Дождь (гет)

Я стоял у окна, наблюдая за редкими прохожими, спешащими укрыться от дождя в теплых домах, ждал свою невесту и думал, когда же все началось, когда я понял, что люблю Гермиону Грейнджер?..

Может быть, на втором курсе, когда сидел в больничном крыле и держал за руку окаменевшую подругу?

Или на третьем, когда мы вместе летели на Клювокрыле…

А может быть, на четвертом, когда она единственная во всем замке не отвернулась от меня, после того как кубок назвал четвертого чемпиона?

Или все началось еще на далеком первом курсе, когда она обняла меня перед комнатой с философским камнем, и мы оба не верили в то что увидимся снова?..

Нет, наверное, все же ключевым был тот день в палатке, в Лесу Дин, когда я, желая хоть немного поднять ей настроение после ухода Рона, пригласил Гермиону на танец и поддавшись влиянию момента поцеловал ее…

Да, пожалуй, именно после того поцелуя почти сестра превратилась в почти любимую… В тот момент мы не думали ни о чем, мы забыли о том, что идет война, о Волдеморте с его хоркрусами, о том, что меня в Хогвартсе ждет Джинни, а Гермиона, вроде как, влюблена в Рона. В тот момент были только мы, и нам было плевать на весь остальной мир. Как и много лет назад, стоя перед стеной огня, в тот момент в лесу мы не верили в то, что выживем... Потом, спустя несколько часов, когда мы лежали рядом на кровати, я чувствовал себя предателем и не знал, как буду смотреть в глаза Рону и Джини, а Гермиона тихо плакала и шептала «Что же мы наделали»... Именно тогда я решил, что если мы выживем в этой войне, то я никогда не отпущу Гермиону, и она никогда больше не будет плакать. Наверное, именно тогда я впервые подумал о том что будет, если мы выживем…

А дальше… Дальше была война. Охота за хоркрусами. Битва за Хогвартс. И бесконечные празднования победы, на фоне бесконечных похорон…

Как ни странно, в любви Гермионе я признался после похорон Фреда, и тогда же мы поцеловались во второй раз. Это вышло само собой, иногда мне кажется, что сам Фред подтолкнул меня, не выдержав зрелища наших несчастных лиц, все-таки даже перед смертью он пытался шутить, так что это было бы как раз в его духе…

Потом был Рон, кричавший, что он так и знал и что мы предатели. Джинни, напустившая на Гермиону Летучемышиный сглаз, который та с легкостью отбила, и Молли, попросившая нас какое-то время не появляться в Норе… А еще был Джордж, грустно улыбнувшийся и искренне пожелавший счастья…

Но всё это уже не важно, потому что вчера я сделал Гермионе предложение, и она сказала мне «Да».

* * *

Из-за шума дождя я не услышал, как в комнату вошла Гермиона.

— О чем задумался Гарри? — Спросила она.

— О тебе.

Она улыбнулась и поцеловала меня…

Я лежал на кровати и слушал шум дождя, а рядом со мной тихо сопела Гермиона. Рядом с ней мне было так хорошо, так спокойно, вот только меня грызло какое-то странное чувство, что что-то не так… А дождь все не кончался, и стук капель словно сливался в какую-то фразу. Терзаемый плохим предчувствием я стал вслушиваться и…

— Она не твоя

— Она. Не. Твоя.

— Она! Не! Твоя!

* * *

Я проснулся в своей комнате на Гриммо двенадцать и первым делом ощупал кровать. Ну конечно, там никого не было, что за нелепый сон. И вообще Гермиона мне как сестра. Да и не целовались мы тогда, в Лесу Дин, только танцевали… Дурацкий сон, приснится же такое.

Странно, почему подушка мокрая… И лицо тоже… Я что, плакал во сне? Да нет, не может быть, с чего бы мне плакать из-за сна? Это все дождь, просто дождь…

* * *

Гарри Поттер спал в своей комнате, в доме на площади Гриммо. Дождь наконец-то закончился, и выбившаяся из-за туч луна осветила рабочий стол и лежащую на нем красивую открытку, на которой аккуратным почерком лучшей ученицы Хогвартса было написано: «Уважаемый Гарольд Джеймс Поттер, приглашаем вас на церемонию бракосочетания Гермионы Джин Грейнджер и Рональда Билиуса Уизли».

От автора: Вообще, я не собирался продолжать этот фанфик. История мне казалась и, честно говоря, все еще кажется законченной и не нуждающейся в продолжении... Но видимо герои со мной не согласны, вот и делают что хотят. А кто я такой, чтобы им мешать? =)

Гарри никак не мог отойти от вчерашнего сна. Уже полчаса он сидел в своем кресле и крутил в руках приглашение. Периодически Поттер брал чашку, с давно уже остывшим чаем, подносил ее к губам и ставил обратно на столик.

Ему и раньше снились странные сны. Мало кто мог похвастаться таким количеством уникальных сновидений, как Мальчик-Который-Все-Время-Выживает. Но все предыдущие сновидения были легко объяснимы его связью с Волдемортом, а этот… Что же это было? Почему ему приснилась Гермиона, причем не просто старая подруга, а любимая девушка… И почему ему было так плохо, когда сон закончился?.. Сплошные вопросы. Вот бы спросить Гермиону.

Гарри грустно рассмеялся. За столько лет он так привык обращаться за помощью к своей лучшей подруге, что эта мысль стала для него совершенно естественной, вот только в этот раз, похоже, ему придется разбираться самому.

Размышления Поттера прервал стук в дверь и крик Вальпурги, последовавший за ним. Слегка раздраженный и удивленный нежданным визитом Гарри пошел вниз, открывать. Открыв дверь, он на несколько секунд лишился дара речи. На пороге стояла Гермиона. Видимо она аппарировала прямо на крыльцо, так как несмотря на все еще продолжающийся дождь одежда ее была почти сухая, хотя первые капли, гонимые ветром, уже успели прикоснуться к девушке. Ее волосы, как всегда торчавшие во все стороны, уже начали намокать, а по шее медленно скатывалась капелька воды, стремясь проникнуть под воротник. Гарри завороженно следил за тем, как медленно стекает капля и вдруг поймал себя на необъяснимом желании снять эту каплю… губами. Из состояния прострации его вывел голос подруги, которая словно несмело улыбалась и как-то странно на него смотрела.

— Привет, Гарри, я войду?

— Да, да, конечно, Гермиона, заходи. Рад тебя видеть. — Гарри распахнул дверь, впуская девушку, и незаметно ущипнул себя за руку, стремясь отогнать наваждение, наверняка вызванное вчерашним сном.

Закрыв за Гермионой дверь, Гарри подошел к портрету Вальпурги, не прекращающему орать об осквернителях крови, поселившихся в славном доме Блэков, и молча закрыл шторки. Он с грустью вспомнил, как это еще совсем недавно делал Сириус.

— Проходи, чувствуй себя как дома. Может быть чаю?

Гермиона, явно о чем-то задумавшаяся и продолжавшая стоять в дверях, слегка вздрогнула, услышав голос друга, и кивнула.

— А если дашь еще и полотенце, будет вообще отлично, а то я успела немного намокнуть. — Гермиона смущенно улыбнулась.

Гарри отправил ее наверх, сказав взять полотенце в ванной, а сам направился на кухню делать чай.

* * *

Гарри с Гермионой сидели в креслах лицом друг к другу и пили чай. Гарри рассматривал свою подругу, пытаясь понять, чем же вызван этот странный сон… Гермиона подносила чашку к губам словно на автомате, погруженная в свои мысли, и не замечала нетипичного взгляда старого друга. Гарри рассматривал ее так, словно увидел в первый раз. Да, Гермиона была красива, даже очень красива. Хоть и не той яркой, бросающейся в глаза красотой Джинни, которая под конец отношений начала утомлять Гарри и казаться ему несколько… вульгарной что ли. Гермиона была невысокой и худой, с маленькими, аккуратными ладошками, не очень длинными, зато очень стройными ногами и небольшой, задорно торчащей грудью. Ее можно было бы принять за девочку-подростка, если бы не некая плавность и округлость ее черт, придававшая фигуре завершенность и удивительную женственность. Ее, такую сильную, такую умную, такую самостоятельную очень хотелось защитить, укрыть от всего мира, где каждый может ее ранить. Гарри перевел взгляд на ее ноги, обтянутые джинсами, и ему внезапно захотелось просто лечь рядом с ней, положить голову на ее колени и любоваться ее лицом. Чтобы она перебирала своими тонкими пальцами, вечно измазанными в чернилах, его волосы, и они остались только вдвоем, как тогда в палатке и как в его сне… Сердце защемило от тоски и невыносимой нежности, которую он внезапно начал испытывать к своей старой подруге. Гарри встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение и перевел взгляд на ее лицо. Она всегда была очаровательна, с этими своими большими передними зубами, копной непослушных волос, вздернутым носом вечной всезнайки и затаенной болью в глазах от вечного одиночества, в котором она не призналась бы даже себе... Гарри моргнул, стряхивая слезинку, выступившую на глазах, и улыбнулся. Она уже давно не та испуганная девочка, плакавшая в женском туалете, оттого что даже в волшебном мире чуда не случилась, и она так и осталась одна. Ее любят, ее уважают, ей восторгаются. Она — героиня войны. У нее есть подруги, у нее есть друзья и главное, у нее есть он.

«А еще у нее есть жених и это твой лучший друг» — напомнил себе Гарри, и это напоминание вызвало какое-то странное, полузабытое чувство в груди, словно его сердце немного сжали и тут же отпустили. Стремясь избавится от грустных мыслей, он снова перевел взгляд на ее лицо.

Девушка периодически хмурила брови и покусывала губу. И Гарри внезапно понял, что у нее очень красивые губы и ему невероятно хочется их поцеловать. Желание было настолько сильным, что он потянулся к ней, сам не понимая, что творит. Но тут Гермиона вздохнула и прикоснулась к обручальному кольцу. Наваждение спало.

«Господи, о чем я думаю?! Это же ГЕРМИОНА! Моя лучшая подруга и невеста, без пяти минут жена, моего лучшего друга. А я тут сижу и думаю о том, какие на вкус ее губы. Наверное, сладкие… Во сне они были очень приятными, мягкими, чуть упругими и такими нестерпимо сладкими, что их хотелось целовать бесконечно. А сейчас они так близко, надо только чуть наклониться и… Черт! Опять! Не думать о губах Гермионы! Не думать о губах Гермионы! Ты не хочешь поцеловать свою лучшую подругу! Ты не хочешь целовать ее губы, ее шею, ласкать ее тело, медленно раздевая, и…»

— Гарри, ты здесь?! Гарри, ты меня слышишь?! — Гермиона усмехнулась и помотала рукой перед его лицом.

— А, что? Прости, Гермиона я задумался.

«Да, уж задумался, знала бы ты о чем»

Гермиона прищурилась и внимательно посмотрела на Гарри, словно пытаясь понять по его лицу, о чем он только что думал. Он же в этот момент почувствовал себя ужасно неловко, заерзал и перевел взгляд на ее пальцы, продолжавшие крутить это проклятое кольцо. Гермиона вздохнула, видимо придя к какому-то решению и наконец, разорвала неловкую тишину.

— Гарри, нам надо серьезно поговорить.

— Хорошо, Гермиона, что-то случилось?

— Нет, все хорошо, просто… это сложно объяснить. — Гермиона вскочила и стала ходить из угла в угол. — Видишь ли, Гарри, это касается Рона и нашей с ним свадьбы…

Гарри нервно сглотнул. «Почему она заговорила именно об этом и именно сейчас. Неужели они поссорились и свадьбы не будет?» Эта мысль наполнила его каким-то противоестественным восторгом, которого он тут же устыдился.

— Вы поссорились?

— Нет, вовсе нет, вернее не больше чем обычно — Гермиона немного грустно усмехнулась — просто… извини меня Гарри, я понимаю, что не должна обращаться к тебе, но мне просто больше не к кому пойти. — Гермиона без сил рухнула на кресло и закрыла глаза ладонями.

Гарри с ужасом смотрел на нее. В этот момент она казалась такой беззащитной, такой слабой и ужасно одинокой. И он вдруг с ужасом осознал, что она права, ей не к кому больше пойти. Кроме него и Рона у нее не осталось по-настоящему близких людей. Она действительно одинока, сирота при живых родителях... Она как-то призналась, что стирала им память, потому что не верила, что вернется живой с той войны. А сейчас она просто не знает, как ее вернуть.

В этот момент Гермиона заплакала, и сердце Гарри сжалось в комок. Он, как и большинство парней, не выносил женские слезы. Он не умел успокаивать девушек, и в такие моменты чувствовал себя рядом с ними совершенно беспомощным и растерянным. А это была не просто девушка, это была Гермиона, железная Гермиона, никогда не показывавшая слабость и всегда скрывавшая свои слезы.

Поддавшись внезапному порыву, Гарри сел рядом с ней, обнял ее, поцеловал в макушку и стал гладить ее волосы и шептать что-то успокаивающе ласковое. Гермиона быстро успокоилась, но Гарри так и не смог заставить себя отпустить ее, словно боясь, что она исчезнет, как только он ее выпустит.

Гермиона подняла голову, посмотрела в его глаза, улыбнулась и тихо прошептала: — Спасибо, Гарри.

Он сглотнул, почувствовав, что голос не слушается и просто кивнул.

— Извини меня, это все нервы. Мне не стоило приходить. Я сейчас пойду, только посижу еще немного. — Гермиона смущенно улыбнулась и положила свою руку поверх его.

Гарри сидел затаив дыхание и старался не шевелиться, боясь неловким движением разрушить наваждение. Как вдруг он с ужасом осознал, что, если он ничего не сделает, она действительно уйдет и этот момент больше никогда не повториться, он больше никогда не сможет обнять ее так, как сейчас. Кое как справившись с дрожащим голосом он заговорил.

— Гермиона, что у тебя случилось?

— Не волнуйся, Гарри, все хорошо. — Гермиона улыбнулась и чуть сильнее сжала его руку.

— Миона, когда у людей все хорошо, они не плачут. Ты можешь мне довериться, чтобы не случилась. Ты же знаешь, я всегда тебя выслушаю и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Но я не смогу помочь, пока ты не расскажешь, что случилось.

Гермиона закусила губу, о чем-то задумавшись и наконец, придя к какому-то решению, сделала глубокий вдох и заговорила.

— Спасибо тебе, Гарри. Я все расскажу, только пообещай, что выслушаешь меня, не перебивая, потому что если я собьюсь, то не смогу заговорить снова.

Девушка внимательно посмотрела в глаза Гарри и дождавшись кивка продолжила.

— С чего бы начать… Видишь ли, Гарри, начнем с того, что свадьба была идеей Рона, а я, если честно не слишком хочу выходить замуж.

Гарри не мог поверить, в то, что она сказала. Его сердце забилось так быстро, что он испугался, что Гермиона услышит его стук.

«Неужели она хочет отменить свадьбу? Она не любит Рона? Неужели у него есть шанс?»

Последняя мысль его напугала, и он поспешил одернуть себя.

«О чем он только думает. Это же его лучшие друзья, которые вот-вот поженятся и будут счастливы в браке. Да и какой шанс, о чем он вообще? Не нужен ему никакой шанс. Она же ему как сестра… Наверное… Вот только у него никогда не было сестры, кто знает, как обычно братья относятся к сестрам… Но вроде бы, если хочешь поцеловать свою сестру это не нормально…» Гарри помотал головой, стараясь отогнать глупые мысли и задал вопрос, который волновал его больше всего.

— Ты не любишь Рона?

Гарри на секунду показалась, что Гермиона вздрогнула. Впрочем, скорее всего просто показалось…

— О чем ты говоришь, Гарри? При чем здесь вообще это? Просто мне еще рано замуж, я думаю, что мы слишком торопимся. И, кстати, ты обещал меня не перебивать.

Сердце Гарри ухнуло куда-то вниз. — «Он ошибся, она любит Рона.» — И тут же забилось так же быстро. — «Но ведь она этого не сказала, а начала оправдываться и перевела тему. Это подозрительно…»

Гарри облизал пересохшие губы и только теперь осознал, что все еще обнимает Гермиону, а та даже не пытается отстраниться. Ему стало нестерпимо жарко и ужасно захотелось пить.

— Извини, Гермиона, в горле пересохло.

Гарри неохотно начал вставать и вдруг почувствовал, что Гермиона сжала его руку, словно не желая отпускать ее... И тут же отпустила. Гарри взял со стола чашку с чуть теплым чаем и залпом выпил больше половины.

— Теперь продолжай.

Гермиона как-то странно посмотрела на Гарри, кивнула каким-то своим мыслям и продолжила рассказ.

— Так вот, как я говорила, свадьба была идеей Рона. Вот только, я подозреваю, что и он сам не слишком ее хочет.

Гарри повезло, что он успел сесть, иначе он наверняка бы упал. Он сидел с открытым ртом и таращился на подругу, пытаясь осознать, что она только что сказала.

«Это вообще как? Они оба не хотят жениться, но вскоре женятся»

— Гермиона я уже вообще ничего не понимаю.

— И не поймешь если не прекратишь меня перебивать! — Гермиона сдвинула брови и сжала губы.

— Все, все, больше не буду. — Гарри вскинул руки в примирительном жесте.

— Понимаешь, Гарри, мы с Роном встречаемся уже почти год, но у нас до сих пор не было близости…

Гарри думал, что уже ничему не удивится, но похоже Гермиона только начала.

«Не было близости? Она хочет сказать, что за целый год они с Роном так ни разу и не переспали? Он что импотент? Или дело в ней? Блин, да она что серьезно хочет поговорить со мной о проблемах в их интимной жизни? Хотя какие проблемы, нет жизни, нет и проблем». — Гарри нервно усмехнулся своим мыслям, но тут же спрятал улыбку, испугавшись, что Гермиона его не правильно поймет… ну или правильно поймет. Но девушка, похоже, так погрузилась в свои мысли, что не заметила реакцию ее друга.

— Все дело в том, что я сказала Рону, что у нас ничего не будет до свадьбы.

«Так вот почему рыжик внезапно загорелся идеей свадьбы! Целый год видеть рядом с собой ее упругую грудь, стройный ноги, плоский живот и такую притягательную попку… Чееерт!!! О чем я думаю! Она мне как сестра. Она мне как сестра. Она мне как сестра. Фух, вроде отпустило»

— Просто я очень боюсь, что он бросит меня, сразу после секса.

«Бросить ее! Рон конечно не самый умный парень, но он и не идиот, чтобы упустить такую женщину... А вот я кажется идиот»

— Гермиона, ты что с ума сошла?! Как тебя можно бросить, ты ведь прекрасна!

Девушка с удивлением посмотрела на Гарри и немного смутилась.

— Спасибо, Гарри, мне приятно, что ты считаешь меня красивой… Вот только дело не в этом. Просто… Рон уверен, что я все еще девственница, но это не так.

Гарри поперхнулся чаем. И ошарашенно уставился на Гермиону, которая очень внимательно рассматривала его лицо, словно ждала чего-то…

«Все, теперь я точно ничему больше не удивлюсь»

— Но, кто это был!

До Гарри не сразу дошло, что последнюю фразу он сказал вслух. Он весь сжался, приготовившись к вспышке заслуженной ярости подруги. Но подняв глаза, он увидел, что и она вся как-то сжалась и выглядит какой-то потерянной.

— аю — прошептала она.

— Что, ты сказала?

— Я не знаю.

«Забираю свои слова назад, вот этого я точно не ожидал» — Гарри обалдело уставился на Гермиону, которая подняла глаза, в которых застыли слезы.

— Я просто не помню. Понимаешь, Гарри, я не помню мой первый раз! Мне стерли память! Вот только кто и почему? Я все извелась, я не знаю, что мне сказать Рону, когда он узнает, а ведь он узнает. После свадьбы я уже не смогу от него бегать, а в мою историю он просто не поверит. И тогда я останусь одна, понимаешь! Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ОДНА!

Гарри подскочил к Гермионе и снова обнял ее, стремясь погасить начинающуюся истерику.

— Все хорошо, Миона, все будет хорошо. Ты не одна, у тебя есть я! И я люблю тебя и всегда буду с тобой!

Гермиона уставилась на Гарри распахнутыми от удивления глазами, в которых все еще стояли слезы. И он поймал себя на мысли, что ему нестерпимо хочется снять эти слезы поцелуями и целовать ее снова и снова. Он уже привычно встряхнул головой, отгоняя такое притягательное видение, и продолжил тихо и не так уверенно.

— Я ведь твой друг — и практически прошептал — И Рон тебя не бросит, он же тебя любит.

— Друг… Любит… — тихо и немного грустно повторила Гермиона.

— Мне очень жаль, что так вышло, но ведь ничего нельзя исправить. Потерянные воспоминания не вернешь. Так что надо просто жить дальше. Если хочешь, я могу сам поговорить с Роном, я уверен, он все поймет. Может быть не сразу, но поймет.

— Можно вернуть — прошептала Гермиона.

— Что ты сказала? — он удивленно уставился на подругу.

— Воспоминания можно вернуть, Гарри. Обливэйт не стирает воспоминания, он просто убирает ассоциативные цепочки, поэтому мы не можем вспомнить, что с нами происходило.

— Какие цепочки?

— Ассоциативные, Гарри, ассоциативные. Как бы тебе объяснить, попроще... Понимаешь, с каждым нашим воспоминанием у нас на уровне подсознания связано множество ощущений. Цвет, запах, вкус, какие-то отдельные детали обстановки. Совокупность этих ощущений и называют ассоциативной цепочкой. И когда мы что-то вспоминаем, мы ищем именно по этим ощущениям. Именно поэтому иногда, размышляя о чем-то, ты вспоминаешь о неких совсем не связанных с предметом размышлений вещах, просто потому что задел элемент ассоциативной цепочки.

— Эм, Гермиона, я честно говоря вообще ничего не понял, а можно еще проще?

Девушка тяжело вздохнула, но кивнув продолжила.

— Представь, что наш мозг — это огромная библиотека.

— Да уж, какой еще пример ты могла привести. — улыбнулся Гарри.

Гермиона слегка нахмурила брови, но потом все же рассмеялась и продолжила рассказ.

— В библиотеке хранится множество книг — это наши воспоминания. Просто так войти в библиотеку и взять книгу ты не можешь. Но ты можешь попросить принести нужную книгу библиотекаря — это наше подсознание. Пока понятно?

Гарри кивнул.

— Но для того, чтобы библиотекарь принес нужную книгу, ты должен объяснить ему, какую книгу ты ищешь. Для этого есть каталог, в котором записаны все книги и связанные с ними параметры — те самые ощущения. Вот этот каталог и есть ассоциативная цепочка. А теперь представь, что кто-то тайком вырвал из каталога несколько страниц, с описанием книг. С самим книгами ничего не случилось, они все еще в библиотеке, вот только ты не можешь до них добраться, потому что без библиотекаря книгу не получить, а без каталога ты не сможешь попросить библиотекаря. И что тогда делать?

— А если просто влезть в библиотеку и взять нужную книгу?

Гарри слегка напрягся, подумав, что наверняка сморозил какую-то глупость. Но Гермиона, вопреки ожиданиям просияла и радостно улыбнулась.

— Вот именно, Гарри! Нужно просто влезть в библиотеку, то есть в подсознание!

— Но как это сделать?

Гермиона посмотрела на Гарри немного разочарованно и даже с жалостью.

— Гарри, ты ведь столько раз это делал и так от этого страдал…

— Постой-ка ты хочешь сказать, что это можно сделать с помощью легилименции!

— Именно — с улыбкой ответила Гермиона.

— Но если все так просто, то почему всем жертвам обливиэйта не возвращают память таким способом?

— А почему ты думаешь, что все просто? Влезть в библиотеку относительно не сложно. Но ведь нужно еще найти конкретную книгу. Более того, нужно знать, что искать. А если память стерта за много лет, то придется просматривать абсолютно все воспоминания. А это может занять годы.

— Откуда ты столько всего знаешь о восстановлении памяти?

Еще не договорив фразу Гарри уже понял какую глупость сказал и с ужасом уставился на грустно улыбающуюся Гермиону.

— Мои родители, Гарри.

— Прости.

Гермиона ненадолго замолчала, а затем продолжила, словно ничего не случилось.

— Но в моем случае все иначе. Я точно знаю, что искать и даже приблизительно знаю когда.

— И когда же? — Гарри жутко напрягся, задавая этот вопрос. Почему-то услышать ответ на него ему казалось очень важным, но в тоже время он панически его боялся.

— Во время охоты за хоркрусами. Я не знаю когда именно, но это случилось, когда мы прятались в лесах.

— Ты уверенна? — Гермиона удивленно и слегка раздраженно уставилась на Гарри. — Ну конечно я уверена!

— Значит, нам просто нужно найти легилимента, который восстановит твою память?

— Гарри, я не могу обратится к легилименту.

— Но почему?

— Гарри, это все-таки личное. — Гермиона грустно улыбнулась. — кроме того, ты правда думаешь, что если бы это случилось по взаимному согласию и с любимым человеком, то я бы лишилась воспоминаний об этом?

— Ты хочешь сказать?..

— Да, Гарри, ты все правильно понял. Чтобы там не случилось, но обливиэйт просто так не накладывают…

Они оба немного помолчали. Наконец Гарри решился нарушить неловкую тишину.

— И что же ты придумала?

— Помнишь, ты рассказывал, как однажды, во время занятия оклюменцией с профессором Снейпом ты сумел выбить его из своего разума и оказался в его голове?

— Да, но при чем здесь это?

— Все просто, Гарри, я предлагаю сделать тоже самое. Я использую легилименцию, а ты выбьешь меня и сможешь посмотреть мои воспоминания.

— Но зачем так сложно? Поему ты не можешь использовать легилименцию на себе? Ну или в крайнем случае, я могу попробовать прочитать твои мысли.

— Гарри Джеймс Поттер, неужели ты так и не удосужился прочитать книгу по окклюменции?! Легилименцию нельзя использовать на самом себе!

— Прости, Гермиона, я не знал. Но не всем же быть такими идеальными как ты.

Гарри улыбнулся с удовольствием отметив, что Гермиона слегка покраснела.

— Ну хорошо, подхалим, так и быть, прощаю. А что касается чтения моих мыслей… Гарри, это не так просто, как кажется. У меня ушел год, чтобы научиться основам легилименции, а свадьба уже через три недели. Ты просто не успеешь…

После слов о свадьбе, Гарри сразу погрустнел, он уже забыл с чего началась вся эта история и вспоминать почему-то оказалась неприятно. Гермиона видимо его отвлеченность восприняла по-своему. Она с тревогой смотрела в его лицо и теребила край кофты. Наконец, не выдержав она задала вопрос.

— На так что, ты мне поможешь?

— Ну конечно, я тебе помогу. Разве я не говорил, что сделаю для тебя все.

— Спасибо, Гарри, ты даже не представляешь, как это важно для меня!

Гермиона порывисто обняла его и поцеловала в щеку, но потом, словно опомнившись от внезапного порыва, она отпрянула и смотря в пол протараторила.

— Еще раз спасибо, прости, но мне уже пора бежать, я завтра заскочу в тоже время, и мы попробуем восстановить мою память.

Гермиона направилась к выходу.

— Может быть воспользуешься камином?

— Спасибо, но не стоит, хочу немного подышать воздухом.

— Но ты же промокнешь.

— Гарри, я же волшебница.

Гермиона вышла на крыльцо. Дождь на улице только усилился и сейчас лил стеной.

— Спасибо тебе за все, Гарри. До завтра.

— Да завтра, Гермиона.

Девушка обняла его и выбежала прямо под дождь. Она мгновенно промокла. Волосы, вечно торчащие во все стороны, прилипли к лицу и опустились ей на плечи. Вода заливала ее лицо, а она улыбалась. Посмотрев на Гарри и махнув ему рукой на прощание, она засмеялась закрутилась на месте.

Гарри поймал себя на мысли, что любуется ей и не может оторвать взгляда. Поддавшись внезапному порыву, он крикнул:

— А ты мне вчера приснилась!

Но шум дождя заглушил его слова, раздался хлопок, и девушка исчезла, словно ее и не было.

Гарри еще немного постоял на крыльце, смотря на стену воды, бесконечным потоком обрушивающуюся на Лондон. Он прикоснулся к щеке, на которой все еще огнем горел след ее поцелуя, улыбнулся своим мыслям и вернулся в дом.

От автора: в тексте присутствуют прямые и косвенные цитаты из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса», а также косвенные цитаты из других книг серии.

Воспоминания героев выделены курсивом.

Гарри стоял напротив Гермионы в тренировочном зале его дома на площади Гриммо. Он пытался сосредоточиться и очистить сознание, как когда-то на уроках у Снейпа. Боже, как давно это было, а в ушах словно вновь звучал желчный голос профессора: «— Очистите сознание, Поттер! — скомандовал холодный голос. — Освободитесь от всех эмоций». Гарри встряхнул головой, прогоняя не самое приятное видение, и перевел взгляд на Гермиону. Сегодня она была одета в обтягивающие джинсы и легкую блузу с короткими рукавами. Он невольно залюбовался своей подругой.

«Все-таки она прекрасна, и почему я раньше не замечал? Хотя нет, замечал, просто никогда не думал о ней, как о девушке… вернее, как о своей девушке» — у Гарри на секунду перехватило дыхание. — «Гермиона — моя девушка. И почему эта мысль меня так волнует? Я ведь уже влюблялся, я знаю какого это… Когда внутри ты весь горишь, кровь отливает от головы и тебя раздирает изнутри неведомое чудовище, требующее сделать эту девушку своей. Разве это не любовь? Ведь так было и с Чоу, и с Джинни. А мои чувства к Гермионе совсем другие. Мне хорошо рядом с ней, мне хочется защищать ее, быть для нее опорой. Слушать, как она говорит или наслаждаться тишиной и уютом. Просто прикасаться к ней, чтобы почувствовать, что она рядом. При виде нее чудовище внутри меня спокойно спит, только сердце словно сжимается от накатывающейся волны нежности… Разве не так братья относятся к сестрам? А это мое противоестественное желание целовать ее губы, ласкать ее обнаженное тело, стать с ней одним целым, заставить ее кричать мое имя забыв обо всем… Тьфу ты, опять! Это всего лишь гормоны! Просто гормоны! Очистить сознание, убрать эмоции. Очистить сознание!»

— Гарри! — Гермиона стояла прямо перед ним и обеспокоенно смотрела на него — Ну наконец-то. Что с тобой происходит? Я уже пару минут пытаюсь до тебя докричаться.

— Прости Гермиона, я в порядке, просто пытался подготовиться. — Гарри улыбнулся и пожал плечами, как бы прося прощения.

— С тобой точно все нормально? Если для тебя это так сложно, то…

— Нет, нет, все хорошо, я уже почти готов. Дай мне пару секунд, и мы начнем — Он поспешил перебить подругу, пока она не передумала.

Гермиона кивнула и отошла к противоположному краю.

— Я считаю до десяти, потом атакую. Ты готов?

— Да, начинай.

Гарри закрыл глаза и пытался вспомнить занятия со Снейпом, стараясь не отвлекаться на голос Гермионы, начавшей обратный отчет.

— Один. Два.

«Снейп сидит напротив Гарри с палочкой на изготовку.

— Встаньте, Поттер, и возьмите вашу волшебную палочку.

Гарри, слегка нервничая, встал. Они смотрели друг на друга через стол.»

— Пять. Шесть.

«— Я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, — тихо ответил Снейп. — Посмотрим, как вы сопротивляетесь. Я слышал, что вы уже проявили способность сопротивляться заклинанию Империус. Вы увидите, что подобные усилия требуются и здесь… Теперь соберитесь. Легилименс!»

— Десять. Легилименс!

Зал поплыл перед глазами и словно растворился, уступив калейдоскопу воспоминаний.

Он снова в Хогвартсе, на первом занятии окклюменцией со Снейпом. Вот он сидит на полу, а профессор рассерженной змеей шипит на него, обвиняя в том, что он не старается. Его обуяла ярость как тогда, когда над ним издевался ненавистный зельевар… Вот Гермиона лежит в больничном крыле, все лицо у нее покрыто густой черной шерстью. И новое воспоминание смыло ярость, заменяя ее нежностью и чувством вины… Сотня дементоров надвигается на него около темного озера. Он чувствует страх, отчаянье и безнадежность, прямо как тогда…

— Гарри, Гарри! Ты в порядке? — Гермиона склонилась над ним и внимательно рассматривала его, пытаясь понять, пришел ли он в себя. На ее лице застыла невероятная смесь жалости, испуга, стыда и чего-то еще, непонятного для Гарри, но смутно знакомого.

— Да, все хорошо, Гермиона, я уже в порядке.

Она облегченно вздохнула и тут же нахмурилась — Гарри, почему ты совсем не сопротивлялся? Ты же должен был попасть в мои мысли?

— Прости, Гермиона, ты же сама видела, с окклюменцией у меня не очень. — Гарри грустно усмехнулся. — Да, а почему с тобой было не так, как со Снейпом? — он с любопытством уставился на девушку.

— Профессором Снейпом, Гарри. И что ты имеешь в виду?

— Ну… когда я занимался со Снейпом, воспоминания мелькали очень быстро, я почти не успевал их рассмотреть. Да и таких ярких эмоций я не испытывал. Кроме того, это были воспоминания из самого детства, и они менялись в хронологической последовательности. А сейчас все было намного ярче, несколько дольше, да и порядок был какой-то странный.

— Ах вот ты о чем. — Гермиона улыбнулась, такой знакомой по Хогвартсу улыбкой отличницы, объясняющей уроки своим друзьям-балбесам — Дело в том, что профессор Снейп был мастером легилименции, а я практически нечего не умею. Он перебирал твои воспоминания, ища самые болезненные, при этом слегка гася эмоции. А я просто смотрю то, что ты мне показываешь. Я могу только войти и выйти, а вот рыться внутри не слишком получается. — Гермиона смущенно улыбнулась.

— Ясно — Гарри улыбнулся подруге — Ну что же, тогда продолжим?

Гермиона внимательно посмотрела на него, прикусив губу и немного неуверенно кивнула.

— На счет три?

Гарри кивнул. Он постарался приготовиться, вспоминая занятия со Снейпом.

— Один.

«Очистите сознание, Поттер!» Я бы с удовольствием, профессор, еще бы Вас из него выкинуть.

— Два.

«— Вы не слушаетесь, Поттер… вам не хватает дисциплины… Ну, сосредоточиться…» Да что же это такое! Мало того, что Снейп тогда скорее мешал ему, чем помогал, так он и сейчас принялся за старое. Сколько всего ужасного Гарри тогда увидел. Самые болезненные воспоминания детства…

— Три. Легилименс!

Ему пять лет, Дадли едет перед ним на новом красном велосипедике, сердце его лопается от зависти… Ему семь. Он идет в гости к новенькому, который только на днях перевелся в их школу. Его переполняет восторг, наконец-то у него появится друг. Они заходят за угол, и он видит кузена с дружками. Он кричит другу, чтобы тот бежал и сам пытается убежать, но одноклассник ставит ему подножку. Гарри с ужасом смотрит на глумливо улыбающегося парня и приближающихся хулиганов. В голове крутятся только две мысли: «За что?» и «Я снова один»… Дадли с компанией издеваются над ним, а остальные одноклассники делают вид, что ничего не происходит. Ему больно и очень обидно, хочется плакать от собственного бессилия… Ему девять, бульдог Злыдень загнал его на дерево, а Дурсли стоят внизу и смеются. Он чувствует страх, и жуткое унижение… Ему десять. Он убегает от банды Дадли и понимает, что ему некуда бежать и некого просить о помощи. Он совсем один. Нестерпимо хочется исчезнуть и оказаться где-то далеко-далеко. И внезапно он оказывается на крыше… Дети во дворе играют в футбол, он стоит в стороне и смотрит за ними. Он очень хочет присоединиться к игре, но его не принимают ни в одну команду… Ему одиннадцать. Он лежит в своем чулане под лестницей. Его заперли на весь день и оставили без еды, за то, что разбил чайный сервиз тети Петуньи, к которому он даже не подходил! Тоскливо, обидно до слез, и очень хочется есть… Он сидит в Большом Зале, на нем надета Волшебная шляпа, и она говорит ему, что он преуспел бы в Слизерине. А он, сжавшись от страха повторяет «Только не в Слизерин. Только не в Слизерин»… Отец и мать машут ему из зачарованного зеркала. Он чувствует тоску и вместе с тем счастье, он не один…

Гарри смотрел на свою маму, машущую ему рукой из зеркала. Странно, раньше ему казалось, что Джинни на нее похожа, а сейчас… Он пытался найти общие черты и не находил их. Внезапно Гарри пришла в голову мысль, что его мама напоминает ему Гермиону… Нет, не внешностью конечно, трудно найти двух более разных женщин. Но было в них какое-то неуловимое сходство… Возможно, Гермиона для него была тем же, что и его мама для отца. Она была неким моральным и нравственным ориентиром, позволявшим оценивать собственные поступки. Ведь не даром же его совесть так часто пользовалась голосом Гермионы… Но если его отношение к подруге похоже на отношения отца к матери, то возможно ли, что то, что он к ней испытывает, это не совсем братские чувства? Эта мысль так поразила Гарри, что он сумел сбросить оцепенение, вызванное заклинанием.

Сознание прояснялось, воспоминание задрожало и стало полупрозрачным, а сквозь него он увидел Гермиону, смотрящую ему в глаза и что-то шепчущую себе под нос.

«Нужно отбросить глупые мысли, Гермиона его лучшая подруга и ничего более. И он здесь для того, чтобы помочь ей. Вот об этом и надо думать»

Гарри поднял палочку. Тело двигалось неохотно, словно затекшее, но все же подчинялось ему.

— Протего!

Гермиона пошатнулась, словно от толчка и беззвучно вскрикнула. Ее рука дрогнула, и палочка больше не показывала на Гарри. В этот момент его воспоминание взорвалось тысячами осколков, словно разбитое зеркало. На долю секунды он четко увидел зал, в котором они находились, а потом его накрыла волна воспоминаний Гермионы.

Ей семь лет. Одноклассники перекидывают друг другу ее портфель с драгоценными книжками и смеются над ней. Она стоит между ними, готовая разрыдаться от бессилия... Ей восемь. Она сидит в библиотеке и плачет. Эти противные мальчишки опять обзывали ее бобром и зубрилой, но что еще хуже порвали ее тетрадь с домашним заданием, а она всего лишь не дала им списать… Ей одиннадцать. Уже поздний вечер, она сидит одна, запертая в классной комнате и тихо всхлипывает. Ну за что они так с ней? Что она такого сделала? Почему ее никто не любит?.. Ей двенадцать. Она ревет в туалете для девочек. Этот противный Рон сказал, что у нее никогда не будет друзей. Неужели и тут все повторяется? Неужели волшебники такие же, как ее бывшие одноклассники? Ну почему она снова одна?!...

Гарри почувствовал вспышку боли и все тут же закончилось. Ладони болели, их словно немного жгло. Он так сильно сжал кулаки, что пошла кровь.

Гарри чувствовал себя отвратительно. Он понимал, что только что влез непозволительно глубоко в душу лучшей подруги. Неужели она была так несчастна? Он и раньше подозревал, что она была одинока, но это!..

Он почувствовал, что плачет. Ее воспоминания так его задели, что он никак не мог успокоиться. И тут его как молнией ударило, если он так на это отреагировал, то каково же ей!

Гарри посмотрел на Гермиону. Она стояла, обхватив себя руками и уставившись в пол. Он бросился к девушке и порывисто обнял, прижав к себе. Она удивленно вскрикнула и подняла на него глаза, в которых все еще стоят слезы. Он еще крепче прижал к себе подругу, и она обняла его в ответ. Они заговорили одновременно.

— Ты не одна Гермиона! Ты никогда не будешь одна, слышишь?! Я всегда буду с тобой!

— Гарри, я с тобой. Все хорошо, все уже давно позади. Ты не один, я рядом! Я всегда буду рядом, слышишь?!

Они удивленно уставились друг на друга. Гарри не мог поверить в то, что услышал. Он только что заставил ее пережить самые отвратительные моменты детства, а она переживает за него?!

Гарри снова прижал Гермиону к себе.

— Спасибо. — прошептал он.

Гермиона только кивнула и улыбнулась сквозь слезы.

— Тебе тоже.

Девушка наконец осознала, что Гарри все еще обнимает ее, а она прижимается к нему и поспешно отстранилась.

Он отпустил ее, с удивлением поймав себя на мысли, что отпускать очень не хотелось…

— Спасибо, Гарри, но на сегодня, пожалуй, достаточно. Все же это оказалось сложнее, чем я думала.

Гермиона развернулась и медленно двинулась в направлении выхода. Он поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы она уходила. А мысль, что она может не вернуться, вызвала прилив иррационального ужаса.

— Гермиона, подожди! — крик сорвался сам собой, до того, как он понял, что именно сказал.

Она развернулась и удивленно уставилась на друга.

— Что такое, Гарри?

— Эмм… — он спешно пытался придумать, что именно сказать, чтобы она осталась. — Я думаю, мы не должны сейчас прекращать! Понимаешь, это как с обучением полетам на метле. Если упал, надо тут же сесть обратно и снова взлететь, а иначе испугаешься и больше вообще не сядешь. Мы с тобой сейчас упали, а значит во чтобы то ни стало должны продолжить!

Гермиона почти минуту простояла, удивленно смотря на Гарри и о чем-то усиленно размышляя. Наконец она неуверенно кивнула.

— Наверное ты прав… Ну хорошо, давай продолжим. Ты готов?

Он кивнул.

— Тогда на счет три.

«Готов, как же. Ни черта я не готов»

— Один.

«Надо очистить сознание и избавиться от эмоций. Знать бы еще как»

— Два.

«Успокойся уже Гарри. На уроках со Снейпом было хуже. Гермиона по крайней мере не пытается ударить тебя побольнее. Да и Волдеморту она точно не служит»

— Три. Легилименс!

Седрик Диггори лежал на земле, глядя на него пустыми глазами. Его мучает ужас и чувство вины… Волдеморт поднимается из котла. Он в панике… Гермиона вскрикивает, словно от удивления и оседает на пол, пораженная заклинанием Долохова. Он боится посмотреть на нее, он знает, что не переживет ее смерть… Сириус падает в арку. Он готов кричать от боли и собственного бессилия… Он стоит в Большом Зале. Перед ним лежат тела Римуса и Тонкс. Рядом раздаются рыдания Молли, склонившейся над телом Фреда. Гарри не может вздохнуть, не может взглянуть на другие тела. Он боится узнать кто еще погиб ради него. Погиб за него! Это только его вина. Он должен был пойти в Волдеморту раньше и тогда они все остались бы живы!.. Он стоит в лесу и смотрит в красные глаза своего главного врага. Он мечтает только об одном, чтобы все закончилось прямо сейчас, пока он еще не сломался от страха. Тонике губы шевелятся…

Нет! Она не должна это видеть. Это слишком страшно, слишком больно. Он должен быть сильным. Ради нее! Воспоминание подергивается дымкой и сквозь нее он различает силуэт подруги. Он старается сосредоточиться на нем, боясь, что его вновь захлестнет поток ужасающих воспоминаний.

Огромным усилием воли он поднимает руку, к которой словно привязали гирю и выкрикивает заклинание.

— Протего!

И он снова погружается в мысли Гермионы.

Ей двенадцать. Она бежит к Рону, чтобы вытащить его из этого проклятого коридора и наконец позвать на помощь. Слезы катятся из глаз. Гарри остался там, один на один со Снейпом. — Пожалуйста, только не умирай. Не оставляй меня — шепчет она… Ей четырнадцать. Их с Гарри и Сириусом окружают дементоры. Она пытается повторять за Гарри заклинание, но ничего не выходит. Все счастье покидает ее, она в отчаяние. Прежде чем она потеряла сознание, в голове пронеслась мысль: «в этот раз я была с ним до конца». Эта мысль приносит странное облегчение… Ей восемнадцать. Она идет по Большому Залу, стараясь не смотреть на лежащие тут тела. Гарри нигде нет и ее охватывает беспокойство. Ну почему она оставила его одного? Куда он мог деться? Не мог же он пойти к Волдеморту? Она чувствует себя беспомощной, ну почему, когда ему угрожает смертельная опасность она никогда не может помочь? Она готова погибнуть за него, но как ей жить, если умрет он?.. Она стоит рядом с Роном и с ужасом смотрит на тело ее лучшего друга, лежащего на руках у Хагрида. Внутри у нее пустота. Все пропало. Все было напрасно. Его больше нет…

Гарри словно оттолкнули. Он потерял равновесие и чуть не упал. Гермиона стояла на коленях, обхватив себя руками за плечи. Она не плакала, но во взгляде ее было столько боли и отчаяния, что Гарри стало страшно. Он бросился к ней, обнял ее, и в который раз за сегодня прижал к своей груди. Девушка вцепилась в его руки так сильно, что он чуть не вскрикнул, когда ее ногти пронзили кожу. Гермиона словно боялась, что если она его отпустит, то он исчезнет.

— Все хорошо, Миона, все хорошо. Все уже давно закончилось. Мы все живы, слышишь?

Она кивнула, но продолжала держаться за него. Постепенно ее хватка ослабевала, а сама она чуть расслаблялась. Наконец девушка отпустила его и не глядя на него заговорила, стараясь справится с дрожащим голосом.

— Прости меня Гарри. Я не хотела, чтобы ты видел меня такой. Но это было так страшно, видеть, как он тебя убивает. И как только ты все это выдержал?.. Я такая дура… Зря я все это затеяла. Я не должна была лезть в твои воспоминания.

Она наконец посмотрела в его глаза. В ее взгляде было столько боли и раскаяния, что у него защемило сердце.

— Все хорошо, Миона. Ты ни в чем не виновата, слышишь.

— Нет Гарри, виновата! Я думала, что твои сложности в окклюменции связаны с мастерством противников, а меня ты сможешь легко выкинуть из головы. Потому и предложила все это. Но я и представить себе не могла, что вместо того, чтобы посмотреть свою память, я залезу к тебе в душу… Нам стоит прекратить все это. Я понимаю, что не должна была лезть в твою голову и заставлять тебя вновь проживать весь этот ужас.

— Гермиона, ты вообще о чем?! Ты переживаешь от того, что подсмотрела мои воспоминания, хотя из-за меня только что заново пережила столько ужасов.

— Но, Гарри. Я ведь была к этому готова. Я сама согласилась пустить тебя к себе в голову. И я прекрасно понимала, что перед тем, как ты найдешь то, что мне нужно, мы увидим множество других воспоминаний и далеко не все из них будут приятными. А тебя я заставила вспомнить столько плохого. И того, что было с тобой и того, что было со мной. Ты и так стольким пожертвовал ради нас всех. Я не хочу заставлять тебя проживать все это еще раз…

— Гермиона, послушай меня внимательно. Я сам согласился на твой план, слышишь, сам! И я прекрасно знал на что иду. Конечно, мои воспоминания приятными не назовешь, но я ведь один раз уже все это выдержал, выдержу и второй. Я обещал тебе помочь, и я сдержу слово!

— Гарри, ты уверен? Мне все-таки кажется, что это плохая идея…

— Да, я абсолютно уверен! И мы продолжим прямо сейчас, и даже не думай спорить! Помнишь, что я говорил, про обучение полетам?

Гермиона несмело улыбнулась и кивнула.

— Ну хорошо, только мне сперва надо привести себя в порядок и немного успокоиться. Угостишь меня чаем?

* * *

Гарри с Гермионой сидели на кухне и пили чай. Они почти не разговаривали, погруженные в свои мысли.

Сразу после просмотра воспоминаний лучшей подруги он был слишком взволнован и слишком переживал за нее, чтобы думать над тем, что именно он увидел, но сейчас у него появились вопросы, много вопросов…

Конечно он всегда знал, что она за него переживает, но это… Ему даже в голову не могло прийти, что она чувствовала, каждый раз, когда он шел на смерть, оставляя ее позади. И те ее мысли, когда они сражались с дементорами… Он думал, что она будет корить себя за то, что пошла с ним, может быть злиться, находиться в отчаяние. Но она радовалась, что погибнет рядом с ним. РАДОВАЛАСЬ! Это было выше его понимания. Она готова умереть ради него, но не может представить себя после его смерти.

«Это так странно… Хотя» — Он попытался представить, как бы он жил, если бы Гермиона погибла и внезапно осознал, что не может. Это было выше его сил. Он мог себе представить мир без Рона и без Джинни. Он смог пережить смерть Сириуса, смерть Ремуса, смерть Дамблдора. Он потерял столько друзей. Столько близких людей… Однако Гарри смог найти в себе силы жить дальше. Но если умрет она, он сломается.

Осознание этого было для Гарри как холодный душ, как удар током. Он знал, что она важна для него, но до этого момента, он и подумать не мог, что она настолько важна. Хотя нет, мог…

Он вспомнил, что он чувствовал, когда Гермиону поразили заклятием в Отделе Тайн. Тогда в его голове билась всего одна мысль «Не умирай!». И какое облегчение он испытал, когда Невилл сказал, что она жива. Смог бы он выжить в той битве, если бы она умерла? Гарри честно признался себе, что вряд ли. Он просто перестал бы дорожить своей жизнью и наверняка нарвался на шальное заклинание…

И этот страх потерять Гермиону жил в нем всегда. Именно поэтому он бросил палочку, как только Беллатриса приставила нож к ее горлу. Он не мог рисковать ее жизнью. Своей — пожалуйста. Жизнями других… При необходимости да, хоть ему это и не нравилось. Но ее — никогда!

Гарри сглотнул у него в горле пересохло. Он взял чашку с чаем и заметил, что у него трясутся руки… Возможно, что он все-таки ошибался и она для него не просто сестра?.. Может ли быть так, что тот сон был не обычным сновидением?.. Гарри зажмурился и сжал зубы, пытаясь отогнать крамольные мысли.

«Она — невеста моего лучшего друга. Она — моя подруга. Она мне как сестра!» Но почему-то привычная мантра не приносила былого успокоения и звучала, как-то фальшиво, словно он и сам начал сомневаться в правдивости своих слов.

Гарри поднял глаза и вздрогнул. Гермиона внимательно смотрела в его лицо, словно пытаясь понять, о чем он думает.

Он почувствовал, что весь вспотел и рубашка прилипла к спине.

«Неужели она все знает?! Все, о чем он думает»

Ему необходимо было как-то ее отвлечь…

— Гермиона, хочешь шоколадную лягушку?

Она удивленно приподняла бровь.

— Просто я подумал, что раз уж от дементоров помогает шоколад, наверное, и тут он будет не лишним. Да и вообще, что я за хозяин такой, пою гостью пустым чаем.

— Да уж, званые вечера — это не твое. — рассмеялась Гермиона — а от шоколада я бы действительно не отказалась.

Гарри улыбнулся и полез за коробкой с шоколадными лягушками…

Он рассматривал карточку вкладыш. На ней был изображен он сам. Это было так неловко, что ему захотелось собрать все карточки с собственным портретом и сжечь адским пламенем. Гарри незаметно выкинул карточку в урну и перевел взгляд на подругу.

Она уже доела свою лягушку и теперь облизывала пальцы от шоколада.

Гарри во все глаза следил за тем, как она один за другим облизывает свои длинные тонкие пальчики. Ему стало интересно, какие они на вкус… Он почувствовал, что краснеет, почему-то вид Гермионы невероятно его взволновал.

Наконец она закончила. В этот момент он понял, что уже какое-то время не дышит и шумно вздохнул.

Гермиона взглянула на него, улыбнулась своим мыслям, допила чай и опустила чашку на стол.

— Спасибо за угощение. Ну что, Гарри, пойдем?

Он молча кивнул, боясь, что не сможет справиться с голосом.

Она встала из-за стола и направилась к выходу из кухни. Он смотрел на нее и не мог оторвать взгляд от ее фигуры. Она шла медленно, слегка виляя аппетитной попкой в обтягивающих джинсах. Сердце забилось быстрее.

«О боже, я таращусь на зад лучшей подруги. На зад Гермионы! Да что же со мной происходит… Это же всего лишь Герми. Я знаю ее с одиннадцати лет!.. И все-таки она такая красивая»

— Гарри ты идешь? — она стояла в дверях и с улыбкой смотрела на него.

Он кивнул и пошел за ней. Интересно, ему показалось, или ее улыбка была игривой?..

* * *

Они снова стояли в зале друг напротив друга.

— Ты уверен, что стоит продолжать, Гарри? Я ведь могу увидеть и что-то очень болезненное или совсем личное?..

— Уверен, Миона. От тебя у меня нет секретов. — он кивнул и улыбнулся ей.

— Тогда приготовься, на счет три я начинаю. — она улыбнулась в ответ.

При взгляде на ее улыбку сердце Гарри на секунду замерло и забилось быстрее, и в этот момент он понял, что кое-какой секрет у него все же есть... Он вдруг с ужасом осознал, что Гермиона вполне может увидеть его недавний сон, и мысли, которые стали возникать в его голове после этого сна…

Гарри открыл рот, чтобы как-то остановить ее, но тут же его закрыл, поняв, что ему нечего сказать.

— Один.

«Не думать о Гермионе. Не думать о Гермионе»

— Два.

«Не думать о ее губах, о ее теле. Ты не хочешь ее поцеловать, ты не хочешь к ней прикоснуться. Ты…»

— Три.

«ЧЕРТ!!!! НЕ ДУМАТЬ О ГЕРМИОНЕ!!!!»

— Легилименс!

Зал вновь растаял, и его сменили кадры воспоминаний Гарри.

Ему снова одиннадцать. Он в небольшой комнате, окруженный стеной огня, его обнимает девочка с непослушной копной каштановых волос. Он чувствует смущение и что-то еще… Ему двенадцать, он стоит в больничном крыле. Рядом с ним профессор МакГонагалл и Рон, неподалеку мадам Помфри склонилась над пострадавшей, а на соседней кровати лежит Гермиона. Внутри у него все похолодело, он чувствует, как его заполняет отчаяние и страх, что подруга уже не очнется… Ему тринадцать. Он летит на гиппогрифе, сзади его крепко обнимает Гермиона и что-то испугано шепчет. Гарри очень боится за Сириуса, но привычный восторг полета, усиленный каким-то еще, не понятным ему самому чувством, словно приглушает страх…

Восторг полета из воспоминания заполняет Гарри, давая ему чувство свободы, ощущение собственного всемогущества, и он вдруг ясно ощущает присутствие Гермионы. Не той, что в воспоминаниях, но той, что сейчас разделила с ним мысли и чувства. И как только он почувствовал эту связь, он понял, как ее обратить.

Он все еще находится в своих воспоминаниях, но теперь он словно одновременно сидит на гиппогрифе и стоит в отдалении, наблюдая за собой со стороны. А рядом с ним стоит Гермиона. Он не видит, но чувствует за их спинами дверь. Он берет Гермиону под руку и аккуратно, но твердо разворачивает ее в сторону выхода. Они вместе покидают воспоминание.

Стоило ему переступить порог, как он понял, что оказался в сознании своей подруги. Его тут же захлестнул поток воспоминаний…

Она летит на Гиппогрифе прижавшись всем телом к пареньку, сидящему перед ней. Ее сердце сжалось от страха, но в тоже время оно наполняется каким-то странным, противоестественным восторгом и хочется прижаться к такой надежной спине еще сильнее и никогда не отпускать… Четвертый курс, она сидит, обложившись книгами, а мальчишки обсуждают, кого пригласить на бал. «— Он прав, Гарри. Пора что-то делать… а то останутся одни тролли». Эта фраза жутко ее задела. Почему никто из них даже не подумал пригласить ее? Она ведь тоже девушка, не красавица конечно, но все же... Причем от Рона она чего-то подобного ждала, но почему Гарри даже и не думает с ним спорить, неужели его тоже волнует только внешность? От этой мысли стало очень грустно и как-то мерзко на душе. Но почему ее вообще волнует Гарри… Она заходит в бальный зал, рядом с ней Виктор. Она ловит на себе восхищенные взгляды парней и чуть смущенно улыбается, все же она красивая. Она ловит на себе взгляд Рона, он поражен и… ревнует! Она мстительно усмехается и тут же стыдится этого. А потом видит Гарри. Он тоже смотрит на нее, в его глазах читается смесь восхищения, удивления и чего-то еще. Ее наполняет странное тепло, и она счастливо улыбается… Они с Крамом сидят рядом, на диване в доме Виктора. Она пытается заглянуть в его глаза, но он упорно отводит взгляд. Он не хочет показывать ей, что ему больно, он слишком привык быть сильным и скрывать свои чувства… прямо как Гарри.

— Прости Виктор, ты очень хороший, просто…

Он поворачивается и наконец смотрит ей в глаза, она вздрагивает от того, сколько в этом взгляде тоски и какой-то обреченности.

— Я все понимаю, Гермивона. Я с самого начала знал, что так и будет, вас слишком сильно тянет друг к другу, чтобы ты могла быть с кем-то еще.

Она порывисто обнимает его. Неужели со стороны все так очевидно?

— Спасибо тебе, Виктор, спасибо за все.

Он грустно улыбается и чуть отстраняясь смотрит ей в глаза.

— Будь счастлива, Гермивона. Вы с Гарри чудесная пара.

Она удивленно смотрит на него. При чем здесь Гарри, ей же нравится Рон?..

Гарри с Гермионой снова в доме на Гриммо. Он с удивлением смотрит на подругу. Она отводит взгляд и явно покраснела.

— Думаю на сегодня хватит, Гарри. Я устала.

Он кивает и пытается поймать ее взгляд, но она продолжает прятать глаза. Гермиона разворачивается и быстро выходит из комнаты. Гарри провожает подругу до двери.

— Пока, Гарри. До завтра.

Она продолжает прятать взгляд и стремительно покидает его дом, словно убегая с места преступления.

Гарри смотрит туда, где секунду назад стояла Гермиона, и глупо улыбается. В голове все еще звучит голос Крама: «— Вы с Гарри чудесная пара».

Гарри лежал на кровати и смотрел в потолок. В пустом доме было пугающе тихо, хотелось закричать, чтобы разрушить тишину и убедиться, что он все еще существует... Не в силах больше это терпеть, Гарри встал с кровати и распахнул окно. В лицо подул прохладный ветер, принесший с собой капли дождя. Он с удовольствием вдохнул летний воздух, пахнущий дождем и еще чем-то почти не уловимым, но все же приятным. Звуки жизни ночного Лондона ворвались в дом, разрушив тишину, и сразу стало легче.

Гермиона не приходила уже три дня. Она прислала сову с извинениями и сказала, что сейчас слишком занята, поэтому им пока придется прерваться. И это было невыносимо. Гарри не мог понять, как он раньше спокойно жил, не встречаясь с ней каждый день. «И как ты будешь жить потом, когда она станет миссис Уизли?». Гарри грустно усмехнулся. Последнее время подобные мысли стали посещать его подозрительно часто.

Он никак не мог понять, что с ним происходит. Его отношение к Гермионе стремительно и неотвратимо менялось. Всего год назад в его жизни все было ясно и четко. Рон — его лучший друг. Джинни — его любимая девушка. Гермиона — лучшая подруга, почти сестра. А сейчас? Он не мог точно вспомнить, когда последний раз разговаривал с Роном. Джинни в Хогвартсе и это его полностью устраивает. А Гермиона… А кто ему Гермиона? Он искал, но не находил ответа на этот вопрос. Казалось, разгадка совсем рядом, но она все время ускользала…

То, что он испытывал к Гермионе, было не похоже на его чувства к Джинни или Чоу. Значит это не любовь, ведь Джинни и Чоу он любил. Но и на дружбу это не похоже. Гарри чувствовал, что он почти у цели, но ему не хватало нескольких кусочков мозаики. И получить их он сможет, только встретившись с Гермионой и вновь погрузившись в глубины своей, а может быть и ее памяти. Но Гермиона не приходит, мозаика не складывается, а он уже третий день почти не спит.

Но завтра они, наконец-то увидятся. Завтра в Министерстве будет проходить Благотворительный бал. Обычно Гарри пропускал подобные мероприятия, но сейчас он согласился сразу же, как услышал, что Гермиона тоже там будет.

Гарри снова лег на кровать. Он закрыл глаза и стал вспоминать, как красива была Гермиона на Святочном балу в Хогвартсе. Интересно, какой она будет завтра?.. Убаюканный шумом дождя Гарри и сам не заметил, как уснул. На губах у него застыла улыбка.

* * *

Гарри стоял в углу зала с бокалом вина, стараясь быть как можно незаметнее. Его еще до войны достало повышенное внимание к собственной персоне, а после победы оно стало и вовсе нестерпимым. Но ради Гермионы он готов вытерпеть и не такое. Он уже давно высматривал подругу, но ее нигде не было видно. Гарри уже начинал жалеть, что пришел. И почему он решил, что она здесь будет? Ведь Гермиона тоже недолюбливала подобные мероприятия. Но Кингсли написал в приглашении, что все остальные герои войны согласились прийти, и вот Гарри здесь. Он еще раз хмуро обвел глазами зал, Гермионы нигде не было.

Гарри одним глотком допил вино и пожалел, что нет ничего покрепче. Дольше ждать смысла уже не было, она не придет. Он двинулся к выходу, делая вид, что не слышит окриков. Уходить всего через час после начала вечера было не вежливо, но ему все равно. Он не мог понять, что с ним происходит, но почему-то все и всё вокруг его жутко раздражало. На душе было тоскливо. У самого выхода его в очередной раз окликнули. Гарри поднял голову, готовясь сказать какую-то грубость, но слова застряли в горле, а сердце забилось часто-часто. Перед ним стояла Гермиона, и она была прекрасна. Нет, не так, она была ПРЕКРАСНА!

Ее вечная копна непослушных волос была уложена в аккуратную прическу и только несколько локонов были оставлены на свободе. На его подруге было надето черное платье. Несмотря на кажущуюся простоту, оно было изысканнее и прекраснее самого дорого и роскошного наряда. Его нельзя было назвать открытым, но в то же время оно так раскрывало и подчеркивало фигуру, что открывать что-то еще было просто незачем. На ум Гарри пришла услышанная когда-то по телевизору фраза «Маленькое черное платье решает любые проблемы». Только сейчас он понял, что это значит.

— Гермиона, ты выглядишь… просто потрясающе.

Девушка радостно и чуть смущенно улыбнулась, явно довольная произведенным эффектом. Она только собиралась что-то сказать, как ее перебил другой, очень знакомый голос.

— Привет, Гарри, сто лет не виделись.

Вслед за Гермионой в зал вошел Рон. Сердце Гарри упало и снова стало жутко тоскливо. Ну конечно она пришла не одна, без пяти минут замужняя женщина просто не могла прийти на такое мероприятие без жениха. И почему он не подумал об этом сразу?.. Гарри улыбнулся и пожал протянутую руку, надеясь, что улыбка выглядит не слишком фальшиво.

— Привет, Рон, рад тебя видеть.

Гарри чувствовал себя отвратительно, потому что был совсем не рад видеть старого друга и ничего не мог с собой поделать. Он не знал, что сказать Рону, с которым они не виделись уже несколько месяцев. В этот момент его охватило жуткое чувство одиночества. Гарри наконец заметил, что практически все в зале были парами. Все, кроме него. Он только сейчас понял, что так увлекся мыслью о скорой встрече с подругой, что совсем забыл о надписи на приглашении «+1». И вот теперь, подруга пришла с женихом, а ему больше нечего здесь делать. Он был здесь чужим, лишним, даже не уместным. У Рона была Гермиона, у Гермионы был Рон, а он… он был ничей, и у него никого не было. Не стоило ему вообще приходить.

— Гарри, ты что, уже уходишь? — Гермиона смотрела на него взволнованно, с каким-то ожиданием во взгляде.

«Неужели ей не все равно? Может быть, она тоже хотела меня увидеть». — Эта мысль взволновала его, заставила сердце биться быстрее. Но он тут же одернул себя. — «Ты выдаешь желаемое, за действительное. У нее есть Рон, а это — просто вежливость».

— Да Гермиона, я, наверное, пойду. Нехорошо себя чувствую. — Гарри виновато улыбнулся, надеясь, что она не заметит его странного состояния.

— Ну что ты, дружище, мы же столько не виделись. Посиди еще хоть немного! Давай повеселимся. — Рон улыбался и вроде бы был искренен. От этого Гарри стало еще хуже.

— Прости, Рон, но мне действительно пора. Хорошо вам отдохнуть. — Он улыбнулся друзьям и уже сделал шаг по направлению к выходу, как вдруг…

— Гарри, пожалуйста, не уходи! — выкрикнула Гермиона.

Он обернулся, удивленно уставившись на подругу. В ее крике было столько мольбы, что ему стало не по себе. Девушка выглядела удивленной, словно и сама не поняла, как это у нее вырвалось. Рон нахмурив брови переводил взгляд с Гарри на Гермиону и казалось о чем-то усиленно размышлял. Гермиона слегка стушевалась от взгляда Рона, но продолжала упрямо смотреть в глаза Гарри.

Он не хотел лишний раз нервировать друга и давать повод для подозрений. Он понимал, что ему нечего здесь делать. Он знал, что должен уйти. Но… она попросила остаться и поэтому он останется.

— Хорошо, Гермиона, если ты просишь, я останусь. — Гарри несмело улыбнулся девушке, и она улыбнулась в ответ.

Он перевел взгляд на Рона и пожал плечами, как бы говоря: — «Это же Гермиона, как ей можно отказать?». Рон продолжал хмуриться.

* * *

Они стояли втроем у фуршетного столика. Рон что-то говорил, но Гарри его почти не слушал, а только кивал и поддакивал в нужных местах. Сам он любовался Гермионой, надеясь, что не слишком откровенно пялится на нее. Перекусив и выпив несколько бокалов шампанского, Рон немного расслабился и больше не смотрел на него волком. Он, казалось, забыл о своих подозрениях и просто наслаждался жизнью. От этого Гарри становилось еще тоскливее, словно он обманывал лучшего друга…

Министр сказал речь, которую Гарри благополучно прослушал, предпочитая разглядывать длинную шею и открытые плечи подруги. Как только аплодисменты стихли, зазвучала музыка, и пары двинулись в центр зала. Начались танцы. Гарри стало жутко неловко. Он почувствовал, как намокли ладони, и по спине скатилась капелька пота. Он же совершенно не умеет танцевать. Последний раз это было так давно… Но стоило ему представить, как он обнимает Гермиону за талию и медленно кружит ее в вальсе, чувствуя сквозь платье упругость ее кожи… Нет, он определенно должен с ней потанцевать.

— Рон, станцуешь со мной? — Гермиона смотрела на Рона, допивавшего очередной бокал вина.

Сердце Гарри сжалось. — «Ну конечно, она ведь пришла сюда с женихом, с чего бы ей танцевать со мной» — он грустно улыбнулся, глядя на друзей и мысленно готовясь к пытке ролью наблюдателя.

— Герм’ик'она. Ты же знаешь, что я не люблю и не умею танцевать. — сказал Рон, чуть заплетающимся языком.

Гарри только сейчас заметил, что его друг явно излишне увлекся бесплатным алкоголем.

— Ну, как знаешь, тогда я потанцую с Гарри. Ты же мне не откажешь? — она посмотрела прямо на него и улыбнулась.

Сердце его забилось так быстро, что он испугался, что остальные услышат его стук. Неужели он все же станцует с ней?! Гарри протянул руку Гермионе, собираясь пригласить ее на танец.

— Нет! — Рон оттолкнул его руку и встал между ними. — Я хочу поговорить с другом. И вообще, ты моя жена, а значит, не должна танцевать с другими мужчинами!

Гермиона смотрела на Рона со смесью удивления и злости, а Гарри нестерпимо захотелось его чем-нибудь стукнуть.

— Рон Уизли, я пока еще не твоя жена! Это, во-первых. А во-вторых, я буду танцевать с тем, с кем захочу!

Рон напрягся и весь покраснел, казалось, он вот-вот сорвется. Но тут за их спинами раздался знакомый голос.

— Мисс Грейнджер, могу я пригласить вас на танец? — Кингсли, подошедший к их столику, с улыбкой протянул Гермионе руку.

— Конечно, господин министр. — Гермиона приняла руку, бросила злой взгляд на Рона и какой-то… сожалеющий что ли, на Гарри и пошла танцевать.

Рон только зло выдохнул и скрипнул зубами, глядя ей вслед.

— Вот вечно с ней так. — Рон взял очередной бокал вина и залпом выпил. — Делает что хочет, где-то пропадает целыми днями. Заигрывает с другими мужчинами, а меня словно не существует!

Рон зло и пьяно рассмеялся и взял очередной бокал. Гарри смотрел на него и не мог понять, что с ним происходит.

— Дома ходит как монашка, лишний раз поцеловать себя не дает. И заладила еще: — «Только после свадьбы, Рон» — передразнил он голос подруги. Нет, ты представляешь? Мы уже год встречаемся, обручены, через две недели свадьба, а я ее даже голой ни разу не видел!

Рон распалялся все сильнее, подогреваемый алкоголем. А Гарри не мог поверить своим ушам. Ему хотелось заорать на него, ударить, оглушить, сделать все что угодно, лишь бы он замолчал. Он не мог поверить, что Рон может быть таким.

— Зато сегодня вырядилась. Накрасилась, прическу сделала, платье это дурацкое напялила, а оно же даже не скрывает ничего. Ради кого она интересно так наряжается, а Гарри? — Рон внимательно смотрел на него и было в его взгляде что-то не хорошее.

— Ну уж не для меня точно. — Рон пьяно засмеялся. — Тоже мне пай девочка, танцевать она хочет. — Он потянулся за очередным бокалом — Ведет себя как ш…

Гарри крепко сжал друга за плечо и слегка встряхнул. Рыжик удивленно уставился на него.

— Рон, тебе сегодня хватит. Ты уже сам не понимаешь что говоришь. Потом сам же жалеть будешь — Гарри еле сдерживал рвущуюся из него ярость.

Рон стряхнул его руку и зло уставился на друга.

— А тебе какое дело, сколько я пью? И вообще, чего это ты ее защищаешь, а? — он ткнул пальцем в Гарри, словно обличая его.

— Ты что думаешь, я не видел, как ты весь вечер на нее пялишься!? И уходить вдруг передумал, стоило ей пальчиком поманить. Это моя невеста! Слышишь?! МОЯ НЕВЕСТА! А ты на нее пялишься. Что молчишь, друг, сказать нечего? — Рон стоял, сжав кулаки и зло уставившись на него.

А из Гарри, словно весь воздух выпустили. Ярость мгновенно улетучилась, и его заполнило чувство вины. Он действительно был виноват. Не стоило ему оставаться. Он стоял опустив голову и не глядя на Уизли.

В этот момент вернулась улыбающаяся Гермиона и замерла, с удивлением смотря на друзей.

— Гарри, Рон, что случилось?

Гарри отвел взгляд и покачал головой. Смотреть им в глаза сейчас было выше его сил. Рон только фыркнул и залпом выпил очередной бокал. Допив, он хотел вернуть его на поднос официанту, но промахнулся и, выбив поднос с бокалами, чуть не упал. Гермиона, вскрикнув, поспешила подхватить его, но он только оттолкнул ее руку, зло посмотрев на нее.

Девушка бросила умоляющий взгляд на Гарри, тот кивнув, подхватил Рона, не обращая внимания на вялые попытки сопротивления, и повел его к выходу из зала. Гермиона придерживала жениха с другой стороны…

— И куда его? В Нору? — спросил Гарри, когда они дошли до камина в атриуме.

— Ну конечно в Нору, а куда еще? — Гермиона удивлено посмотрела на Гарри.

* * *

Гарри стоял в комнате Рона и слушал, как за дверью Гермиона объясняется с все-таки проснувшейся миссис Уизли. Гарри не хотел с ней видеться. Он любил эту женщину, она во многом заменила ему мать. Но он чувствовал себя виноватым перед ней за разрыв с Джинни, хотя она его никогда не винила… Поэтому он стоял здесь и ждал, когда она уйдет, чтобы спокойно вернуться домой. Миона с Молли все еще разговаривали, но голоса затихали, отдаляясь. Видимо решили отойти в другую комнату. Гермиона обещала зайти за Гарри перед уходом, поэтому он решил подождать ее возвращения. Он напряг слух, пытаясь услышать, о чем его подруга говорит с будущей свекровью, пока они отошли не слишком далеко, как вдруг услышал…

— арри.

Он обернулся.

— Гарри.

Нет, не показалось, Рон его звал. Он подошел к кровати и посмотрел на друга. Тот открыл глаза, но казалось, что он не совсем понимает, где он и что происходит.

— Гарри, прости меня. Ты — мой лучший друг. Я не должен был все это тебе говорить. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И ее я люблю. Вот я для тебя все что хочешь сделаю. Все тебе отдам, что захочешь. Только ее не отдам, слышишь. Ее я даже тебе не отдам. Не забирай ее у меня. Обещаешь — Рон всхлипнул и посмотрел на него невидящим взглядом.

Гарри стоял как громом пораженный. Он не знал, что и думать. Поддавшись какому-то странному порыву, он наклонился и прошептал.

— Ее нельзя забрать. — А в голове крутилась предательская мысль: «но можно не удержать».

Рон кивнул и, отвернувшись к стенке, захрапел.

Гарри отошел к окну и стал смотреть на улицу. Он с грустью вспоминал, каким был этот дом всего несколько лет назад, когда был жив Фред... Сейчас Нора изменилась. Смех снова звучал в ее стенах, и все старались делать вид, что все по-прежнему... усиливая ощущение фальши. Дом стал тенью самого себя, и от этого становилось невыносимо грустно.

Гарри вздохнул и покачал головой. Слишком многих забрала война, слишком много ран она оставила... Главное, чтобы это было не зря…

Он вздрогнул, услышав покашливание за спиной. В проходе двери стояла Гермиона. Она смотрела на него с грустной улыбкой, словно точно зная, о чем он думает. Девушка кивнула головой в сторону лестницы и вышла из комнаты. Гарри последний раз взглянул на спящего друга и вышел из комнаты.

Они стояли у камина, пора было прощаться, но Гарри не мог заставить себя расстаться с ней. Мысль, что она сейчас уйдет, была невыносима. Он собрался с духом и, стараясь не смотреть ей в глаза, промямлил.

— Может быть, зайдешь на чай? — он робко поднял глаза, ожидая ее реакции. Во взгляде Гермионы он разглядел удивление и интерес.

— Хорошо, только забегу домой, хочу кое-что взять. — Она улыбнулась и, бросив в камин пригоршню летучего пороха, исчезла в огне.

Гарри выдохнул и улыбнулся. Она все-таки согласилась. Стараясь не слушать голосок, твердящий, что он предает и доверие Рона, и дружбу Гермионы, он бросил в огонь летучий порох и отправился домой.

* * *

Гарри сидел на кресле около камина и с нетерпением ждал прихода Гермионы. С момента их расставания прошло минут пятнадцать, не больше, но ему эти минуты казались вечностью. Наконец огонь в камине вспыхнул зеленым, и в дом вошла Гермиона. Гарри вскочил ей навстречу, с трудом подавив в себе необъяснимое желание обнять подругу. На ней было все тоже маленькое черное платье. В одной руке девушка сжимала клатч, а в другой магловский магнитофон.

— А вот и я. — Гермиона смущенно улыбнулась, осмотрела платье и, недовольно покачала головой. Она поставила на пол магнитофон и достала из сумочки палочку. Пара слов, взмах волшебной палочкой и пепел, приставший к платью испарился, а складки сами собой разгладились.

— Рад тебя видеть. А это зачем — спросил Гарри, показав на магнитофон.

— Просто мы с тобой сегодня так и не потанцевали, вот я и подумала… — Гермиона смутилась и немного покраснела.

— Отличная идея! Гермиона, ты умница! — Гарри улыбнулся, внутри у него все трепетало. Девушка радостно улыбнулась в ответ. — Только у меня нечего слушать…

— Не волнуйся, Гарри, я уже все приготовила.

Гермиона подошла к магнитофону, немного «поколдовала» над ним, и по залу разлилась негромкая мелодия. Песня была Гарри незнакома, но было в ней что-то волшебное, заставляющее покрыться мурашками. Из динамиков раздался голос певца. Гарри подошел к улыбающейся девушке и протянул руку.

«If blood will flow when flesh and steel are one,»

— Разрешите пригласить Вас на танец, миледи?

«Drying in the colour of the evening sun.»

— С удовольствием, сэр. — Гермиона приняла руку. И они оба рассмеялись.

«Tomorrowґs rain will wash the stains away,

But something in our minds will always stay.»

Левая рука Гарри легла на талию подруги. Она положила свою руку ему на плечо, и они начали медленно кружиться в так музыке.

«On and on the rain will fall

On and on the rain will fall»

Мелодия завораживала. Певец словно смотрел прямо в душу и говорил о том, о чем сам Гарри боялся даже думать. Она была об их войне и шрамах, которые она оставила на их душах.

Гарри чуть грустно улыбался и кружил Гермиону в танце, а песня все продолжалась.

«Perhaps this final act was meant to clinch a lifetimeґs argument

That nothing comes from violence and nothing ever could.

For all those born beneath an angry star,

Lest we forget how fragile we are»

Он почувствовал, что из глаз катятся слезы и постарался незаметно вытереть их. Как все-таки верно сказано… Эта война навсегда изменила их. Каждого из них. Она сорвала маски и показала, какими сильными мы можем быть... и какими хрупкими мы остаемся, несмотря на это.

«On and on the rain will fall

Like tears from the star, like tears from the star.

On and on the rain will say

How fragile we are, how fragile we are.

How fragile we are, how fragile we are»*

Песня закончилась и началась следующая.

— Гермиона, а кто это поет?

— Это Стинг, Гарри, ты раньше его не слышал?

Он молча покачал головой, и они продолжили свой танец. Он кружил ее по залу, растворившись в звуках музыки и не думая ни о чем. Красивая мелодия, дождь за окном, и они вдвоем в пустом доме. Наверное, именно это и есть счастье. Слушать музыку, чувствовать тепло ее тела, тонуть в ее шоколадных глазах…

«I could shed another million tears, a million breaths,

A million names but only one truth to face»**

«Все верно, и я знаю, что это за имя. Теперь знаю».

Гарри смотрел в лицо подруги и чувствовал, что теряет контроль. В голове шумело. Он был пьян от вина, от танцев, от музыки и от запаха ее духов. Он был словно не в себе. Ему казалось, что он спит и это — лучший сон в его жизни. Ее глаза гипнотизировали, даже если бы захотел, он не смог бы оторвать взгляда. Ее красные, чуть влажные губы манили его, притягивая, словно магнит. Гарри наклонился чуть ниже, поднеся свое лицо вплотную к ее. Она улыбнулась и закрыла глаза, словно полностью уступая ему инициативу. Он прикоснулся к ее губам своими и поцеловал Гермиону. В глубине души он боялся, что она отстранится, оттолкнет его, но вместо этого девушка только сильнее прижалась к нему и ответила на поцелуй.

Несколько мгновений они стояли, прижавшись друг к другу, но потом она все же отстранилась, чуть оттолкнув его.

— Прости, Гермиона, я не должен был... Я знаю, что ты выходишь замуж и я не имел права тебя целовать. Просто… — прошептал он, уставившись в пол.

— Просто, ночь нежна… — с грустной улыбкой сказала она. — мне пора, Гарри. Спасибо тебе за чудесный вечер.

Она направилась к камину. Ему нестерпимо хотелось остановить ее. Но он не находил для этого слов. Кроме того, Гарри понимал, что и так зашел сегодня слишком далеко и возможно, уже потерял из-за этого все… Она подошла к камину и взяла горсть летучего пороха.

— Обещай, что придешь завтра! — слова сами вырвались из Гарри и он, ошалев от собственной смелости, с надеждой смотрел на Гермиону.

Она застыла на секунду и бросила порох в камин.

— Я приду. — Сказала она и исчезла в магическом пламени.

Магнитофон, забытый хозяйкой, доиграл последнюю песню и замолчал. Сказка закончилась, Гарри снова был один в пустой квартире, а за окном все также лил дождь. Но, словно в напоминание об этом вечере, в голове его все еще играла тихая мелодия и звучал пронзительный голос певца с говорящим псевдонимом…

«How fragile we are, how fragile we are»

* Песня Стинга — Fragile. Обязательна к прослушиванию.

** Отрывок из песни Стинга — A Thousand Years. Тем, кто не слышал, очень рекомендую.

От автора: В тексте присутствуют прямые и косвенные цитаты из всех книг и фильмов Поттерианы, в том числе из вырезанных эпизодов фильмов. При написании главы я использовал моменты из видео "101 Reasons to Ship Harry & Hermione" (http://www.youtube.com/watch?v=MpfjHUSlrU8) всем поклонникам гармонии, которые его еще не видели, рекомендую посмотреть. =) Наконец-то я закончил эту главу, надеюсь следующую сделаю быстрее. Извините за долгое ожидание и приятного чтения. )

Гарри проснулся около двенадцати. Голова немного гудела, а сам он был весь разбитый и не выспавшийся. Но все это мелочи, по сравнению с тем, что творилось у него внутри.

— О Боже, я поцеловал Гермиону… — Гарри сел в кровати и обхватил голову руками.

— Чем я только думал? Как я ей в глаза смотреть буду?

«А захочет ли она вообще меня теперь видеть?» — Страшная мысль пронзила его, словно нож. Гарри даже представить себе не мог, что он больше никогда не увидит подругу…

В этот момент он словно услышал голос Гермионы: «— Я приду». На душе сразу стало легче. Она никогда его не обманывала. А значит, подруга простила ему эту слабость.

Слабость… А что это вообще было? Гарри прикоснулся пальцем к губам, словно желая почувствовать тепло ее губ. Как там она сказала?.. «Просто, ночь нежна». Было ли это влиянием момента и алкоголя или за этим поцелуем стоит что-то большее?..

Гарри вспомнил свое вчерашнее состояние. То, как он смотрел на Гермиону. Ощущения, от прикосновения к ее телу… Вкус ее губ... Он внезапно понял, что этот короткий поцелуй взволновал его сильнее, чем все их поцелуи с Джинни вместе взятые.

«Неужели я влюбился в Гермиону?» — эта простая мысль показалась настолько невероятной, но вместе с тем, необъяснимо правильной, что Гарри захотелось повторить ее вслух.

— Я влюбился в Гермиону. — От этой фразы на секунду стало так легко на душе, словно он сбросил груз, который нес непозволительно долго… А потом его накрыл приступ сильнейшей головной боли.

— Черт, надо было меньше пить вчера. — Простонал Гарри, массируя виски.

Голова пульсировала от боли, мешая сосредоточиться и сбивая с мысли.

— Нет, так я точно ни к чему не приду… Нужно выпить антипохмельного зелья, а с моим отношением к Гермионе разберусь позже.

Боль слегка отпустила, но нормально соображать было все еще невозможно. Гарри спустился на кухню, выпил зелья и присел на диван, ожидая, когда средство подействует.

Он никак не мог сосредоточиться, пульсирующая боль мешала, путала мысли и не давала зацепиться, за столь неожиданно пришедшее озарение.

— Неужели я люблю Гермиону?.. — Гарри застонал, в голову словно вогнали раскаленный прут. Он прикоснулся к шраму, желая убедиться, что это просто похмелье.

Шрам не болел и не кровоточил, но боль была чудовищная. Поттер закрыл глаза, лег и постарался расслабиться. Он старался ни о чем не думать, и это помогало, боль отпускала, но до конца так и не прошла, словно напоминая, что может в любой момент вернуться.

Гарри и сам не заметил, как задремал. Ему снилось, что он танцует с Гермионой в Большом зале Хогвартса. Зал был украшен, как во время Святочного бала, но кроме них там никого не было. Музыка словно лилась ниоткуда, она очаровывала, заставляя сосредоточиться на танце. Гермиона улыбалась и смотрела ему в глаза. Сердце билось так быстро, словно вот-вот вылетит из груди. Он чуть сильнее сжал ладошку девушки и перевел взгляд на ее губы. Нестерпимо прекрасные, они манили его, обещая неземное блаженство. Гарри почувствовал, что ему не хватает воздуха. Гермиона что-то сказала, но наваждение помешало разобрать слова. Он наклонился к ней и взглянул в ее глаза. Девушка улыбнулась и снова что-то сказала.

— Что? — Голос Гарри был хриплым, а слова давались с трудом.

— Гарри. — Девушка продолжала улыбаться.

Он улыбнулся и поцеловал ее. Гермиона ответила на поцелуй, и Гарри почувствовал волну блаженства и нежности, все было правильно. Но наслаждение мгновенно сменилось вспышкой головной боли, Поттер застонал и проснулся.

Не открывая глаза, он начал массировать виски, надеясь немного ослабить боль.

— Гарри, ты в порядке?

Странно, сон закончился, но голос Гермионы все еще звучал в его голове. Или… Гарри осторожно открыл глаза и увидел склонившуюся над ним подругу, на лице которой застыла смесь волнения и жалости. Он сам не заметил, как начал улыбаться. Увидев, что он в порядке Гермиона расслабилась и улыбнулась в ответ.

— Доброе утро, Гарри. Как себя чувствуешь?

— Привет, Герми. Так, словно вчера мне было очень хорошо.

Они рассмеялись и тут же смущенно отвели глаза, вспомнив, о том, что было вчера.

— Гермиона, я… — Начал говорить Гарри, но подруга поспешно отстранилась и перебила его.

— Сделать тебе кофе? Я надеялась, что мы сегодня успеем просмотреть несколько воспоминаний, а ты сейчас явно не в состоянии заниматься оклюменцией.

— Да, спасибо.

Гарри смотрел вслед подруге, поспешившей скрыться на кухне, и не мог отогнать мысль, что она просто сбежала от щекотливой темы. Наконец он пожал плечами, решив, что спешить им действительно некуда и пошел вслед за Гермионой.

* * *

Они сидели на кухне, и пили кофе. Каждый думал о своем, хотя что-то подсказывало Гарри, что думают они об одном и том же. Он несколько раз порывался начать разговор, но никак не мог заставить себя произнести хоть слово. Ему было невыносимо страшно, он не знал, что думала Гермиона об их вчерашнем поцелуе, более того, он был не уверен в том, что сам понимал, что это было. Но Гарри чувствовал, что начать разговор необходимо, потому что если они не разберут все сейчас, то скорее всего не разберутся уже никогда. Гарри сделал очередной глоток кофе, не чувствуя его вкус, собрался с силами и заговорил.

— Гермиона. — девушка вздрогнула и посмотрела на Гарри. Ему показалось, что в ее глазах он увидел страх и что-то еще, что-то подозрительно похожее на надежду… но она моргнула и наваждение спало.

— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? — Гермиона молча кивнула, не отрывая взгляд от Гарри.

— То, что произошло вчера, я… — Гарри замолчал и растерянно взлохматил волосы, пытаясь собраться с мыслями. В голове было пусто.

— Гарри.

Голос девушки слегка дрожал, а взгляд был практически умоляющим. Он на секунду вспомнил, что почти так же она выглядела, когда Рон оставил их во время поиска хоркрусов.

— Гарри, я обещаю тебе, что мы обо всем поговорим, но пожалуйста, давай сделаем это позже.

Гарри задумчиво смотрел на подругу. Значит, ему не показалось, она действительно пытается избежать этого разговора. Вот только почему…

— Почему? — Слово вырвалось словно само собой.

— Гарри, я обещаю, что мы еще вернемся к этому разговору, но позже. Я сейчас просто не готова. Кроме того, мы планировали продолжить просмотр воспоминаний, а после этого разговора мы уже точно не сможем сосредоточиться на нужных воспоминаниях.

— Хорошо, но Гермиона, пообещай мне, что мы поговорим.

Почему-то Гарри чувствовал, что это очень важно, что ему необходимо во всем разобраться. Он напряженно всматривался в лицо Гермионы, пытаясь поймать ее взгляд. Наконец девушка решилась, подняла взгляд и смотря ему прямо в глаза сказала всего одно слово.

— Обещаю.

* * *

Они снова стояли в зале, напротив друг друга. Гарри пытался сосредоточится, подготовиться к вторжению Гермионы, но у него ничего не получалось. Голова снова болела и это ужасно отвлекало, не давая сосредоточиться. Все его мысли занимала лучшая подруга, их танец, их поцелуй, их несостоявшийся разговор… В голове одно за другим проносились воспоминания, накопившиеся за годы их дружбы, а боль все усиливалась. Гермиона что-то говорила, видимо как всегда отсчитывала секунды, но Гарри ее не слышал. Наконец она произнесла заклинание, и волна воспоминаний поглотила парня, смывая головную боль.

Ему одиннадцать, он впервые едет в Хогвартс. Напротив него в вагоне сидит девочка и что-то очень быстро говорит. Ее можно было бы назвать милой, если бы не слишком крупные передние зубы, а также слишком важный вид и начальственный тон. Договорив, девочка встает и уходит…

Второй курс. Они с Роном сидят за столом в большом зале. Впервые за несколько последних месяцев в Хогвартсе царит веселье. Чудовище Слизерина повержено, а окаменевшие ученики с минуты на минуту войдут в зал. Первым Гермиону заметил Невилл, а потом и все остальные повернулись ко входу. Гарри с Роном встали, чтобы поприветствовать бежавшую к ним подругу. Они улыбаются друг другу, его наполняет счастье, перерастающее в эйфорию. Ему кажется, что девочка сейчас кинется к нему на шею, но в последний момент она останавливается и приветствует его радостным криком «Ты победил, Гарри»…

Третий курс. Его первый поход в Хогсмит, который начинался так хорошо и закончился так мерзко. Он сидит под столом в баре «Три метлы», укрытый для надежности мантией невидимкой, и слушает разговор профессоров с министром. Только что Гарри узнал, что Сириус Блэк был близким другом его родителей, его крестным… но он предал их, он предал их всех! Эта мысль пульсирует в голове, сводит с ума, разрывает душу. Впервые в жизни он так отчаянно желает смерти другому человеку, впервые в жизни он хочет убить. Несколько секунд он молча сидит, а затем срывается с места и выбегает из бара. Ему нужно побыть одному, мантия спрячет его, и он убежит туда, где никто его не найдет. Ноги принесли его на какую-то поляну он сел на камень и зарыдал без слез, оставшись наедине со своим горем... или все же там был кто-то еще… Он помнит что он что-то говорил, даже кричал и вроде бы какой-то силуэт, но воспоминание не четкое, словно сон, который ты пытаешься удержать в памяти… Нет все же он был один и говорил сам с собой, ведь его никто не смог бы найти…

Четвертый курс. День первого испытания Турнира трех волшебников. Он стоит в палатке чемпионов и старается не думать о том, что через считанные минуты он узнает с кем из драконов ему придется сражаться, а затем он встретиться с ящером, который возможно будет последним, что он увидит. В этот момент ему нестерпимо хочется, чтобы его друзья были рядом. Он готов все простить Рону, ему как никогда нужна поддержка Гермионы… — «Удачи тебе Гарри», голос подруги звучит в его голове, словно напоминая, что она всегда рядом. В палатку заходит Бэгмен, испытание началось…

Святочный бал. Гарри с Парвати стоят в холле перед Большим залом. Он высматривает в толпе Чоу. Вот он наконец заметил Чанг, она шла вместе с Седриком, и она была прекрасна. Они подошли совсем близко, и он отвернулся, смотреть на них было тяжело, но говорить — это уже выше его сил. В этот момент его внимание привлекла красивая девушка, стоящая рядом с Крамом. Она показалась ему смутно знакомой… Внезапно у него раскрылся рот — это была Гермиона. Но она была великолепна! Он никогда в этом не признается, но в этот момент его подруга была намного красивее Чоу. Гермиона улыбнулась им и помахала рукой, Гарри махнул в ответ и посмотрел на Парвати, та недовольно поджала губы. Мысль о том, что она завидует его подруге была неожиданно приятной, а потом вдруг пришло осознание, что его подруга сейчас в паре с Крамом, а он с Парвати и почему-то стало неожиданно грустно…

Пятый курс. Он сидит в кафе с Чоу. Это их первое свидание он так давно этого ждал. Он счастлив?.. Он должен быть счастлив, но что-то мешает ему, наверное, осознание того, что что-то пошло не так с самого начала… Чоу огорчена, более того, она явно рассержена. Но что он сделал не так? Он ведь всего лишь сказал, что ему нужно встретиться с Гермионой, так почему это так ее расстроило?.. Внезапно его пронзила совершенно абсурдная мысль: неужели она приревновала его?.. Но нет, это невозможно, это ведь глупость, как можно ревновать его к Гермионе? Ведь между ними ничего нет, они ведь просто друзья?..

Шестой курс. Он в кабинете Дамблдора. Директор расспрашивает Гарри о первом уроке зельеварения и о его впечатлениях от знакомства со Слагхорном. Он отвечает практически на автопилоте. Все его мысли заняты настоящей целью этой встречи… Чему же великий волшебник собирается его научить? Вдруг очередной вопрос привлекает внимание Гарри. Он толком не слышал директора, но тот явно спросил что-то странное…

— Сэр?

— Ну, я заметил, что ты много времени проводишь с мисс Грейнджер, вот я и подумал, что…

Вопрос Дамблдора выбил его из колеи. Что за нелепое предположение: он встречается с Гермионой. Конечно, она замечательная, прекрасная девушка и великолепный друг, но нет, это совершенно невозможно… Хотя… Почему невозможно? И ведь Дамблдор не первый, кто увидел в них пару, так может быть… Желая поскорее отогнать глупые и совершенно непозволительные мысли Гарри быстро заговорил, спеша убедить директора в том, что они с Гермионой только друзья. Стараясь при этом не обращать внимание на внутренний голос, который с насмешкой спрашивал, уверен ли он в том, что убеждает именно директора?..

Конец шестого курса. Он стоит на смотровой площадке астрономической башни Хогвартса. Рядом стоит Гермиона, неподалеку сидит Рон. Гарри до сих пор не может поверить в то, что Дамблдора больше нет. Директор всегда казался ему вечным. Такой мудрый, такой могущественный, такой надежный… И вот его больше нет. Он с ужасом думает о том, что поход за хоркрусом стоил Дамблдору жизни, а если бы старый волшебник оказался хоть чуть-чуть слабее, то он стоил бы жизни им обоим… Но он должен уничтожить их. Должен закончить миссию, которую поручил ему покойный директор. А значит ему придется покинуть Хогвартс. Сможет ли он в аналогичной ситуации спасти Гермиону или Рона? Нет. А значит ему придется покинуть Хогвартс в одиночку. И перед тем, как он уйдет, он должен сделать еще кое-что. Ради своих друзей. Ради Гермионы… Девушка внимательно смотрит в его глаза и, словно прочитав его мысли, говорит:

— Мы нужны тебе, Гарри.

Он пытается собраться с мыслями, чтобы сказать что-то очень важное.

— Просто окажи мне услугу.

Сейчас он попросит ее остаться с Роном и отпустить его… Сейчас, нужно только собраться с силами.

— Когда я рядом, постарайтесь поменьше обниматься, пожалуйста.

Он не смог. Он струсил. Вот только почему он сказал именно это?.. Почему ему так больно? Он ведь должен подтолкнуть своих друзей друг к другу. Ведь вместе они будут счастливы. А он… Он вряд ли переживет эту войну. Гермиона заслуживает счастья. А Рон сможет сделать ее счастливой. Ведь он пусть и не сразу, но смог понять, какая она чудесная. Умная. Красивая. Добрая. Чуткая. Нежная. Понимающая. Сильная.

— Ты бесподобна.

Гарри не сразу понял, что сказал это вслух. Голова начинала болеть и боль все усиливалась. Ему нужно было срочно исправить ситуацию, пока Гермиона ничего не заподозрила.

— Вы оба бесподобны.

Главное сдержаться, главное не заплакать. Черт, ну как же болит голова. Гермиона смотрит на него очень внимательно, словно ждет, что он скажет что-то еще, но Гарри упрямо молчит, стараясь не заплакать от боли. Наконец, девушка отвернулась и заговорила:

— Рон не против, кстати. Я о вас с Джинни. — Она вновь повернулась и посмотрела в его глаза, словно надеясь увидеть его реакцию на ее заявление. — Но на твоем месте я бы воздержалась от поцелуев при м-нем.

Они разорвали зрительный контакт одновременно. Напоминание о Джинни слегка отрезвило его. Хотя, как он вообще мог о ней забыть?.. Рубикон пройден, они с Гермионой сделали свой выбор. Теперь он наконец-то сможет оставить ее и Рона.

Он признается, что не вернется в Хогвартс и обещает, что будет связываться с ними при любой возможности.

Она мягко улыбается и назвав его дураком, говорит, что они пойдут с ним.

Гарри понимает, что должен настоять на своем. Он не может рисковать ими. Но в то же время, он чувствует необъяснимую радость, которую не в силах перебить даже чудовищная головная боль. Сдерживая слезы, он хочет сказать ей, чтобы они оставили его, что они ему не нужны, что он справится сам, что они погибнут, если пойдут с ним, в конце-то концов. Но вместо этого он просто берет ее за руку. Рубикон пройден. Они пойдут до конца. Как всегда, вместе.

Ее рука теплая. Гермиона, словно уверяет его, что все будет хорошо и она никогда не оставит его. От этого ощущения близости ему невероятно хорошо, тревоги отступают и даже боль от смерти Дамблдора становится чуть-чуть слабее, но головная боль только усиливается, становится вовсе не выносимой и сдавшись он отпускает воспоминание.

Ему семнадцать. Они с Гермионой в их палатке в лесу. Рон ушел, оставив их одних. Его лучшая подруга сидит в углу. Гарри не видит плачет ли она, но создается именно такое впечатление. Девушке одиноко, она сделала ужасно тяжелый выбор, выбор между долгом и сердцем. Он думает о том, что она скорее всего хотела бы уйти с Роном, она хотела бы выбрать его… «но она выбрала меня». Эта мысль обжигает своей неправильностью, недопустимостью, ее очень хочется свалить на хоркрус, но медальон сейчас на Гермионе, поэтому Гарри точно знает, что это именно его мысль и от нее ему становится тепло, не смотря на весьма холодный день.

Он смотрит на девушку. Ему нестерпимо хочется прикоснуться к ней, утешить ее, сказать, что все будет хорошо, рассказать о том, как он счастлив, что она осталась с ним… но он не может найти нужных слов и тогда он решается. Гарри подходит к подруге и молча протягивает ей руку. Она удивленно смотрит на него, словно не понимая, чего он хочет, но все же берет его руку и встает. Он снимает с нее медальон и отбрасывает его в сторону. Затем берет ее руки в свои, в очередной раз отмечая, какие они у нее теплые. Он выводит ее на середину палатки и начинает медленно двигаться под музыку, не отпуская ее ладони и не позволяя ей уйти. Гарри не умеет танцевать, но сейчас это не имеет значения, он просто должен расшевелить Гермиону, любым доступным ему способом. Девушка выглядит недовольной, даже слегка раздраженной, но она улыбается вымученной улыбкой и начинает повторять движения друга. Они начинают кружиться, постепенно сближаясь, и она наконец улыбается по-настоящему, так, как улыбалась в Хогвартсе. Гарри обнимает ее, прижимая к себе и они медленно вальсируют по комнате. Он кладет голову ей на плечо и вдыхает аромат ее волос. В этот момент он счастлив, счастлив, не смотря на все лишения и потери, которые принесла и еще принесет ему эта война. Ему хорошо с Гермионой. Она нужна ему, нужна как воздух… Он смотрит в ее блестящие глаза и чувствует, что теряет контроль. Голова вновь начинает болеть. Он ощущает странное чувство — дежавю. Воспоминание словно становится полупрозрачным и на него накладывается еще одно, намного более свежее. Палатка причудливым образом сливается с большим залом его дома на Гриммо, а семнадцатилетняя Гермиона в походной одежде, сливается со своей более зрелой версией в вечернем платье. Но ее взгляд и его чувства остаются неизменными. Он наклоняется к ней. Гарри чувствует, что если не поцелует ее, то сойдет с ума. И он прикасается своими губами к ее.

Внезапная вспышка головной боли ослепляет его, вытесняя из воспоминания, разрушая волшебство момента. Он не хочет уходить, а потому всеми силами старается удержаться в воспоминании и вцепляется в единственный имеющийся у него якорь — в Гермиону. Воспоминание разлетается на миллион осколков, но тут же собирается снова. Почти ничего не изменилось, только теперь он в сознании у Гермионы.

Гарри смотрит в ее глаза. Сердце бьется так быстро, словно вот-вот вылетит из груди. Она понимает, что ее чувства не правильны, она не должна так думать о Гарри, но это сильнее ее. В глазах друга девушка видит немой вопрос, просьбу, отчаянную мольбу. Она так давно мечтала увидеть такой взгляд. Она закрывает глаза, давая молчаливое разрешение и чувствует прикосновение его губ к своим…

Конец шестого курса. Она стоит на вершине астрономической башни. Рядом с ней стоит Гарри, погруженный в свои мысли. Неподалеку сидит Рон. Гермиона всматривается в лицо лучшего друга, пытаясь понять, о чем он думает. Смерть Дамблдора была для него тяжелым ударом, очень тяжелым. Она боится, как бы это не сломало ее друга и тени мыслей, отражающихся на его лице, совсем не помогают развеять этот страх. Девушка боится, что Гарри отвернется от них, решит, что быть рядом с ним слишком опасно. Это ведь так на него похоже… Она замечает в его глазах боль и странную решимость, это пугает ее. И прежде, чем он скажет что-нибудь непоправимое Гермиона решает заговорить первой.

— Мы нужны тебе, Гарри.

Он смотрит на нее чуть удивленно. Она явно сбила его с мысли, но он все же решается и явно через силу произносит:

— Просто окажи мне услугу.

Ради него она готова почти на все. Но что-то подсказывает ей, что эту его просьбу она не сможет исполнить.

— Когда я рядом, постарайтесь поменьше обниматься, пожалуйста. — Произносит он, кивая головой на Рона и изобразив подобие улыбки.

Эта просьба удивляет ее. Почему ему неприятны наши объятия? Но в то же время, она испытала странное чувство удовлетворения и устыдившись поторопилась заговорить.

— Ну разогнался… Кроме того, он грубый.

Почему-то это прозвучало как оправдание… она что пытается уверить Гарри, что у них с Роном ничего нет? Но ведь это же не так…

— Забавно, он говорит тоже самое о тебе.

Гарри не смотрит на нее, такое чувство, словно он и сам не слишком понимает, что говорит.

— Да, но я исключительно проницательна.

Только почему-то никак не могу понять, что сейчас между нами происходит…

— Ты бесподобна. — Шепчет Гарри, странно улыбаясь.

Сердце Гермионы пропустило удар. Он считает ее бесподобной…

Но тут ее друг словно осознал, что он сейчас сказал и поспешил добавить:

— Вы оба бесподобны.

Он взглянул на Рона, а затем наконец-то посмотрел ей в глаза. Она молчала. Она чувствовала, что он сказал не все. Сердце билось очень быстро, а глаза начали слезиться, ей невыносимо хотелось, чтобы он сказал… сказал, что? Гермиона перевела взгляд с Рона на Гарри. Они оба словно чего-то ждали. А чего ждала она? Ей ведь нравится Рон. И он наконец-то заметил ее. Так почему она чего-то ждет от Гарри, который влюблен в Джинни?.. Да, точно Джинни. Она отвернулась, чтобы никто не заметил, что ее глаза заблестели и нарочито весело заговорила.

— Рон не против, кстати. Я о вас с Джинни.

Почему-то произносить это было больно. Она словно подталкивала друга в объятия другой и это было невыносимо тяжело. Гарри молчал и тогда она не сдержалась и вновь посмотрела на него.

— Но на твоем месте я бы воздержалась от поцелуев при м-нем.

Она сама не поняла зачем это сказала. И что это за дурацкая оговорка? «При мне»? Что за глупости, конечно ее не волнуют поцелуи Гарри и Джинни, все дело в Роне. Ведь правда? Ей стало стыдно, и она поспешила отвернуться.

— Я не вернусь в Хогвартс.

Эта фраза была словно удар колокола. Она уже давно ждала чего-то подобного, но все же надеялась, что ошибется.

Гарри продолжал говорить. Он сказал, что должен закончить миссию Дамблдора, и что постарается связаться с ними, если сможет.

Он как всегда в своем репертуаре. Такой смелый и такой глупый… Неужели он думает, что они оставят его одного? Да никогда в жизни. Решение далось ей легко.

— Я всегда восхищалась твоим мужеством, но иногда ты такой дурак. — она улыбается и смотрит на него — Ты же не думаешь, что сможешь найти все эти хоркрусы в одиночку?

Гарри молчит и старается не смотреть ей в глаза. Да, именно так он и думает. Но черта с два, она ему позволит уйти без них. Она наклоняется вперед и, смотря ему в глаза, произносит:

— Мы нужны тебе, Гарри.

Он молчит. Отводит глаза и, стараясь не заплакать, пытается что-то сказать. Но в конце концов молча берет ее за руку. Она улыбается, они все же будут вместе…

Шестой курс. Скоро Рождество и рождественская вечеринка в клубе Слизней. Они с Гарри в библиотеке. Она злится на Рона. Ну почему этот бесчувственный болван в упор ее не замечает? Да она не первая красавица, но она ведь весьма симпатична и умна… хотя для Рона это, наверное, скорее минус. Ну почему Рон не такой как Гарри? Вот он ее прекрасно понимает, ему с ней интересно, и он считает ее красивой… А рыжик только и знает, что целоваться с этой своей Лавандой. Но ничего, посмотрим, как он взбесится, когда она придет с Кормаком.

— … теперь, учитывая обстоятельства, я пригласила другого.

— Уже?

Что-то в голосе Гарри отвлекло ее. Он выглядел… расстроенным?

— Да, а что?

— Я подумал… Раз мы не можем пойти с теми, с кем хотим, стоит пойти вместе, как друзья.

Эта простая мысль огорошила ее. Они же могли пойти вместе! Идея пойти на прием с Гарри показалась ей очень привлекательной. Конечно не так, как с Роном, но… что-то подсказывало ей, что из-за своей глупости она лишилась отличного вечера…

— И почему я об этом не подумала…

— С кем ты идешь?

Что-то в голосе Гарри смутило ее, он спрашивал так, словно… не требовал ответа, но имел на это полное право. Ей хотелось, чтобы Рон говорил с ней именно так. Почему-то признаваться, что она идет с Кормаком было дико стыдно. У Рона это могло бы вызвать ревность, но расстраивать Гарри совершенно не хотелось, а что-то подсказывало, что его это именно расстроит…

— Ну… это сюрприз. — она смутилась и постаралась скорее перевести тему — надо и тебе кого-то поискать, нельзя же идти с кем попало.

Она стала смутно вспоминать, кого же ему можно посоветовать. Почему-то упоминать тех, с кем у него могло бы выйти что-то большее, чем один совместный поход совершенно не хотелось… Да, это все ради Джинни, она ведь ее подруга и должна помочь им с Гарри. Точно, все дело в Джинни.

Гермиона стала оглядываться, словно надеясь увидеть подсказку, и тут заметила Ромильду Вейн. Идеально! Эта четверокурсница явно хотела заполучить Гарри, даже собиралась подлить ему приворотное. Но у нее не было ни шанса, ведь он никогда не клюнет на ту, кого интересует только его имя.

— Это Ромильда Вейн — она хочет подсунуть тебе приворотное зелье.

— Правда.

Лицо Гарри ей совершенно не понравилось. Он выглядел польщенным и… заинтересованным? Да нет, не может этого быть! Почему-то мысль о том, что ее друг может начать встречаться с Ромильдой была чертовски неприятной, что-то подобное она чувствовала, когда Рон целовался с Лавандой… Но не может же она ревновать Гарри? Что за глупости, она просто беспокоится о нем, просто дружеское беспокойство и ничего более.

— Гарри! — Гермиона стукнула его газетой.

Он рассмеялся и сказал, что пошутил. Она смутилась, но вместе с тем почувствовала странное облегчение…

Пятый курс. Они на собрании ОД. Все уже расходятся, только Чоу крутится у зеркала, явно растягивая время. Гермиона смотрит на Гарри, но тот ее даже не замечает, все его внимание сконцентрировано на Чанг. Почему-то это не приятно. Ведь она его лучшая подруга, так почему он совсем не обращает на нее внимание, а только пялится на эту дурацкую азиатку? Ей не хорошо, какое-то дурацкое чувство в груди… Но ведь она его подруга, а значит, должна всегда поддерживать.

— Мы подождем тебя в гостиной, Гарри. — говорит она, чуть грустно улыбаясь, и бросив ему вслед печальный взгляд уходит. Он так и не обернулся…

Конец четвертого курса. Вокзал. Этот жуткий год наконец-то закончился. И финал его был под стать самому году. Седрик погиб, а Волдеморт вернулся. Впереди их всех ждет война. Но это будет позже. Сейчас они все стояли перед барьером на вокзал и прощались. Гарри держался молодцом, хотя следы тяжких переживаний были еще заметны. Гермионе хотелось как-то поддержать его, показать, что она всегда рядом, сказать, как много он для нее значит. Но она не смогла найти слов. Поэтому поступила проще.

— Пока, Гарри. — сказала она и поцеловала его в щеку. А затем, не оборачиваясь, чтобы он не увидел ее покрасневшего лица, побежала к родителям…

Четвертый курс. День первого испытания. Гермиона стояла около входа в шатер чемпионов. Она должна была поддержать Гарри, показать ему, что она рядом. Она услышала, как кто-то из чемпионов подошел ко входу. Она привлекла его внимание негромкими знаками, надеясь, что это Гарри.

— Гарри, это ты?

— Да.

Услышав шепот друга, она облегченно выдохнула и тут же снова напряглась. Ей было очень страшно за друга. Дракон — это очень, очень опасно. Она пыталась как-то его успокоить, но в конце концов не выдержала и наплевав на правила ворвалась в шатер и обняла Гарри, прижавшись к нему так крепко, как только могла…

Третий курс. Их первый выход в Хогсмит. Все так хорошо начиналось, но все же пошло наперекосяк. Гарри захотел подслушать разговор профессоров с министром и конечно же ничем хорошим это закончится не могло. Она видела, как кто-то невидимый выбежал из Трех метел и расталкивая гуляющих побежал прочь. Беспокойство за Гарри все усиливалось. То, что он услышал явно оказало на него очень сильное влияние, а значит она должна найти его и успокоить, даже если он не хочет, чтобы его нашли. Она бежала за ним, скорее чувствуя, куда надо бежать, чем видя. Пока они не оказались на пустынной поляне. Следы на снегу указывали на то, где сейчас Гарри, и Гермиона пошла к нему. Опустившись на колени, она осторожно протянула руку и ощутила ни с чем не сравнимую ткань мантии невидимки. Сдернув с друга мантию, она молча смотрела на него. Они рядом, теперь все будет хорошо…

Второй курс. Она спешит из больничного крыла в большой зал. Сегодня ей рассказали все, что произошло за то время, пока она спала. Казалось бы, только вчера она увидела в зеркале отражение глаз василиска, а на самом деле учебный год уже закончился. Конечно обидно, что она столько пропустила, но это мелочь по сравнению с тем, что Гарри справился с Чудовищем Слизерина и этот кошмар наконец-то в прошлом. Гермиона вбежала в большой зал и стала искать друзей. Они заметили друг друга почти одновременно. Невилл и остальные грифиндорцы машут ей и улыбаются, а ее друзья встали ей навстречу. Она побежала к ним, забыв о том, что в школе нельзя бегать. Подбежав к Гарри, она кинулась ему на шею с криком:

— Ты победил, Гарри!

Затем, словно испугавшись собственной смелости, она все же отстранилась. Гермиона повернулась к Рону, собираясь обнять его, но в последний момент передумала. Почему-то перспектива объятий с Роном ее совершенно не привлекала, поэтому она просто пожала ему руку и улыбнулась…

Ей одиннадцать, она впервые едет в Хогвартс. Напротив нее в вагоне сидит сам знаменитый Гарри Поттер. Ей хочется привлечь его внимание. Это ведь так интересно, познакомиться с мальчиком, про которого пишут в книгах, он ведь наверняка не такой, как другие дети, которые ничего не понимают и только и умеют, что дразниться. Он наверняка оценит ее стремление к знаниям и ум. Она рассказывает, что выучила все учебники и даже пробовала некоторые простые заклинания, но мальчик не выглядит впечатленным, скорее немного заинтересованным. Впрочем, это нормально, он же знаменитый волшебник, наверняка он знает множество удивительных вещей. Но судя по тому, что его очки разбиты этого заклинания он не знает, а значит у нее есть все шансы впечатлить самого мальчика-который-выжил.

— Окулус Репаро!

Она показывает палочкой на его очки и те в мгновение ока снова становятся целыми.

— Так ведь лучше, правда?

Мальчик пораженно кивает и улыбается ей. Она радостно улыбнулась, наконец-то она смогла впечатлить его. И тут же вновь приняла серьезный вид, не хватало еще, чтобы он решил, что она легкомысленная. Сказав, что-то напоследок, она поспешила покинуть купе, пытаясь понять, почему ей было так важно впечатлить именно этого мальчика, так не похожего на созданный ей образ национального героя…

Гарри выкинуло из воспоминаний. Гермиона стояла вся красная и тяжело дышала. Он подозревал, что выглядит не лучше.

— Прости, Гарри, но думаю на сегодня достаточно, еще одного такого потока воспоминаний я просто не выдержу.

— Да уж, для меня это тоже было малость слишком.

Они улыбнулись друг другу и тут же смущенно отвели взгляд, видимо вспомнив что-то из увиденного недавно.

— Я, наверное, пойду, уже поздно.

Гермиона развернулась и нетвердой походкой пошла в сторону выхода. Почему-то Гарри не хотел, чтобы она уходила. Что-то не давало ему покоя, ощущение, что если она сейчас уйдет, то он потеряет нечто очень важное. Голова снова начинала болеть, но не смотря на усиливающуюся головную боль он внезапно нашел решение.

— Гермиона, ты обещала, что мы сегодня поговорим о том, что произошло вчера.

Гермиона замерла и какое-то время стояла спиной к нему. Наконец она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее взгляд удивил его. Там была тоска, страх и какая-то странная решимость.

— Ну что же, Гарри, давай поговорим, раз уж я обещала. — Гермиона невесело рассмеялась своим мыслям и вышла из комнаты.

* * *

Они сидели в креслах друг напротив друга. Гермиона смотрела на чашку с уже остывшим чаем и ждала, когда Гарри заговорит. Он чувствовал себя неловко, периодически бросая осторожные взгляды на подругу. Но та не подавала никаких признаков усталости или раздражения, а все так же упорно смотрела на чашку, периодически делая небольшие глотки. Гарри несколько раз открывал рот, пытаясь заговорить, но услышав звуки его голоса, подруга поднимала глаза, и под ее взглядом он тушевался и снова замолкал.

— Прости, мне сложно собраться с мыслями. — Наконец заговорил Гарри.

Гермиона молча ждала, пока он решится. Не выдержав ее взгляда, Гарри опустил глаза и заговорил:

— Знаешь, то что случилось вчера… в общем, это был один из лучших вечеров в моей жизни. Я никогда не любил танцевать, да и не слишком умел, если честно. Но вчера, вчера мне нестерпимо хотелось с тобой потанцевать. И когда мое желание наконец исполнилось, я чувствовал себя таким счастливым, ты даже представить себе не можешь. — Гарри улыбнулся своим мыслям и продолжил — Я знаю, что не имел права тебя целовать. Я понимаю, что это неправильно. Но в тот момент, я ничего не мог с собой поделать. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить, за то, что я сделал. Я обещаю, что это больше не повторится, но я хочу, чтобы ты знала… Я ни о чем не жалею.

Гарри замолчал и заставил себя посмотреть на Гермиону. Она напряженно о чем-то думала, по привычке наматывая локон на палец. На лбу ее залегла глубокая складка, а взгляд был отсутствующим, но самыми краешками губ она улыбалась, и эта слабая, почти незаметная улыбка наполнила сердце Гарри необъяснимой радостью и какой-то странной, противоестественной надеждой. Головная боль усиливалась, но он не обращал на нее внимания. Собственные чувства переполняли его, и он вдруг осознал, что ему необходимо ими поделиться. Он должен сказать Гермионе, что она для него больше чем друг, а дальше… будь что будет.

— Гермиона, я…

— Гарри — она перебила его. — я выхожу замуж за Рона.

Эта простая фраза подействовала на него как ведро холодной воды. Ураган чувств, который казалось вот-вот разорвет его на части внезапно исчез, и внутри у него осталась лишь пустота, в которой эхом отражались ее слова — «Я выхожу замуж за Рона».

— Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, но пожалуйста, не сейчас.

Он удивленно посмотрел на нее. Если она знает, что у него на душе, то зачем просит его промолчать сейчас, ведь потом она станет миссис Уизли и его признание станет бессмысленным, а значит он никогда ей не признается.

— Сегодня мы были очень близки к цели. Я должна узнать, что именно тогда произошло. И когда я все узнаю, тогда мы вернемся к этому разговору и скажем друг другу все, что должны.

Гарри и не заметил, как Гермиона встала с кресла и подошла к нему, поэтому, почувствовав прикосновение ее ладони к своей руке, он удивленно вздрогнул и посмотрел на нее. Девушка внимательно смотрела ему в глаза и улыбалась той самой теплой и понимающей улыбкой, которую он так любил.

— Обещаю. — одними губами прошептала она и наклонившись поцеловала его в щеку.

Гарри сидел как громом пораженный. Гермиона в последний раз погладила его по руке и вышла из комнаты. Краем уха он слышал, как она воспользовалась его камином и ушла. Время шло, а Поттер все так же сидел в кресле и думал о словах Гермионы, восстанавливая в голове каждый ее шаг, каждый жест и интонацию ее голоса, пытаясь понять, что же это, черт возьми, было!

Стук в дверь вывел Гарри из транса. Соображая, кто бы это мог быть, он пошел открывать. Распахнув дверь, Поттер застыл на пороге.

— Рон?!

— Рон?!

Гарри изумленно уставился на друга, стоящего на пороге его дома.

— Привет, Гарри, я войду? — Рон переминался с ноги на ногу и слегка неуверенно улыбался.

— Да, конечно.

Гарри посторонился, пропуская приятеля. Рон глубоко вдохнул, словно решаясь на что-то и зашел в дом.

— Да, давненько я тут не был.

— Действительно давно…

Друзья смущенно замолчали. Обстоятельства последнего визита Рона в этот дом были еще весьма свежи в памяти у обоих. Тогда Гарри с Джини расстались, а Рон пришел разбираться. Скандал был знатный... Поттер со страхом подумал, что в этот раз Рон тоже мог прийти из-за девушки. Во рту моментально пересохло. Юноша постарался взять в себя в руки. Чтобы не привело его друга к нему, но пришел он явно не скандалить.

Молчание затягивалось. Гарри слишком задумался, а Рон… Уизли просто осматривал дом, судя по всему находясь где-то глубоко в своих мыслях.

— Ладно, не стоит стоять на пороге. Пойдем на кухню?

Рон вздрогнул от голоса друга и удивленно посмотрел на него, словно не совсем осознавая, что он говорит. Но после секундной заминки все же кивнул и пошел в сторону кухни.

— Чай, кофе? — Гарри указал другу на стул и прошел к бару, стараясь лишний раз не пересекаться взглядом с Роном.

— А чего покрепче нет? Я бы не отказался от пары глотков огневиски.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — Поттер удивленно посмотрел на друга, но тот смотрел на свои руки и словно не замечал его.

— Давай чай. — Рон чему-то усмехнулся и наконец поднял взгляд. Гарри стало неловко, он вспомнил, как друг смотрел на него после выбора чемпионов турнира трех волшебников, вот только, в отличие от того раза, сейчас Гарри было чего стыдиться.

Гарри налил две чашки чая и сел напротив друга. Они молча пили чай, словно стараясь как можно дальше оттянуть неизбежный разговор, который обоим был заранее неприятен.

— Знаешь, а я недавно купил дом. — Рон заговорил внезапно, он говорил торопливо, и голос его немного дрожал, словно Уизли очень боялся, что, прервавшись уже не сможет заговорить вновь. — Как оказалось орден Мерлина — это не только почетно, но и весьма прибыльно. Дом не большой, но весьма уютный, на косой аллее, думаю Гермионе понравится, вроде и среди волшебников, а магловский Лондон совсем рядом… Дом отличный, только грязный и старый. Я тайком прибирался там последние несколько недель, надеялся закончить к свадьбе и привести Гермиону в наш собственный дом…

Рон замолчал и сделал глубокий глоток чая, руки его дрожали. Гарри смотрел на друга, не в силах произнести ни слова, он понимал, что Рон хочет сказать ему что-то очень важное и боялся сорвать странный транс, в который словно впал тот.

— Недавно я убирался на чердаке и внезапно увидел там вас с Гермионой. — Рон говорил словно через силу, стараясь не смотреть на друга, а руки его так сжали чашку, что она вот-вот должна была лопнуть.

— Вы были такие счастливые… ты целовал ее, а она смеялась… прямо как тогда. — Гарри сглотнул, вспомнив видение, которое когда-то показал им с Роном хоркрус.

— А потом вы начали раздевать друг друга… Я кричал, но вы не замечали меня, а потом я попытался схватить тебя, но не смог прикоснуться и наконец-то понял, что это был боггарт. Вот только мне это не слишком помогло. Я стоял с палочкой посреди чердака, смотрел, как моя невеста изменяет мне с лучшим другом и не мог пошевелиться, потому что я, черт возьми, не представляю, как превратить ЭТО во что-то смешное.

Гарри с ужасом смотрел на друга, не зная, что сказать на такое откровение.

— Наверное, я не очень хороший человек, если моим самым большим страхом оказались мои друзья. — Рон грустно усмехнулся.

— Понимаешь, Гарри, я ведь действительно ее люблю. Очень сильно, безумно люблю. И я все понимаю, я понимаю, что не достоин ее, что наш брак скорее всего будет не самым счастливым и уж точно не слишком спокойным. Она ведь далеко не идеальная жена, да и я, наверно, не мужчина ее мечты, но мне плевать на все это. Слышишь, мне плевать! Потому что я люблю ее больше всего на свете, и я просто не могу ее отпустить! Поэтому я до жути, до потери сознания боюсь, что она меня бросит. Веришь, Гарри, я до сих пор не могу поверить, что она все-таки выбрала меня, что Гермиона согласилась стать моей женой, и я боюсь, что в очередной раз проснусь дома и окажется, что все это было лишь сном. Что наша свадьба так и не состоится.

Рон посмотрел Гарри в глаза, словно ожидая, что друг успокоит его, скажет, что это все глупые страхи и все у них с Гермионой будет хорошо, но Гарри молчал. Он пытался что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова. Рон нахмурился и слегка кивнул, словно найдя во взгляде друга подтверждение каким-то своим не слишком приятным мыслям.

— Последнее время я не могу понять Гермиону. Мы видимся урывками. Она пропадает где-то целыми днями, при этом отказывается говорить мне где. Продолжает готовиться к свадьбе, но все менее охотно общается со мной, да что там, я даже не могу вспомнить, когда мы последний раз целовались. Она говорила, что любит меня, согласилась стать моей женой, но мы с ней даже сексом ни разу не занимались. Такое ощущение, что она решила, что должна стать миссис Уизли и относится к нашей свадьбе, как к не слишком приятной повинности! Я понимаю, что после всего что я сделал, у меня нет права в чем-либо обвинять Гермиону или тебя, я знаю, что я очень виноват и врятли когда-нибудь смогу по-настоящему искупить то, что бросил вас тогда, да, черт возьми, я даже обидеться на вас теперь не могу, сразу чувствую себя редкостным уродом, и от того что подозреваю ее в чем-то мне только хуже… Я запутался, Гарри, что мне делать?

— Может быть вам стоит просто сеть и поговорить об этом? — Гарри с трудом ответил, стараясь скрыть, что у него пересохло в горле, а сердце бьется так, что друга он слышит словно через вату.

— А ты думаешь я не пробовал? Гермиона или отшучивается или переводит тему, а если я пытаюсь настаивать, то все заканчивается скандалом. Скажи честно, друг, ты знаешь, что с ней происходит?

У Гарри перехватило дыхание, он разрывался между противоречивыми желаниями, он хотел рассказать Рону правду, но боялся, что друг не так все поймет, и со своим вспыльчивым характером натворит бед.

— С чего ты взял?

Рон пожал плечами.

— Вы всегда понимали друг друга с полу слова, а то и полу взгляда. Да и к кому ей еще идти? Что происходит, Гарри? Почему последнее время и ты, и Гермиона так странно себя ведете? Я же не слепой, я же вижу, что с вами что-то происходит и честно говоря, мне это совсем не нравится. У вас с Гермионой что-то есть? — Рон нервно усмехнулся, при этом руки его были сжаты в кулаки с такой силой, что костяшки побелели.

Гарри не знал, что ему делать, он не хотел обманывать друга, но правда может привести к непредсказуемым последствиям. Кроме того, если он сейчас все расскажет Рону, то разве это не будет предательством Гермионы, которой он обещал сохранить все в секрете? А с другой стороны, разве не Гермиона заварила всю эту кашу… Он словно застыл на перекрестке, и ему необходимо решить, кого из друзей он выберет. Наверно так же чувствовала себя Гермиона, когда Рон позвал ее с собой, решив оставить поиски хоркрусов. Всего одна фраза и столько всего на кону… Еще полгода назад, он бы выбрал Рона и они смогли бы во всем разобраться, ведь Гермиона ему как сестра, и у Рона нет поводов для ревности, но сейчас… сейчас он уже и сам не уверен, что между ними тремя происходит. Выбирая между тем, что легко и тем, что правильно, он всегда старался выбирать второе, вот только в этот раз, он не видел ни легкого пути ни правильного…

— У нас с Гермионой ничего нет и никогда не было. Я не знаю, что с ней происходит и происходит ли вообще хоть что-то, Рон. Мне кажется, ты просто слишком сильно нервничаешь перед свадьбой. А у Гермионы видимо есть какие-то свои дела.

Рон несколько секунд пристально смотрел на Гарри, а затем выдохнул, словно его наконец отпустило, и улыбнулся, совсем, как в школе.

— Спасибо. Наверное, ты прав. Прости дружище, просто последнее время столько всего навалилось, а тут еще и этот боггарт, вот и перенервничал. Ладно, пойду я наверно, спасибо, что выслушал.

Рон хлопнул Гарри по плечу и пошел к камину.

— Не против, если я воспользуюсь твоим камином? Не хочу аппарировать, сам знаешь, не люблю я это дело.

— Да, кончено. — Гарри улыбнулся, но на душе было тошно, и он боялся, что улыбка получилась насквозь фальшивой.

Рон подошел к камину, взял щепотку летучего пороха, попрощался с Гарри и уже приготовился шагнуть в камин, но в последний момент остановился, словно вспомнив о чем-то.

— Гарри, ты любишь Гермиону?

Рон стоял спиной к Поттеру, и смотрел на огонь, словно боялся обернуться, его спина была напряжена.

Гарри замер, как громом пораженный, неожиданный вопрос друга поразил его до глубины души. Он уже хотел сказать, что Рон опять выдумал какую-то ерунду, но не смог произнести ни слова.

— «Ты любишь Гермиону? Ты любишь Гермиону. Ты любишь Гермиону!» — мысль билась в голове набатом, казалась такой простой, такой привлекательной, такой… правильной? — «Нет! Этого не может быть! Гермиона — просто друг, почти сестра! Только почему тогда он никак не может произнести такую простую и привычную фразу?..»

У Гарри дико разболелась голова, мысли путались, он открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова.

— Рон, я… — Гарри и сам не знал, что именно хотел сказать, просто почувствовал, что дальше молчать не может.

Рон выдохнул, его плечи опустились, словно из него вытащили невидимый стержень, так и не обернувшись он заговорил.

— Ясно… Но она уже сделала свой выбор, Гарри. Впервые в жизни, она выбрала меня, и тебе придется с этим смириться. Прости, но я слишком ее люблю и никому не отдам, даже тебе!

Рон кинул летучий порох в камин и назвав адрес исчез в зеленой вспышке. А Гарри так и стоял посреди гостиной, пытаясь понять, что сейчас произошло, почему у него жутко болит голова и почему ему так плохо. А на краю сознания витала одна странная мысль…

— Она выбрала?..

От автора: Простите, что так сильно задержал главу, но очень уж тяжело она мне далась, надеюсь следующую не придется ждать два года. ) Спасибо огромное всем, кто поддерживал меня все это время, ждал продолжения и не давал забросить фик. )) Всех читательниц поздравляю с 8 марта, пусть эта глава будет моим маленьким подарком. ))

Гермиона поднесла палочку к виску и медленно вытащила серебристую нить. Аккуратное движение палочкой и воспоминание об их танце в палатке, недавно подсмотренное у Гарри, опускается в хрустальный флакон. Она осторожно поставила его в шкаф, к множеству других таких же. Еще одно занятие окклюменцией, еще один элемент мозаики.

— Я уже близко, но информации все еще недостаточно… — Гермиона закусила губу и несколько раз прошлась из угла в угол.

— Его воспоминания явно изменены, сейчас это очевидно, но изменения почти незаметны. И ключевой момент всегда я.

Грейнджер села за стол и пододвинула к себе лист бумаги с нарисованной на нем таблицей. В самом низу она вписала еще одну строчку: «танец в палатке». Напротив записи, в колонках Гарри и Гермиона, появилось по плюсу. Сразу за ней было выведено:

Поцелуй после танца ? +

— Я так и не поняла, помнит ли Гарри поцелуй… Вроде бы помнит, но воспоминание словно наложилось на наш недавний танец. — Гермиона задумчиво пожевала кончик пера — Все же работа очень сложная, да еще и похоже на какой-то блок, даже я почувствовала его головную боль. Это или кто-то очень сильный, или очень умелый, ну или все сразу…

Она перевернула лист, немного подумав обвела одну из записей и прошептала — А вот у него точно мастерства бы хватило, да и силы пожалуй тоже…

— Ну что же, похоже пришла пора навестить профессора…

Гермиона свернула пергамент и аккуратно убрала его в шкаф, затем заперла двери заклинанием и вышла из комнаты. Подойдя к камину, она бросила горсть летучего пороха, сделала глубокий вдох, громко и четко произнесла: «Хогвартс, кабинет директора».

* * *

Минерва МакГонагалл сидела за директорским столом и разбирала очередной отчет. Этот кабинет уже несколько лет принадлежит ей, но она все еще чувствует себя здесь неуместной. Иногда ей кажется, что дверь откроется и в кабинет войдет Альбус, удивленно взглянет на нее из-под очков-половинок и, улыбнувшись своей неповторимой, всезнающей улыбкой, предложит ей чаю с конфетами и спросит, зачем она пробралась в его кабинет…

— Мне так тебя не хватает… — Минерва взглянула на пустующий портрет Даблдора и, грустно вздохнув, расписалась на очередном указе.

— Ну вот и еще одно твое распоряжение утратило силу, Альбус. Пройдет несколько лет, и все что будет напоминать о тебе — это конфетница и пустая клетка Фоукса…

МакГонагал взяла леденец и, немного покрутив его в руках, забросила в рот.

— Все же, наверное, Альбус был прав, завещав школе именно эти вещи. — Минерва прикрыла глаза, вспоминая записку, оставленную Альбусом в ящике стола.

«Мы слишком легко забываем о волшебстве обычных вещей. Магия — это чудо, и чтобы его понимать, нужно всегда оставаться немного ребенком.

P.S. Не грусти Минерва, я буду рядом, пока ты меня помнишь, а смерть — это всего лишь очередное приключение. Конфетку, девочка моя?».

— В этом весь ты. — Профессор улыбнулась и вновь склонилась над кучей бумаг. — Быть ребенком — это конечно хорошо, особенно когда у тебя есть взрослая заместитель, которая возьмет на себя львиную долю бумажной работы. Жаль, что у меня такой пока нет... впрочем, возможно через пару лет мисс Грейнджер решит попробовать себя на ниве преподавания, из нее мог бы выйти не плохой заместитель… Хотя, судя по всему, к тому времени она будет уже не Грейнджер, а Уизли.

Размяв шею, Минерва достала из стола приглашение на свадьбу своей лучшей ученицы и далеко не лучшего ученика.

— Вот уж не думала, что Вы выберете именно его, мисс Грейнджер, похоже, что мы с Альбусом не так хорошо разбираемся в людях, как думали, раз оба ошиблись… по крайней мере, надеюсь, что ошиблись именно мы…

Директор МакГонагалл покачала головой и убрала приглашение обратно в ящик стола. Сегодня ее сбивало с мысли буквально все вокруг, что же за день-то такой. Стоило ей склониться над очередным документом, как вдруг камин вспыхнул зеленым, и в огне появилась голова Гермионы.

— Мисс Грейнджер?

— Здравствуйте, профессор, могу я войти?

— Да, конечно. — Минерва отложила бумаги в сторону, ожидая появления ученицы.

— Похоже, поработать сегодня все равно не получится. Интересно, что же могло привести Гермиону сюда, неужели она все же решила попроситься на работу в Хогвартс?..

* * *

Гермиона выла из камина, слегка поморщилась, заметив небольшое пятно сажи на мантии, убрала его легким движением палочки и повернулась к преподавателю.

— Еще раз здравствуйте, профессор. — Она тепло улыбнулась любимому преподавателю.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, какая приятная встреча. Чаю? — Директриса указала Гермионе на кресло для посетителей и сделала несколько пассов волшебной палочкой. Тут же на стол приземлился чайник, две чайные пары, молочник и вазочка с печеньем. Еще несколько взмахов, и чашки наполнились ароматным чаем.

— Благодарю, профессор. — Гермиона улыбнулась, взяла чашку и сделала первый глоток. — Ваш чай, как всегда, великолепен. Простите за внезапный визит, надеюсь, я не нарушила ваших планов?

— Ну что Вы, Гермиона, я всегда рада видеть своих учеников, особенно Вас. Я надеялась, что мы сможем пообщаться с вами на приеме в министерстве, но, к сожалению, когда я туда добралась, вы с друзьями уже покинули бал. — Макгонагалл заметила, что при упоминании бала Гермиона слегка вздрогнула и нахмурилась, похоже, что слухи о том, что в тот вечер между друзьями произошел скандал, все же имеют под собой какое-то основание.

— К сожалению, Рону в тот вечер стало не хорошо, и мы с Гарри отвели его домой.

Директриса понимающе кивнула. Какое-то время они молча пили чай, Гермиона погрузилась в свои мысли, и Минерва решила дать ей время.

— Профессор, у меня к вам просьба. — Гермиона отставила чашку и посмотрела прямо в глаза Макгонагалл. — Мне очень нужно поговорить с профессором Снейпом. — Она бросила взгляд на портреты бывших директоров Хогвартса. — Наедине.

— Честно говоря, несколько неожиданная просьба. — Минерва удивленно приподняла брови. — Ну что же, мисс Грейнджер, я верю, что это действительно важно. Сколько времени вам нужно?

— Двадцати минут будет вполне достаточно. Спасибо Вам большое, профессор.

— Северус! — Минерва встала из-за стола — Вы все слышали?

— Да, Минерва. Мисс Грейнджер. — Портрет Снейпа открыл глаза, перестав притворяться спящим, и поочередно кивнул обеим присутствующим дамам.

— Помогите Гермионе, если это будет в ваших силах. — Минерва посмотрела прямо в нарисованные глаза Снейпа, неохотно кивнувшего ей, в ответ на ее слова.

— Я вернусь через двадцать минут, мисс Грейнджер. Надеюсь, что Вы найдете то, зачем пришли.

Директриса кивнула рассыпающейся в благодарностях Гермиона, бросила еще один взгляд на портрет Снейпа и вышла из кабинета. Гермиона глубоко вздохнула и развернулась к портретам бывших директоров.

— Доброе утро, профессор Снейп.

— Не уверен, что утро, начавшееся с принудительного общения с Вами, можно назвать добрым, мисс Грейнджер. Так что же привело Вас ко мне?

— Это касается Гарри…

— И как я не догадался. — Профессор раздраженно фыркнул — даже после смерти, Поттер меня преследует. И что же натворил этот мальчишка? Неужели ушел в загул, пользуясь славой победителя Волдеморта и Вам нужна моя помощь, чтобы излечить его от алкоголизма? Или нет, Вы подозреваете, что его околдовали или опоили страшными темно магическими зельями, и никто кроме меня не может помочь Вам спасти мальчишку? Могу Вас успокоить, мисс Грейнджер, магию, околдовывающую разум, против Поттера применять бесполезно, в виду отсутствия у него мозга.

— Он ничего не натворил, вы несправедливы к Гарри, профессор, он совсем не такой — Гермиона с трудом сдерживала ярость. Профессор Снейп всегда был не самым приятным человеком, но любое упоминание Поттера делало его совершенно невозможным.

— Избавьте меня от Ваших рассказов о том, какой Поттер прекрасный — Снейп закатил глаза, всем своим видом показывая, насколько его утомила незваная гостья — говорите, зачем пришли и уходите, а лучше просто уходите. Я и так полжизни посвятил попыткам добавить мозгов в пустые головы безнадежных школьников, так почему даже после смерти Вы не можете оставить меня в покое,

Гермиона сделала глубокий вдох, нельзя срываться. Профессор не может нарушить прямой приказ действующего директора, но вот сделать общение с ним невыносимым — вполне в его силах.

— Профессор, Гарри рассказывал мне, что тогда, в лесу Дин, меч Гриффиндора ему передали Вы. Скажите, он Вас видел?

— При чем тут… — Снейп с портрета начал отвечать, удивленно посмотрев на девушку, но вдруг прервался и о чем-то задумался. — Вы предполагаете, что я изменял его память? И возможно, кроме факта нашей встречи стер что-то еще, видимо что-то важное для Вас?

— Вы удивительно проницательны — Теперь настала очередь Гермионы, удивленно смотреть на собеседника. — И Вы не ответили на мой вопрос.

— Не льстите себе, мисс Грейнджер, для того, чтобы Вас прочитать много ума не нужно. Я предполагаю, что между вами что-то произошло во время совместного путешествия. Что-то важное для Вас. А потом Поттер просто забыл о случившемся, или не забыл, но изменил отношение, словно оно перестало быть важным. Вы решили, что его воспоминания могли изменить и предположили, что это мог сделать я. — Профессор внимательно посмотрел на Гермиону и, дождавшись раздраженного кивка продолжил.

— Я могу понять, почему Вы пришли ко мне, но поверьте, я достаточно искусен, чтобы не повредить лишние воспоминания случайно, и, что бы Вы обо мне не думали, достаточно порядочен, чтобы не делать этого специально, даже когда речь идет о Поттере.

— Профессор, Вы так и не ответили. Гарри видел вас в тот день? — Гермиона пристально смотрела в глаза Снейпа.

Снейп на портрете тяжело вздохнул, но все же ответил.

— Нет, Поттер не видел меня. Вы хоть представляете, что стояло на кону? Если бы Поттер меня заметил, и темный лорд обратил бы внимание на бурю эмоций, которую вызвало мое появление, не только моя жизнь, но и весь план Дамблдора оказался бы под угрозой. Я был максимально осторожен, у него не было ни единого шанса меня обнаружить. И предвосхищая ваш следующий вопрос, я ничего не делал с памятью Поттера, ни тогда, ни до, ни после.

— Ясно, значит, это были не Вы, но тогда... — Из Гермионы словно выпустили весь воздух. Она ссутулилась и, отвернувшись от портрета, пошла к камину. — Мне надо идти, спасибо Вам, профессор, и пожалуйста, извинитесь за меня перед директором Макгонагалл.

Гермиона зачерпнула летучий порох и уже собиралась бросить его в камин, как вдруг профессор вновь заговорил.

— Мисс Грейнджер, раз уж Минерва попросила меня помочь Вам, я дам один совет. Хотя Вы, как маглорожденная, должны бы и сами это знать. Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался.

Гермиона удивленно обернулась, но профессор Снейп уже исчез с портрета.

* * *

— Черт, черт, черт! — Гермиона в ярости ходила из угла в угол. Ей хотелось рвать и метать, бить посуду, просто орать. Все выглядело так складно, Снейп совершил ошибку и изменил Гарри воспоминания, чтобы ее исправить. Всего лишь еще одна ошибка Снейпа, всего лишь еще один повод его ненавидеть, а что теперь?..

— Успокойся, Гермиона. Ты во всем разберешься. — Девушка ударила себя по щекам, сделала глубокий вдох и наконец-то села за стол.

— Говорите отбросить всё невозможное, ну что же, мистер Холмс, стоит попробовать…

Гермиона собрала со стола кучу исписанных листов, внимательно их перечитала, затем взяла чистый лист, немного подумала и начала писать.

1. Гарри узнал про Сириуса, считает, что его никто не нашел.

2. Не помнит моих знаков внимания.

3. Не помнит поцелуя?

4. Многие его воспоминания отличаются от моих.

5. Мысленная оценка воспоминаний отличается от эмоциональной.

6. Мне обливиэйтом стерли воспоминания о том, что случилось в ТУ НОЧЬ.

7. Всплеск чувств к Рону, после его возвращения. Причина?..

8. Воспоминания и чувства явно изменены. Конфундус+обливейт?

9. Время изменения — возвращения Рона?

— Важно не как, а кто… — Прошептала Гермиона, еще раз перечитав все записи.

Она написала несколько имен и тут же их зачеркнула. Подумав, вписала еще одно. Какое-то время гипнотизировала список, затем, с неохотой, но все же вписала последнее имя.

Кто?

1. Рон — был мотив, была возможность. Не виновен.

2. Снейп — был мотив, была возможность. Мог. Не делал.

3. Гарри — была возможность, хватило бы силы… Мотив???

4. Гермиона — балы возможность, хватило бы силы, могла. Мотив???

Ну что же, Гарри, как всегда мы остались вдвоем. Гермиона встала из-за стола и, взяв в руки лист с записями, прошлась по комнате.

— В ту ночь явно что-то произошло. И один из нас изменил воспоминания второго, а потом, скорее всего, подправил и свои тоже.

Несколькими взмахами волшебной палочки она приготовила чай и, взяв чашку, забралась с ногами в любимое кресло.

— Что же могло произойти?.. Я испугалась? Гарри что-то сказал или сделал… Черт! Допустим, я изменила воспоминания Гарри, но зачем стирать память себе? Или это все же Гарри… Но опять же, зачем ему править собственные воспоминания.

Гермиона устало потерла глаза и еще раз перечитала свои записи.

— Не понимаю. Не хватает ключевой детали. Я должна узнать, что Гарри помнит про ту ночь, без этого мозаика не складывается.

Она одним глотком допила чай, вскочила с кресла и решительно взмахнула палочкой.

— Экспекто патронум!

В комнате сразу стало светлее от появившейся выдры. Гермиона с улыбкой проследила за оббежавшим ее чудесным зверьком, затем слегка наклонилась к ней и четко проговорила:

— Здравствуй, Гарри. Я приду завтра, надеюсь, что мы все же найдем нужное воспоминание.

Выдра взглянула хозяйке в глаза и, дождавшись кивка, выскочила в окно.

— Ну что же, остался последний кусочек мозаики…

Гермиона подошла к столу, взяла в руки лежащее в углу неотправленное приглашение на свадьбу, погладила их с Роном имена, а затем решительно сжала карточку и проговорила:

— Я должна узнать правду.

Гермиона бросила смятую открытку на стол и подошла к окну. Шел дождь, а она и не заметила, как он начался. Капли барабанили по стеклу, но сквозь тучи можно было разглядеть серебристое пятно луны.

— Надеюсь, что я об этом не пожалею…

Гермиона налила себе еще одну чашку чая, передвинула кресло к окну и, устроившись поудобнее, стала смотреть на ночное небо. Мерный ритм дождя помогал успокоиться, а причудливая игра воды и света делала луну похожей на какого-то зверя. Иногда ей казалось, что она видит выдру, иногда собаку, а иногда рогатую голову молодого оленя. Капли дождя убаюкивали, и Гермиона сама не заметила, как уснула. В ту ночь ей снились лунные звери, гоняющиеся друг за другом.

От автора: В 2020 природа настолько очистилась, что давно замерзшие фанфики начали оживать. ) Глава получилась не большая, но важная, надеюсь, что вы смогли получить часть ответов и несколько новых вопросов. По моим прикидкам, до конца истории осталось 2-4 главы, надеюсь, что смогу закончить ее в этом десятилетие )

P.S. Хочу поблагодарить маруся-г и всех, кто оставлял комментарии и показывал мне, что эту работу кто-то ждет, без вас я бы врят ли разморозил этот фик.