Темнее Черного (гет)

Время тянулось как никогда долго. Тяжелая стрелка старых часов никак не хотела двигаться вперед, словно застыв на половине девятого. В комнате царила напряженная, гнетущая тишина. Казалось, никто из собравшихся не хотел прервать молчания.

Да что там заговорить — смотреть друг другу в глаза никто не решался. Каждый втайне винил себя в случившемся. Не помогли, не уберегли, не пришли на помощь, когда это было так нужно…

Гермиона сидела, пожалуй, даже тише остальных. Забившись в самый дальний уголок гостиной, она рассматривала потертый гобелен, закрывавший выжженную на стене черную метку — уродливый череп со змеиным языком — страшный знак Того-Кого-Нельзя-Называть.

Девушка поежилась. Одно воспоминание о Темном Лорде приводило ее в ужас: все тело словно сковывало невидимыми стальными путами, лицо искажала гримаса страдания.

А ведь еще совсем недавно она смело произносила его имя! Мерлин, как все изменилось.

— Гермиона, — Грейнджер вздрогнула, услышав голос Джинни. — Мы можем поговорить?

— Да... — голос дрогнул. — Да, да, конечно, давай поговорим. Только не здесь.

— Мы можем подняться наверх, в комнату Сириуса.

Гермиона кивнула. С трудом поднявшись, она направилась вслед за Джинни вверх по скрипучей деревянной лестнице. Выжившие члены Ордена Феникса проводили обеих взглядами.

— Думаете, она расскажет Джинни, что все же там случилось? — шепотом спросила Нимфадора Тонкс.

— Будем надеяться на это, Тонкс, — задумчиво произнес Люпин. — Будем надеяться…

* * *

Этого-то она и боялась. Боялась, что ее начнут расспрашивать о том, что случилось в ту страшную ночь перед днем Всех Святых. Боялась, что ей снова придется воскресить в памяти гибель дорогих сердцу людей. Людей, которые много лет были дня нее семьей…

В старой комнате Сириуса на Площади Гриммо было еще тише, чем в остальных комнатах этого старинного особняка.

Подниматься сюда не любили, делали это только в случае крайней необходимости, словно боясь потревожить память ее погибшего жильца. Все здесь было сохранено так, как было при нем — вплоть до мелочей — разве что пыли стало гораздо меньше, чем в тот раз, когда ей пришлось бывать здесь в прошлый раз.

Было и еще одно отличие — на подоконнике появилось фото Гарри и Рона, обрамленное черной лентой.

К горлу Гермионы подступил комок. На фото оба выглядели такими счастливыми! Совсем еще дети, лет по тринадцать-четырнадцать… Оба машут в камеру, Гарри как всегда улыбается чуть смущенно, а Рон — лучезарно и заразительно.

Как бы ей хотелось вернуть те времена! Пусть тогда все тоже было далеко не просто, но все же куда лучше, чем последние два года… Куда лучше.

— Знаешь, мне до сих пор кажется, что они живы, — тихо произнесла Джинни, стараясь незаметно вытереть выступившие слезы.

— Хотела бы я так думать…

Перед глазами возникла одна из картин той ужасной ночи: белый как стена Рон, с оторванными ногами, и Гарри, из последних сил старающийся отбивать безжалостные атаки Пожирателей Смерти, нелепо и неумело прикрывающий рукой темно-алое пятно на животе — глубокую рану, убившую его в считанные минуты… Сама она, скованная заклятием, не могла никак помочь им, безмолвно наблюдая, как самые дорогие люди медленно умирают.

Сколько раз с этого момента она спрашивала себя — а стоило ли оно того? Стоил ли один крестраж двух жизней? Как ни трудно это признавать — да, стоил. И если они оба отдали за эту жалкую вещичку свои жизни, то она непременно должна была вынести его из той пещеры, а затем уничтожить.

Что она и сделала пусть и наполовину. С уничтожением возникла проблема. Ни одно известное ей заклинание — коих немало — не могло помочь. А других идей не было. Впрочем, она не сомневалась, что все это лишь дело времени. Она обязательно его уничтожит.

— Крестраж у тебя? — как бы невзначай спросила младшая Уизли.

Внутри у Гермионы что-то оборвалось. О крестражах знали только трое: она, Гарри и Рон. Да и эта их вылазка официально озвучивалась как попытка освободить Невилла, оказавшегося в плену у Пожирателей несколько месяцев назад.

В голове всплыла последняя фраза Гарри: «Они близко. Ты ведь понимаешь, что это значит, Гермиона? Нас предали. Они знали. Мерлин, они с самого начала знали, что мы придем! Уничтожь крестраж… И не вини себя». В следующее мгновение палочка с пером феникса взметнулась вверх, и девушка потеряла способность передвигаться. Надежно сокрытая мантией-невидимкой, она лишь безмолвно наблюдала за происходящим…

— Да, у меня.

— Прекрасно. Отдай его мне, — Джинни протянула руку.

— Зачем?

— Я знаю, как его уничтожить.

— Откуда?..

— Гарри сказал мне это.

Мозг судорожно анализировал ситуацию. Собеседница явно врала, Гарри сам не знал, как его уничтожить, да и рассказывать про крестражи он бы никогда не стал, хотя бы для того, чтобы не подвергать смертельной опасности еще одного близкого человека. Слишком уж он дорожил ими...

Но, с другой стороны, Джинни–союзница Пожирателей — это же абсурд! Она бы никогда не смогла так хладнокровно и спокойно отправить на смерть родного брата и любимого человека… Ведь не могла же?

В любом случае, крестраж должен был оставаться у Гермионы.

— Отдай мне крестраж, Гермиона. Это очень опасная вещь. Он подавляет тебя. Медленно подчиняет своей воле, разве ты не видишь? Ты уже перестала пытаться уничтожить его.

— Это не правда…

— Ты знаешь, что правда. Отдай мне его. Я знаю, как им распорядиться.

Голова пошла кругом. А что если она на самом деле сходит с ума, подчиняясь воле маховика времени, нагроможденного осколком души Темного Лорда? Что если она не справится?

— …Ведь если ты не справишься... Получается, что они умерли зря, — Гермиона услышала только конец фразы.

Внизу раздался жуткий шум. Кто-то закричал (похоже, Молли), затем донесся звук разбивающегося стекла, словно кто-то перевернул шкаф с хрусталем.

— Пожиратели… — прошептала Гермиона.

— Отдай мне крестраж! Гермиона, прошу тебя, отдай его! — Джинни сделала несколько шагов в сторону Грейнджер, но та отступила к окну.

Только в этот момент Гермиона поняла, что ее палочка, вместе с остальными вещами так и осталась внизу, в гостиной. А ведь без палочки она беззащитна как младенец…

— Отойди, Джинни. Отойди!

— Он нужен мне, Гермиона. Только так можно все…

Договорить она не успела, внизу раздался истошный крик Молли.

— Мама! — закричала Джинни и бросилась к двери.

Гермиона, не понимая, что делает, схватила со стола тяжелый подсвечник и ударила им девушку по голове. Та пошатнулась и рухнула на пол.

Вырвав из ослабевших рук палочку, Грейнджер начала накладывать на комнату все известные ей защитные заклинания. Затем, словно раненый зверь, забилась в угол комнаты и обхватила колени руками.

Тем временем Джинни пришла в себя. Из раны на ее голове медленно сочилась кровь. Уизли с трудом приподнялась и оперлась на стену.

— Какого Мерлина ты делаешь, Грейнджер?!

— Он ведь был твоим братом… А Гарри… Гарри… Как ты могла… Предать их… Как могла?..

Джиневра изумленно захлопала глазами.

— Эта дрянь совсем подавила тебя. Поверить не могу! Я всего лишь хотела все исправить…

— Ничего уже нельзя исправить. Они умерли. И… Мы тоже умрем. Заклинаний надолго не хватит.

— Так не теряй времени.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя в руках маховик времени, может, самый сильный из тех, что вообще были, а ты спрашиваешь, что я имею в виду?..

— Но МакГонагалл говорила, что вмешиваться в ход событий нельзя, ведь это может привести к чему угодно… Мир может рухнуть.

— Я думаю, он уже рухнул. У нас больше нет надежды.

— Надежда есть всегда…

Джинни внезапно рассмеялась.

— И ты добровольно отказываешься от нее, Грейнджер!

Гермиона задумалась. Шаги Пожирателей за дверью слышались все отчетливей. Скоро эта искорка надежды, которая действительно вспыхнула перед ними, угаснет. А все из-за того, что она боится рискнуть всем…

Ей вспомнился последний разговор с Гарри буквально за несколько минут до его смерти. Тогда он говорил о неясном, пугающем чувстве, охватившем его после первого прикосновения к маховику Темного Лорда.

Тогда Рон спросил, нельзя ли использовать этот маховик в целях Ордена, на что Поттер довольно резко ответил:

— Рон, о чем ты говоришь?! Эта проклятая штука уже давно не имеет ничего общего с обычным маховиком вроде того, что был у Гермионы раньше. Он… он словно… пропитан ядом. Я чувствую, как от него несет кровью! Уверен, что и работать как надо он не будет. Мы должны уничтожить его и как можно скорее, иначе он просто уничтожит нас.

Все это не вселяло никакого доверия, да Гермиона и сама прекрасно чувствовала опасность, таящуюся в этом маленьком предмете. И все же...

Гарри и Рон, будь они живы, использовали бы все шансы, чтобы вернуть ее. Сомнений в этом быть не могло. Значит, у нее нет выбора.

Достав из кармана маховик, Гермиона торопливо затораторила:

— Он немного отличается от того, что был у меня раньше… Надо же, он куда мощнее… Думаю, я смогу вернуться на полгода назад… Не знаю как это получится и получится ли… Джинни, я обещаю, что исправлю все. Постарюсь исправить...

— Поменьше громких слов… Поторопись. Они близко.

Она была права.

Как обычный маховик проклятый механизм не заработал. Тогда внутри Гермионы словно проснулась иная личность, временно взявшая контроль над телом на себя.

Словно во сне девушка подняла перочинный нож, оставленный Сириусом, и слегка надрезала себе ладонь.

Капли крови, словно в замедленной съемке, упали на железные завитки, украшавшие поверхность маховика.

Мгновение спустя Гермиону охватило почти забытое неописуемое чувство, увлекающее ее очень далеко от комнаты, Площади Гриммо 12 и всего, что связывало ее с настоящим.