Игра Хеймитча: спонсоры (джен)

POV Хеймитча

* * *

— Я все равно спать в эту ночь не буду: можете идти домой, — говорю личному водителю самого Хиггинса, «главного угольного босса Панема».

— Я не могу, мистер Эбернети, вдруг Вам понадобится машина, — отвечает мне парень лет 19-20, крепкий, внушительных для капитолийца габаритов — ему бы в миротворцах служить. Хотя нет, физиономия не подойдет — слишком она у него добрая!

— А ты далеко живёшь? — спрашиваю у него.

Парень смущен, не привык к таким деликатностям: обычно капитолийские бонзы к прислуге как к скотам относятся. Мнется, отвечает не сразу:

— Далеко. На Целии комнату снимаю, у одной бабуш… старой леди, — быстро поправляется он.

— Целии? Это что, на северо-востоке что ли? Далековато. На машине — двадцать минут в один конец, — говорю я, а сам смотрю на гигантский экран в вестибюле центра. На арене тоже ночь, только нет такого «там-тарарама», как в этом Дурдоме, по недомыслию именуемом Капитолием. — И сколько эта старая леди с тебя платы берет?

— Сто пятнадцать долларов в неделю.

Твою ж мать! Здешнюю, капитолийскую, и нашу, угольную! Вот же старая грымза. Ну дерёт! И как только эта карга от скаредности своей не лопнула?!

— Давай так, парень: иди вниз, в гараж, а потом поднимайся к нам в пентхауз, — отдаю парнишке приказание, я ведь теперь его босс.

— Но, сэр, это против правил! Посторонним на верхних этажах Центра находиться запрещено, — отвечает он мне. Смутился, аж уши покраснели. У, умора какая!

— Забей. Кто тут только не шастает! Я со старшим по охране сам договорюсь.

Знаем мы, как у них тут, в гадюшнике этом, дела делаются. Главное таксу знать! Если капрал — получит «на сладкое» полторы сотни, если сержант — полштуки, а вот если офицер попадется — тут интересней: денег возьмёт «штуку» (тысячу долларов), и придется ещё свести его с «нужным человеком» из Министерства ресурсов. Ресурсы каждый местный гад — а иных здесь и нет — любит. Хеймитч Эбернети и раньше не был беден, а уж сейчас я просто набит наличкой и чеками под завязку. Спасибо Китнисс, её выстрел принес мне «золотую акцию» в этом гнилом месте, Центре проведения Голодных игр.

— Парень, ты только не называй меня «сэром». Терпеть не могу это мерзкое словечко. Зови меня просто — мистер Эбернети. Тебя самого-то как зовут, а?

— Эолай, мистер Эбернети, — ответил он и бегом ринулся вниз. Исполнительный — это хорошо.

Дидона, перед тем как пожелать «мягкого бриза» на прощание, ошарашила меня ещё одним сюрпризом:

— У меня для Вас еще один подарок. Уверена, он Вам понравится. Мистер Хиггинс уехал по делам в Пятый и вернется нескоро — там, как всегда, проблемы. Но он оставил Вам свой автомобиль!

— Спасибо большое! Авто мне сейчас ой как пригодится! Серебристый «Квестор»?

— Нет, не угадали, ментор. Черный «Консул»!

Я так и сел. «Консул»! Эта машина стоит полмиллиона! Из тех, кого я лично знаю, такое невероятно дорогое средство передвижения имеется лишь у пары-тройки человек. «Сливки сливок», как Эффи говорит… И такой транспорт теперь в моём распоряжении!

Я преодолеваю жуткое искушение повернуть направо, в бар, и иду прямо к лифту. После того как кабина начинает подъём, слышу вибрацию коммуникатора у себя на поясе. Это особый прибор связи. Его обязан иметь каждый ментор во время игр. Раньше мне лишь сообщали, что мой трибут только что умер, поэтому, по давней привычке, у меня холодеют ладони. Но также коммуникатор служит средством связи: тебе могут позвонить те, у кого есть твой менторский номер. Мой номер — Cap. 4965-*-НА-359.

— Мистер Эбернети! Мне дал Ваш номер мистер Прайор, — голос мужской, слишком молодой. Меня это настораживает. Здесь всегда нужно быть начеку: Капитолий — одно большое сборище извращенцев.

— Прайор? Что-то не припомню такого.

— 73-е игры. Он помог Вам найти мистера Блэкрайдера.

— А, да действительно. Начинаю вспоминать.

Парень говорит правду. Тот самый подарок за пять «лимонов», деньги на него дал именно Блэкрайдер. В Городе он владеет сетью казино и много чем ещё. А Прайор — «нужный человек», без него у меня ничего бы не вышло, — Блэкрайдер редко кого-то спонсирует. А если и дает большие суммы, то только Первому или Второму дистриктам, в крайнем случае, Пятому. Но для меня он сделал исключение. Мне удалось его кое-чем заинтересовать…

— Одиннадцать баллов мисс Эвердин. Понимаете?

— Догадываюсь. Где мы можем поговорить?

— Давайте через пятнадцать минут. Центр досуга и развлечений «Мидас», знаете, где это?

— Понятия не имею, — слышал звон, но черти подземные с рожками серебряными разберут, где он!

— Очень популярное место. И там можно без опаски побеседовать, — боится быть подслушанным, ясное дело. Правильный спонсор!

— Я спрошу у моего шофера.

— Ну, тогда до встречи, сэр!

Ненавижу, когда меня так называют. Я был готов бросить ему «пару ласковых», по-шлаковски, но собеседник уже нажал кнопку отбоя.

Вот и родной пентхауз. Я только переоденусь и предупрежу Эффи, а то в позапрошлом году был случай, когда я забыл сообщить ей о своих планах, так эта заноза-ябеда самого нового главу распорядителей, Сенеку Крейна, дёрнула! Больше таких ошибок повторять не стоит, от греха подальше.

— Хеймитч, где ты ходишь? К тебе уже два раза курьеры являлись. Спонсоры! Наши дети нуждаются в их деньгах.

Чтобы она поскорее замолкла и своим противным голосом не вызвала у меня приступ головной боли, я сую Эффи Сертификат. Что, солнце моё, загорелись глазки-то? Победной походкой иду в свою комнату. Сначала в душ, — жара такая, нет больше сил её терпеть! — я весь мокрый от пота, рубашку выжимать можно. Быстро переодеваюсь. Костюм номер 19: он бесит меня меньше всего — светло-серый, в двойную чёрную полоску и никаких лиловых или салатовых цветов. Черные туфли, которые замарал в КУК, меняю на желтые. Время поджимает, пора бежать.

Выхожу и вижу, как Эффи отчитывает Эолая. Вот же любит она вмешиваться не в своё дело! Хорошо, что парень попался не промах.

— Что Вы такое говорите? Личный водитель?

— Да, сейчас я — личный шофёр мистера Эбернети. Но автомобиль марки «Консул» принадлежит мистеру Хиггинсу.

Эффи теряет дар речи. Эх, почаще бы это случалось. Я спрашиваю Эолая:

— Герой, ты знаешь, где находится некое злачное место под названием «Мидас»?

— Хеймитч! Это не какое-то там «злачное место», а самый престижный досуговый центр в Капитолии! — Эффи слишком быстро оправилась от удивления. Вот же заноза!

— Конечно знаю! — восклицает Эолай.

— Тогда вперёд, через пятнадцать, — успеваю взглянуть на свой хронометр, — нет, уже через одиннадцать минут должны быть на месте.

— Не волнуйтесь, мистер Эбернети! Мы не опоздаем. Доберёмся за три минуты.

Парень спешит к машине, моментально обгоняя меня. Бегать умеет не хуже Цецелии из Восьмого.

И вот я снова в авто Хиггинса. Сажусь рядом с Эолаем: в Капитолии только личностям вроде меня это позволено, обычный же пассажир должен сидеть в салоне. Эолай пару раз бросал на меня многозначительные взгляды, но потом смирился. Он — человек подневольный, какие бы номера не принялся откалывать его босс, — а сейчас им являлся я, — парнишка возражать не имеет права. Таков свинячий капитолийский закон. Хотя, вообще-то, и мне сейчас приключения ни к чему. Я — ментор при исполнении, и дел у меня, впервые за всю жизнь, — непочатый край.

— Мягко он у тебя с места берет, — говорю Эолаю. Я уже понял, он — отличный водитель, дело свое знает на все сто, а это именно то, что мне нужно.

— «Консулов» собирают только в Третьем дистрикте, больше мастеров экстра-класса не найти, даже в Шестом, — отвечает мне парень.

Он ведет авто очень мягко, а ведь нам, поскольку мы очень спешим, то и дело приходится делать двойной обгон.

— Мастера, говоришь? А что, в самом Капитолии разве таких нет? Машина же дороже золота.

— Вы шутите? В Капитолии нет людей, которые умеют собирать автомобили. Я это точно знаю, — отвечает Эолай.

Я призадумался. Стоило мне оказаться внутри этого чуда капитолийской техники, как у меня родилось подозрение, что его цена определяется той сверхбыстрой скоростью и невероятной мощью, которой управляет сейчас Эолай. «Консул» — самая скоростная машина в Капитолии, до двухсот разгоняется всего за десять секунд!

В будущем я ещё не раз буду свидетелем того, как он показывает "чудеса на виражах". Ровно через двадцать лет после смерти Сибиллы этот паренёк, когда мы будем уходить от погони на скорости триста миль в час, спасёт меня от смерти.

«Мидас» оказался очень уютным и приятным местом. Там — что уже само по себе невероятно — было тихо, народа немного, хотя несколько знакомых всё же встретилось.

— О, мистер Эбернети! Доброго вечера! — поздоровался со мной мистер Вудроу из бюро патентов, очень нужный господин.

Полночь уже, а у капитолийцев всё ещё «вечер». Вот же психи ненормальные.

— И Вы здесь, госпожа Веста! 

Веста Филлипс, 22 года, родная сестра и любовница (!) директора «Капитолийской электротехнической компании», через неё все неофициальные вопросы решаются, берёт недорого. Наркоманка. В носу золотые кольца. Короче, типичная капитолийка.

— Здравствуйте, — отвечает она мне. Раскланиваюсь. Иду дальше.

И вот, наконец, я добираюсь до люксовой комнаты «X». Как только вижу физиономию моего визави, в голове срабатывает тревожный сигнал третьей степени. Этот непременно втравит в неприятную историю, а то и не в одну. И чутье, подземные тролли Второго дистрикта меня побери, не обмануло!

Во-первых, у меня «дежавю». Кажется, когда-то давным-давно, в молодости своей, я этого субьекта встречал, вот только есть одна немыслимая странность, — ему от силы двадцать пять лет. Молокосос.

Во-вторых, в Капитолии от типов с таким взглядом — сосредоточенным, пронизывающим — надо держаться подальше. Большинство из них — карточные шулера, причем, экстра-класса. Есть несколько докторов, к которым приходят отчаявшиеся бедолаги с проблемами, неподвластными капитолийской чудо-медицине: наркологи — например, Даймё и Тейлор из Шестого, которые точно знают, что нет более неизлечимой зависимости, чем морфлингистическая, психиатры. Знал я одного такого «алмазного доктора». После смерти Сибиллы жизнь мне стала совсем не мила, так он меня практически с того света вытащил. Но ещё есть в Капитолии двое-трое (огромное счастье, что не больше) людей с именно таким умным, «проникающим» взглядом, работающих в Супрефектуре, самом страшном учреждении «дедушки Сноу». Выискивают крамолу и выжигают её каленым железом. В прямом смысле. Раскаленными добела щипцами. Много историй о них слышал, но, к великому моему везению, я вне их зоны досягаемости. А причина тому — секретное распоряжение, подписанное президентом Сноу: «Хеймитчу Эбернети даруется пожизненный иммунитет. Брать его в разработку Супрефектуре Панема запрещается».

Но парнишка — ни то, ни другое, ни третье. И этот «птенец» выпорхнул из такого гнезда, которое находится на недосягаемой для простых смертных высоте. Кто же ты, мальчик?

— Мистер Эбернети! Я — Гай, — своей фамилии он не упомянул, неспроста это.

Я решил устроить юнцу «проверочку»: поглядим, из какого теста ты сделан, Гай.

— Привет, я — Митч! — и, вложив в выражение своей физиономии максимум панибратства, наглости и беспардонности, я протянул ему ладонь.

На лице нового знакомого читалась не паника, а твердость. Знакомиться я начал по капитолийским строгим правилам: попытка оскорбления в особо тяжкой форме — словом, а сейчас будет и делом.

Как только парень протягивает свою ладонь, я стискиваю её со всей силой, жму так, будто собрался сломать ему руку. Но внезапно оказывается, что у невысокого и хлипкого на вид капитолийского юнца руки сильные, как у профи! Несколько секунд мы оба выясняем, чей захват более стальной, но, поняв, что силы примерно равны, да и ломать друг другу руки ни он, ни я всё же не желаем, начинаем медленно ослаблять рукопожатие. Он чуть наклоняет голову набок, и на его лице я читаю снисходительный скепсис.

Смотрим друг другу в глаза. Роста он — всего на дюйм выше меня, поэтому лица наши находятся на одном уровне. Взгляд немигающий, спокойный и уверенный. Я так и не смог разглядеть в нём ни капли злости, но для себя твердо решил сделать всё возможное, чтобы наше с ним знакомство было недолгим. Да уж, проверочка накрылась медным тазом. Мальчик-то оказался крепким орешком. Однако! Я полагал, что такие в Капитолии давно перевелись, выходит, я ошибался. Не нужны мне его деньги! Целее буду!

Но, как принято в этом подлом и мерзком Городе, наше с ним «деловое сотрудничество», крайне необходимое для нас обоих, в будущем продлится весьма долго и будет крайне результативным.

— Давайте прямо к делу, господин ментор. Я — не совсем спонсор… 

От таких слов я сатанею. Твою мать… Играть со мной выдумал щенок. Гай в это время невозмутимо продолжает:

— Я твердо желаю, чтобы Ваша храбрая девчонка победила. Очень сильно этого хочу, — говорит он, глядя мне прямо в глаза.

По выражению его лица я могу уяснить, лжёт ли он. «Технология Хеймитча Эбернети», но придумала её замечательнейшая во всех смыслах женщина — мисс Меган Флэнеган. Или, как её зовёт «сын Гекубы» (то есть Финник), Мэгз. Она оттачивала своё мастерство шестьдесят лет, а я лишь немного «улучшил», приспособил под себя. И сейчас я вижу — парень, сидящий напротив меня, говорит правду.

— Хочу поинтересоваться, господин спонсор. А что даст победа Китнисс лично Вам?

У Гая неожиданно — совсем чуть-чуть, почти незаметно — дёргается левое веко, а выражение лица на долю секунды ожесточается. Но он умеет управлять собой. Превосходно умеет.

Он отвечает не сразу — долго раздумывает перед тем, как лаконично произнести:

— Победа Китнисс Эвердин стопроцентно обеспечит мне нечто принципиально важное. Проигрыш Катона Уильямса.

Удивил так удивил. Значит, играет «против», а не «за»?! Да, пожалуй, нам обоим есть, что предложить друг другу, и цель у нас одна. Ни за что бы не поверил в такое еще год назад.

Я долго молчу. Сказать-то мне ему и нечего! Парень, похоже, моё молчание расценил неправильно:

— Скажите, ментор, хорошо ли Вы осведомлены о трибуте Второго Дистрикта?

— Недостаточно, — предельно честно отвечаю я. Уверен, он тоже не лыком шит, не стоит с ним играть.

— Тогда я Вам расскажу все, что известно мне. Для мисс Эвердин он представляет крайне большую угрозу: Уильямс — троекратный чемпион в ближнем бою Академии Ромула. Полгода назад на соревновании он победил шестнадцать соперников. Тридцать девять призовых очков, хотя обычно набрать даже двадцать пять крайне тяжело. Техника боя грубая, но отточена до великолепия. Ментор, оружие Эвердин — лук, ведь так?

Ух, не так резво, юноша. Я еще ничего не решил. Перехожу к стратегической обороне:

— Перед тем, как я отвечу, хочу попросить Вас сделать для меня следующее: пообещайте сохранить услышанный Вами ответ между нами. Договорились, сэр?

Начинается опаснейшая игра. То, что Гай из «партии синих», я только что понял, а эта команда играет исключительно за Второй дистрикт, что мне прекрасно известно.

— Клянусь. Конфиденция полная и безоговорочная.

Так и есть, «синие» многие привычки Вторых усвоили. Если так — нарушение клятвы может искупить только смерть Гая. И, как и следовало ожидать, на его лицо точно тень легла. Злится. Обижается на меня. Уж прости, дорогуша, что бы тебе обо мне не рассказывали, сейчас я ошибаться не имею права.

— Подтвержаю. Она — браконьер.

— У меня есть сведение, что браконьерством промышлял ещё её отец, — говорит явный представитель моих злейших врагов. Моих, да, но главное — врагов девчонки. Вот только глаза его выдают. Что-то у них случилось, неужели раскол?!

— Я лично знал Нейла Эвердина. Он работал на Макария, — из крайней осторожности я ни слова лишнего не произношу. Не я должен его заинтересовать, а он меня.

— Майора Маклафлина? — удивляет меня своей осведомленностью капитолийский щеголь. Я еле заметно утвердительно киваю.

И в этот самый момент мой мозг пронзает — словно молния — воспоминание двадцатилетней давности.

* * *

— Митч! Подойди-ка сюда, — говорит мне Сибилла.

Она играет в крокет на лужайке загородного дома её деда по линии матери, мистера Криспа Догерти. Президентский тесть — всего лишь владелец ювелирно-ограночного комбината в Первом.

С ней в паре — незнакомый мне парень. А против них — сын министра здравоохранения, Боэций, и Виола Хэммонд.

Я в крокет играю отлично, но все же это капитолийское развлечение недолюбливаю. Игра кажется мне уж слишком надуманной. Я исподлобья наблюдаю, как парень, который играет с моей Сибиллой в паре, совершает страйк — не торопясь замахивается и наносит молоточком невероятно точный удар. Желтый вражеский шарик вертится на месте. Страйк сделан, дополнительное очко получено, и он передает право крокировать Сибилле. Я улыбаюсь: сейчас она закончит игру — наш колышек всего в паре ярдов.

Страйкер Сибилла Сноу бьёт, наш красный шар ударяется о колышек. Сибилла смеется, я счастливо улыбаюсь. Обожаю моменты, когда она радуется, когда я слышу её смех.

— Квинт, это свинство. Пятый раз подряд! Это просто свинство. Ты не джентельмен! — восклицает жутко расстроенная Виола.

Боэций тоже с трудом скрывает свое разочарование. Они оба — отменные крикетисты. Я обыгрывал их в паре с Сибиллой всего пять раз. Не подряд, а всего. Но мне обижаться не на что — если ей хорошо, то и меня все устраивает.

— Честный проигрыш, — отвечает Виоле широкоплечий шатен. На его левой руке, на тыльной стороне ладони я замечаю небольшой шрам.

Общительная Сибилла нас знакомит.

— Хеймитч Эбернети, — протягиваю парню, который лет на пять-шесть старше меня, правую ладонь.

— Квинт Хаммерсли, — и он словно тисками сжимает мою руку.

Такого железного захвата в Капитолии не встретишь. Первый раз сталкиваюсь. Самому себе обещаю как-нибудь помериться с ним силой.

Как тесен мир! Он — точная копия другого парня со «стальным рукопожатием», похоже, это у них семейное. Хаммерсли — семья потомственных военных. Гай — сын Квинта, а ведь я даже держал его как-то раз на своих коленях… И я точно уверен, что мне не стоит с ним связываться. Вот только есть ли у меня выбор — это ещё вопрос. Но верить ему можно, не обманет и не продаст. Невероятно редкая характеристика для Капитолия.

* * *

Спустя восемь минут.

Мы сидим и пьем виски «Кроули». Выпуск года моей Победы. Бутылка стоит 2300 долларов — в случае, если её удастся найти. Жуткий раритет.

— Ну, за знакомство, господин ментор! Будем! — поднимает серебряный стакан Гай.

— Будем! — отвечаю я ему. Чокнулись. Пришлось на время нарушить «сухой закон».

Когда он рассказал, что Квинт, его отец, внезапно умер — якобы почки отказали — в год 63-х игр, когда выиграл этот поганец Блеск, мне стало необычайно больно. Мне припомнилось, что Финник по большому секрету поведал мне про «тайную службу ядов» президента. А ведь такой слушок ходил давно, ещё когда была жива Сибилла, как ни пыталась задушить его Супрефектура.

Квинту было 34, и я точно помню, что этот капитолиец был в числе десяти-двенадцати жителей Города, на которых моя личная ненависть не распространяется. Теперь одним стало меньше. Грустно, словами не описать.

— Значит, Вы не передумали? — спрашивает меня Гай.

Я ни за что не соглашаюсь заключить с ним сделку. Инстинкт самосохранения запрещает. Держит крепко, хотя я твердо знаю, он в силах помочь Китнисс выжить на арене.

Я отрицательно качаю головой. Не хочу.

— Мистер Эбернети, я все равно сделаю все, чтобы не Уильямс победил. 

Вот же упрямец! И это внушает мне уважение к нему.

— Знаю. Так как зовут нынешнего лидера ваших?

— Папирий Марчанд. Президент военно-промышленного комплекса Панема. И спонсировать в этом году нашего трибута будет он, — отвечает мне изгой «партии синих», инсургент и, следовательно, мой закономерный союзник.

— И если Катон умрет, твоя родня и Пемблтоны [родня президента, который правил до Сноу] его скинут.

— Раздерут на куски. В обучение Уильямса вложено триста тридцать миллионов. Папирий и суток не проживёт.

Жестоко все у них. Так вот сколько стоит вырастить с нуля Победителя из Второго. Буду иметь в виду.

Что такого сделал Марчанд, что Гай любыми методами желает его умертвить, я не спрашиваю. И так знаю слишком много, а «синим» наплевать на мой иммунитет от старика Сноу.

«В какую же игру тебя втравили, Митч?» — спрашиваю сам себя. — «Двадцать лет назад нечто подобное уже происходило, не находишь?». Я не дурак и понимаю, что изменить что-либо уже слишком поздно. Но не дам ему свое согласие. Никогда!

— Ладно, я дам свой ответ завтра ночью. Обещаю, что не позже.

— В свою очередь, я буду держать Вас в курсе того, что касается Китнисс Эвердин.

— Договорились, — с великой неохотой соглашаюсь я.

— Ну, тогда до встречи, мистер Эбернети, — говорит мне мальчик с пронизывающим взглядом.

— Да. Не прощаюсь. И давайте на «ты», — абсолютно неожиданно даже для самого себя предлагаю я.

— Заметано, — улыбается Гай.

Я чувствую, как у меня появляется жгучее желание поквитаться с убийцами его отца, который и другом-то мне не был. Нельзя мне появляться в Капитолии! Уже который раз попадаю здесь в передряги.

— Пока, Гай, — смеюсь я в ответ.