Узница Азкабана (джен)

Жизнь прекрасна

И удивительна,

Но опасна

И непродолжительна.

MORDOR — Фитнесс — убийца

1 сентября 2008 года. Азкабан.

Над Азкабаном сгущались черные тяжелые грозовые тучи. Ледяной ливень, обычный для этих широт, вымочил коменданта Азкабана до последней нитки и останавливаться не собирался. Можно было высушить себя заклинанием, но у него были более важные проблемы, чем промокшая одежда.

— Когда это случилось? — под холодным взглядом черных, как ночь, глаз своего начальника мальчишка-стажер согнулся, словно в ожидании удара, и что-то невнятно пробормотал.

— Когда?! — рявкнул комендант и схватил парня за грудки. Хватка у него была железной, но несчастный стажер вырываться и не думал.

— Я… я забирал у них ужин, — дрожащим от страха голосом пролепетал молодой аврор. — Он был не тронут. Заключенная Лестрейндж всегда ест мало, и я подумал, что…

— Думать надо уметь, — прошипел комендант и с силой швырнул щуплого стажера прямо в ближайшую лужу. — Равенкло?

— Хаффлпафф, сэр, — парень даже не пытался подняться на ноги, потирая ушибленную при падении ногу и тихо всхлипывая.

— Оно и видно, размазня! — смачно сплюнул комендант. — Где вас только таких набирают, олухи дементоровы? Ты хоть понимаешь, что мне придется об этом доложить главе Аврората? А тот не станет ничего скрывать от главы Департамента Магического Правопорядка и министра Магии? Наши с тобой головы снесут к боггартовой бабушке самое позднее — завтра к вечеру! Понимаешь?!

Лицо коменданта перекосило от неудержимой ярости, а набухшие красные прожилки в его глазах, казалось, вот-вот были готовы лопнуть.

— Мистер Грэгори! — раскрасневшись от быстрого бега и поминутно поскальзываясь на грязи, к нему спешил еще один стажер немного старше первого.

— Чего тебе?

— Прилетела сова из… из… — тот никак не мог отдышаться.

— Ну? — вопросительно изогнул бровь Грэгори.— Из… Министерства Магии, — выдохнул парень, — глава Аврората мистер Уизли интересуется, нет ли у нас каких-либо происшествий.

— Уже донесли, с-суки! — заскрежетал зубами комендант.— Только и можете, что доносы строчить!

— Сэр, он требует ответа этой же совой, — стажер, казалось, сделал все возможное, чтобы вывести Грэгори из себя и даже больше.

— У нас сдохла Беллатриса Лестрейндж и сбежала Гермиона Грейнджер, а так у нас все в полном порядке, слышишь? В полном порядке! Что глаза таращишь? Даю полчаса! Подождет мистер Уизли, погода нелетная, сова заблудилась. Лестрейндж не воскресить, и слава Мерлину за это, а вот Грейнджер мне достаньте хоть из Ада! Хоть со дна океана! У Вельзевула, у Моргота украдите! Душу за нее дьяволу продайте! Мне наплевать, как вы ее искать будете. Но если я через полчаса доложу в Аврорат, что Грейнджер в Азкабане нет, вы оба почтете за честь выгребать дерьмо из общественных сортиров Дрянного переулка! Вопросы есть? Вопросов нет! Исполнять! Раз-два, я вас не вижу!

Оба стажера, хорошо знающие крутой нрав коменданта Грэгори, исполнили приказ поразительно быстро. Когда они скрылись за воротами в крепость, комендант закрыл глаза и ненадолго замер. Ледяная вода вымочила его пышную шевелюру и множеством ручейков стекала по лицу, приятно холодя кожу и принося удивительное умиротворение. Он вообще любил дождь. Странно его не любить, если оказываешься под проливным ливнем с регулярностью три-четыре раза в неделю — такая уж погода в Азкабане, что поделать.

Зря он накричал на стажеров. Эти олухи ни в чем не виноваты и Грейнджер, вне всяких сомнений, не найдут. Тем более в такую погоду. Пошатываясь, как после хорошо удавшейся попойки, комендант направился к караульному помещению.

Это был конец его карьеры, что Грэгори осознавал вполне отчетливо. Ему не простят побега заключенной номер один. Ему уже прощали бегство Лестрейнджей в далеком теперь девяносто шестом году. Впрочем, тогда он сам только закончил Аврорат, стажировалсяв Азкабане и ни за что не отвечал, а потому отделался всего лишь выговором с занесением в личное дело. Потом ему прощали и превышение полномочий при аресте Малфоев в девяносто восьмом, и не соответствующие никаким санитарным нормам условия содержания заключенных после назначения его комендантом... Теперь не простят. Побег Грейнджер — это слишком серьезное упущение. Уизли любимчик министра, его не осмелятся тронуть. Поэтому спрос будет с него, с Грэгори. В лучшем случае — лишат всех наград и досрочно отправят на пенсию с минимальной ставкой. В худшем — бросят подыхать в грязной, Мерлином забытой подворотне вместе с ни в чем не виноватыми стажерами, многие из которых и два месяца здесь, в гарнизоне Азкабана, не проторчали. Иллюзий относительно скорого на расправу Министерства комендант не питал уже давно.

Дрожащими руками — нервы ни к боггарту — он нащупал на поясе тяжелую связку ключей, отпер массивную, окованную железом дверь и вошел в душное пыльное помещение караульной, отворил неприметную дверку в самом ее углу и прошел в свой кабинет. Дверь за собой он запер тяжелым засовом и подумал, что неплохо бы ее запечатать заклинанием, но никаких сил у него уже не осталось.

Высокое зеркало в витой узорчатой раме, подарок жены на тридцатилетие, отразило сгорбленного мужчину с неровной бородкой и промокшей шевелюрой, некогда черной, а теперь седой до последнего волоска. Узнать в нем обычно подтянутого и невозмутимого Джейкоба Грэгори, которому всего месяц назад исполнилось тридцать пять, было практически невозможно.

С трудом отодвинув тяжелое зеркало в сторону, он достал из открывшейся за ним ниши небольшую темно-зеленую бутылку.

— Красное игристое, пятидесятилетней выдержки, подарок от сослуживцев на день рождения. Сойдет, — пробормотал комендант.

Из той же ниши он извлек миниатюрный флакончик, уронив его стеклянную крышку и пролив половину содержимого на пол, остатки же, колыхающиеся на дне сосуда, комендант вылил в бутылку с вином. Яд василиска, конфискован у старшего Малфоя. Ни в одной описи не значится.

— Слава Британии! Слава Дамблдору! — проорал Грэгори и чокнулся бутылкой со своим отражением. Раздался громкий стук в дверь — караульные, видно, заметили, что с их начальником не все в порядке. Ничего, дверь крепкая.

— Идите вы все на!.. — цветисто выругался комендант. Стук ненадолго стих, и вскоре дверь жалобно затрещала под напором чего-то тяжелого. Подмигнув отражению, комендант опрокинул содержимое бутылки себе в рот. Странно, яд абсолютно безвкусный. И почему-то он до сих пор жив. А он думал, что отрава подействует мгновенно. Глаза Грэгори сами собой закрылись, и наступила блаженная тьма.

…Ворвавшиеся в комнату авроры обнаружили своего начальника на полу тихо посапывающим во сне.

— Может, надо было ему сказать, что во флаконе был не яд, а снотворное? — нарушил повисшее молчание самый молодой из них. — Я подменил вчера, чтобы один опыт по зельям провести.

— Ну и слава Мерлину, что не сказал, — ответил ему коллега постарше, — иначе имели бы мы здесь хладный труп, причем не коменданта Грэгори. Чего стоишь? Помоги мне его до дивана дотащить. Не на полу же оставлять. Тяжелый, зараза…