Темнее Черного (гет)

Время тянулось как никогда долго. Тяжелая стрелка старых часов никак не хотела двигаться вперед, словно застыв на половине девятого. В комнате царила напряженная, гнетущая тишина. Казалось, никто из собравшихся не хотел прервать молчания.

Да что там заговорить — смотреть друг другу в глаза никто не решался. Каждый втайне винил себя в случившемся. Не помогли, не уберегли, не пришли на помощь, когда это было так нужно…

Гермиона сидела, пожалуй, даже тише остальных. Забившись в самый дальний уголок гостиной, она рассматривала потертый гобелен, закрывавший выжженную на стене черную метку — уродливый череп со змеиным языком — страшный знак Того-Кого-Нельзя-Называть.

Девушка поежилась. Одно воспоминание о Темном Лорде приводило ее в ужас: все тело словно сковывало невидимыми стальными путами, лицо искажала гримаса страдания.

А ведь еще совсем недавно она смело произносила его имя! Мерлин, как все изменилось.

— Гермиона, — Грейнджер вздрогнула, услышав голос Джинни. — Мы можем поговорить?

— Да... — голос дрогнул. — Да, да, конечно, давай поговорим. Только не здесь.

— Мы можем подняться наверх, в комнату Сириуса.

Гермиона кивнула. С трудом поднявшись, она направилась вслед за Джинни вверх по скрипучей деревянной лестнице. Выжившие члены Ордена Феникса проводили обеих взглядами.

— Думаете, она расскажет Джинни, что все же там случилось? — шепотом спросила Нимфадора Тонкс.

— Будем надеяться на это, Тонкс, — задумчиво произнес Люпин. — Будем надеяться…

* * *

Этого-то она и боялась. Боялась, что ее начнут расспрашивать о том, что случилось в ту страшную ночь перед днем Всех Святых. Боялась, что ей снова придется воскресить в памяти гибель дорогих сердцу людей. Людей, которые много лет были дня нее семьей…

В старой комнате Сириуса на Площади Гриммо было еще тише, чем в остальных комнатах этого старинного особняка.

Подниматься сюда не любили, делали это только в случае крайней необходимости, словно боясь потревожить память ее погибшего жильца. Все здесь было сохранено так, как было при нем — вплоть до мелочей — разве что пыли стало гораздо меньше, чем в тот раз, когда ей пришлось бывать здесь в прошлый раз.

Было и еще одно отличие — на подоконнике появилось фото Гарри и Рона, обрамленное черной лентой.

К горлу Гермионы подступил комок. На фото оба выглядели такими счастливыми! Совсем еще дети, лет по тринадцать-четырнадцать… Оба машут в камеру, Гарри как всегда улыбается чуть смущенно, а Рон — лучезарно и заразительно.

Как бы ей хотелось вернуть те времена! Пусть тогда все тоже было далеко не просто, но все же куда лучше, чем последние два года… Куда лучше.

— Знаешь, мне до сих пор кажется, что они живы, — тихо произнесла Джинни, стараясь незаметно вытереть выступившие слезы.

— Хотела бы я так думать…

Перед глазами возникла одна из картин той ужасной ночи: белый как стена Рон, с оторванными ногами, и Гарри, из последних сил старающийся отбивать безжалостные атаки Пожирателей Смерти, нелепо и неумело прикрывающий рукой темно-алое пятно на животе — глубокую рану, убившую его в считанные минуты… Сама она, скованная заклятием, не могла никак помочь им, безмолвно наблюдая, как самые дорогие люди медленно умирают.

Сколько раз с этого момента она спрашивала себя — а стоило ли оно того? Стоил ли один крестраж двух жизней? Как ни трудно это признавать — да, стоил. И если они оба отдали за эту жалкую вещичку свои жизни, то она непременно должна была вынести его из той пещеры, а затем уничтожить.

Что она и сделала пусть и наполовину. С уничтожением возникла проблема. Ни одно известное ей заклинание — коих немало — не могло помочь. А других идей не было. Впрочем, она не сомневалась, что все это лишь дело времени. Она обязательно его уничтожит.

— Крестраж у тебя? — как бы невзначай спросила младшая Уизли.

Внутри у Гермионы что-то оборвалось. О крестражах знали только трое: она, Гарри и Рон. Да и эта их вылазка официально озвучивалась как попытка освободить Невилла, оказавшегося в плену у Пожирателей несколько месяцев назад.

В голове всплыла последняя фраза Гарри: «Они близко. Ты ведь понимаешь, что это значит, Гермиона? Нас предали. Они знали. Мерлин, они с самого начала знали, что мы придем! Уничтожь крестраж… И не вини себя». В следующее мгновение палочка с пером феникса взметнулась вверх, и девушка потеряла способность передвигаться. Надежно сокрытая мантией-невидимкой, она лишь безмолвно наблюдала за происходящим…

— Да, у меня.

— Прекрасно. Отдай его мне, — Джинни протянула руку.

— Зачем?

— Я знаю, как его уничтожить.

— Откуда?..

— Гарри сказал мне это.

Мозг судорожно анализировал ситуацию. Собеседница явно врала, Гарри сам не знал, как его уничтожить, да и рассказывать про крестражи он бы никогда не стал, хотя бы для того, чтобы не подвергать смертельной опасности еще одного близкого человека. Слишком уж он дорожил ими...

Но, с другой стороны, Джинни–союзница Пожирателей — это же абсурд! Она бы никогда не смогла так хладнокровно и спокойно отправить на смерть родного брата и любимого человека… Ведь не могла же?

В любом случае, крестраж должен был оставаться у Гермионы.

— Отдай мне крестраж, Гермиона. Это очень опасная вещь. Он подавляет тебя. Медленно подчиняет своей воле, разве ты не видишь? Ты уже перестала пытаться уничтожить его.

— Это не правда…

— Ты знаешь, что правда. Отдай мне его. Я знаю, как им распорядиться.

Голова пошла кругом. А что если она на самом деле сходит с ума, подчиняясь воле маховика времени, нагроможденного осколком души Темного Лорда? Что если она не справится?

— …Ведь если ты не справишься... Получается, что они умерли зря, — Гермиона услышала только конец фразы.

Внизу раздался жуткий шум. Кто-то закричал (похоже, Молли), затем донесся звук разбивающегося стекла, словно кто-то перевернул шкаф с хрусталем.

— Пожиратели… — прошептала Гермиона.

— Отдай мне крестраж! Гермиона, прошу тебя, отдай его! — Джинни сделала несколько шагов в сторону Грейнджер, но та отступила к окну.

Только в этот момент Гермиона поняла, что ее палочка, вместе с остальными вещами так и осталась внизу, в гостиной. А ведь без палочки она беззащитна как младенец…

— Отойди, Джинни. Отойди!

— Он нужен мне, Гермиона. Только так можно все…

Договорить она не успела, внизу раздался истошный крик Молли.

— Мама! — закричала Джинни и бросилась к двери.

Гермиона, не понимая, что делает, схватила со стола тяжелый подсвечник и ударила им девушку по голове. Та пошатнулась и рухнула на пол.

Вырвав из ослабевших рук палочку, Грейнджер начала накладывать на комнату все известные ей защитные заклинания. Затем, словно раненый зверь, забилась в угол комнаты и обхватила колени руками.

Тем временем Джинни пришла в себя. Из раны на ее голове медленно сочилась кровь. Уизли с трудом приподнялась и оперлась на стену.

— Какого Мерлина ты делаешь, Грейнджер?!

— Он ведь был твоим братом… А Гарри… Гарри… Как ты могла… Предать их… Как могла?..

Джиневра изумленно захлопала глазами.

— Эта дрянь совсем подавила тебя. Поверить не могу! Я всего лишь хотела все исправить…

— Ничего уже нельзя исправить. Они умерли. И… Мы тоже умрем. Заклинаний надолго не хватит.

— Так не теряй времени.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя в руках маховик времени, может, самый сильный из тех, что вообще были, а ты спрашиваешь, что я имею в виду?..

— Но МакГонагалл говорила, что вмешиваться в ход событий нельзя, ведь это может привести к чему угодно… Мир может рухнуть.

— Я думаю, он уже рухнул. У нас больше нет надежды.

— Надежда есть всегда…

Джинни внезапно рассмеялась.

— И ты добровольно отказываешься от нее, Грейнджер!

Гермиона задумалась. Шаги Пожирателей за дверью слышались все отчетливей. Скоро эта искорка надежды, которая действительно вспыхнула перед ними, угаснет. А все из-за того, что она боится рискнуть всем…

Ей вспомнился последний разговор с Гарри буквально за несколько минут до его смерти. Тогда он говорил о неясном, пугающем чувстве, охватившем его после первого прикосновения к маховику Темного Лорда.

Тогда Рон спросил, нельзя ли использовать этот маховик в целях Ордена, на что Поттер довольно резко ответил:

— Рон, о чем ты говоришь?! Эта проклятая штука уже давно не имеет ничего общего с обычным маховиком вроде того, что был у Гермионы раньше. Он… он словно… пропитан ядом. Я чувствую, как от него несет кровью! Уверен, что и работать как надо он не будет. Мы должны уничтожить его и как можно скорее, иначе он просто уничтожит нас.

Все это не вселяло никакого доверия, да Гермиона и сама прекрасно чувствовала опасность, таящуюся в этом маленьком предмете. И все же...

Гарри и Рон, будь они живы, использовали бы все шансы, чтобы вернуть ее. Сомнений в этом быть не могло. Значит, у нее нет выбора.

Достав из кармана маховик, Гермиона торопливо затораторила:

— Он немного отличается от того, что был у меня раньше… Надо же, он куда мощнее… Думаю, я смогу вернуться на полгода назад… Не знаю как это получится и получится ли… Джинни, я обещаю, что исправлю все. Постарюсь исправить...

— Поменьше громких слов… Поторопись. Они близко.

Она была права.

Как обычный маховик проклятый механизм не заработал. Тогда внутри Гермионы словно проснулась иная личность, временно взявшая контроль над телом на себя.

Словно во сне девушка подняла перочинный нож, оставленный Сириусом, и слегка надрезала себе ладонь.

Капли крови, словно в замедленной съемке, упали на железные завитки, украшавшие поверхность маховика.

Мгновение спустя Гермиону охватило почти забытое неописуемое чувство, увлекающее ее очень далеко от комнаты, Площади Гриммо 12 и всего, что связывало ее с настоящим.

Вначале была тишина. Звенящая, давящая на мозг, словно вокруг не осталось ничего живого.

«Неужели не получилось?..» — по спине Гермионы пробежал холодок.

Признаться, она всегда боялась ошибок. Даже не самих ошибок, а их последствий. В детстве она сжималась в комочек, когда мама или папа отчитывали ее за какой-либо проступок, что, однако, на ее памяти, случалось всего дважды. В школе все немного изменилось, ведь общаясь с Гарри и Роном, ей нередко приходилось нарушать правила… Хорошо, что родители об этом не знали.

Гермиона передернула плечами: сейчас не время думать об этом. Может быть потом.

Странное путешествие отняло у нее все имеющиеся запасы сил: даже открыть глаза удалось не сразу. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем перед ней предстала та же, но все же немного иная комната на Площади Гриммо.

Похоже, ей все же удалось: Джинни в комнате уже не было, да и рамки с колдографией улыбающихся Гарри и Рона тоже.

Большие настенные часы показывали половину шестого. Наверняка члены Ордена, находящиеся сейчас в доме, еще спали. Идеальный вариант. Гермионе нужно было время, чтобы осмотреться и решить, что делать дальше.

С трудом поднявшись на ноги, она вышла из комнаты и стала медленно спускаться вниз, судорожно придумывая оправдания на случай, если ее кто-то заметит. Конечно, можно было выдать себя за Гермиону из прошлого, ведь за полгода она не успела особенно измениться, но, все же, ей хотелось этого избежать. Ее сумасбродная выходка и так может нанести сокрушительный удар по всему, незачем было ухудшать и без того сложную ситуацию.

Ей повезло — до комнаты, где обычно спали они с Джинни, удалось дойти без приключений.

Гермиона коснулась деревянной ручки, но потянуть дверь на себя не решилась.

Все шло слишком гладко. Это настораживало. Да что там настораживало — приводило в ужас! Раньше такого не бывало. Никогда. Словно кто-то или что-то незримое само подталкивало ее к этому последнему, возможно, роковому шагу.

Может, стоит одуматься, пока не поздно? Затаиться и не вмешиваться?

Пожалуй, это было бы куда разумнее, чем переступить порог комнаты. Если бы не одно маленькое "но"…

Перед глазами снова возникли радостные лица Гарри и Рона. Ради них стоит рискнуть всем.

Смахнув выступивший на лбу пот, Гермиона трясущимися руками приоткрыла дверь.

Волна горького разочарования захлестнула ее: комната была пуста. Ни ее, ни Джинни здесь не было.

Стараясь не разрыдаться, Гермиона осторожно прикрыла дверь и присела на одну из кроватей.

Что ей теперь делать? Конечно, она должна была это предположить, ведь полгода назад они не проводили все время на Площади Гриммо, разрываясь между поисками информации о крестражах и вылазками против Пожирателей Смерти… Конечно, она прекрасно это помнила, но все же на что-то надеялась. Мерлин, как самоуверенно!

Внезапно в голову пришла идея.

Бросившись к письменному столу, Гермиона начала осматривать ящик за ящиком, в поисках пера и пергамента. К счастью, нашлись они довольно быстро.

Как же она раньше об этом не подумала! Ведь можно не напрямую вмешиваться в ход событий. Она оставит подробные инструкции для себя, а та Гермиона, куда более уверенная, чем нынешняя, раздавленная потерей, уж точно сообразит, как все исправить.

Грейнджер старалась писать как можно быстрей и в то же время подробней, нельзя было упустить ни одной мелочи, иначе все старания могли пойти прахом.

Записав то, что считала основным, девушка остановилась, задумчиво глядя в окно. Как бы она отреагировала, прочитав подобное? Решила, что это очередная попытка Пожирателей вывести ее из равновесия, заставить плясать под их дудку. Нет, не нужно, чтобы она так подумала. Только вот как?

Гермиона достала палочку. Конечно, со своей собственной она смогла бы сделать куда больше, но и палочка Джинни не будет бесполезной… Прошептав заклинание, она скрыла большую часть текста. Теперь он будет открываться для другой Гермионы постепенно, с каждым разом все больше убеждая ее, что написанное в пергаменте — правда.

Встав на ноги, она в последний раз оглядела комнату.

Кажется все.

— Обернись! — требовательный голос заставил гриффиндорку на время оцепенеть.

Это был ее голос.

— Обернись, я сказала, — голос прозвучал немного испуганно, кажется, вторая Гермиона стала понемногу понимать, что происходит.

До крови прикусив губу, сжав одну руку в кулак, а другой крепче сжав палочку, готовая ко всему, Грейнджер обернулась.

— О Боже… — прошептало ее прошлое.

Гермиона уже собралась начать длинное объяснение, кто она и зачем здесь, как вдруг случилось непредвиденное. Она словно стала падать куда-то. В целом ощущение очень напоминало трансгрессию, только куда сильнее: ее словно разрывало на куски, все тело жгло огнем, хотелось закричать, но из груди вырывались лишь слабые хрипы. Что случилось с другой, Грейнджер не знала, но чувствовала, что что-то похожее.

Казалось, что сил больше не осталось, что она сейчас умрет, жестоко расплатившись за свою глупость... Однако этого не случилось. Постепенно боль стала угасать, онемевшее было тело снова стало подчиняться голове.

Открыв глаза, Гермиона огляделась. Другой не было. Внутри что-то оборвалось. Неужели она уничтожила собственное прошлое?!

Нет, нет, это просто невозможно, ведь иначе ее бы тоже здесь не было. А ведь она здесь и все еще жива.

Поднявшись на ноги, Грейнджер собиралась было отряхнуться, но обнаружила, что одета в то, в чем еще мгновение назад была другая… Да и в руках была зажата именно ее палочка, но никак не Джинни.

От былой обессиленности не осталось и следа.

Подойдя к старому зеркалу, Гермиона некоторое время недоверчиво рассматривала себя. Затем наконец начала понимать, что произошло. Похоже, ее прошлое соединилось с ней в одно целое. Неслыханный, небывалый подарок судьбы! Ведь она прибывала сюда за чем-то очень-очень важным, жизненно необходимым…

Внутри все похолодело. За чем именно, она не помнила.

Память у нее всегда была почти идеальная, именно это помогало ей так быстро и много запоминать. Да и сейчас она могла назвать все, от своего имени до того, что ела три дня назад, но вот только цель своего появления вспомнить не как не могла, словно кто-то поставил ей в мозгу невидимый барьер.

Рванув к тому месту, где лежал пергамент, она, моля о том, чтобы все получилось, развернула его. Разумеется, на нем был лишь тот текст, который отметили как исходный.

Шепча контрзаклятие, Гермиона даже закрыла глаза. Но это не помогло.

— Как же это… — девушка повторила манипуляцию, затем еще раз и еще, но пергамент по-прежнему отказывался раскрывать свои тайны.

Значит, остается только один выход. Пользоваться тем, что есть и ждать, когда наступит то время, когда можно будет узнать все…

Бросив взгляд на настенный календарь, Гермиона ужаснулась. 27 июля. В пергаменте была эта дата, пусть и освещена довольно скупо.

«27 июля. Воскресенье. Смерть Джорджа Уизли в «Норе». Смерть Хагрида в «Дырявом Котле»».

Нет, она не должна допустить этого. Она просто обязана спасти их. Только вот как ей оказаться в двух местах одновременно?..

Тик-тик-тик-тик.

Каждый шаг старых напольных часов отдавался пульсирующей болью в висках. Времени оставалось все меньше и меньше. Гермиона чувствовала, как оно неуловимо просачивалось сквозь нее, исчезало в прогнивших досках пола, унося с собой надежду на счастливое разрешение задуманной авантюры.

Тик-тик-тик-тик.

Раздраженный мозг никак не мог найти выход из ситуации. Как неразумно она поступила! Говорили же ей, что подобные вещи никогда не проходят без последствий. Говорили. Она верила. Но, все же, сделала все наоборот и теперь, несомненно, поплатится за это.

Рука автоматически потянулась за маховиком. Раз уж она все равно вмешалась, от еще одного маленького сдвига вряд ли станет хуже…

Сердце учащенно забилось, а к горлу подступил комок.

Рука вновь и вновь ощупывала пустой карман. Маховика не было!

Его и не могло там быть.

Это надо было понять раньше, ведь после перемещения она оказалась в другой одежде, да и вместо палочки Джинни в руках оказалась ее собственная…

Тик-тик-тик-тик.

А где ее тело? Что с ним стало? И что будет, когда она доживет до момента, когда отправилась в прошлое? Может, она попала в замкнутый круг, выхода из которого попросту нет?.. На эти вопросы у Гермионы не было ответа.

Это пугало и приводило в отчаяние, но, все же, потеря маховика была более ощутима. Если она не найдет способ вернуть его обратно… Все точно пойдет прахом, ведь это крестраж! Его нужно во что бы то ни стало уничтожить. Иначе Того-Кого-Нельзя-Называть нельзя будет убить.

Тик-тик-тик-тик.

Джордж. Хагрид. Вот что сейчас важно. Остальное — потом.

Конец июля. Что было в конце июля? Нужно было вспомнить все как можно подробнее.

Тик-тик-тик-тик.

Точно.

Идеальный спектакль Темного Лорда. Пожалуй, самый красочный из тех, что он устраивал. И Гермиона попала к самой его развязке.

В начале лета миссис Уизли неожиданно захворала. Болезнь была очень странной, протекала тяжело, и очень скоро Молли оказалась на грани жизни и смерти. Лихорадка, бред, покрасневшее, распухшее лицо — все это немного напоминало Гермионе маггловскую болезнь, которой ей пришлось переболеть в детстве, однако сказать об этом она посчитала неуместным. Из Больницы Святого Мунго в «Нору» был вызван старый друг семьи, целитель Крамб-Гамильтон, который, едва увидев больную, заявил, что болезнь куда серьезнее, чем они полагали, и даже телепортация в Больницу невозможна, ибо может привести к непредсказуемым последствиям. Дети миссис Уизли, естественно, захотели быть рядом с матерью в столь тяжелый период. Флер и Билл прибыли сразу, чуть позже Чарли, Джинни, как самая младшая, еще не успела покинуть «Нору», близнецы сменяли друг друга, один из них следил за общим магазином, а другой был с матерью. До конца июля не появились только Перси и Рон. Первый, рассорившись с семьей некоторое время назад, вполне мог и вовсе не знать о болезни, второй же, будучи одним из ближайших союзников Гарри Поттера, прекрасно понимал, какой опасности подвергнет семью, появившись там.

Местонахождение троицы тщательно скрывалось. Члены Ордена положили немало сил и времени, чтобы запутать их следы, обезопасить от Пожирателей Смерти.

Рон не говорил ни слова о том, чтобы навестить мать, но все же и Гермиона, и Гарри видели, как тяжело ему дается этот сознательный отказ. И вот, в последних числах июля, они вызвали друга на откровенный разговор, в конце которого решили, что ехать ему все-таки надо.

* * *

— Рон, ты ведь хочешь увидеть мать, — начала тогда Гермиона.

— Это не имеет значения.

— Ты же знаешь, что имеет.

Рон нахмурился и замолчал, подбрасывая в камин деревяшки, еще недавно бывшие неплохим стулом.

В те дни они скрывались в маленьком охотничьем домике где-то высоко в горах. Это было спокойное время. Жаль, продлилось недолго. Забыть о том, что им все еще нужно было сделать, было невозможно. Кто бы знал, что это был их последний совместный «отдых»…

— А вдруг она…

Рон смерил подругу презрительным взглядом.

— Что она?! — голос его звучал как-то глухо, но, в то же время, пугающе.

— Рон, Гермиона права.

Гарри, сохранявший молчание уже который вечер, наконец заговорил. Гермиона уже стала бояться, что последняя попытка найти крестраж сломала его… Слишком много сил, времени было потрачено зря. Вдобавок, в этот раз Пожиратели убили на их глазах одну из учениц Хогвартса. Зрелище, мягко сказать, не самое приятное.

Поттер не мог наблюдать за этим действом молча, что их и выдало. Попытка отбить девочку не удалась, да и путь к крестражу был закрыт.

— В чем же она, интересно, права?

— В том, что тебе нужно навестить мать.

— Ты понимаешь, как это опасно?! Это ведь моя семья!

— Будь моя мама жива… Я бы сделал все, чтобы ее увидеть.

Пожалуй, именно эта фраза избавила Рона от сомнений. Знали бы они тогда, к чему приведет эта авантюра…

Гермиона вышла из домика подышать воздухом, а Гарри и Рон тихо говорили о чем-то еще какое-то время. Девушка пыталась расслышать, о чем именно, но до нее доносились лишь обрывки слов, никак не связанные между собой. Затем все стихло, и к ней вышел Рон.

— Холодно сегодня, — он стал рядом с ней, глядя на затянутое тучами небо.

— Ночью в горах всегда холодно, Рон.

Мысли ее кружили вокруг парня, оставшегося в домике. Ей представлялось, как он, лежа на пушистом ковре, лениво листает старый учебник, изредка поправляя очки.

Она беспокоилась за Гарри. С каждым днем все больше. Слишком уж сложная судьба ему уготована.

В последние месяцы она не раз замечала, как его взгляд подолгу замирает на одной точке, а лицо при этом приобретает задумчиво-тревожное выражение. Это ее пугало.

С Роном все было куда проще. Несмотря на то, что он тоже понимал, что ничего хорошего их впереди не ждет, ему каким-то невероятным образом удавалось найти в себе силы не только не сдаваться, но и не терять присутствие духа. Чувство юмора его, казалось, стало даже острее и лучше, чем прежде.

— Гермиона…

— Да?

— Ты это… Прости. Я часто срываюсь в последнее время.

— Все хорошо, Рон.

Какое-то время они молча стояли рядом, он — глядя в небо, она — вниз на заснеженные склоны. Их маленький отпуск затянулся. Пора было возвращаться домой. Все трое это чувствовали. И вот теперь у них был повод, чтобы наконец сделать это.

Неожиданно Рон сделал шаг к подруге, так, что они оказались друг к другу гораздо ближе, чем обычно. Не дожидаясь, пока она сделает шаг назад, Уизли поцеловал Гермиону.

Поцелуй был довольно неумелым, но все же ей понравилось. Даже очень понравилось.

— Все хорошо? — смущенно пробормотал он, отстраняясь.

— Да. Хорошо.

— Тогда давай расскажем Гарри.

Рассказывать Гарри ей почему-то не хотелось.

* * *

Это было числа 25. На следующий день они все втроем вернулись на Площадь Гриммо, откуда Рон должен был отправиться в «Нору», а Гермиона с Гарри — на небольшую вылазку с Люпином и Тонкс.

Гермиона рванула с места. Нужно было просто остановить Рона, ведь именно он должен был стать причиной нападения Пожирателей на «Нору». Тогда Джордж будет спасен, и можно будет помочь Хагриду.

Влетев в комнату, которую обычно занимали Гарри и Рон, она замерла. У зеркала, стараясь расчесать запутавшиеся за ночь волосы, стоял Гарри. Видимо, встал он недавно: вид у парня был сонный, от чего он казался еще более взъерошенным и растерянным, чем обычно.

— Гермиона. Уже проснулась? Рано как всегда.

Гарри. Ее Гарри. Живой.

Память вернулась. Гарри и Рон погибнут. Могут погибнуть, во всяком случае...

Не задумываясь о возможных последствиях, Гермиона бросилась к нему, обвила руками и прижала к себе так крепко, как только могла.

— О-о-о! — Поттера явно удивило бурное проявление чувств, но он не отстранился.

— Гарри… Гарри… Я… — Гермиона постепенно брала себя в руки. — Как спалось?

Более глупого вопроса и придумать было нельзя. Она это понимала, но ничего не могла с собой поделать.

— Хорошо… — Гарри мягко отстранил девушку от себя. — Гермиона, с тобой все в порядке?

— Да, да, теперь в полном. А где Рон?

— Рон? Думаю уже на пути в «Нору».

Ее план провалился. Сердце забилось еще быстрее, хотя, казалось, быстрее уже некуда.

— Нам нужно срочно попасть туда! Пожиратели… — Гермиона замолкла на полуслове.

О маховике говорить не стоит. О том, что она знает, что будет дальше, пожалуй, тоже. Открыто уж точно.

— О чем ты?

— Если я попрошу тебя не спрашивать ничего и просто поверить, ты сможешь это сделать?

— Конечно, Гермиона, — Гарри улыбнулся. — Ты ведь у нас всегда знаешь, что делаешь.

В другой ситуации она бы улыбнулась похвале, но не сейчас.

— Пожиратели хотят убить Рона.

Улыбка тут же пропала с лица Поттера, уступив место знакомой тревожной задумчивости.

— Тогда быстрее. Время дорого стоит...

Теперь уже оба спешили на первый этаж. Грозный Глаз, заблокировавший каминную сеть сразу после смерти Дамблдора, в конце концов придумал довольно удобный способ сообщения между многочисленными «убежищами» Ордена.

— Аппарация и каминная сеть отслеживаются Министерством. Применять их отныне опасно. Есть другой способ, — говорил Грюм на одном из собраний.

Потрудившись пару недель, он создал целый ворох односторонних «незарегистрированных» порталов. Один их них, ведший к месту недалеко от «Норы», преспокойно лежал на каминной полке на Площади Гриммо 12 и выглядел как обычная оловянная статуэтка, изображающая танцующего сатира со свирелью.

— На счет три? — спросил Гарри, глядя на статуэтку.

В ответ кивок.

На мгновение они случайно встретились взглядами, но тут же оба, как по команде, отвели глаза.

Когда это началось, Гермиона точно не помнила.

Много раз она спрашивала себя, почему так происходит. Может быть, они просто чувствовали то ужасное, что ждет их впереди и с каждым днем предстает все отчетливей? Может, боялись прочесть в глазах другого человека, то, что он тоже это знает? Может, просто чувствовали вину за уже отданные для их защиты жизни? За жизни, что еще будут отданы… Может быть. А скорее, все это вместе.

— Что это вы тут делаете? — жуя бутерброд, в комнату вошел Рон.

Гермиона, впервые со дня их знакомства, готова была расцеловать Рона за его дурацкую медлительность. Сегодня она сыграла им на руку.

Впрочем, и расцеловала.

— Уже соскучилась по мне? — Рон выглядел немного смущенным, но, в то же время, довольным.

— Ты даже не представляешь как!

Видеть его вновь живым… Это так… Чудесно!

— Гарри, а что это с Гермионой?

— Понятия не имею, — Поттер пожал плечами.

— «Нора»! Нам нужно срочно туда… Гарри, Рон… Нет, вам опасно. Я сама отправлюсь туда. А вы не смейте покидать Площадь Гриммо, пока я не вернусь!

«27 июля. Воскресенье. Смерть Хагрида в «Дырявом Котле»».

— Вам нужно в «Дырявый Котел». Срочно.

— Еще минуту назад ты говорила, что нам нужно в «Нору», —

Гарри поправил очки.

— Я слышал только, как она запрещает нам покидать Площадь Гриммо, — отозвался Рон.

— «Дырявый Котел». Поверьте мне. Я все объясню, но позже.

Не дожидаясь ответа, Гермиона коснулась портала, и неведомая могучая сила унесла ее далеко от Площади Гриммо, да и Лондона тоже.

* * *

— Джинни, Джинни, открой быстрее! — Гермиона, что есть сил, барабанила в дверь.

Закрыта она была изнутри и явно мощным заклинанием.

Наконец появилась заспанная Джинни. Она была мало похожа на забитую, измученную девушку, просящую Гермиону отдать ей проклятый маховик совсем недавно. Эта Джинни была свежа и, как и все девушки ее возраста, прекрасна. Совсем еще ребенок.

— Гермиона? Ты откуда?..

Дверь все-таки открылась. Вскоре Грейнджер оказалась в кухне, где на завтрак собралась вся семья, включая бледную и ослабленную миссис Уизли.

Гермиона остановилась. Что же дальше? Как объяснить им, что нужно спасаться?

— Я… Я…

Договаривать ей не пришлось. Видимо, Пожиратели, следившие за домом, решили, что через портал прибыл Рон и начали нападение.

Первое заклинание угодило в окно. Разбило его вдребезги.

Дальше события разворачивались очень быстро. Уже через мгновение, как ей показалось, все Уизли заняли оборону. Заклинания летели со всех сторон, так, что было просто невозможно разобрать, где чьи и в кого они направлены.

Джордж, которому суждено было погибнуть в этой битве, находился почти у самого окна. Нагнувшись, Гермиона подбежала к нему и вцепилась в ворот.

— Что ты делаешь?! — парень попытался сбросить ее руки. — Запаниковала что ли? Да отойди же, ты мне мешаешь!

Но отпускать Гермиона не собиралась. Ей нужно было увести его как можно дальше отсюда. Потом сам спасибо скажет. Впрочем, если все пройдет хорошо — не скажет. Даже не узнает о том, что могло произойти.

— Нужно уйти отсюда! — кажется, Гермиона прокричала это прямо на ухо несчастному парню.

— Никуда я не уйду. Успокойся. Ты ведь никогда не…

Договорить он не успел. Силы были явно не равны, на уговоры времени не было. Понимая всю опасность своих действий, Гермиона аппарировала вместе с Джорджем.

Уже через мгновение оба стояли у входа в «Дырявый Котел». Видимо, там уже вовсю шел бой. Шум стоял такой, что даже заклинания, наложенные на бар, не могли полностью скрасть его.

— Что же это?.. — опешил Джордж.

Через мгновение оба ворвались в помещение. Пожирателей было шестеро. Из посетителей только Гарри, Рон и Хагрид. Даже Тома не было видно.

Словно в замедленной съемке Гермиона увидела, как один из Пожирателей целится в Хагрида, как резко взмахивает палочкой и шипит какое-то заклинание. Вот оно.

— Рон! — прокричала она парню, ближе всех находящемуся к Хагриду. — Хагрид!

Этого было достаточно. Рон рванул вперед и каким-то невообразимым образом сумел оттолкнуть Хагрида немного в сторону. Однако заклинание все же зацепило его самого, пусть и не так сильно.

Пожиратели вдруг замерли. И лишь через секунду Гермиона поняла, почему. За спинами ее и Джорджа стояли Люпин и Тонкс. Перевес теперь был явно не на стороне слуг Темного Лорда, и они это поняли. Все шестеро скрылись в комнате, что вела в Косой Переулок. Пока члены Ордена смогли наконец открыть дверь, их, естественно, и след простыл.

* * *

Гермиона вздохнула с облегчением. Наконец-то все разошлись, и они остались втроем. Расспросы, обсуждения — все позади. И она была этому рада. День выдался очень тяжелым.

— Кто бы мог подумать, что Тот-Кого-Нельзя-Называть способен на такое… — начал Рон, сидя рядом с Гермионой на диване и держа одну руку у нее на плече.

Действительно, спектакль был идеален. Миссис Уизли довольно долгое время травили особым порошком, целитель, прибывший в «Нору», был под заклятием «Империус» и вряд ли теперь мог вспомнить, что косвенно выступал на стороне Темного Лорда…

Цель действа была вполне ясна — заманить как можно больше Уизли в дом и напасть на них. Особо лакомым кусочком, безусловно, был Рон, ведь через него можно было добраться и до Гарри…

Но сейчас все было позади. Отбив «Нору», мистер Уизли в компании Люпина сделали все, чтобы выяснить, что же все-таки произошло. Им это удалось.

— Волдеморт способен на очень многое, Рон, — мрачно заметил Гарри.

Рон вздрогнул от имени врага, Гермиона лишь нахмурилась.

— А Рон-то у нас герой, — улыбнулась она, желая поскорее переменить тему.

— Ну прямо… — лицо Уизли приобрело пунцовый оттенок, но все же внимание ему льстило.

— Да, да, Рон. Не скромничай. Это ведь ты спас Хагрида. Даже плечо повредил.

Плечо действительно зацепило. Залечивали рану около получаса, но, все же, небольшой шрам останется. Рон попросил.

— Гермиона, а ты ничего не хочешь нам рассказать?

— С чего бы начать…

Гермиона внезапно замолкла. В комнату вошел бледный как никогда Люпин.

— С вами все хорошо, профессор? — тихо спросила она.

Что-то подсказывало ей, что нет.

— Тонкс умерла…

Дни слились в одно бесцветное пятно.

Подготовка к похоронам Тонкс, затем сама процедура погребения, скромные поминки и странное щемящее чувство, природу которого Гермиона никак не могла понять.

Было во всем этом что-то неправильное, ненормальное: Тонкс не должна была умереть. Не сейчас. Они с Люпином должны были пожениться и жить вместе в тихом месте, подальше от всего этого кошмара…

Как хрупко все-таки человеческое тело! Одно неосторожное движение, короткий миг падения, хруст шейного позвонка и все — тишина. Вечная.

Хотя, может, никакого хруста не было, и эту деталь добавило воображение Гермионы.

Голова у нее шла кругом. Память играла с ней в малопонятную и известную только ей игру, то почти лишая «воспоминаний» о будущем (как ни странно звучит), то угодливо подбрасывая ей нужные факты и события…

Все это очень мешало.

Как можно предотвратить то, чего почти не помнишь? Как спасти людей, если не знаешь, что именно им грозит смертельная опасность?

Вопросы оставались без ответа.

Единственное, что ей удалось вспомнить очень четко — смерть Гарри и Рона в каком-то странном темном месте. Этого Гермиона не могла допустить. Остальное не так важно. По крайней мере, пока. Когда будет нужно пергамент предупредит ее.

Главное, чтобы смерть Тонкс была просто случайностью, как это казалось на первый взгляд.

* * *

Хлопок аппарации. Торопливые шаги. Шуршание листвы под ногами. Тихое, сбивчивое бормотание.

Условленное время, условленное место. В последние дни им приходилось быть более осторожными, чем обычно.

Быстрый взгляд на часы: до прибытия Гарри оставалось ровно две минуты.

Потратить их на то, чтобы отдышаться и съесть шоколадный батончик, купленный в маггловском магазинчике. Почти сутки она ничего не ела.

Сбор информации о крестражах — дело не самое быстрое. И не самое приятное.

Ей еще относительно повезло… Притворившись новой прислугой, Гермиона пробралась в дом одного старого полуслепого министерского служаки, сумевшего за годы работы собрать неплохую библиотеку с очень-очень интересными материалами. Пара бумажек из нее могли указать на расположение очередного крестража, что было нужно Гарри, а значит, и Грейнджер тоже.

Все прошло относительно гладко, но под конец Пожиратели все же выследили ее местоположение (наверняка через предателей в Министерстве) и заявились в дом, из которого она успела выбежать буквально за пару мгновений до этого.

Дверь им открыл старик… Гермиона видела, как он подслеповато рассматривает нежданных гостей, как те бесцеремонно заталкивают его в дом, плотно закрывая тяжелую входную дверь.

Думать о том, что случилось с этим слишком любопытным дедулей, не хотелось. Слишком страшно. Хотя, страшнее, пожалуй, было осознавать то, что, имея возможность помочь, она этого не сделала… Даже не попыталась.

Цель оправдывает средства — так ведь говорят?

Дикая, жестокая формула. Но разве не по ней живет сейчас Гермиона?

Пойдя однажды вслед за Гарри, она автоматически согласилась с этим утверждением. И теперь должна была следовать ему.

Громкий хлопок совсем рядом.

Секунда в секунду. Он пунктуален, даже сейчас.

Хромая, Гарри подошел к подруге. Край его мантии был разодран.

Видимо, его вылазка прошла не так удачно. В его задании ничего опасного быть не должно было: обычный сбор информации у агента Ордена. Все просто, даже обыденно. Что могло незаладиться?

— Что с ногой? — Гермиона встала, встревожено оглядывая Поттера. — Расщепило?

— Нет, — стараясь отдышаться, зашептал тот. — Кинжал… Эйвери.

Тоже Пожиратели. Это было уже странно.

Кажется, скоро им нельзя будет пользоваться аппарацией, слишком уж опасным занятием это становится. Слишком просто это отследить.

Покопавшись в сумочке, Гермиона извлекла маленькую склянку с прозрачной жидкостью.

Рану следовало обработать. Мало ли, чем смазывает свой кинжал Эйвери… Заражение крови, конечно, вылечить можно, но времени на это уйдет не меряно, а сейчас оно дорого.

Если же лезвие было смазано ядом, то все еще хуже. Лучше не тянуть.

— Дай я посмотрю, — шепот.

— Да не надо, Гермиона… Не до этого.

— До этого. Рона ждем еще три минуты.

Приподняв край мантии, Гермиона осмотрела рану: та оказалась небольшой, но довольно глубокой. Кожа по краям немного посинела. Значит, волнения не были напрасными.

— Жить буду? — криво улыбаясь, спросил Поттер.

— Куда ты денешься.

Присев на холодную, остывающую землю, оба оперлись спинами на ствол старого большого дуба.

— Как думаешь, он снова опоздает? — Гарри заметно нервничает.

— Надеюсь, нет. Главное, чтобы в драку снова не ввязался…

— Это уж точно.

Третий хлопок, на этот раз довольно далеко. Поначалу Гермионе даже чудится, что это только игра ее воспаленного воображения. Быстрый взгляд на Гарри и кивок в ответ. Значит, хлопок действительно был.

Растрепанный и довольный Рон появляется минуты через две. В руках его папка с бумагами, которые, как станет ясно позже, окажутся важнее всего, что они добыли за этот странный день.

* * *

Гарри, Рон и Гермиона появились на пороге своего бывшего однокурсника Невилла Долгопупса ночью. Долго стучали, прежде чем им открыла пожилая женщина.

— Мы… — начал Гарри, но та жестом прервала его.

— Проходите.

Августа Долгопупс, бабушка Невилла, несмотря на возраст, еще была красива.

От статной высокой женщины с идеальной осанкой веяло силой.

Невилл работал в своем кабинете: штудировал очередную стопку книг по медицине.

Гермиона не удивилась, узнав, что он решил стать целителем в Больнице Святого Мунго. Для него это был хороший шанс самоутвердиться и, возможно, когда-нибудь помочь родителям…

— Привет… — неуверенно начал Гарри.

Подняв глаза, Невилл просиял. Давно их так тепло не встречали!

Обняв всех троих, он затараторил:

— Как вы тут?.. Впрочем, какая разница… Вам нужна моя помощь? Я готов. Все, что от меня зависит, вы же знаете…

Им действительно нужна была помощь.

В документах, найденных Роном, обнаружился текст на латыни, которого никто из них (даже Гермиона, к своему стыду) не знал. А вот Долгопупс, как будущий медик, обязан был в этом разбираться.

— Сможешь перевести это? — Грейнджер протянула ему лист пергамента, исписанный мелким убористым почерком.

— Думаю, да. Но нужно время.

— Его нет, — угрюмо отозвался Рон. — Но мы подождем.

* * *

Невилл заперся в своем кабинете. Работал двенадцать часов подряд, прерываясь лишь для того, чтобы выпить очередную чашку кофе, которое варила ему лично бабушка, избегая помощи домовых эльфов и старой служанки.

Гарри, Рон и Гермиона расположились в просторной, но темной гостиной. Шторы на огромных окнах были плотно занавешены, горела маленькая настольная лампа.

Августа, сидя в дорогом, обитом бархатом кресле что-то читала, изредка заговаривая с гостями. Чаще всего она рассказывала о том, каким замечательным человеком был ее сын Френк. Короткие истории о его школьной жизни, успехах, женитьбе и работе в аврорате были довольно интересны. Иногда же женщина отпускала комментарии о том, как гордится своим внуком, который первым в их семье направил свою неуемную энергию на созидание (работа аврором казалась миссис Долгопупс разрушением, а вот целителем — как раз наоборот).

К полуночи хозяйка показала гостям их спальни и, пожелав спокойной ночи, вышла.

Гермиона уснула быстро, но сон ее был тревожным. Ей снилась Тонкс. Она плакала. Просто стояла, смотрела на нее и плакала.

Проснулась девушка посреди ночи в слезах. Сна больше не было, и она решила вернуться в гостиную и почитать.

Идя по длинному и темному коридору, Гермиона сильно испугалась, когда чьи-то пальцы схватили ее чуть повыше локтя и, не говоря ни слова, стали тянуть куда-то.

На прикосновение Гарри или Рона это было совсем не похоже.

— Что?..

— Тише, мисс, — скрипучий низкий голос. — Мне просто нужно с вами поговорить.

Вспомнив о том, что в доме живет старая служанка (та подавала им чай за несколько часов до этого), Грейнджер немного успокоилась.

Хотя, о чем ей говорить с незнакомой женщиной, не знала.

Ее почти втолкнули в маленькую комнатку.

— Опасное дело вы затеяли, мисс!

— О чем это вы?

— О маховике, мисс. О чем же еще?

У Гермионы задрожали руки. Внутри все сжалось. Нет, нет… Она просто не могла об этом знать.

— Откуда вы знаете?

— Я многое знаю, мисс. Я, можно сказать, прорицательница. Или посланница. Зовите как хотите.

Перед глазами девушки всплыл образ профессора Трелони. Огромные очки, пышная шевелюра и абсолютно бессмысленные и пустые предсказания. Хотя и не все…

На пятом курсе она наглядно убедилась, что даже такие шарлатанки как Сивилла, могут рассказывать дельные вещи.

Да и эта женщина угадала очень уж точно.

— Плохо все закончится, мисс.

— Я как раз хочу сделать все, чтобы этого не случилось.

— Вы не понимаете…

— Чего? Чего же я не понимаю? — Гермиона поняла, что стала понемногу распаляться.

Нервное напряжение, копившееся в ней очень долго, грозило вырваться наружу. Мало того, обрушиться на голову ни в чем не виноватой, по сути, женщины.

— Всегда есть равновесие! Плата слишком высока.

— Плата?

— Ваш маховик проклят… Он уже взял свою кровавую плату и теперь волен играть с вами, пока это интересно, но… Это еще не все.

Гермиона поймала себя на мысли, что эта «прорицательница» говорит о крестраже совсем как о живом человеке. Хотя он действительно не был обычной вещью.

— Не все? — холодея, Гермиона сжала кулаки.

Она знала о маховике. Она знала о том, что он проклят. Она даже знала о том, что перед тем, как запустить обратный отсчет, гриффиндорка окропила его своей кровью…

Кровавая жертва? Жизнь ей больше не принадлежит? Странно все это. И… Страшно.

— Вы умны и наверняка знаете о законе равновесия.

— Законе равновесия?

— Магический мир держится на ряде законов… Никто в них не верит, зря, — старуха жадно облизнула губы. — Закон равновесия: все, что было взято, должно вернуться. Понимаете о чем я?

В голове у Гермионы мелькнула страшная мысль.

Нет, это не может быть правдой!

— Неужели?..

— Да, вы догадались сами. Не зря он говорил, что вы очень умны. Вы спасли две жизни и смерть забрала другие две. Кровь за кровь. Равновесие. Всегда. Запомните это.

— Подождите… Подождите. Почему две? Умерла ведь только Тонкс.

Старуха мрачно улыбнулась и указала на свой живот, увеличивая его размеры. Так обычно показывают, когда говорят о беременности.

— О, Мерлин…

— Равновесие. Всегда.

Какое-то время Гермиона молчала. Ей было очень страшно и больно. Неужели она виновата в смерти Нимфадоры?

— Вы сказали, что он говорил, что я умна. Кто это «он»?

— Скоро узнаете, мисс. Он появится.

Молчание.

— Я не знаю, что мне делать.

— Боюсь, что теперь вам придется выбирать, чьи жизни вы хотите спасти. И при этом знать, что всякий раз будет умирать кто-то другой… Быть может кто-то из друзей…

Гермиона резко вскочила на ноги и, хлопнув дверью, выскочила в коридор. Сердце гулко стучало в груди. Она была уверена, что уснуть уже не сможет.

* * *

В дверь постучали.

Гермиона сидела на кровати, натянув на себя одеяло до самого носа. Ее трясло, хотя тело жгло огнем.

Ночь прошла в тяжелых раздумьях. Тонкс больше не снилась.

— Войдите, — голос дрогнул.

— Гермиона, у нас хорошие новости, — в комнату вошли Гарри и Рон, сели на краешки кровати с разных сторон. — Ты не заболела?

Девушка точно знала, что они ей скажут. Хотелось сказать это, но она понимала, что нельзя. И так заигралась… Слишком заигралась. Теперь придется выбираться. С трудом. Как умеет.

Уизли придвинулся к ней, легонько обнял за талию, чмокнул в щеку. Мило и ненавязчиво.

— Все в порядке… Что там?

— Можно я? — Рон улыбался. — Невилл расшифровал пергамент.

Конечно. Разве могло быть иначе?

— Следующий крестраж — это маховик времени. Такой, как был у тебя на третьем курсе.

«Нет, Рон, совсем не такой…» — с горечью подумала Грейнджер, отстраняясь от друга.

В этот же день они уйдут из дома Долгопупсов. Прощаясь, Гермиона тихо шепнет Невиллу, чтобы они с бабушкой как можно скорее покинули дом. Тот кивнет.

Утром, незадолго до этого, зачарованный пергамент выдаст новую страшную запись: «3 августа. Смерть Невилла и Августы Долгопупс в их доме в Лондоне».

Гермиона проснулась на рассвете. В палатке было тепло и душно. Видимо, Невилл постарался. Накануне весь вечер твердил, что слишком уж холодно.

— Рано ты, — устало улыбаясь, произнес он.

По глазам было видно, что снова не спал всю ночь. Настоящий целитель — от больного никуда.

Присев на пол рядом с Роном, заботливо укутанным тремя одеялами, Гермиона провела ладонью по его лбу, затем, убедившись, что жар не спал, взяла за руку.

— Как он? — вопрос был излишним.

— Лучше. Потихоньку идет на поправку.

Верилось с трудом. Слишком уж измученным, бледным и осунувшимся казался Рон.

— Я у костра посижу.

Выйдя на улицу, Гермиона почувствовала себя лучше. Никакого спертого воздуха, наполненного терпким ароматом трав и настоек, никаких стонов и несвязных обрывочных фраз, навеянных лихорадкой. Только мерное шуршание листвы на ветру, треск поленьев в костре и редкое пение птиц. Как раз то, что ей было нужно.

Глядя на почерневшие, изуродованные огнем поленья, она прикидывала, как скоро вернется Гарри. Очень хотелось, чтобы поскорее: наедине с Роном было слишком тяжело. Конечно, не совсем наедине, был еще Невилл… Но с Гарри было бы спокойнее.

Гермиона никак не могла отделаться от мысли, что внезапная болезнь Рона — ее вина. А как иначе? Невилл выжил, хотя должен был умереть вместе с бабушкой. Выжил благодаря ее предупреждению.

Увидев его, перепуганного и еще не осознавшего, что произошло, на Площади Гриммо после очередного возвращения за припасами, Грейнджер испытала смешанное чувство. С одной стороны, она была рада, что ее школьный друг, член Ордена Феникса выжил, а с другой — неплохо понимала, чем это грозит.

Почему Рон? Уж лучше бы смерть выбрала кого-нибудь другого… Ее, например.

— Держи, — тихий голос вырвал ее из плена размышлений. — Холодно тут. Еще один больной нам не нужен.

Гермиона вздрогнула: Невилл подошел неожиданно, с кружкой горячего чая в руках.

— Спасибо.

Рассеянно кивнув, он пошел обратно к палатке. Так же тихо и осторожно как, вероятно, шел сюда.

Сделав первый, совсем крохотный, глоток, Гермиона вылила остатки напитка на землю. Пить это было просто невозможно. Даже немалое, судя по вкусу, количество сахара не смогло заглушить явную горчинку. От легкого запаха миндаля мутило.

Чрезмерная преданность Невилла напрягала. Вот уж точно как у Сент-Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приручили.

Попытавшись объяснить, что спасение — не то, за что стоит благодарить до гроба, Гермиона в конце концов приняла заботу друга как нечто неизбежное, пусть и не самое приятное.

Через недельку-другую Рон поправится, и они вновь смогут продолжить путь. Втроем. Четвертый элемент был явно лишним. Только вот как сказать ему об этом, как отправить обратно в Лондон, когда придет время, она не представляла.

Услышав легкий шорох листвы у палатки, Гермиона подняла глаза.

Гарри.

Держа в руках плед, он подошел к костру и застывшей в ожидании девушке. Не говоря ни слова, закутал ее и только после этого, улыбаясь, присел рядом.

— Невилл говорит, что Рону лучше, — глядя на пламя, произнес он.

Как бы Гермиона хотела, чтобы это на самом деле было так.

— Надеюсь… — она поежилась. — Как прошло?

— Удачно. Завтра в доме Гринграссов будет маскарад. Думаю, стоит его посетить.

— А это не слишком опасно?

— Не волнуйся, — голос звучит успокаивающе. — Мы же не заявимся туда как Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Обратимся.

— Оборотное зелье? И где мы его найдем? Да и за сутки найти тех, в кого превратиться не так-то просто…

— Я уже обо всем позаботился… Не один, конечно. Люпин очень мне помог.

— Как он?

— Не в себе… Сама увидишь, он в палатке, — взгляд Гарри вдруг показался очень усталым и поблекшим. — Там же связанные Теодор Нотт и Дафна Гринграсс — бывшие слизеринцы, может, даже помнишь их. В углу сумка, набитая пузырьками с оборотным зельем. Часов на двадцать нам двоим должно хватить.

— Откуда столько зелья? Его же больше месяца готовить… Ингредиенты… О, мерлин! А эти двое? Как?.. Почему они? Нет, она понятно, но вот Нотт…

— С зельем помог Наземникус… Ты же знаешь, ради денег он еще не такое достанет. Пришлось воспользоваться сбережениями родителей. А Нотт и Гринграсс… В «Пророке» недавно писали, что они должны вот-вот пожениться. Собственно, маскарад в честь помолвки.

Гермиона немного смутилась, но быстро взяла себя в руки.

— Что мы вообще там ищем? Почему? Ты обещал рассказать, если все получится.

— Понимаешь… Грозный Глаз нашел дневник Дамблдора.

— О-о-о…

— Так вот, — он помедлил, очевидно, подбирая слова, — там было записано еще одно пророчество Трелони. На этот раз очень ясное.

— Какое же?

— Что мы найдем на этом бале то, что ищем. Дамблдор хотел, чтобы мы туда отправились, понимаешь?

Она не понимала.

— Пророчество… — медленно прошептала Гермиона, пробуя слово на вкус. — Не понимаю. Ты что, готов рисковать жизнью из-за россказней этой старой шарлатанки?

— Вспомни конец пятого курса, Гермиона…

— Это было исключением.

— Может, это тоже оно.

Какое-то время оба молчали: Гермиона, кипя от негодования, безуспешно старалась успокоиться, глядя на пламя, а Гарри исподволь наблюдал за ней.

— Тебе не нужно идти, — поднимаясь на ноги, произнес он.

— Что?

— Ты остаешься здесь. Я сам справлюсь.

— Я ведь совсем не этого хотела…

— Этого хочу я.

— Я иду с тобой.

— Нет.

— Пожалуйста… — пододвинувшись ближе к другу, Гермиона взяла его за руку.

На мгновение он замер, не зная как реагировать, затем отрицательно помотал головой.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Я иду с тобой.

Кивок.

— Думаю, нам стоит отправиться туда сегодня же вечером. Могут возникнуть подозрения, если Нотт и Гринграсс пропадут накануне своей помолвки.

— Да-да, конечно…

«Почти два дня в роли невесты Гарри. Странно…»

* * *

Гермиона расположилась перед большим туалетным зеркалом.

Комната Дафны оказалась просто роскошной: обитые темно-синим шелком стены, резная кровать с балдахином, большой книжный шкаф и потрясающий ковер в тон. К комнате примыкала собственная ванная и даже небольшой балкончик с видом на запущенный, но все же чудесный сад.

Гермионе было не по себе: из зеркала глядела чужая девочка — молодая и красивая.

В дверь постучали.

— Войдите, — чужой, низкий и как будто надломленный голос.

На пороге возник Гарри-Нотт. Прямые, немного заостренные черты лица, глубокие синие глаза и короткостриженые темные волосы делали его похожим на греческую статую. Идеальный красавец.

— О…

— Что? — Гарри смутился. — Нравится? Нотт у нас просто красавец. Хотя и Дафна ничего.

Грейнджер лишний раз поблагодарила Мерлина за то, что наложила на комнату несколько сложных звукоизолирующих заклинаний. Теперь они могли говорить спокойно.

— Гарри мне нравился больше. Идеальный мужчина — это скучно, — Гермиона улыбнулась в ответ.

Окинув взглядом комнату, Поттер присел на самый краешек кровати за спиной подруги.

— Гарри…

— Да?

— Помнишь, я обещала тебе объяснить все… Еще тогда, в день нападения на «Нору».

— Я помню, как ты просила поверить, не спрашивая ничего. Я еще верю. Можешь не говорить.

— Но… Неужели ты настолько веришь мне?

— Конечно, — Гарри ответил сразу же, ни мгновения не колеблясь.

Видимо, не забыл их школьные приключения.

— Я во всем виновата…

— В чем ты можешь быть виновата?

— В том, что Рон болен… В том, что Тонкс умерла… Так не должно было быть.

— Я тебя не очень понимаю…

— Для меня все, что происходит, уже было.

Гарри задумчиво коснулся щеки. Очевидно, по привычки хотел поправить очки, но их не было. У Нотта отличное зрение.

— Это что-то вроде предчувствия?

— Нет.

Снова гнетущая тишина.

— Мне, наверное, не нужно этого знать, да?

— Да. Наверное…

— Все, что было… И что же будет дальше?

— Ты умрешь, Гарри… И Рон тоже… — на глаза Гермионы навернулись слезы. — Я хочу сказать, что сделаю все, чтобы этого снова не случилось…

Гарри встал на ноги и, подойдя ближе, обнял ее за плечи. Очень осторожно, едва касаясь, словно перед ним была не девушка, а нечто хрупкое и нежное.

— Не переживай зря. И не надо винить себя в смерти Тонкс и болезни Рона.

— Но это я виновата… Только я. Кровь за кровь.

— Что?

— Фред и Хагрид выжили — Тонкс и ее малыш погибли в тот же день. Невилл выжил — Рон заболел меньше, чем через неделю после этого… Я боюсь, что он… Что он…

Гарри вновь задумался.

— Хорошо, предположим, что это правда. Но, думаю, в одном ты все-таки ошиблась… За Невилла Рон не умрет.

— Не успокаивай меня. Ты же видишь, что происходит…

— Тонкс и ребенок умерли в тот же день. Это странно, правда? С Роном иначе, — это было похоже на монолог с самим собой. — Подожди меня немного.

Она терпеливо ждала.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем Гарри вернулся.

— Смотри, — в руке его был пожелтевший номер «Ежедневного Пророка».

Глянув на один из заголовков, Гермиона едва не вскрикнула.

Вероятно, Рону ничего не грозило.

Только вот на ее счету теперь была еще одна жизнь.

— Трагическая гибель Люциуса Малфоя… — холодея, произнесла она и отложила газету в сторону. — Третье августа. Сходится.

От автора: доброго времени суток всем) фанфику нужна вторая бета.. Главы становятся все больше, да и их количество выросло. Авторы боятся вешать все это на одного (очень замечательного :))) человечка... Если вдруг кого заинтересует — пишите, будем очень ждать. Спасибо. Отзывам мы всегда рады)

Все слишком запуталось.

Потирая виски, Гермиона пыталась прийти в себя. Голову словно сковало железным обручем, как на старой и очень страшной картинке, увиденной ею в детстве в одной из книг отца. Кажется, там было изображено диковинное орудие пыток времен средневековья.

Пожалуй, она это заслужила. И головную боль, и что похуже. Ее действительно было, за что наказать: еще одна жизнь, точнее, уже смерть, на ее счету. Не слишком ли много для одного человека? Стоило ли ее возвращение всего этого?

«Поздравляю, ты — самый настоящий палач, Гермиона», — от подобных мыслей становилось хуже, но остановить их поток никак не получалось.

— Не вини себя, — только сейчас она заметила, что Гарри сидел на полу совсем рядом. — На твоем месте я бы сделал то же самое. Точь-в-точь.

Она знала, что сейчас он не врет. Сделал бы все так же — и так же мучился.

«И что?»

Гермиона вдруг почувствовала, что, в глубине души, была бы рада, будь на ее месте кто-нибудь другой, пусть даже Гарри. Делать выбор самой, а главное нести за него ответственность — нелегкое бремя.

Открытие стало неприятным. Думать так было неправильно по отношению к окружающим, да к ней самой тоже. Она должна быть сильной. Всегда так было…

— Почему ты меня оправдываешь? То, что я сделала ведь плохо, Гарри. По-настоящему плохо.

— Что плохого в том, что ты спасла жизнь трем хорошим людям?

— Это хорошо, но ведь трое других могли бы жить…

— Не думай об этом. По крайней мере сейчас… Так и с ума сойти недолго, — Гарри перевел взгляд с лица подруги на нелепую картину над входной дверью. — А ты нам нужна.

— «Нам»?

— Мне и Рону.

Ответить на это было нечего. Все и так было понятно. Гермионе так казалось.

— Неправильно все как-то… — задумчиво прошептала она.

— Что именно?

— Болезнь Рона, например. Ее не должно было быть. Как и нашего визита на маскарад.

— В… твоем мире… если это можно так назвать?

— Да, — Гермиона тяжело вздохнула. Если будущее будет меняться с той же скоростью, очень скоро от ее несчастного пергамента и воспоминаний не будет никакого толка. — Я не знаю, чем закончиться завтрашний вечер. Это так… странно.

Признаться, за последние недели она привыкла знать, что ждет их дальше (хотя бы примерно). Теперь же, оказавшись в незнакомой ситуации, Грейнджер чувствовала себя слепым котенком, выброшенным нерадивым хозяином на середину проезжей части.

— Ты привыкнешь, — Гарри улыбнулся. — Я уверен.

Куда она денется. Умение быстро адаптироваться в новой ситуации — черта, тщательно прививаемая ей родителями чуть ли не с рождения.

— Знаешь… Я… — Гермиона осеклась.

А что, собственно, она?

— Что? — они вновь встретились взглядами.

Смотреть в глаза Нотту было просто, хотя она и понимала, что на самом деле перед ней Гарри.

— Не знаю. Ничего…

Юноша еще мгновение смотрел на нее в упор, затем пожал плечами и отвернулся.

— Я, пожалуй, зайду утром, — в его голосе звучали недовольные нотки. — Спокойной ночи.

— Подожди, — Гермиона резко встала и, неожиданно для себя, пошатнулась.

В горле пересохло, а перед глазами заиграли разноцветные круги. Реальность утратила привычные контуры.

Холодея от страха, Гермиона пробормотала:

— Что-то мне нехорошо…

После чего, с огромными от ужаса глазами, сделала маленький шажок в сторону Гарри и без чувств осела на пол.

* * *

Сознание возвращалось медленно. Выплыть с метровой глубины и то было бы легче. Когда-то в детстве, во время короткого путешествия к морю, родители решили, что их девочка непременно должна научиться нырять с аквалангом. Закончилось все тем, что бедняжка чуть не утонула.

После этого она поняла: потерять контроль над телом — потерять контроль над ситуацией. А, значит, предоставить себя на волю обстоятельств. Это не для нее.

Гермиона с трудом приоткрыла глаза. Силы постепенно возвращались. Только вот реальность по-прежнему колыхалась как корабль в круизе.

Ей было немного стыдно. Число ее обмороков можно было пересчитать по пальцам одной руки. И тут вдруг такое… Почти без причины.

— Наконец-то, — уставший и осунувшийся Гарри возник рядом.

Именно Гарри. Ее Гарри, а не Нотт, который должен был быть на его месте.

— Сколько я была без сознания? И почему ты не выглядишь как Нотт?

— Почти сутки. Бал скоро начнется, — улыбка. — Я решил немного сэкономить зелье, раз уж ты все равно приняла истинную форму. Вливать в рот, когда ты была без сознания… Не смог. Выгнал всех из комнаты, принял меры предосторожности… Не волнуйся об этом.

— О, Мерлин… Прости, Гарри. Я не знаю, что на меня нашло…

— Тут тебе точно не за что извиняться. Тебя отправили, Гермиона…

— От-травили?

— Да.

— Но зачем… И кто?

— Мне бы хотелось это выяснить. Знаю, ты слаба, но может, постараешься вспомнить, что ела за последние сутки? Хотя бы примерно. Домовики считают, что яд был в еде или питье.

— Кажется, глоток чая, что принес Невилл…И ужин здесь. Но ты ведь тоже это ел.

Оба замолчали.

Подозревать Невилла не хотелось, он ведь всегда был таким… верным. Зачем ему травить Гермиону, причем так явно и глупо?

Невольно вспомнился горьковатый вкус чая, из-за которого она и не стала пить его до конца… Нет, этого просто не может быть.

Окинув взглядом друга, Гермиона решила, что об этом своем наблюдении лучше будет умолчать.

— Нет, это точно не Невилл, — Гарри отрицательно замотал головой, словно старался убедить сам себя. — Может, хотели отравить Дафну, а не тебя?

Нужно было подумать об этом сразу! Дафна куда более привлекательна в роли жертвы, чем Гермиона. Да и так отпадает необходимость подозревать самых близких.

— Это более вероятно. Пока оставим это?

— Да, пожалуй…

Возникшую тишину разрывало лишь учащенное и шумное дыхание Гарри.

— Ты в порядке? — Гермиона села на кровати. — Выглядишь неважно.

Поттер вновь улыбнулся.

— Тебе нужно меньше беспокоиться за других, Гермиона. Я просто испугался.

— Испугался?..

Гарри достал склянку с зельем и принял его. Тело его стало потихоньку меняться.

— Да. За тебя. Что в этом удивительного?

— Не знаю… Наверное, ничего.

Гарри поднялся с пола и присел на кровать. Гермионе невольно захотелось отсесть подальше, но она удержалась, оставшись на месте.

— Надо собираться, — тихо произнес он.

— Хорошо.

Придвинувшись к Гермионе, он поцеловал ее. Длилось это недолго: уже через мгновение, как показалось девушке, Гарри резко встал и, не говоря ни слова, вышел.

* * *

Спускаясь по широкой, устланной темно-синей ковровой дорожкой лестнице, Гермиона дрожала. Одна ошибка могла испортить все.

В небесно-голубой мантии из тончайшего материала, на высоких каблуках, обвешанная дорогими украшениями совсем как новогодняя елка, она чувствовала себя очень неуютно.

Интересно, как бы повела себя Дафна? Держала себя надменно и отстраненно как Панси? Или приветливо и спокойно как Милисент?

Зал был украшен очень красиво: цветы, сплетенные в необычные композиции, обрамляли шелк стен, под потолком парили сотни высоких белых свечей, маленькие круглые столики были расставлены так, что оставалось немного места для тех, кто желал потанцевать.

Играла живая музыка. Небольшой оркестр — скрипка, виолончель, акустическая гитара и рояль — наигрывали популярные у магов мелодии.

— Прекрасно держишься, — тихо прошептал Гарри, взяв ее за руку.

С ним было немного спокойнее. Волнение выдавало только сердце, бившееся слишком быстро и неровно.

Вскоре к ним стали подходить гости: десятки лиц, скрытые разноцветными пестрыми и яркими масками скользили перед глазами, особо не запоминаясь. Незнакомцы вежливо кланялись, сыпали слащавыми и пустыми поздравлениями. Кто-то слюняво чмокал руку Гермионы, кто-то вольготно хлопал Гарри по плечу и шептал на ухо что-то такое, от чего тот заливался легким румянцем.

— Может, потанцуем немного? — устало произнес Гарри. — Эти люди меня с ума сведут.

Гермиона рассеянно кивнула. Вспомнился недавний поцелуй. Выбравшись отсюда, они оба почувствуют неловкость, она была в этом уверена.

Осторожно взяв подругу за руку, Гарри повел ее в центр зала.

Оркестр играл живую и довольно быструю мелодию. Как танцевать под такое, Гермиона представляла слабо, поэтому была рада, когда путь им преградил еще один гость.

Лицо его было прикрыто уродливой и немного страшной маской — с прорезями для глаз и уродливым крючковатым носом — лишь наполовину, поэтому узнать его не составило труда.

Малфой.

— Добрый вечер, миледи, — он шутливо поклонился. — Позвольте выразить мое расположение вам и вашему достопочтенному супругу, пусть и будущему.

Его витиеватая речь в сочетании с красивой темно-синей старомодной мантией с шитьем и оборками делала его похожим на этакого рыцаря былых времен.

— Благодарю вас, сэр Малфой, — руки Гермионы задрожали.

Признаться, увидеть на празднике Драко она не ожидала. Думалось, что после недавней смерти отца он удержится от увеселений. Траур все-таки.

— Извини, Нотт. Тебе самому сходить придется: третий в руках бы не поместился.

Только сейчас Грейнджер заметила, что в руках у него два бокала, один из которых он протягивал ей.

Гарри послушно кивнул и, к изумлению Гермионы, отправился за напитком. Наверное, тоже чувствовал себя неуютно в компании Малфоя. Только вот оставлять ее с ним наедине — не лучшая идея.

— Ну что ж, — он слегка поднял бокал. — Поздравляю вас обоих.

— Нотта ждать не будем?

— Вы друг друга по фамилии зовете? Мило-мило…

— Теодора, да. Я хотела сказать Тео.

Она вдруг вновь почувствовала себя неуклюжей школьницей, нервно грызущей ногти, в ожидании оглашения результатов СОВ.

— Да ладно… Выпьем и с ним.

Гермиона кивнула и отпила немного.

— Ну, так не пойдет. До дна, — желая подать пример, Драко осушил свой бокал в два глотка.

Пришлось тоже выпить.

По телу растеклось приятное тепло, на мгновение даже голова закружилась.

— А теперь давай-ка пройдем в кабинет твоего отца, нам есть о чем поговорить.

Внутри все похолодело. Нехорошо это…

Попытавшись отыскать взглядом Гарри, Гермиона поплелась вслед за Малфоем.

* * *

До половины пути все было хорошо. Малфой шел впереди и что-то тихо мурлыкал себе под нос. Но, сделав очередной поворот, вдруг замолк и остановился, глядя на Гринграсс.

Было в его взгляде что-то... испытывающее, отчего по спине пробежал холодок.

Он что, знает?..

— Знаешь, я забыл, куда дальше. Не дом, а лабиринт. Не покажешь?

Гермиона неуверенно побрела вперед, затем, так же резко остановилась и, запинаясь, произнесла:

— А знаешь, отцу вряд ли понравится, что ты шастаешь по его кабинету, — она отворила дверь в ближайшую комнату и, убедившись, что та пуста, добавила: — Думаю, и эта подойдет, если ты поговорить хочешь.

Ухмыльнувшись, Драко кивнул.

Гермиона хлопнула в ладоши, зажигая свет. Этот фокус, показанный ей местными домовиками, сейчас был очень кстати. А то Малфой и так невесть что подумал…

— Так о чем ты хотел поговорить?

Комната оказалась одной из гостевых гостиных. Минимум мебели, большой камин и окно на пол стены. Эта комната показалась Гермионе куда более приятной и уютной, чем хозяйская спальня.

Драко подошел к камину и, сделав несколько незамысловатых взмахов палочкой, разжег огонь. После чего, явно не торопясь, снял маску и обернулся к спутнице.

На его когда-то красивой щеке виднелась глубокая и еще не до конца затянувшаяся рана.

«Наверняка от ножа», — всплыло в голове.

— Ты ведешь себя так, словно сегодня день твой казни, а не помолвки… Зовешь Нотта «Тео». С гостями не можешь связать и двух слов. Ориентируешься в собственном доме как слепой котенок. Ну, и говоришь об умершем отце как о живом. Заметь, когда он умер, тебе было пять лет, и о нем ты отказываешься говорить даже с матерью, — Драко громко хмыкнул. — Объясни, какого дракла ты и этот болван вообще делаете здесь?

— Мы хотим найти информацию о крестраже-маховике, — договорив фразу, Гермиона в ужасе зажала рот руками.

Что это было?

— Сыворотка правды, Грейнджер, — словно прочитав ее мысли, произнес Малфой. — Действенная штука, если знать, как ею пользоваться. Кажется, я только что научился.

Гермиона почувствовала себя полной идиоткой.

Сыворотка правды, кто бы мог подумать! А ведь она даже не почувствовала странного привкуса напитка, что принес ей Малфой.

В спиртном она особо не разбиралась: пробовала-то всего пару раз. Никогда не думала, что это может пригодиться.

Дура. Лишних знаний не бывает.

— Ладно ты, — Малфой сделал неопределенный жест рукой в ее сторону. — Но Поттер-то что здесь забыл? Решил сдаться лорду при полном параде?

— В дневнике Дамблдора было указано это место, — прошептала Гермиона, болезненно морщась. — Никто не должен был узнать.

— Тебе ли не знать, что здесь вы ничего не найдете.

Фраза прозвучала странно: тихо, вкрадчиво и подчеркнуто спокойно. Гермиона была почти уверена, что ее школьный знакомый знает намного больше, чем должен.

Знает и пытается всячески это показать.

«Зачем это ему?»

— Чего ты так на меня смотришь? — он поморщился и отвернулся.

— Пытаюсь понять, что у тебя на уме.

Драко приглушенно засмеялся.

— Когда бы ты еще была такой откровенной, Грейнджер.

— Твоими стараниями…

Она плохо понимала, к чему этот разговор. Потянуть время? Заставить ее рассказать о дальнейших планах? Проще было бы схватить ее и Гарри прямо в бальном зале и уже потом выведать все, что необходимо.

— Зачем тебе это, Малфой?

Грейнджер пожалела, что сама не догадалась подлить ему сыворотку правды. Сейчас было бы не лишним.

— Мимолетный порыв, — он снова обернулся. Рука с палочкой взметнулась вверх.

Гермиона почувствовала, что во рту вдруг пересохло. Сердце гулко и очень быстро билось о стенки грудной клетки.

— Что ты?..

Начертав в воздухе необычный знак, Малфой прошептал заклинание, переносящее предмет из одного место в другое. Уже через мгновение в воздухе возник небольшой золотистый свиток пергамента.

— Хранилось у отца. То, о чем говорил Дамблдор, — он словно угадал то, что она собиралась спросить. — Спрячь понадежней. Прочтешь, как окажитесь подальше отсюда.

Малфой не производил впечатление человека, способного дать что-то вот так просто: непонятно кому и даром.

Гермиона завороженно смотрела на пергамент, но брать не спешила.

— Но… Почему? И как? Разве такие вещи не хранятся… под особой охраной?

— Это копия, разумеется, — Драко вдруг выпрямился, словно от окрика профессора МакГонагалл. — Гарантия отца на безопасность и счастливое будущее.

Щеки Грейнджер залились румянцем. Чувство стыда заставило вновь смотреть в пол.

Знал бы Драко, почему погиб его отец…

Голову пронзила мысль: а вдруг и правда знает? Раз уж он так просто догадался, что они с Гарри здесь.

— Мне жаль, что он умер.

— Погиб, — машинально поправил Малфой, затем, словно спохватившись, добавил: — Жалости не надо.

— И ты вот так отдаешь это мне? Безвозмездно?

— Боюсь, что да.

— Но у Лорда ты ведь мог получить за это…

— У тебя я могу получить больше.

— Что? — Гермиона немного растерялась, но, с другой стороны, успокоилась.

Это уже больше походило на правду.

— Позже я попрошу кое-что взамен.

— Лучше сейчас.

— Нет, еще слишком рано.

Гермиона понимала, что игра идет по его правилам и она ничего не может с этим поделать.

Лицо Драко вдруг побледнело и вытянулось.

— Ты… в порядке?

Тело юноши мелко подрагивало, рука сжимала предплечье, а глаза смотрели куда-то сквозь, далеко за пределы маленькой комнатки, да и поместья вообще.

Гермиона с ужасом поняла, в чем дело.

Похожее ей уже приходилось видеть. У Гарри. Просыпаясь от кошмаров, он, корчась от боли, еще долго прижимал побелевшую ладонь ко лбу: там, где был шрам, странным образом связавший его с Темным Лордом.

В два шага преодолев разделявшее ее и Малфоя расстояние, Гермиона стала что есть сил трясти его за плечи, пытаясь привести в чувство.

— Он здесь? Он ведь здесь?..

Драко, часто моргая, кивнул.

Внутри все похолодело. К битве с Темным Лордом, наделенным силой крестражей, они были не готовы. Ни она, ни Гарри…

Гарри. Черт.

На мгновение в глазах потемнело.

— Как отсюда выбраться? Ты слышишь? — Гермиона вдруг осознала, что кричит уже своим голосом.

Нужно было срочно принять зелье.

— Две метлы у западной ограды… — осипшим голосом прошептал Малфой. — Знал ведь, что так будет! Стоило послать вас к драклам …

— Успокойся, — холодными ладонями Грейнджер коснулась лица юноши. Тот вздрогнул, и она одернула руку. — У замка ведь барьер. Как его обойти?

— У вас будет пятнадцать минут… Может меньше. Потом все закроется. Отлетите на полмили — и можно аппарировать.

— Хорошо.

— Обездвижь меня, — Драко присел на пол.

— Но…

— Заткнись. Вообще ничего не говори. Из тебя такая же Дафна, как из меня Хагрид… — он передернул плечами. — Зелье не забудь.

Гермиона приняла зелье и вскоре почувствовала, что тело меняется.

— Остолбеней!

Малфой замер.

Гермиона знала, что нехорошо оставлять его так. Вдруг он правда пытался помочь? И вот так оставлять его на волю Пожирателей, добавляя в свой личный счет еще одну жертву…

Время утекало сквозь пальцы. Нужно было спешить.

— Озеро Сансет, Йоркшир. Запомни, — наклонившись к уху юноши, прошептала она. — Озеро Сансет.

Он услышал. Заклинание сковало тело, но не разум.

Чувствуя себя немного лучше, Гермиона покинула комнату, в последний момент захватив пергамент, материализованный Малфоем.

* * *

Пробираясь сквозь пеструю толпу масок, Гермиона почувствовала себя зверушкой, попавшей в мышеловку.

Казалось, вот-вот раздастся предательский щелчок, и путь к свободе будет навсегда отрезан.

— Дафна, — голос над самым ухом заставил ее вздрогнуть.

Позади нее возник Гарри-Нотт. Как же она обрадовалась!

Схватив подругу чуть повыше локтя, Гарри почти силой поволок ее к выходу из залы.

Оказавшись в полупустом прохладном помещении большой прихожей, Поттер порывисто обнял Гермиону.

— Я уж думал… — он осекся. — Тут что-то намечается. Это видно. Пожалуй, стоит убираться поскорее…

— Западная ограда, две метлы, — повторила она недавно услышанное от Малфоя.

Иного выбора у них просто не осталось. Придется довериться.

— Что?

— Нет времени. Бежим.

Оказавшись на лужайке перед домом, Гермиона неуклюже скинула туфли и дальше бежала уже босиком, искренне жалея, что выбрала столь длинную мантию для приема.

Дыхание сбилось быстро, но шумное сопение Гарри совсем рядом не давало окончательно расслабиться и сдаться. Если уж не она, то он точно должен выбраться из этого осиного гнезда. Живым и невредимым. Ведь ради этого все затевалось.

Около ограды их действительно ожидали две новеньких метлы «семейного класса», насколько знала Гермиона.

Времени на побег оставалось совсем мало, но увидев идеально наполированное древко летающего средства, Грейнджер замерла как вкопанная.

Полеты всегда были ее слабостью. Признаться честно, занятия мадам Трюк на первом курсе стали для нее далеко на самыми полезными…

— Что с тобой?

— Все… Хорошо.

Стараясь унять дрожь, Гермиона взлетела вверх.

Она почти почувствовала момент, когда они пересекли невидимый глазу барьер.

Малфой все-таки не обманул.

Метла неуклюже петляла в воздухе, резко теряла или набирала высоту — никак не желая подчиняться новой хозяйке.

С завистью глядя на уверенный, почти грациозный полет Гарри, Гермиона густо краснела, зная, что в любой момент тот может обернуться и увидеть всю ее убогость.

Сзади послышался непонятный свист. Обернувшись, Гермиона увидела трех человек, преследующих их.

— Гарри! — прокричала она.

Услышал ли он — понять она не успела. Один из преследователей взмахнул палочкой, и яркий красный луч ударил прямо в ее метлу, разрывая древко на мелкие кусочки. Уклониться, пожалуй, было бы не так сложно, но ее умений не хватило.

Еще никогда она не чувствовала себя такой уязвимой, как в этот короткий миг полета. Не поймай ее Гарри — последствия, несомненно, были бы ужасны, но все обошлось.

Поймав ее за руку, он взмахнул палочкой и затащил на метлу позади себя.

— Держись крепче.

Повторять дважды было не нужно. Вцепившись в Гарри так крепко, словно от этого зависела ее жизнь, она пыталась хоть немного заглушить бушующие в голове мысли.

Гермиона впервые задумалась о том, как страшно умирать. Нет, конечно, они втроем и раньше оказывались на грани гибели, но тогда все было по-другому — словно в странной детской игре, в которой можно проиграть и начать сначала…

Гарри выжимал из их слабенькой метлы все соки. На мгновение взглянув вниз, Гермиона увидела, что летят они куда быстрее, чем она думала.

Внизу мелькали черные распаханные поля, окутанные легкой дымкой тумана. Холодный ночной воздух шумел в ушах так, словно все прочие звуки умерли.

Как будто ее и Гарри засосало в исполинскую воздушную трубу и теперь несет непонятно куда и зачем. Куда глаза глядят.

Наконец они стали снижаться. Небольшой лесок был идеальным местом для того, чтобы аппарировать.

Пожиратели немного отстали, и у них, несомненно, появилась фора.

Гермиона была рада вновь оказаться на твердой земле, а вот Гарри, казалось, почувствовал себя менее уверенно.

Спрятав метлу под ветками, они устремились в чащу.

— Куда теперь? — спросил Гарри.

— Куда глаза глядят, — взяв друга за руку, Гермиона аппарировала.

* * *

Они оказались на берегу небольшой тихой речки.

— Красиво тут, — произнес Гарри, оглядываясь.

— Да, — Гермиона обвила шею друга руками и поцеловала его в щеку.

Тот немного опешил, но не отстранился.

Постояв немножко рядом, обнявшись, они сели на наколдованный коврик прямо у воды. Гермиона рассказала обо всем, что произошло, и стала бегло просматривать пергамент, одолженный Малфоем. А Гарри, стянув ботинки, опустил ступни в прохладную воду.

— Сильно испугалась?

— Да…

— Я бы все равно тебя поймал.

— Я знаю.

Какое-то время оба молчали, затем Гермиона, нахмурившись, произнесла:

— Кажется, у нас снова проблемы.

— Что на этот раз? — Гарри, кажется, даже не удивился.

— Есть еще один крестраж. И он живой.

* * *

В лагере они появились только на рассвете: измотанные и хмурые. Конечно, стоило радоваться, что они все же добыли ту информацию, на которую надеялись. Но открытие все же оказалось не самым приятным и чтобы принять его, требовалась время.

— Что-то не так, — Гермиона резко остановилась, глядя на мерно колыхающуюся ткань палатки.

— Подожди здесь, я проверю.

— Нет, лучше я…

Снова взгляд глаза в глаза.

— Ну наконец-то. Я-то уж начал волноваться, — рядом возник бледный Рон.

Под глазами его залегли фиолетово-черные тени, яркие волосы потускнели, потеряли прежний блеск.

Но Гермиону удивило совсем не это. Губы друга кривились в странной, недоброй и как будто чужой ухмылке.

В первый же день после маскарада Гермиона поняла, что боится оставаться с Роном наедине.

Он вел себя вполне обычно, насколько позволяла его болезнь и ситуация, но что-то внутри все же подсказывало, что не все так просто. Зловещая ухмылка никак не выходила из головы.

— А я уж думал, что забыли обо мне, — хрипло заговорил Рон. — Просыпаюсь — ни вас, ни Невилла. Тишина и холод собачий. Пришлось брать себя в руки и растапливать камин.

Гермиона с Гарри переглянулись.

В то, что Невилл ушел вот так, не прощаясь, поверить было сложно: бросить Рона практически беспомощным? Нет.

— Я свяжусь с Люпином, а ты посиди с Роном, хорошо? — Гермиона сориентировалась почти мгновенно.

— Хорошо, — кивнул Гарри, хмурясь.

Ситуация смутила его не меньше, чем подругу.

— И последи за ним часик-другой, — добавила она шепотом, чтобы Рон не мог расслышать. — Вдруг оборотное.

Снова кивок. Но все же Гермиона заметила в его взгляде некое неодобрение: наверное, думал, что так перестраховываться — глупо, ведь Рон есть Рон… Может, оно, конечно, и так, но рисковать не хотелось. Особенно теперь, когда они знали, что существует живой крестраж.

Думать, что им мог быть Уизли, не хотелось. Подозревать самых близких — мерзко. К тому же, если хорошо подумать, гораздо логичнее было бы предположить, что если и есть подобное образование, то им должен быть Гарри…

Оказавшись в теплой палатке, Гермиона почувствовала, как едва уловимое беспокойство внутри перерастает во что-то более ощутимое и обоснованное.

Слишком уж чисто было внутри: намытый пол, стертая пыль, пустая раковина. Невилл, привыкший, что дом убирает служанка, за все время, что провел с ними, ни разу не притронулся к уборке, Рон, едва-едва пришедший в себя после лихорадки, да к тому же не особенно чистоплотный, вряд ли взялся бы за это. Оставался, конечно, Люпин, но что-то подсказывало Гермионе, что и он этого не делал.

К тому же запах трав и настоек, не дававший ей покоя перед отбытием на маскарад исчез. В комнате не пахло ничем, совсем ничем, и это было странно.

Словно кто-то или что-то провел почти стерильную обработку…

— Так, Гермиона, ты становишься законченным параноиком. Успокойся, — вслух сказала она и постаралась выкинуть странные мысли из головы.

Камин был растоплен на славу, так что ей даже пришлось немного потушить пламя, прежде чем использовать его для связи с Площадью Гриммо.

Гермиона надеялась, что Люпин подойдет сразу же, и ее глупые страхи улетучатся, но нет, вместо худощавого бледного профессора возник непривычно суровый Кингсли.

— Наконец-то! — прогремел он, не давая ей опомниться. — Я уж думал, что-то случилось.

— Все закончилось хорошо. Мы нашли то, что искали.

— «Все» — это что? Что, Мерлин побери, происходит? И где Люпин?

У Гермионы сперло дыхание. Дрожащими руками она провела ладонью по шее, сильно оттягивая ворот свитера.

— Хотите сказать, что профессор Люпин не вернулся? А Невилл?

Она вдруг поймала себя на мысли, что Люпин для нее до сих — учитель. Всегда им будет. Странно было думать об этом в такой момент, но не думать никак не получалось.

Столько мыслей! И все о какой-то ерунде.

Нужно было срочно взять себя в руки.

— Нет. Я не могу связаться ни с кем из вас последние несколько дней.

Воздух с шумом вырывался из легких. Внутри все сжалось, как будто в ожидании сокрушительного, может даже смертельного удара. Но его не было. Сердце продолжало гонять кровь по венам, лицевые мускулы двигались, отвечая на вопросы Кингсли. Жизнь продолжалась.

— Поняла меня? — сурово спросил мужчина, буравя ее взглядом.

Она кивнула, хоть и не была до конца в этом уверена.

Закончив разговор, Гермиона какое-то время мерила шагами палатку, стараясь собраться с силами и мыслями. Глупостей наделано достаточно. Больше просто недопустимо.

Выйдя на свежий воздух получасом позже, она обнаружила, что друзья сидят вокруг огромного костра и, хохоча, что-то обсуждают. Однако стоило им услышать, что Гермиона уже не в палатке — разговор оборвался.

Ее это немного задело, но уже через мгновение она опомнилась, решив, что сейчас не время для мелких детских обид. Нужно же им хотя бы иногда отвлекаться от мрачных мыслей… А то так и сойти с ума недолго.

Осторожно присев на расстеленное покрывало между парнями, ближе к Гарри, она, опустив глаза, произнесла:

— Люпин и Невилл не возвращались. Кингсли не знает где они.

— Уж Кингсли их найдет. Уверен, — пожал плечами Рон. — Не могли же они просто так пропасть.

Гермиона сокрушенно покачала головой, но промолчала.

«Могли, Рон, еще как могли…»

— Подождем пару дней. Это вполне может быть очередной ловушкой. Нельзя и в этот раз подставляться под удар… Обычно кто-то от этого сильно страдает, — грустно произнес Гарри.

Конечно, он был прав. Но… Всегда оставалось это «но». Если бы подобное случилось с ними, Люпин бросился бы на помощь.

А они будут просто сидеть и ждать, пока его обезображенный труп найдут в какой-нибудь канаве. Чудесно.

— А если не найдет?

— Тогда мы сделаем все, что от нас зависит. Обещаю.

Какое-то все сидели молча, глядя на огонь. Гермиона тянула к пламени озябшие ладони, но это не очень помогало. Трясло не от холода.

Рон зачарованно, почти ни мигая, наблюдал за каждым ее движением и, улучив удобный момент, притянул к себе и поцеловал в макушку.

Гермиона вздрогнула, но не отстранилась.

Краем глаза она видела, как напрягся Гарри: вытянулся, словно струнка, свел плечи, прикусил нижнюю губу.

— Слушай, Рон… — зашептала она.

— С ним все хорошо, — тихо произнес Гарри. — Уже два часа прошло.

Гермиона машинально кивнула. Это, конечно, хорошо. Она должна быть рада. Должна.

— Я скучал, — сладко зашептал Рон, наклонившись к ней.

— Да… Ну, я знаю…

Было что-то неуловимо мерзкое в его слюнявых поцелуях, кокетливых фразах и слащавом тоне. Что-то совсем не роновское.

Раньше было не так.

Хотя, возможно, ей это только показалось. После того, единственного, поцелуя Гарри…

Она резко высвободилась из объятий и, сославшись на усталость, скрылась в палатке. Только там, с головой укутавшись теплым верблюжьим одеялом, она почувствовала себя почти в безопасности. К сожалению, только почти.

* * *

Ее разбудило невнятное копошение совсем рядом.

На какое-то мгновение стало страшно, но потом она вспомнила, что кроме нее в палатке еще Рон и Гарри, а, значит, ей ничего не грозит. Может кто-то из них решил устроить ночной перекус (она знала, что оба частенько этим грешили) или просто сделать глоток воды, графин с которой находился у ее спального мешка.

Затаив дыхание, она ждала, когда шум наконец уляжется. Кто-то из парней прошел мимо, затем вернулся и замер у ее постели.

В удивлении Гермиона открыла глаза и увидела направленную на нее палочку.

— Силенцио! — прошептал Рон, лишив ее речи. — Вставай.

В глазах ее возник немой вопрос, и друг, казалось, это понял.

— Гарри — крестраж. Нам нужно бежать как можно скорее.

Гермиона резко села на кровати и, словно загнанный зверь, стала отодвигаться от Рона, пока не уперлась спиной в стену.

Если бы Гарри был крестражем — она бы поняла. Заметила бы. Что-нибудь выдало бы истину. Нет, она не верила. Скорее уж с Роном что-то не то…

— Пошли я сказал. Потом спасибо мне скажешь, — больно схватив девушку чуть повыше локтя, он рывком поднял ее на ноги и, неуклюже накинув на плечи мантию, потащил к выходу из палатки.

Им пришлось проходить мимо кровати Гарри и, плохо понимая, что и зачем делает, Гермиона вырвалась и сделала пару шагов в его сторону. Рон среагировал на удивление быстро и в последний момент успел схватить ее за пояс. Но удержать здоровую взрослую девушку, закаленную долгим и изматывающим походом, оказалось не так просто, как он полагал.

Перекрутившись, она больно укусила «друга» и вновь рванула вперед, удивляясь тому, что Поттер не просыпается.

Шуму от их потасовки немало. Что-то явно не так. Почему он не просыпался? Почему он не поворачивался? Почему не шевелился?

Гермиона закричала, позабыв о заклинании безмолвия.

— Да чтоб тебя, — Рон грязно выругался и, вновь направив на нее палочку, прошептал: — Империо!

«Никогда бы не подумала, что ему удастся это заклинание», — подумала она, чувствуя, как неукротимая сила непростительного заклятия крошит ее волю, обволакивает сознание сладкой ватой рабского подчинения.

Словно послушная кукла она замерла, ожидая приказов своего господина.

Внезапно произошло то, чего она уже никак не ожидала, да и Рон, пожалуй, тоже: Гарри перевернулся на другой бок.

Моля Мерлина о том, чтобы он открыл глаза и увидел, что происходит, Гермиона прилагала все усилия, чтобы противиться чужому голосу в голове, нашептывающему: «Идем. Идем со мной. Идем».

Гарри глаза не открыл, и двое безликих тихих людей, не замеченные и не остановленные никем, покинули теплую и надежную палатку.

— Все хорошо, Гермиона, — улыбаясь, заговорил Рон, когда они подошли к незримому барьеру защитных заклинаний. — Это же я. Снимай заклинания.

Она — безмолвная, лишенная способности мыслить — подчинилась.

Где-то в глубине души она понимала, что не нужно этого делать. Оставить Гарри без защиты посреди ночи, да еще когда он почти в беспомощном состоянии — глупость. Очень опасная глупость, чреватая серьезными последствиями…

Она ведь связалась с проклятым маховиком ради того, чтобы спасти его. И тут сама же…

На мгновение «Империо» ослабло, и она сделала пару неуверенных шагов в сторону лесной чащи, после чего упала без сил, чувствуя только обжигающе холодный снег и тяжелое дыхание Рона. Липкая тьма поглотила ее, на время избавив от проблем.

— Контроль и подчинение — серьезные вещи, Гермиона. Не научишься контролировать тело –рано или поздно попадешь в ситуацию вроде этой. Запомни это хорошенько…

* * *

Очнувшись, Гермиона поняла, что привязана к стволу дерева. Толстая веревка обвивала тело в нескольких местах, лишая возможности передвигаться. Правую руку сильно саднило. На ладони и запястье виднелось несколько аккуратных разрезов.

— Проснулась-таки, — тихо сказал Рон.

— Что ты, дракл тебя подери, делаешь?! — завопила она, радуясь, что возможность говорить вернулась.

— Забираю кое-что. Ну и получаю удовольствие, насколько это возможно.

Подойдя ближе, он заглянул ей в глаза.

— Яркая ты, — нежно поцеловав в губы, Рон осторожно провел кончиками пальцев по шее, осторожно сжал грудь. — Но дура.

Гермиона сглотнула.

— Что тебе нужно от меня?

Резко одернув руку, Рон отошел на несколько шагов.

— Твоя кровь.

Грейнджер попыталась сжать раненную руку в кулак, но, почувствовав резкий укол боли, разжала ее.

— Да успокойся ты, — ухмылка. — Все, что было нужно, я и так взял.

— Зачем тебе моя кровь?

— Маховик отзывается только на нее.

Еще один человек, который знает о ее путешествиях.

— Он не отзовется… Я пробовала запустить его второй раз. Ничего не вышло.

— Ты врешь, — Рон напрягся, но лишь на мгновение. — Впрочем, теперь это моя забота, а не твоя.

— Зачем ты это делаешь?

— Попробуй догадаться.

— Ты — крестраж?

— В точку, дорогая. Я — крестраж.

Слишком просто он отвечал. Слишком просто сдался. Так не бывает.

— И почему ты так легко с этим соглашаешься?

— Мне больше не придется таскаться за тобой и Поттером. Почему бы не сказать.

— А не боишься?

— Чего? Кого? — он рассмеялся. — Тебя? А может Поттера?

— Своего хозяина.

— Он мне не хозяин. Создатель — да.

— Хочешь сказать, что ты действуешь не по его приказу?

— Хочу сказать — нет. Времени долго и подробно объяснять у меня нет. Вот если после этой первой ночи мы еще встретимся — буду рад с тобой поболтать.

Гермиона испугалась, что такой ценный источник информации действительно возьмет и уйдет — так же просто, как и появился. А ей было о чем его спросить.

— Скажи правду, ты — Рон?

Он неопределенно пожал плечами.

— Я — крестраж.

— Ты в теле Рона? Ты был им все это время?

— Я… — он внезапно замолк и прислушался.

Затем, словно зверь, услышавший звук выстрела, нагнулся и отскочил в сторону, в спешке выронив крохотную склянку, заполненную кровью Гермионы.

Через мгновение в это самое место ударила яркая красная вспышка, затем еще одна и еще.

— Никогда не позволяй контролировать себя так, как сегодня позволила мне. Иначе все закончится гораздо хуже, чем сейчас.

Сердце встрепенулось: неужели Гарри очнулся и пришел ее спасти?

Крутя головой, насколько позволяло скованное положение, Гермиона пыталась понять, где же прячется ее неожиданный спаситель. Но определить не могла, как и Рон-крестраж. Какое-то время тот пускал заклинания наугад, болезненно всматриваясь в кромешную лесную темноту, но, видимо, так и не увидев противника, рванул к склянке, схватил ее и, спотыкаясь, скрылся в густой чаще.

Какое-то время все было тихо. Даже слишком тихо.

Спаситель подкрался почти бесшумно. И, не тратя время на пустые разговоры, стал перерезать веревки, сковывавшие Гермиону.

— Гарри, я… — начала она, но вдруг осеклась. — Ой.

— Вот именно, Грейнджер. Ой.

* * *

— Гарри, ну послушай же ты!

Последние несколько часов были потрачены на тщетные попытки объяснить другу простую и страшную правду о том, что их лучший друг Рон — крестраж.

— Его заколдовали. С чего ты вообще взяла, что сказанное на поляне — правда?

Она была рада, обнаружив Гарри раненного, но живого. Его левая рука была сильно повреждена, но это все же было поправимо. Вот то, что случилось с Пожирателем, решившим выслужиться перед Лордом и в одиночку схватить Поттера — нет. Увернувшись от пары-тройки заклинаний Поттера, он угодил спиной на острый железный прут (вероятно, оставленный здесь безответственными туристами-магглами).

— Я не знаю, Гарри. Ничего не знаю. Но ты же сам видел, что за два часа без питья и пищи он не обратился! Что это, по-твоему, может означать?

— Может быть, он использовал особое зелье. Да откуда я знаю! Но это точно был не Рон.

— Он напоил тебя снотворным, заколдовал и увел меня в чащу. Взял кровь. Кровь, понимаешь? Мне самой не хочется в это верить, но… Но. Но. Но. Включи наконец голову.

Гарри болезненно поморщился.

— Почему ты подозревала только его. Не меня, а? Это ведь гораздо логичней. Я — ублюдок, помеченный Лордом, а не он.

— Не говори так, Гарри… Прошу тебя, успокойся.

В сердцах пнув подвернувшуюся банку из-под консервов, Гарри, ни сказав и слова, выскочил из палатки.

«Прямо как ребенок!» — Гермиона прекрасно понимала, что принять такую правду непросто. Сама она, несмотря на то, что была на злосчастной поляне, видела этого чудо-Рона, до сих пор не могла поверить, что он действительно крестраж. Что всегда им был…

Нет, слишком уж просто она сдается. Рон стоит того, чтобы хотя бы проверить все как следует. Наверняка эта тварь просто приняла его личину. Они ведь совсем не знают, на что способен живой крестраж…

Гарри прав. А ей должно быть стыдно.

— Подожди! — закричала она вслед Поттеру. — Куда ты?

— Подальше. Не знаю куда. Я хочу побыть один.

Она хотела было возразить, но передумала. Пожалуй, ему бы и правда не помешало прогуляться. А она пока подумает, что можно сделать.

— Вернется, куда денется, — зевая, протянул Малфой, также вышедший из палатки. — Думаю, надо закопать труп и приготовить обед. Ты что предпочитаешь?

— Обед будет потом, — тихо сказала она, — Мне нужно все проверить. Защитные чары наложить сможешь?

— Да уж как-нибудь справлюсь, — недовольно проворчал он, не упустив случай напомнить Грейнджер, что в школе он учился не намного хуже нее. Уж не ровня всяким Уизли-Поттерам.

— Тогда приступай. Мне нужно в Лондон.

— Что, говоришь, он там нес про контроль и подчинение?