По ту сторону галеры (гет)

За кулисами было темно и пыльно, лишь лунный свет из оконца под потолком слабо освещал нагромождение декораций. Ни в зале, ни на сцене абсолютно никого не было — в этом Мальвина уже успела убедиться. Она поняла, что если где и искать Пьеро и Коломбину, то только за занавесом. Да, они могли быть только там — в этом лабиринте, где даже сами актеры порой рисковали заблудиться, а кто-нибудь чужой так и вообще не смог бы сделать и пары шагов без того, чтобы нечаянно не обрушить себе что-нибудь на голову.

Но и закулисье встретило ее безупречной тишиной. С одной стороны, Мальвине было обидно: зря она притащилась сюда ночью, как последняя идиотка! Но с другой стороны, душу грела мысль, что если вокруг так тихо, то Пьеро и Коломбины тут уж точно нет. А значит, все слухи об их романе — ерунда! Прочие варианты — что парочка затаилась, заслышав ее шаги, или же что эти двое встречаются где-то еще, а вовсе не в здании театра — как-то не пришли ей на ум… Но для собственного успокоения она решила обойти все закоулки и заглянуть в каждый уголок, раз уж все равно пришла сюда. И бодро двинулась вперед, аккуратно лавируя между выступами машинерии и высоченными холстами задников.

Никого по-прежнему не было видно. В тишине слышны были только ее собственные шаги — идти совсем бесшумно не получалось. Ведь передвигаться приходилось почти зигзагами, да к тому же она уже немного устала. Что это? Шорох? Навострив уши, Мальвина забыла о том, что надо смотреть под ноги — и в тот же миг, споткнувшись об огромную декорацию, упала и сильно ушибла колено. Не выдержав, она грязно выругалась: «Вот свинство!» Хорошо, что никто не слышит… У нее сердце ушло в пятки, когда темнота отозвалась ей незнакомым вкрадчивым голосом:

— Вы ушиблись, моя милая леди? Подайте мне руку, я провожу вас…

Мальвина замерла от ужаса. Сверчок все-таки выдал ее! Но кому? Кто это здесь? Голос был ей абсолютно не знаком. Она хотела отозваться, но от страха не смогла вымолвить ни слова. Между тем за ближайшей кулисой раздался звук чиркнувшей спички, и в следующий момент там заплясал огонек свечи. Глядя, как мечется это маленькое пламя, Мальвина даже удивилась: откуда здесь такой сильный сквозняк? Она была готова думать о чем угодно, только не о незнакомце, чьи тихие шаги были все ближе…

— Где вы, моя милая леди? — ласково спросил тот же голос, и сквозь страх у Мальвины пробилось удивление. Разве он ее не видит? И тут она сообразила, что уже несколько мгновений как осела прямо на пол, да так и застыла неподвижно, не заботясь ни об ушибленной ноге, которую только что еще и больно подвернула, ни о многослойных кисейных юбках, которые могли перепачкаться в пыли. Незнакомец и впрямь не видел ее! Она затаила дыхание, надеясь, что тихие шаги прошелестят мимо. Но там, по другую сторону большой декорации, кто-то остановился. А потом направился влево — как раз к тому месту, где притаилась она…

Не в силах двинуться с места, Мальвина молча смотрела, как из-за декорации показалась высокая, стройная фигура в синем гвардейском мундире. Надо же, какой красивый мужчина! Кукольный, конечно. Хотя видно, что он изо всех сил старается казаться человеком. Лицо у него было печальное, с тонкими благородными чертами. Куда до него даже Пьеро, первому красавцу их труппы, не говоря уже об Арлекине и прочих!

Вот только волосы… Они были такими же рыжими, как у Арлекина. Не ахти как красиво, конечно, но в принципе, под шляпой их не особо видно. Зато какие глаза! Сиреневые, огромные, в пол-лица! Не то что нахальные зеленые глазищи того же Арлекина. И эта странная мушка в виде королевской лилии на бледной щеке… Положительно, это интригует! А главное, по всему видно, что у него натуральная бледность, а не слой пудры, как у Пьеро.

Красавец подошел совсем близко и наклонился к ней, протянув руку… Мальвина закрыла глаза и решила: будь что будет. Страх прошел как-то сам собой, и его сменило любопытство.

Когда Мальвина пришла в себя, она куда-то пробиралась между декорациями, а незнакомец со свечой вел ее за руку. Его тонкие, но сильные пальцы держали ее руку нежно и в то же время крепко. Это было очень волнующе. Украдкой она разглядывала своего спутника и удивлялась, как мог такой изысканный модник надеть к военному мундиру черный вечерний цилиндр, да еще и с эпатажной алой лентой, пусть даже эта лента и гармонирует с галуном мундира. Она уже расхрабрилась настолько, что хотела спросить его об этом, но тут рыжий гвардеец сказал:

— Мы пришли, моя милая леди…

Мальвина подняла голову и оглядела декорацию, к которой он ее привел. Это был задник к последнему действию «Прекрасной Елены» Оффенбаха, в которой Мальвина играла заглавную роль. Довольно глупая пьеска, по мнению Мальвины, но Буратино эта вещь очень нравилась, да и публика от приключений Елены была в восторге. На огромном холсте, у берега моря, между античных колонн и тонких кипарисов, виднелась большая галера, на которой Парис увез первую красавицу Трои.

Гвардеец поднял руку и приблизил свечу прямо к холсту. Мальвина испугалась, как бы декорация не вспыхнула, но произошло нечто иное. Над галерой Париса вдруг возникло черное пятно, которое все расширялось и расширялось, пока Мальвина не разглядела, что это не пятно, а дыра. Когда дыра поглотила почти всю середину декорации и дошла почти до пола, гвардеец шагнул туда, в эту тьму, которую не мог рассеять даже свет его свечи. И уже оттуда вновь подал руку Мальвине, безмолвно приглашая ее за собой. Переступая границу холста и делая шаг в неизвестность, Мальвина вдруг вспомнила то слово, которым ее пугал Говорящий сверчок. «Шлюз» — вот как он сказал ей. Но что значит это странное слово? А впрочем, какая уже разница…

Когда дыра свернулась, на холсте вновь проявились античные колонны, кипарисы и галера. Но Мальвины и ее спутника больше не было — ни по эту сторону декорации, ни по ту. В момент, когда они окончательно исчезли, в тишине и темноте закулисья вдруг раздался сдавленный визг, а потом громкий плач. Это сдали нервы у Коломбины, которая вместе со своим возлюбленным пряталась тут же, среди декораций.

— Успокойся, прошу тебя… — сдавленный голос Пьеро звучал так, словно он играл умирающего героя в какой-нибудь знаменитой трагедии. Но Коломбина рыдала не переставая. А потом, резко умолкнув, взяла себя в руки, оправила растрепанную прическу и платье и решительно сказала:

— Мы должны все рассказать остальным! Надо вернуть Мальвину!

— Может, не надо никому говорить? — вот теперь, кажется, Пьеро был по-настоящему перепуган. — Что мы сможем сделать? И вообще никто не сможет… Но зато все узнают о нас… И Арлекин тоже…

— Даже сейчас ты думаешь только о себе! — возмущенный голос Коломбины огласил весь театр до самой галерки, после чего в темноте раздались быстрые шаги. — Прав был Арлекин, когда называл тебя никчемным! И что я только в тебе находила…

— Постой, не бросай меня тут! — с ужасом завопил Пьеро, и в темноте затопали уже две пары ног.

Когда все стихло, в зрительном зале раздались тихие, почти бесшумные аплодисменты. Это Говорящий сверчок несколько раз приложил одну к другой свои сухонькие лапки, одобряя порыв Коломбины.