Дождь (гет)

Я стоял у окна, наблюдая за редкими прохожими, спешащими укрыться от дождя в теплых домах, ждал свою невесту и думал, когда же все началось, когда я понял, что люблю Гермиону Грейнджер?..

Может быть, на втором курсе, когда сидел в больничном крыле и держал за руку окаменевшую подругу?

Или на третьем, когда мы вместе летели на Клювокрыле…

А может быть, на четвертом, когда она единственная во всем замке не отвернулась от меня, после того как кубок назвал четвертого чемпиона?

Или все началось еще на далеком первом курсе, когда она обняла меня перед комнатой с философским камнем, и мы оба не верили в то что увидимся снова?..

Нет, наверное, все же ключевым был тот день в палатке, в Лесу Дин, когда я, желая хоть немного поднять ей настроение после ухода Рона, пригласил Гермиону на танец и поддавшись влиянию момента поцеловал ее…

Да, пожалуй, именно после того поцелуя почти сестра превратилась в почти любимую… В тот момент мы не думали ни о чем, мы забыли о том, что идет война, о Волдеморте с его хоркрусами, о том, что меня в Хогвартсе ждет Джинни, а Гермиона, вроде как, влюблена в Рона. В тот момент были только мы, и нам было плевать на весь остальной мир. Как и много лет назад, стоя перед стеной огня, в тот момент в лесу мы не верили в то, что выживем... Потом, спустя несколько часов, когда мы лежали рядом на кровати, я чувствовал себя предателем и не знал, как буду смотреть в глаза Рону и Джини, а Гермиона тихо плакала и шептала «Что же мы наделали»... Именно тогда я решил, что если мы выживем в этой войне, то я никогда не отпущу Гермиону, и она никогда больше не будет плакать. Наверное, именно тогда я впервые подумал о том что будет, если мы выживем…

А дальше… Дальше была война. Охота за хоркрусами. Битва за Хогвартс. И бесконечные празднования победы, на фоне бесконечных похорон…

Как ни странно, в любви Гермионе я признался после похорон Фреда, и тогда же мы поцеловались во второй раз. Это вышло само собой, иногда мне кажется, что сам Фред подтолкнул меня, не выдержав зрелища наших несчастных лиц, все-таки даже перед смертью он пытался шутить, так что это было бы как раз в его духе…

Потом был Рон, кричавший, что он так и знал и что мы предатели. Джинни, напустившая на Гермиону Летучемышиный сглаз, который та с легкостью отбила, и Молли, попросившая нас какое-то время не появляться в Норе… А еще был Джордж, грустно улыбнувшийся и искренне пожелавший счастья…

Но всё это уже не важно, потому что вчера я сделал Гермионе предложение, и она сказала мне «Да».

* * *

Из-за шума дождя я не услышал, как в комнату вошла Гермиона.

— О чем задумался Гарри? — Спросила она.

— О тебе.

Она улыбнулась и поцеловала меня…

Я лежал на кровати и слушал шум дождя, а рядом со мной тихо сопела Гермиона. Рядом с ней мне было так хорошо, так спокойно, вот только меня грызло какое-то странное чувство, что что-то не так… А дождь все не кончался, и стук капель словно сливался в какую-то фразу. Терзаемый плохим предчувствием я стал вслушиваться и…

— Она не твоя

— Она. Не. Твоя.

— Она! Не! Твоя!

* * *

Я проснулся в своей комнате на Гриммо двенадцать и первым делом ощупал кровать. Ну конечно, там никого не было, что за нелепый сон. И вообще Гермиона мне как сестра. Да и не целовались мы тогда, в Лесу Дин, только танцевали… Дурацкий сон, приснится же такое.

Странно, почему подушка мокрая… И лицо тоже… Я что, плакал во сне? Да нет, не может быть, с чего бы мне плакать из-за сна? Это все дождь, просто дождь…

* * *

Гарри Поттер спал в своей комнате, в доме на площади Гриммо. Дождь наконец-то закончился, и выбившаяся из-за туч луна осветила рабочий стол и лежащую на нем красивую открытку, на которой аккуратным почерком лучшей ученицы Хогвартса было написано: «Уважаемый Гарольд Джеймс Поттер, приглашаем вас на церемонию бракосочетания Гермионы Джин Грейнджер и Рональда Билиуса Уизли».