Создатель Железного Дровосека (гет)

На окраине Фиолетовой страны, почти у самого подножия Великих Кругосветных гор, находилась деревня Рудники. Издревле её жители добывали и обрабатывали железную руду, залежами которой были богаты местные склоны.

Здесь, в Рудниках, жил мастер Антуг, считавшийся величайшим механиком своего времени. Он умел собрать и починить самые сложные и замысловатые механизмы, какие только существовали. Сделанные им часы ценились дорого, и богатые Мигуны специально приезжали из других деревень, чтобы купить их.

Антуг был женат на красивой Мигунье по имени Луиза, славившейся как непревзойдённая повариха. Соседи только и мечтали, что попасть в гости к жене Антуга и отведать её чудесных пирогов и салатов. Позже кулинарный дар переняла от матери её дочь Фрегоза.

Фрегоза не была первым ребёнком Антуга и Луизы. Старшим был мальчик, Драмар. Сын унаследовал могучее телосложение отца, его чёрные волосы и карие глаза и, как оказалось позже, — отцовский талант механика.

Первые годы жизни Драмара были тихими и спокойными. В то время как остальные деревенские мальчишки носились по улицам, играли в прятки и догонялки, устраивали баталии на кучах железного лома на окраине деревни, он большую часть свободного времени проводил в мастерской отца, наблюдая, как тот увлечённо собирает различные механизмы. Став взрослым, Драмар не раз будет вспоминать его крепкие мозолистые руки, берущие какую-нибудь мелкую деталь и аккуратно прилаживающие её на нужное место. В мастерской на глазах мальчика творилось настоящее волшебство — простые гайки, винтики, зубчатые колёса превращались в часы, дверной замок, рычаг или что-нибудь иное.

Когда Драмару исполнилось тринадцать лет, Антуг сделал первую механическую лошадь в натуральную величину. Её туловище было изготовлено из листового железа и нашпиговано многочисленными деталями — колёсиками, шестерёнками, составляющими единый хитроумный механизм, позволявший лошади двигаться. Ноги крепились к туловищу на шарнирах и сгибались в коленях с помощью ещё более замысловатого механизма. Туловище венчала изящная металлическая голова, на которой были железные рот, нос, глаза и воронкообразные уши.

Увидеть небывалое изделие Антуга сбежалась почти вся деревня. Кто-то подходил к лошади, трогал, осматривал, другие разглядывали издалека, не решаясь приблизиться.

— Антуг, зачем тебе эта махина? — поинтересовалась любопытная Линда, дочка деревенского старосты.

— Будет работать на рудниках, возить телеги.

— Как же она будет работать, когда она не живая?

Мастер фыркнул в пышные усы и достал из кармана железный ключ. Когда Антуг трижды повернул его против часовой стрелки в небольшом отверстии, видневшемся на шее лошади, раздался громкий скрежет. Лошадь двинула левой ногой, затем правой, а потом резко повернула голову и уставилась на мастера широко раскрытыми железными глазами.

— Здравствуй, Антуг. Cпасибо, что создал меня, — лошадь заговорила хриплым басом. — Я буду делать всё, что скажешь, только смазывай меня вовремя и не забывай подзаводить.

Толпа восторженно ахнула.

— Папа, ты волшебник? — серьёзно спросил отца Драмар.

Антуг рассмеялся и потрепал сына по лохматой голове.

— Нет, конечно, я не волшебник. Чародей-мужчина есть только один — Гудвин Великий и Ужасный. Но запомни, сынок: в Волшебной стране не обязательно быть волшебником, чтобы совершить чудо. Иногда достаточно просто очень сильно захотеть. Если ты веришь в свои силы, знаешь, зачем и как действовать, однажды ты сможешь сделать то, что другие назовут волшебством.

Мастер обошёл вокруг лошади и провозгласил:

— Нарекаю тебя Первиной, поскольку ты первая, но, надеюсь, не последняя из невиданного племени механических животных!

Мигуны не выдержали и зааплодировали. Антуг поручил Первине отправиться к шахтам и возить телеги с железной рудой. Соседи, поняв, что смотреть больше не на что, начали расходиться.

Мортен, старейший житель деревни, которому давно перевалило за сто лет, задержался на пороге.

— Антуг, я хочу тебя предостеречь: изготовление механических животных может оказаться опасным для тебя и твоей семьи.

— О чём ты говоришь? — удивился мастер.

— Я говорю о нашей правительнице, колдунье Бастинде. Если она прознает, что её подданный делает металлических коней, то сразу же начнёт думать, как использовать это в своих целях. Я много лет живу на свете и насмотрелся на самые разные её злодеяния. Ты ведь не хочешь провести остаток дней в подвале Фиолетового дворца, изготавливая для Бастинды каких-нибудь страшных железных тварей, с помощью которых она принесёт ещё больше зла нам, Мигунам?

Антуг нахмурился. О такой перспективе он не подумал.

— Нет, не хочу. Ты прав, Мортен, нельзя забывать о Бастинде. Я буду осторожнее.

— Будь. И помни: у Бастинды один глаз, но она видит им всё! — с этими словами Мортен покинул дом Антуга.

— Что же, папа, ты больше не будешь делать механических лошадей? — спросил Драмар.

— Буду. Однако стоит пока держать это в тайне.

* * *

Время шло, и Антуг продолжал конструировать. Мастер внял совету Мортена, и новых железных коней собирал, запираясь в помещении без окон. В старом сарае для инструментов он устроил импровизированную мастерскую, освещаемую лишь восковыми свечами. Требовалась большая осторожность, чтобы случайно не устроить пожар, но Антуг был человеком внимательным и аккуратным и никогда не забывал гасить свечи, заканчивая работу. Прошёл год, когда к Первине прибавились ещё две механические лошади — Вторина и Третина. В рудник их проводили ночью, опасаясь, как бы Бастинда не заметила происходящего, обозревая страну с крыльца Фиолетового дворца.

Первине, Вторине и Третине не разрешалось покидать рудник днём, с наступлением сумерек их запирали в сарае рядом с домом сторожа. Так существование железных коней скрывалось от правительницы — даже её волшебный глаз, зорче которого не было на свете, не умел видеть сквозь стены и уж тем более не мог рассмотреть происходящее в подземных шахтах.

Минуло семь спокойных лет. Лошади Антуга были неутомимы, и благодаря им дела на руднике шли превосходно. Мигуны стали добывать больше железа, быстрее перевозить, обрабатывать и продавать его. Налог, который они каждый месяц платили Бастинде, стал казаться не таким уж грабительским, по мере того, как богатела деревня.

За семь лет Драмар вырос и возмужал, стал высоким и крепким. Молодые Мигуньи вздыхали ему вслед, мечтали выйти замуж за Драмара, но сын мастера не обращал внимания на девушек. Унаследовав от отца страсть к конструированию, он дневал и ночевал в мастерской, возясь с механизмами. Антуг постепенно открывал Драмару все секреты ремесла, которые знал сам. Четвёртую механическую лошадь отец и сын сделали вместе.

Повзрослел не только Драмар, но и Фрегоза. Дочь Антуга и Луизы выросла достаточно упитанной, так как любила вкусно покушать и иной день часами могла не покидать кухни, но такого звонкого смеха и таких красивых зелёных глаз, как у неё, не было ни у кого в деревне — и, конечно, никому, кроме матери, она не уступала как повариха. Антуг и Луиза не могли нарадоваться, глядя на своих детей.

Родителям казалось, что Драмару и Фрегозе суждена долгая и счастливая жизнь в родной деревне, что сын пойдёт по стопам отца и станет искусным уважаемым мастером, а дочь найдёт своё семейное счастье и родит много детей. Но судьба распорядилась иначе.

Ранним утром, когда солнце только-только поднялось над горизонтом, и большинство жителей деревни ещё спали, на дороге, ведущей в столицу Фиолетовой страны, появилась стая волков. Крупные серые хищники бежали к деревне, словно подгоняемые чьей-то злой волей. Клыкастые пасти волков были оскалены, глаза светились недобрым огнём. Над головой вожака стаи парили в небе три чёрных вороны с железными клювами.

У любого Мигуна, увидевшего их, кровь тотчас бы застыла в жилах. И волки, и вороны подчинялись Бастинде, были личной гвардией колдуньи, с помощью которой она держала в страхе и повиновении население Фиолетовой страны!

Подымая дорожную пыль и тяжело дыша, стая вбежала в деревню. Тем, кто видел её в окно, приходила в голову одна и та же мысль: «Лишь бы не по мою душу…».

Волки остановились перед домом мастера Антуга. Одна из ворон спикировала на крыльцо и громко постучала в дверь железным клювом.

Раздался скрип дверных петель, и на пороге появился хозяин дома, заспанный и растрёпанный.

— Кого это принесло в такую рань… — начал было Антуг и осёкся при виде нескольких десятков волков.

— Ты мастер Антуг, который делает железных лошадей? — прокаркала ворона у него над головой.

Антуг сжал кулаки. Судя по тому, что Бастинда прислала волков и ворон, она уже знала его тайну, и врать было бессмысленно.

— Да, это я, — просто ответил мастер.

— Собирайся! Правительница Мигунов Бастинда желает видеть тебя и дать тебе поручение.

Из глубины дома появилась Фрегоза в ночной сорочке и, увидев незваных гостей, ахнула. Антуг бросил на неё полный боли взгляд.

— Что если я откажусь идти к Бастинде?

Ворона важно уселась на калитку, две другие примостились рядом на заборе.

— Думаю, ты и сам понимаешь, что тогда случится. Мы возьмём в заложники твоих детей.

— Только посмейте, проклятые! — Антуг схватил стоявший у стены топор и занёс его.

Следующие события произошли буквально за несколько секунд. Вожак стаи оттолкнулся от земли, его зубы сомкнулись на руке мастера. Топор пролетел метра два по воздуху и воткнулся в землю. Антуг от толчка упал, волк вскочил ему на грудь. Другой волк схватил испуганно вскрикнувшую Фрегозу за подол сорочки и выволок из дома.

— Будешь сопротивляться — твои дети умрут у тебя на глазах! — прорычал вожак в лицо Антугу.

Мастер понял, что выбора у него нет.

— Отпустите Фрегозу. Я согласен идти к Бастинде.

Вскоре Антуг прощался с семьёй на пороге своего дома. Фрегоза плакала, прижавшись к плечу матери. Та то и дело трясла головой, словно хотела прогнать дурной сон. Драмар смотрел на отца, боясь больше его никогда не увидеть.

— Сын, береги мать и сестру, ждите моего возращения! Я обязательно вернусь, что бы ни приказала сделать Бастинда.

Мастер закинул за плечи котомку и зашагал прочь из деревни, сопровождаемый стаей волков, трусивших по обе стороны дороги. С громким карканьем вороны снялись с забора и взмыли над стаей. Жители Рудников смотрели вслед Антугу из окон домов, одновременно жалея мастера и радуясь тому, что сами не оказались на его месте.

* * *

Потянулись дни, полные страха и ожидания. Слуги Бастинды ушли, но их призрак продолжал витать над деревней. Жители опасались надолго покидать свои дома, особенно в тёмное время суток. Если раньше многие Мигуны улыбались и пели во время работы, то теперь все работали молча, стиснув зубы и лишь облегчённо вздыхая, когда наступало время отдыха. Даже дети, и те перестали веселиться, видя мрачный настрой взрослых. Каждому в деревне казалось, что скажи он что-то плохое в адрес правительницы — волки вернутся и заберут его, как забрали мастера Антуга.

Семье Антуга было вдвойне тяжело.

Луиза по ночам не могла заснуть, ворочаясь на кровати до рассвета. Ей постоянно чудилось, что она вот-вот заденет тёплый бок мужа, и Антуг обнимет её, поцелует, успокоит… Но вторая половина постели была пуста, Антуга увели в столицу, и Луиза могла только молить небеса, чтобы он вернулся домой живым и здоровым. Днём она старалась казаться спокойной и уверенной в лучшем исходе, понимая, что, если оправдаются её самые худшие предчувствия — она останется одна с двумя детьми, станет единственной опорой в будущем для дочери и для сына, которого Луиза, как и любая мать на её месте, ещё не была готова считать взрослым. Лишь когда дети не смотрели, она позволяла себе заплакать, и смахивала слёзы, только заслышав шаги Драмара или Фрегозы.

Как и мать, Драмар старался не показывать страха. По десять раз в день он выходил на дорогу, ведущую в Фиолетовый город, и вглядывался в даль, надеясь увидеть отца, но видел только пыль, сохнущие на жарком солнце кусты и неровную линию горизонта. В голову лезли непрошенные мысли о жестокости Бастинды, о том, что его отец может не вернуться из столицы — и Драмар старался прогнать их, уходя в мастерскую и собирая какой-нибудь особо сложный механизм, для работы над которым требовались постоянные внимательность и сосредоточенность.

Фрегоза выражала беспокойство наиболее открыто. От страха за отца у неё пропал аппетит, и вместо обычного времяпрепровождения на кухне и за работой по дому Фрегоза бесцельно бродила по деревне от одной околицы к другой. Соседи смотрели на неё с жалостью и спешили пройти мимо, не останавливались, не заговаривали. Фрегозе стало казаться, что деревня принимает всю её семью за смертельно больных. Возвращаясь домой, она приобрела привычку приходить на скамейку у мастерской и через приоткрытую дверь смотреть, как работает брат. Драмар обычно садился спиной к двери и оттого не замечал пристального взгляда сестры. За обедом и ужином Фрегоза оставляла почти полную тарелку — а по ночам не могла заснуть, в каждом углу комнаты ей чудились волчьи пасти.

Прошла неделя с прихода волков и ворон в Рудники. Утром восьмого дня скрипнула калитка, и к дому Антуга, опираясь на дубовую палку, прошёл старый Мортен.

— Не бойтесь, — без всяких приветствий и предисловий сказал он. — Антуг вернётся. Он любит вас и не станет перечить Бастинде.

— Ты хочешь сказать, что если Антуг ослушается Бастинду, то она прикажет убить нас? — ужаснувшись, воскликнула Луиза.

— Да. Сам Антуг ценен для Бастинды, и он это знает. Выполнить её приказ — единственный шанс уберечь семью, Антуг не может не понять этого, — Мортен улыбнулся. — У тебя умный муж, Луиза. Он не позволит подвергнуть вас опасности, он вернётся.

Луизу это не успокоило. Зато Фрегоза, услышав слова Мортена, буквально светилась надеждой.

— Мортен, — спросил Драмар, сам боясь своих вопросов, — ты стар и многое знаешь. Скажи, неужели так было всегда, что Бастинда приказывала, а Мигуны выполняли? Неужели не было того, кто ослушался бы её и остался в живых? Можно ли противостоять ей?

Мортен даже отступил на шаг, пристально, с некоторым испугом, глядя на Драмара.

— Я не настолько стар, чтобы помнить время, когда в нашем краю ещё не было четырёх волшебниц, и Мигуны жили свободно, выбирая правителей из своего числа, — хрипло ответил он. — Но я помню попытки Мигунов пойти против Бастинды и сбросить её власть. Были смельчаки в минувшие времена, которые слишком крепко верили в свои силы… Одних разрывали на части волки, других насмерть заклёвывали вороны, третьи погибали от укусов ядовитых пчёл. Те, кому чудом удавалось спастись, без оглядки бежали в соседние страны. Запомни, Драмар, запомни навсегда: обычный человек не в силах противостоять волшебнице. На стороне Бастинды колдовство, которое ни тебе, ни мне, никому из Мигунов не подвластно. Нам остаётся только выполнять её приказы, либо бежать из Фиолетовой страны — или же погибнуть в безумной попытке одолеть волшебницу. Надеюсь, ты достаточно умён, чтобы не выбрать третий путь. Жди отца, он обязательно вернётся.

С этими словами Мортен ушёл восвояси, оставив Драмара наедине с его мыслями. Работа не ладилась, вместо сборки очередных часов Драмар снова и снова возвращался к словам Мортена и принимался ходить взад-вперёд по мастерской, обдумывая их. Он, всю жизнь проживший в благополучных Рудниках, до прошлой недели не встречавший слуг Бастинды, никогда не видевший саму Бастинду, впервые осознал, каково истинное положение Мигунов под властью злой волшебницы.

* * *

Мортен как в воду глядел. Вечером следующего дня вновь скрипнула калитка, и вернувшийся из столицы отец семейства показался на пороге. С радостным воплем Фрегоза повисла на шее отца, Драмар и Луиза выскочили в коридор.

— Бастинда приказала мне сделать для неё железное чудовище, — сказал Антуг, отвечая на незаданные вопросы жены и сына. — С рогами, клыками и мощными лапами. Как я понял, она хочет использовать его для усиления власти над нами, а потом — против Гудвина, планирует развязать войну с Зелёной страной. Прав был старый Мортен, не надо было мне делать железных лошадей. Даже скрыть их от взора колдуньи не удалось.

— Кто знал, что дело так повернётся. Ты ни в чём не виноват, — Луиза обняла мужа и, не выдержав, заплакала.

Впервые за девять дней ужин в доме Антуга прошёл спокойно. К Фрегозе вернулся аппетит, ночью она заснула, едва коснувшись головой подушки. Заснула и Луиза, счастливая от возвращения мужа.

Мужчины продолжали сидеть за столом на кухне. Антуг налил себе кружку медовухи и осушил её одним глотком.

— Отец, — нарушил молчание Драмар. — Что же — ты выполнишь приказ Бастинды, даже зная, что от этого могут пострадать сотни людей?

— Если я не сделаю чудовище, волки Бастинды убьют и тебя, и Фрегозу, и Луизу, — ответил Антуг то же, что днём ранее говорил Мортен. — Они караулят возле деревни, чтобы я никуда не сбежал. Выбора нет.

Драмар ничего больше не сказал. На душе у него было тоскливо от чувства полного бессилия и невозможности что-либо изменить.

Следующим утром Антуг открыл дверь в мастерскую и остановился. Каждая вещь здесь была ему знакома, здесь он работал больше тридцати лет. За это время его руками были созданы сотни различных изделий, приносивших пользу людям, и ни одного, причинившего им вред. Теперь здесь же он должен был изготовить небывалое чудовище, орудие смерти, остановить которое будет не по силам никому из Мигунов.

Долго стоял Антуг, не зная, что делать. Наконец он сел и принялся копаться в ящике с деталями. Работа над железным чудовищем началась.

С этого дня жизнь в Рудниках вернулась в привычное русло. Точнее, вернулась на первый взгляд. Если Мортен, зайдя к Антугу вечером, пожал руку мастеру и сердечно поздравил его с возвращением, то остальные жители деревни не сказали ни слова и со страхом восприняли весть, что Антуг вернулся и снова запирается в сарае для инструментов. Соседи догадывались, что на этот раз Антуг делает совсем не механическую лошадь, но не отваживались спросить, какой именно приказ дала мастеру Бастинда.

Драмар не участвовал в работе над чудовищем. В то время, как Антуг дневал и ночевал в сарае, выполняя задание Бастинды, на его сына свалилось выполнение всех заказов от Мигунов. Драмар почти всё время был занят изготовлением часов, замков, подъёмников для шахт и многих других необходимых людям вещей. Лишь изредка Драмар заходил в сарай к отцу и смотрел, как продвигается работа над чудовищем. Судя по размеру нескольких лап и головы, уже сделанных Антугом, невиданная железная тварь должна была быть в пять раз больше любой из механических лошадей и с большим трудом прошла бы через ворота, не разрушив их. Пасть чудовища была шириной около полуметра и имела несколько длинных клыков. Дополнительный ужас вызывали покрытые шипами лапы и восемь глаз.

Впервые увидев голову будущего чудовища, Драмар подумал, что никогда раньше не знал, на что способно воображение его отца. Но посмотрев, он не сказал Антугу ни слова. Каждый день Луиза молча приносила Антугу и Драмару обед — первому в сарай, второму в мастерскую, и молча уходила обратно в дом. Они трое словно договорились молчать о приказе Бастинды, делая вид, что продолжают жить по-старому. Фрегозу смотреть на работу отца не пускали, и той оставалось лишь расспрашивать Антуга.

В глубине души Луиза больше всего боялась реакции односельчан, когда они узнают о задании Бастинды. Идя по деревенским улицам, она чувствовала пристальные взгляды, полные подозрения, но стоило ей обернуться, люди отворачивались и смотрели в другую сторону.

Но вечно так продолжаться не могло. Дошли ли жители Рудников до правды своим умом, или кто-то услышал оброненные Антугом слова о чудовище в ответ на вопросы Фрегозы, но однажды в дом мастера постучался деревенский староста Гунар.

— Антуг, — спросил Гунар, когда его впустили, — это правда, что в сарае ты делаешь чудовище для Бастинды?

Луиза поняла, что её опасения сбылись.

— Да, — честно ответил мастер.

— И ты понимаешь, что она использует его против нас, Мигунов?

— Да.

— И всё равно делаешь его? — поразился Гунар. — Почему ты не сбежишь?

Антуг разозлился.

— А мне дадут убежать? Опомнись! Волки сторожат деревню. Я не смогу сделать и шага.

Гунар помрачнел и, не сказав более ничего, вышел за дверь. Антуг посмотрел на обеспокоенную жену.

— Думаешь, я зря сказал ему правду?

— Он всё равно узнал бы, рано или поздно, — заметила Луиза. — Но теперь обратной дороги нет.

* * *

На следующий день, отправившись к расположенному на другом конце деревни колодцу за водой, Фрегоза невольно подслушала разговор между старостой и деревенскими.

— …А я говорю, Антуга и его семью надо выгнать из Рудников, — вещал Хармалет, единственный столяр на ближайшие четыре поселения Мигунов. — Представьте, что будет, если Антуг не выполнит приказ Бастинды? Или что ей не понравится чудовище, которое он сделает? Колдунья вполне может из-за одного Антуга наказать всю деревню.

— Правильно, пусть он отправляется в Фиолетовый город и там исполняет её приказы, а нас оставит в покое! — согласился кто-то ещё, чей голос Фрегоза не смогла узнать.

— Но как так можно? — возражал Гунар. — Антуг один из нас, он родился и вырос в Рудниках, и он, и Луиза — наши дальние родственники.

— Когда речь идёт о Бастинде, каждый сам за себя. Разве ты не знаешь, на что она способна? Наш долг — защищать деревню, защищать наши семьи, — Хармалет почти кричал. — Я не хочу, чтобы один из волков, караулящих деревню, напал на моих детей!

— Чушь, — фыркнул один из шахтёров. — Если бы Бастинда хотела, чтобы Антуг работал над чудовищем под её присмотром в Фиолетовом городе, она бы приказала ему переселиться туда. Но он здесь, а значит, если мы попытаемся его выгнать, волки могут помешать.

Дальше Фрегоза слушать не стала. Надеясь, что её не заметили, она рванула домой, по дороге расплескав половину набранной воды.

— Папа! — воскликнула Фрегоза, вбежав в сарай. — Соседи хотят выгнать нас из деревни!

— Что?

Выслушав рассказ Фрегозы, Антуг пришёл в ярость.

— Я всю жизнь прожил в Рудниках. До этого здесь жили мой отец, дед, прадед! Я подарил деревне четырёх механических лошадей, облегчив работу в шахтах. Какое право они имеют выгонять меня?! — кричал он, размахивая отвёрткой. Взгляд мастера упал на недоделанное туловище железного чудовища, и он немного успокоился. — Ничего. Мне осталось совсем немного работы — закончить туловище, прикрутить к нему голову и конечности. Пожалуй, если не спать, за три дня управлюсь… Тогда сельчанам будет нечего бояться. Иди домой, дочка, и ничего не бойся. Передай матери, что ночевать я не приду.

Фрегоза кивнула и, бросив испуганный взгляд на клыкастый оскал железной головы, вышла из сарая.

Два дня прошли спокойно. Антуг не выходил из сарая, Луиза, принося ему пищу, только вздыхала, глядя на осунувшееся лицо мужа. Драмар работал в мастерской, Фрегоза боялась выйти за калитку, но от соседей всё равно ничего не было слышно — похоже, они всё ещё не могли прийти к согласию.

На третий день Драмар проснулся от того, что закашлялся. Разлепив глаза, он обомлел: в комнате было полно дыма, проникавшего в неё из открытой форточки! Кое-как натянув штаны, он выскочил в коридор, где чуть не столкнулся с матерью.

— Что происходит, откуда дым? — непонимающе спросила Луиза, зевая.

Драмар развёл руками и распахнул дверь на улицу. В тот же миг его сердце ёкнуло: горел сарай, где отец собирал железное чудовище. Половина покрытой соломой крыши уже рухнула, языки пламени жадно лизали остатки кровли.

— Пожар! Фрегоза, беги за помощью, мама, неси воду! Я постараюсь вытащить отца, если он не выбрался сам.

Перебежав двор, Драмар попытался распахнуть дверь сарая, но не тут-то было. Дверь открывалась внутрь и что-то мешало ей изнутри. Тем временем огонь пожирал стены, старые доски трещали и медленно рассыпались в труху.

— Отец! — не было ответа. Недолго думая, Драмар схватил топор для колки дров и изо всех сил обрушил его на дверь. Раз, два, три… Драмар закашлялся от попавшего в лёгкие дыма, но дело было сделано — дверь обрушилась после третьего удара. Оказалось, что открыться ей мешала тяжёлая голова железного чудовища, каким-то образом прикатившаяся к двери.

Отшвырнув голову топором, Драмар нырнул в глубину сарая. То и дело спотыкаясь о куски рухнувшей крыши, он добрался до середины, где, придавленный тяжёлым металлическим туловищем, лежал без сознания его отец.

Драмар упёрся в железную тушу обеими руками и толкнул её. Громадина весила несколько пудов, жгла руки и не хотела поддаваться. Сжав зубы, Драмар навалился на неё всем телом и каким-то чудом сумел сдвинуть, а затем, не мешкая, вытащил Антуга из горящего сарая. И вовремя. Спустя несколько секунд с треском и грохотом рухнула вторая половина крыши. Над сараем взметнулся ввысь густой дым.

Со всех концов деревни сбегались односельчане. Не все откликнулись на крики Фрегозы, но большинство было здесь. Одни тащили вёдра с водой, другие лопаты, третьи тянули от колодца насос. Общими усилиями за час пожар был потушен.

Драмар не принимал участия в тушении. Отдышавшись, он поднял отца и, дотащив того до кровати, понял, что дело плохо. Почти всё тело Антуга покрывали ожоги, рёбра на левом боку были сломаны, ноги изогнулись под неестественными углами, из ран на груди и спине текла кровь. И, что хуже всего, дыхания было не слышно.

Вспомнив, как шахтёры с рудника откачивали пострадавших во время обрушения штольни, Драмар попытался сделать отцу искусственное дыхание. Антуг закашлялся и пришёл в себя.

— Драмар… — прохрипел он и застонал.

— Отец, что случилось?

— Я заснул от усталости и, похоже, опрокинул свечи, — Антуг попытался улыбнуться. — Глупо… Но теперь я умру, и Бастинда не получит своё чудовище... — он слабеющей рукой схватил Драмара за локоть. — Сын, обещай, что, если я умру, ты уничтожишь лошадей и чудовище. Они не должны достаться Бастинде, никто не должен понять их устройство и продолжить мою работу.

— Не говори так! — Драмар пришёл в ужас от слов отца и в ещё больший — от собственной беспомощности. — Ты не умрёшь, я не позволю.

— Обещай, — прохрипел Антуг.

— Обещаю, — пробормотал Драмар. — Скажи, как помочь тебе?

— Надеюсь, тебе не придётся делать такой сложный выбор, как мне… Воды, принеси воды.

— Да, хорошо! — Драмар бросился на кухню.

Пока он бегал за водой, Антуг умер.

* * *

Пожар потушили быстро. К полудню на месте сарая остались лишь обугленные доски, посреди которых виднелся почерневший остов так и недоделанного железного чудища.

Мигуны, участвовавшие в тушении, разбрелись по домам, испуганно косясь на пепелище. Луиза и Фрегоза, обнявшись, плакали на крыльце. Драмар молча просидел у тела отца до самого вечера, пока не пришёл староста Гунар и не велел готовиться к погребению.

Антуга хоронили на следующий день. Жители деревни шли за гробом к деревенскому кладбищу мрачные, женщины плакали, дети испуганно жались к родителям. Погода соответствовала происходящему — небо заволокли тяжёлые тучи, лил дождь.

Из пелены дождя появились три волка и остановились неподалёку от похоронной процессии.

— Что происходит? — рявкнул один из них.

Гунар с ненавистью взглянул на хищников.

— Хоронят мастера Антуга. Он погиб, выполняя приказ вашей повелительницы.

Волки потрясённо переглянулись и поспешили прочь из деревни. Драмар долго смотрел им вслед, и его сердце сжималось от боли. Как бы хотел он взять топор и убить серых приспешников колдуньи! Но вместо одного убитого волка пришли бы трое новых. Не родился и, должно быть, никогда не появится на свет человек, способный перебить всю стаю.

Деревянный ящик с телом Антуга опустили в вырытую могилу и начали забрасывать землёй. В голове Драмара копошились невесёлые мысли. «Неужели власть колдуньи над Мигунами будет вечной? Неужели лишь умирая, мы становится свободными от её воли?». Он вспоминал отца, его звонкий смех, сильные руки, вспоминал часы, которые они проводили вместе в мастерской в те далёкие дни, когда Антуг учил его своему ремеслу — и сердце Драмара наполнялось болью. Он знал, что в смерти его отца виновата Бастинда — она и страх Мигунов перед её могуществом. Как никогда раньше Драмару хотелось хоть что-нибудь изменить, но он ощущал полное бессилие.

В двух шагах от Драмара плакала мать, держа за руку Фрегозу, и казалось, на всём земном шаре не осталось места, где можно спокойно радоваться жизни.

После похорон Драмар направился к пепелищу и, разбросав в сторону горелые доски, принялся разбирать железное чудовище. Потребовалось несколько часов, чтобы понять, как именно это сделать, но к концу дня Драмар справился и свалил груду деталей и обломков в кучу железного лома неподалёку от кузницы. Затем Драмар взял ключ, которым его отец заводил железных лошадей, и направился в сарай у рудника. Кони приветствовали его удивлённым ржанием.

— А где мастер Антуг? — спросила Вторина, самая бойкая из механических созданий. Драмар понял, что им неизвестно о смерти его отца.

— Он занят, — пришлось соврать. — Я пришёл смазать вас и вывести на работу.

Антуг всегда отключал лошадей, когда смазывал их. Они не заподозрили ничего, когда Драмар одну за другой обездвижил всех четырёх. Затем он разобрал лошадей на части и отнёс детали на свалку. Теперь никто, даже он сам, не сумел бы собрать их заново.

Пока Драмар работал, в его памяти всплывали картины прошлого. Его отец, демонстрирующий односельчанам Первину… Он сам, ночью ведущий на рудник Третину… Четверина, которую они собрали вместе.

Больше у Драмара не было ни отца, ни механических лошадей. Антуг умер, и всё, над чем он работал, умерло вместе с ним.

* * *

Исполнив последнюю волю отца, Драмар вернулся домой. Смутная тревога не покидала его. Казалось, что так дело закончиться не может.

Предчувствие не обмануло Драмара. Не прошло и двух дней после похорон, как стая волков Бастинды снова окружила дом Антуга.

— Что вам надо? — осведомился Драмар, выходя на крыльцо. — Мой отец умер, некому делать для правительницы железное чудовище.

— Так уж и некому? — пасть вожака расплылась в кошмарной ухмылке. — Разве Антуг не передал тебе секреты своего ремесла? Отправляйся с нами и исполни приказ госпожи, который не выполнил твой отец! Иначе твои мать и сестра умрут в мучениях!

«Надеюсь, тебе не придётся делать такой сложный выбор, как мне» — вспомнились Драмару слова отца. А был ли он, этот выбор? Стоя перед вожаком, Драмар почувствовал, что выхода нет. Что ему делать — сопротивляться? Его убьют, мать и сестру убьют, а сделать железное чудовище Бастинда поручит кому-нибудь другому, в Фиолетовой стране не так уж мало искусных механиков, хоть они и уступают его отцу. Исполнить приказ? И получить в награду вечную ненависть земляков, дать Бастинде оружие для уничтожения и запугивания сотен людей. Бежать? Но куда и дадут ли? Повеситься, лишь бы не исполнять волю Бастинды? Не выход, мать его смерть не перенесёт…

Юноша с ненавистью смотрел на хищников.

— Я отправлюсь к Бастинде — хотя бы для того, чтобы посмотреть в глаза той, из-за кого умер мой отец!

* * *

Путь в столицу занял четыре дня. Драмар шёл по дороге, превратившейся от дождя в грязное месиво, а волки трусили по обочинам, не спуская с него хищных глаз. Ночевать приходилось в степи под открытым небом, Мигуны в попадавшихся на пути деревнях разбегались по домам, запирая двери и ставни, едва завидев волчью стаю.

Фиолетовый город оказался большим поселением на берегу одной из немногих речек Страны Мигунов. В нём были как крепкие дома зажиточных жителей, так и ветхие лачуги бедняков. Дворец правительницы стоял на окраине города, окружённый высокой стеной с острыми гвоздями наверху. Драмар удивился. Зачем Бастинде стена, если вся Фиолетовая страна дрожит от одного упоминания её имени? Кого она боится, может быть, Гудвина или других волшебниц? Но вопрос остался без ответа. Волки вели его внутрь.

В окна Фиолетового дворца едва проникал дневной свет, и в большом зале царил полумрак. Бастинда восседала на троне, по обеим сторонам от которого стояли серые волки. На колдунье было лиловое платье, голову венчал изящный золотой шлем. Отсутствующий правый глаз Бастинды закрывала повязка, а левый с презрением взирал на Драмара.

— Итак, Мигун, ты должен исполнить мою волю, — голос Бастинды был подобен грому небесному. — Создай из железа самое страшное чудовище, которое только может быть, с множеством острых смертоносных когтей, рогов и клыков. Пусть оно будет неуязвимым и ужасающим, пусть оно служит мне верой и правдой, пусть все в Волшебной стране трепещут при его виде! Пусть моя сестра Гингема и эти глупые феи Стелла с Виллиной наконец поймут, кто самая сильная волшебница в пределах Кругосветных гор!

— Я не стану ничего делать для тебя, — Драмар отвечал тихо, но твёрдо. — Я не настолько искусный мастер, как мой отец. Я просто не смогу сделать тебе чудовище, не хватит ни знаний, ни навыков. Но даже если бы хватило — я бы всё равно отказался. Из-за тебя погиб мой отец, из-за тебя Мигуны живут в страхе и бедности. Чудовище ты обратишь не против других волшебниц, а против беззащитных людей. Я не стану выполнять твой приказ, Бастинда!

Его сердце учащённо билось. Драмар понимал, что сказать такое Бастинде равносильно самоубийству. Но подчиниться ей не мог. Смерть отца что-то изменила — он больше не ощущал страха перед Бастиндой и её слугами.

Услышав отказ, волки зарычали, и в их рыке слышалось изумление. Должно быть, десятки, а может, и сотни лет прошли с тех пор, как Мигуны последний раз отваживались перечить Бастинде.

— Ты смел, если не сказать — безумен, — заметила Бастинда. — И ты врёшь, что не можешь сделать железное чудовище, мои слуги слышали, что ты собирал лошадей вместе с отцом. Я могла бы покарать тебя за ложь, но не стану… Всё равно ты выполнишь мой приказ, как миленький.

Колдунья сунула руку в карман и, достав серебряный свисток, дважды дунула в него.

С грохотом распахнулось окно зала, и во дворец влетело пять крупных ворон. В их когтях извивалась Фрегоза. Драмар застыл как каменное изваяние, увидев сестру. Её одежда была разодрана в клочья, по всему телу были видны синяки и кровоточащие царапины — следы от ударов клювов и когтей.

— Брат, помоги! — закричала Фрегоза.

— Как видишь, у меня есть мощное средство давления на тебя, — довольно констатировала Бастинда. — Твоя сестра останется заложницей во дворце. Мне как раз требуется новая кухарка. Тебе придётся исполнить мою волю, Мигун. Даю тебе срок в две недели. Если через четырнадцать дней ты не сделаешь для меня железное чудовище — твоя сестра навсегда останется в Фиолетовом дворце. Вороны, унесите девчонку!

И крылатые слуги колдуньи вылетели из окна, унося с собой Фрегозу.

Драмар повернулся к Бастинде.

— Я сделаю то, что ты хочешь. Но помяни моё слово, ведьма, — однажды ты потеряешь свою власть, и всё зло, которое ты причинила Мигунам, обратится против тебя!

— Возможно, — усмехнулась колдунья. — Но что тебе будущее, которого ты не увидишь? Сегодня я властительница, а ты — мой раб. Так будет до самой твоей смерти. Волки, проводите этого наглеца в его деревню.

* * *

Рудники встретили Драмара угрюмым молчанием. Казалось, деревня вымерла — несмотря на хорошую погоду и разгар дня, на улицах не было видно никого.

Весь обратный путь от Фиолетового города до родной деревни Драмар боялся того, что вороны могли сделать с его матерью. Луиза не стала бы спокойно смотреть, как уносят Фрегозу, она попыталась бы сопротивляться. Вернувшись, Драмар увидел, что дом пуст. Ни в одной из комнат Луизы не было.

— Драмар! — у ограды показался Мортен. Он махал рукой, призывая идти за ним.

— Мортен, что случилось здесь? — с надеждой спросил Драмар.

— Идём.

Они шли по пустым улицам, навстречу попалось лишь несколько кур. Постепенно Драмар понял, куда его ведёт Мортен — и его сердце сжалось. Их путь лежал на кладбище.

«Антуг» — было выбито на каменном столбике над могилой мастера. «Луиза» — значилось на соседнем столбе. По соседству виднелось ещё несколько свежих могил.

— Через три часа после того, как ты ушёл с волками в столицу, в Рудники прилетела стая железноклювых ворон, — заговорил Мортен. — Они напали на Фрегозу, стиравшую бельё у ручья, и подняли её в воздух. Твоя мать пыталась сопротивляться, и одна из ворон ударом клюва размозжила ей голову. Я видел, как это произошло. Когда погибла Луиза, у жителей деревни словно пропал страх перед слугами Бастинды. Мы любили и уважали твоих родителей. Многие схватили топоры, косы и молоты и вступили в схватку с воронами, пытаясь отбить у них Фрегозу. Одиннадцать человек погибло, включая старосту, но напрасно.

Драмар молчал, переваривая услышанное.

— Там мы закопали мёртвых ворон, — Мортен указал на курган на краю кладбища. — Семерых своих слуг колдунья всё-таки лишилась. Что ты будешь делать, Драмар?

— Не знаю. Выполнить приказ Бастинды — значит, дать колдунье ещё большую мощь и, вдобавок, оскорбить память родителей и всех, кто погиб, пытаясь спасти Фрегозу. Не выполнить — погубить сестру и себя заодно.

— Наивный, неужели ты думаешь, что если ты сделаешь, как хочет Бастинда, она отпустит твою сестру и оставит вас в покое?

— А как же?

Мортен только покачал головой.

— Бастинда злая ведьма, ей всегда будет мало власти, сколько бы она ни заполучила. Сделаешь одно железное чудовище — она оставит Фрегозу в заложниках и потребует сделать второе. Затем — третье, четвёртое, пятое. А когда у неё будет целое войско железных чудищ, достаточное для завоевания всей Волшебной страны, ты и твоя сестра станете уже не нужны колдунье. И она прикажет убить вас, чтобы ваше существование не напоминало, что она кому-то обязана своим возросшим могуществом. Уж поверь мне, я прожил долгую жизнь и достаточно хорошо изучил поведение злых колдуний…

Старик замолчал, погрузившись в воспоминания о прошлом, которого уже никто другой не помнил, и событиях, о которых мало кто слышал.

Драмар думал над его словами.

— Должно быть, ты прав. Выхода нет…

— Выход есть, — встрепенулся Мортен. — Беги, Драмар, беги как можно дальше. Волшебная страна огромна, ты сумеешь найти уголок, где можно жить спокойно.

— Но как я могу бросить Фрегозу?

— Дурень! Каково будет жить твоей сестре, зная, что ты трудишься для колдуньи или что ты погиб, отказавшись выполнять приказ или предприняв безумную попытку освободить её? Но если она будет знать, что ты жив и свободен, что ты скрылся от всевидящего ока колдуньи, то и ей в Фиолетовом дворце будет легче! Бастинде не будет смысла убивать её, если ты всё равно скроешься! Она будет уверена, что волки рано или поздно поймают тебя — и тогда ей понадобится твоя сестра, как заложник, которого можно использовать! А я постараюсь донести до Фрегозы весть о твоём побеге.

Драмар с благодарностью посмотрел на Мортена.

— Спасибо тебе. Не знаю, встретимся ли мы ещё, но я всегда буду помнить твою помощь и благодарить тебя. Прощай, Мортен.

Драмар не мешкал. Собрав походную котомку, он запер дом и направился к окраине деревни. Сгущались сумерки, вот-вот должна была наступить ночь.

«Волки Бастинды наверняка охраняют деревню, — подумал Драмар. — Как же мне пробраться мимо них незамеченным?»

Пройдя несколько домов, Драмар услышал глухое рычание. Волки поняли, что он собрался скрыться из деревни и гнались за ним.

Драмар побежал. Рычание преследовало его. Драмар обернулся и увидел, как из-за дальнего угла улицы показались два звериных силуэта с красными горящими глазами. Больше не оборачиваясь, он достиг края деревни и, запыхавшись, остановился перевести дух.

— Драмар, сюда! — послышался со стороны одного из домов женский голос.

На пороге стояла Линда, осиротевшая несколько дней назад дочка старосты.

— Скорее!

Драмар отворил калитку и вбежал в дом.

— Лезь в погреб! — Линда указала на распахнутую дверцу, ведущую в подпол, где хранились овощи.

Закрыв за Драмаром дверь, и оставив его в полной темноте среди тыкв и мешков с огурцами, она вернулась на улицу. Один из волков остановился возле забора.

— Где сын мастера?

— Пробежал мимо и скрылся в лесу, — ответила Линда недрогнувшим голосом.

Волки переглянулись и бросились бежать в указанном направлении. Постояв на пороге минуту и убедившись, что они не возвращаются, Линда распахнула дверцу подпола.

— Вылезай, — махнула она Драмару.

В темноте, вздрагивая от каждого шороха, они обогнули дом покойного Гунара и вышли к берегу ручья, протекавшего рядом с деревней. Поток воды глубиной по колено взрослому Мигуну и шириной в два-три шага брал начало в Кругосветных горах и где-то далеко на юго-западе, соединяясь с другими ручьями, впадал в Большую реку.

— Иди по ручью, вода скроет следы, и волки не смогут тебя учуять, — велела Линда.

— А как же ты? Рано или поздно волки поймут, что бегут не в ту сторону.

— Мне уже некого терять, — ответила Линда, глядя на север, где, скрытое за деревенскими домами, находилось кладбище.

Драмар не нашёлся, что на это ответить.

— Спасибо, Линда.

— Удачи.

Не оглядываясь больше ни на Линду, ни на родной дом, Драмар шагнул в прохладную воду и зашагал прочь от Рудников по дну ручья.