напротив, ты очень вырос за эти ничтожные месяцы и не дал в какой-то степени сломаться мне. И это самое странное и прекрасное, что могло со мной случиться! — сказав это, Тони притянул его к себе, а счастливый до одурения, отогнавший все внутренние шепотки Паркер, доверчиво прижался в ответ.

А дальше... Они сидели так до рассвета, болтая ни о чём и обо всём одновременно, ремонтируя костюм паучка и поедая привезённую сразу после эмоционального катарсиса пиццу. А когда первые лучи солнца заглянули в окна, Тони неожиданно вытащил и вручил ему ключ. Не какой-то там новомодный, в виде очков, управляющий спутниками на орбите (откуда у паучка такие предположения вообще взялись?), а обыкновенный такой... Дедовский, можно сказать.

— От моей первой тачки, — пояснил он, видя недоумение, а затем совсем тихо дополнил: — У меня были непростые отношения с отцом. Гм... Скажем, мы очень во многом не сходились во взглядах, и он уделял мне не так много внимания, как мне бы хотелось. Благодаря тебе я стал на многие вопросы смотреть иначе, но тогда... Я слишком многое воспринимал в штыки. Так и не примирился с ним. Даже эта машина... Его подарок. Знаешь, — Тони воздел глаза к потолку. — Он подарил мне её со своей типичной напутственной речью, что, мол, рассчитывает, что его отпрыск будет весьма разумен и осторожен. От одного этого у меня чесались руки угробить эту шикарную тачку. И да, я разбил её в первые же дни… Но ругал меня отец вовсе не за неё — сказал, что это просто железо... Тогда я не понял... — Старк замолчал, глядя куда-то сквозь Питера, а потом глухо докончил. — Чудо, что никто из нас не сдал её в утиль. После смерти родителей я перебрал автомобиль заново. Фактически, собрал заново... — тут Тони очнулся, хлопнул его по плечу и преувеличенно бодро сказал:

— Теперь он твой. Не для того, чтоб красоваться перед девчонками или распугивать пешеходов и встречные машины. Хотя, — мистер Старк поймал его немного обиженный взгляд, — знаю, ты и не стал бы, — он сжал плечо сильнее. — Пусть будет напоминанием: даже если разобьёшься, всегда можно собрать себя заново. А если рядом будет кто-то разбирающийся в этом — не бойся просить помощи. Но, — он многозначительно посмотрел и даже кашлянул. — Постарайся всё же поменьше испытывать свою регенерацию и наши с Мэй нервы, — и отпустил плечо, светло и чуть смущённо (совершенно редкая эмоция для Тони Старка) улыбнувшись.

По пути домой (какое счастье, что тётушка Мэй уехала ненадолго по делам — у неё было бы много вопросов ко времени его возвращения под утро), смартфон Питера мигнул сообщением:

«Сегодня в пять вечера. В гараже — будем учиться менять шины и водить заодно. Выспись хорошенько. И не смей говорить Роудсу или Хэппи».

Питер улыбнулся: на душе было тепло и просто. Впервые за долгие годы Питер чувствовал, как невидимые нити внутри словно сшивают в единое целое его разрозненные части. Целый. Правильный. Нужный. Эта незримая связь давно уже защищала, как подумалось, и ремонтировала его изнутри, просто надо было её заметить. Даже если они принадлежат не совсем тому Питеру Паркеру, но эту странную мысль он не докрутил. Вместо этого свернул вновь на связи, потому что не весь клубочек ещё был распутан. Не весь!

Потому что были связи, которые не нужно замечать. Аксиомные. Как Мэй и её любовь, константа, что поддерживала Питера всегда. Вот и сейчас дома его ждал готовый ужин (прокисший, но кто ж знал, когда блудный сын возвратится домой) и милая записочка. Всё же... Паркеру очень повезло в жизни, несмотря ни на что. Настолько, что глушить внутреннее бухтение, которое говорило о страшном и плохом, пугало его жуткими картинами одиночества и потерь, получалось...

До тех пор, пока вернувшаяся к обеду тётушка не обнимет его крепко-крепко без особой причины. Вот тогда-то внутри что-то шевельнётся диким страхом и враз мигнувшими пред глазами до слёз знакомыми надгробиями... Разбивая хрупкую самозащиту.

Нет, ему было слишком хорошо, чтоб всё это было реальностью... Его реальностью.

* * *

Тепло от объятий Мэй всё ещё согревало его, пока Питер, моргая, осознавал реальность. Точнее, её осколки. Сон, всего лишь сон. Он в мире, где все его забыли, а любые напоминания стёрты. В мире, где мертвы и мистер Старк, и тётушка. В мире, где у него и дома-то нет, а есть эта комнатушка на съёме... Обшарпанные стены без единой фотографии. Минимум мебели, максимум отчаяния. Может быть, этот странный сон был благом. Хотя бы там...

Конечно, мистер Старк не провёл бы с ним этот престранный диалог почти отца и сына, да и сам Питер не решился бы, однако этот сон был приятнее реальности в пять тысяч раз. Они ведь были так счастливы. Оба. Пусть и существовали десятки колких «но», знакомые страхи и прочее, но всё это было преодолимо. Вместе.

Тем больнее было просыпаться.

Питер обвёл покрасневшими глазами комнатку: это несправедливо! И мистер Старк, и Мэй... Разве они этого заслужили? Разве он, Питер Паркер, заслужил одиночество и забвение? Ради этого он отказался от всего? Внутри жгло, и жгло сильно. Почему одна ошибка — решение обратиться к Стрэнджу за помощью — привела его к пропасти?! Разве он не заслужил маленького чуда? И почему некоторые связи принесли их обладателям лишь страдания?

Он не спрашивал у миссис Старк, был уверен, что ми... Тони наверняка все эти пять лет после Щелчка было больно. И он иррационально, кстати, винил себя. Как и сейчас Паркер. Потому что Тони умер за них всех. И у них совершенно не было времени. Те отношения, что он увидел во сне — они были реальны и достижимы, но... им не дали и шанса! Как и Мэй на счастье с Хэппи. Или дядей Беном — старая боль, но не менее сильная кольнула внутренности. Если копнуть ещё дальше, то в изножье айсберга будет: почему мои родители умерли столь молодыми?

Вот поэтому Питер боится жить. Боится заговорить с Эм Джей и Недом, снова стать им другом. Боится быть счастливым. Потому что счастье крайне хрупко. И недолговечно, а Паркер знает, что не переживёт ещё одного раза. Не выдержит. Или слетит с катушек и станет суперзлодеем, или умрёт. Первое самое страшное. Поэтому он лучше будет наблюдателем и их неприметным хранителем, чем так. Лучше... для всех. Только дурацкие счастливые сны бередят страдающую душу!

За горькими мыслями он не сразу заметил, как ожили его паучьи инстинкты, пространство начало искажаться, и расклеенный Питер не успел увернуться от изумрудного щупальца, которое утащило его в...

Очень странное помещение. Не самое странное приключение в его жизни, но на всякий случай Паркер ущипнул себя посильнее, чем в том сне, где главный секрет — почему не сработало... Он этого не хотел.

Здесь же всюду были изумрудные, будто сотканные из искрящейся... магии?! Энергии?! В общем, щупальца, только они здесь больше походили на нити. Нити, который удерживал...

— Локи? — изумился Паучок, когда вдруг почувствовал, что реальность внезапно стала очень... Многовариантной. Потому что в потоке каждой нити проскакивали знакомые и не очень лица. Это было очень похоже на увиденное у Стрэнджа, и в то же время нет. Это было ещё невероятнее! Чем-то напоминало серверную, где вместо головного компьютера этот асгардский элемент.

— Паркер, — величаво кивнул Локи, совершено непохожий на того психа, что крушил Нью-Йорк. Вид у него был измотанный, но вовсе не злодейский. Лицо спокойное, глаза яркие и зелёные, а не синие и опустевшие. — У меня к тебе предложение... — да уж, сразу к делу, не то чтоб Питер не одобрял подхода, но как-то это слишком быстро. А, впрочем, ладно, послушаем брата Тора — тот-то мужик что надо!

— Дело в том, что я соскучился по общению, трудно быть богом историй, знаешь ли... — Питер мигнул слушая. Вот уже странные дела. Необычайно слышать такое от того, кого называли богом обмана. А Локи всё продолжал: — Поэтому развлеки меня, а я отправлю тебя в подходящую реальность, где ещё не поздно исправить если не всё, то многое, — величавость этого... элемента, назвавшего себя ни много ни мало богом историй, несколько рушилась от нервного облизывания кончиком языка. И вообще, Паркер внезапно понял: тот не врёт. Ему и правда тут тяжко. В каком же Локи отчаянии, что призвал на помощь такого сквозящего одиночеством Питера Паркера, как он?

— Локи... Я... Разве я похож на шута? Боюсь, веселье во мне умерло после того, как я связался со Стрэнджем и мультивселенной, — попытался мягко намекнуть ему на ошибку Питер. Ему самому нужна помощь. Поэтому паучок не лучший кандидат, не сейчас и не этот его вариант. Разве тот, кто держит нити параллельных вселенных в руках, этого не понимает?! На благотворителя же Локи, как и на разрушителя, похож не был. Наблюдать и хранить — одно, активно помогать — другое... А впрочем, порой люди помогают просто потому, что могут. Но то люди, а Локи... бог.

— Не похож... — легко согласился собеседник, немного нервно поведя плечами. — И да, я наблюдал за вами с чернокнижником! Самовлюблённый идиот Стрэндж, ты должен был лучше думать, с каким колдуном связываешься, разве он нашёл вариант, где Старк бы выжил? — слова Локи больно ранили, хотя лицо у того не казалась озлобленным, лишь раздражённым. — четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять вариантов будущего он посмотрел! А надо было больше... Потому что там! — он ткнул в одну из нитей, — был вариант! — собеседник сбавил обороты и лишь тяжело вздохнул. — Конечно, я тебя приметил: вы почти порвали тысячу нитей разом, перепутав всё... Но, Питер, мне тоже не до шуток... Просто давай поговорим? — неимоверно устало посмотрел на него Локи.

— Поговорить можно, — кивнул поражённый услышанным Паркер и сел рядом. — Для начала расскажи, как из мелочного завоевателя стал держателем нитей реальностей? — быстро выговорил он. Ему и в самом деле было интересно. Крайне.

— Так и знал, что ты это спросишь... — бог историй коротко улыбнулся одними глазами и начал увлекательнейший рассказ. А Питер слушал и понимал: если даже этот смог и правда вырасти из обиженного инфантильного неудачника, бога обмана в созидательного, жертвенного и такого одинокого бога историй, он и подавно... Всё у него будет. И Мэй настоящая, и мистер Старк живой... Только Локи немного жаль. А нет, много. Он, наконец-то, познал ценность дружбы и связей и остался один ради блага тех, кто ему не безразличен на просторе мультивселенной. В этом тоже было мало справедливости. Любые грехи имеют предел искупления.

— Почему именно я? — недоверчиво спросил Питер, понимая, что жалость его собеседник не приемлет. Это его только обидит. Единственное, чем он и правда мог помочь Локи — это поговорить с ним хоть в эти мгновения вечности, прогнав одиночество. А ответ на свой вопрос он уже знал, но было важно, чтоб бог историй сам поведал ему.

— Я уже сказал, — Локи деланно безразлично пожал плечами, — мне скучно. Как и ты, я стал заложником в этой паутине судеб. Ты потерял всё, я... Обрёл вечность хранителя чужих историй. Скукота... Да и, — зелёные глаза пронзили его, кажется, насквозь, — приятно, знаешь ли, осознавать, что хоть кому-то ты в похожей ситуации помочь можешь, даже если и не себе.

Локи всё говорил и говорил о мультивселенной, о судьбах, о том, что справедливости порой попросту нет, а это неправильно в его представлении, а Питер сжал кулаки, наблюдая за его вдохновлённым вещанием.

Было предельно ясно, почему тот избрал именно его своим собеседником. Дело не в мистических, а в куда более реальных связях. Они оба не понаслышке знают, как хрупка ткань мироздания, и оба абсолютно одиноки во вселенных... Оба оказались лишним механизмом в своей реальности. Только у Локи пути назад нет, но, видимо, богу истории становится капельку легче от помощи таким, как паучок. Похожим, запутавшимся в паутине судьбы душам.

Поэтому он будет слушать и поможет хоть этим, даже если Локи не перенесёт его навсегда в реальность чудного сна. Там ведь уже есть его вариант, но, быть может, они найдут мир, где без Питера Паркера несладко его близким, и он там станет своим? Может быть... Или нет.

В одном паучок уверен: такие связи, как его с Мэй, мистером Старком, Недом, Эм Джей и Хэппи не могут так до обидного просто оборваться. Ни в одном из пяти тысяч миров. Или больше. Обязательно найдётся хотя бы один, где ему будут рады. Где с ним будет лучше, чем без. С Питером Паркером, а не Человеком-пауком. Или ими обоими.