Заветное желание (джен)

Серсея проснулась внезапно — как будто от толчка. Открыла глаза, закрыла, потом снова открыла. На всякий случай ущипнула себя за локоть — ей все не верилось, что она больше не спит.

Потому что засыпала она в — почти — своей постели в Красном Замке. А проснулась в Кастерли Рок.

Все ещё сонная, она не понимала, что произошло — не могла же она проспать так долго, да ещё и не почувствовать ничего, когда ее везли сюда — но это совершенно точно был Кастерли Рок: эти стены Серсея бы узнала с первого взгляда. Это, правда, были не те покои, в которых она жила до брака, но не менее достойные — с мирийскими ковром на полу, мирийским же зеркалом, золочёной мебелью и кроватью с огромным зелёным балдахином, расшитым золотыми нитями. Не было, правда, окна — к окнам Серсея успела привыкнуть в Королевской Гавани — но зато стены были задрапированы изящными тканями.

И ещё Серсея чувствовала странную лёгкость, которая — она была в этом уверена — никак не была связана с тем, что она прекрасно выспалась на отличной перине. Встав с постели и набросив лёгкую шаль поверх сорочки, она подошла к зеркалу и замерла в восхищении: она помолодела. Исчезли едва заметные, но неприятные морщины у глаз, кожа стала свежее и мягче даже на вид, талия — тоньше, а грудь, не оскверненная прикосновениями Роберта — выше и изящнее, даже волосы как будто стали гуще и ярче. Этой Серсее Ланнистер, смотревшей из зеркала, было никак не больше восемнадцати лет, и она была прекрасна, как никогда.

Определенно, боги явили своё чудо. И Серсея была бы полной дурой, если бы им не воспользовалась, особенно если Роберта поблизости не наблюдалось.

Растолкав спавшую у порога служанку и велев ей приготовить лучшее платье, Серсея принялась расчесывать свои великолепные локоны — так, чтобы они мерцающим золотым водопадом рассыпались по спине и плечам. Одевшись, Серсея закрепила на голове небольшую тиару из золота с изумрудами (слишком уж она привыкла носить если не корону, то её подобие) и отправилась побродить по замку перед завтраком. С наслаждением разглядывая знакомые с детства стены и вдыхая запахи, так отличавшиеся от вони Королевской Гавани, она не заметила, как оказалась рядом с покоями отца. Дверь была прикрыта неплотно, и из-за нее слышались голоса; Серсея хотела уже незаметно пройти мимо и не мешать, но ненароком прислушалась и остановилась.

— Вы пытаетесь усидеть на двух стульях, милорд, — говорил чей-то смутно знакомый голос; Серсее показалось, что это Джейме, но голос за дверью был и старше, и тверже. — Нельзя угодить и королю, и принцу одновременно.

— Мы должны предусмотреть все, Дамон, — ответил ему отец. — По возможности.

Дамон? Какой Дамон? Имя показалось Серсее знакомым, а ещё через мгновение она вспомнила: ну да, конечно, её несносный кузен Дамон, который должен стать главой дома Ланнистер после смерти её отца. Куда и почему делся Джейме, она решила подумать позже; о Тирионе даже не вспомнила — много чести карлику.

— Все учесть невозможно, милорд дядя, и вы знаете это не хуже меня, — возразил Дамон. — Принц весьма способен, пусть и молод, а король...

— Королю нужны деньги на новую войну с Дорном, — ответил отец. — Больше ему неоткуда их взять. Казна полупуста, да и леди Элейна...

— Леди Элейна не распоряжается казной, милорд дядя.

— Нет, но новый мастер над монетой — её ставленник, многим ей обязанный. При всем моём прочтении к леди Элейне, она скорее бросится на Черное Пламя, чем позволит дать своему венценосному кузену из казны хотя бы ломаный грош. Денег Пламмов ему тоже не получить, остаёмся лишь мы. Брак Серсеи с королём в обмен на ссуду для войны одинаково выгоден и ему, и нам...

У Серсеи помутилось в глазах от этих слов. Она почти ничего не поняла из разговора, но ей хватило и того, что боги едва избавили её от Роберта, а её снова хотят выдать за него! И не просто выдать, а продать, как племенную кобылу на торгу!

— Нет!

Она сама не заметила, как отперла тяжёлые двери и ворвалась в комнату, тяжело дыша от гнева и обиды. Кровь прилила к её щекам, волосы разметались, глаза блестели; Серсея знала, что прекрасна в гневе, и была более чем уверена, что все будет так, как она захочет, и никак иначе — ни отец, ни другие не смогут устоять перед её красотой и сдадутся.

— Нет! Не бывать этому! Не пойду я за него!

Отец и Дамон с удивлением обернулись к ней.

— Серсея, — сдержанно произнёс отец. — Успокойся. Ни к чему позорить себя перед всем замком.

— Кузина, — примиряюще вскинул руки Дамон. — Ещё ничего не решено.

— Не решено? Дамон, как ты смеешь...

— Милорд дядя, — Дамон вежливо склонил голову. — Я знаю, что вы всю жизнь старались на благо дома Ланнистеров. И я так же знаю, что вы всегда прислушивались к чужим советам, моим в том числе. Мой нынешний совет таков: гораздо лучше будет, если кузина Серсея вылет замуж за принца... когда он достигнет совершеннолетия.

Это разозлило Серсею ещё больше. Сыновей у Роберта не было, значит, принц, о котором идёт речь — это Ренли. Стать женой этого самодовольного павлина? Ну уж нет!

Отец и кузен (Джейме, там должен был быть Джейме, твердило её сознание, но Серсею это пока беспокоило меньше всего) тем временем продолжали спорить:

— Будучи женой короля, она скорее станет матерью...

— Король не вечен, милорд дядя, и его одолевают болезни. Я продолжаю настаивать на браке с принцем. А ссуду на войну с Дорном король может взять и в Железном банке — Таргариену они вряд ли откажут.

Таргариену?

Злость Серсеи как рукой сняло. Боги продолжали являть свои чудеса одно за другим.

— Т-таргариену? — выдавила она, едва дыша. — Я не ослышалась?

— Кузина, — насмешливо вздернул бровь Дамон. — Я, конечно, советовал тебе не забивать свою прелестную головку разными глупостями... но не помнить, кто сейчас сидит на Железном троне — это чересчур!

Это меняло дело. Это совершенно меняло дело. Боги были к ней все милостивее и милостивее: она просила их избавить её от Роберта — и они избавились, просила их о драконе — и они дали ей дракона.

— Х-хорошо. Я согласна выйти замуж... за короля.

Отец (он как-то странно выглядел без своих бакенбард; Серсея заметила это только сейчас, но тут же отмела эту мысль подальше — её судьба решалась, в конце концов) одобрительно кивнул, а вот Дамон, напротив, нахмурился:

— За короля? Я не ослышался, кузина? Ты только что кричала на весь замок, что...

— Я передумала, кузен, — перебила его Серсея. — Я... поняла, что мой долг, как послушной дочери — быть покорной воле лорда-отца, — она притворно-смиренно улыбнулась отцу. — И ещё... в детстве мне предсказали, что я стану женой короля, а не женой принца. Короля и только короля.

Правда, ещё Магги-Жаба предсказала её детям золотые короны и золотые саваны... но если она выйдет за дракона, этого не случится. Никогда.

— Странная причина для согласия, — медленно произнёс отец. — Но я рад, что ты одумалась, дочь моя.

Дамон продолжал хмуриться:

— Кронпринцу это не понравится, — мрачно сказал он.

— Ещё бы. Ему не нравится все, что не нравится его дорнийской змеюке-жене. А то, что приданое Серсеи пойдёт на войну с...

Дальше Серсея не слушала — её будто молотом по голове ударило. Кронпринц... дорнийская змеюка... Рейгар!

О, как же она ошиблась! Боги каким-то чудом перенесли её прямиком к Рейгару, её серебряному принцу, а она только что согласилась выйти за его отца! Даже не за Визериса — теперь-то она понимала, что говорили о нём, а не об идиоте Ренли — а за старого, вонючего Эйриса, с его длинной бородой и нестриженными ногтями! За что, за что, за что?!

Воистину, даже боги не могли быть настолько милостивы.

Отец и Дамон продолжали о чем-то говорить — кажется, как и когда они поедут в столицу — а Серсея судорожно размышляла о своём. Ничего, главное, что она вновь свежа, красива, не привязана к Роберту и рядом с Рейгаром. Она очарует его, непременно очарует, а потом... все её мечты сбудутся, и они будут вместе править королевством. И никто — ни родня, ни даже боги — не смогут им помешать.

Однако, оставалось два весомых препятствия — Эйрис, её будущий муж и нынешний король, и Элия, проклятая дорнийка. От них надо было избавиться и чем скорее, тем лучше. Причём сначала от Эйриса, а потом от Элии, а то с Эйриса станется женить её принца ещё на ком-нибудь. А уж как избавиться от них, Серсея непременно придумает, дайте только срок.

Она ведь всегда добивается своего.