Игра Хеймитча: спонсоры (джен)

Возвращение к событиях главы 3.

74-е Голодные игры.

Первые сутки.

В салоне «консула», по дороге обратно, Хеймитч старался успокоиться: у него резко участился пульс, кровь бежала по венам всё быстрее и быстрее. И всё же он быстро подавил гнев. Ментор Двенадцатого характер имел не самый смирный и далеко не миролюбивый. В ситуация складывалась не самым лучшим образом. Ярость на тех капитолийцев, кто «заказал» убийство его трибута никуда не делась, но ему так хотелось сделать все правильно. Ментора интересовал результат. На кону стояло слишком многое и у него была уверенность и было понимание, что он должен сделать.

«А задачка не из лёгких! Чтобы решить такую головоломку голова должна быть трезвой, а сердце должно биться ровно. Это будет непросто, но что мне нужно сделать я знаю. Чтобы «вычислить» заказчика потребуется несколько часов. Вот только это пол-дела. Пожалуй, мне нужен Финник! Это мысль! Однако торопиться нельзя, необходимо обдумать каждый шаг и лишь потом, когда я буду готов, начинать действовать. Да, именно так я и поступлю. У меня не так много времени, а сделать предстоит довольно много всего». — размышлял Х. Э. в салоне «консула».

Хеймитч ехал молча, погружённый в свои мысли. Внезапно он вспомнил события двадцатилетней давности, когда не столько его неопытность, сколько порывистый нрав, сыграл с ним злую шутку. Более того, это сразу пришло на ум: в тот год также пытались устранить трибута. Но поторопились, не став дожидаться начала Голодных игр. То, что трибут был не из его дистрикта не имело особенного значения. Он подумал, что в этот год всё должно быть иначе и что он всё что потребуется для этого сделает.

Холодное спокойствие и рассудительность — именно то, что ему пригодятся. Те, кто «заказал» его девчонку точно люди отмороженные. Ведь у него очень хорошие шансы «наказать» нарушителя. «Убивать трибутов должны сами трибуты» — таков железный закон Голодных игр. Таким образом, правила был на его стороне. Но были нюансы, которые могли поломать ему всю игру, об этом Хеймитч твёрдо помнил. Медленно в его голове складывался план и существенную роль в этом плане должны, по его задумке, сыграть другие менторы.

Быстро, но не слишком быстро, он покинул роскошную машину. Мужчина вошёл в здание, в административную его часть, где располагалось Управление ходом Голодных игр. Управление занимало первый и второй этажи, отделов было великое множество. . Собственно, его путь лежал не туда, Хеймитч свернул направо. Слева от входа находился бар. Традиционное место встреч Победителей. Победителей и менторов. Все менторы были Победителями, но не все из них были менторами. Но сюда заходили все. Даже те, кто никогда менторами не были (были и такие), либо те, кто на дух не переносили алкоголь (такие также были). Бар служил именно местом встречи Победителей, поэтому он направился именно туда.

И он не ошибся: за столиком в гордом одиночестве сидела девушка лет двадцати пяти. Это была Победительница 67-х Голодных игр мисс Флинн из Дистрикта 5, ей двадцать четыре Она принадлежала к обеим категориям одновременно: будучи Победительницей в текущем году она исполняла обязанности ментора.

Девушка были ему знакома. Но она была так сильно погружена в свои по всей видимости невесёлые мысли, что заметила его только в момент, когда он сел за её столик. Напротив её.

— Привет. — поздоровался Хеймитч. Учтиво и слегка улыбнувшись.

— Привет, Митч! — девушка ответила сразу. Она изменилась в лице. До появления Хеймитча оно было грустным, но сейчас улыбнулась и заметно оживилась. — Можно вопрос?

— Разумеется — спрашивай. И я отвечу. — Когда это было ему нужно Хеймитч умел быть очень обходительным.

— Обещаешь? — спросила девушка. По её имени Имя Победительницы Эрроу, оно обозначает по-английски «стрелка». Имеется в виду стрелка на монометре или другом приборе контроля. можно было догадаться, что её родной дистрикт — Пятый. Она выглядела субтильной. Но любой, смотревший 67-е игры, помнил, что первый же удар, нанесённый ею, как правило был и последним.

— Ну, это зависит от того, что ты спросишь. — ухмыльнулся лукавой ухмылкой Хеймитч.

Но Эрроу его ответ не удовлетворил:

— Так нечестно. Отвечай «да», или «нет». Я настаиваю.

— Иначе что? — притворно удивился Хеймитч, он мигом включился в игру, в которую начала с ним играть девушка с первых же минут их разговора.

— Иначе я обижусь. — ответила девушка. В подтверждение своей угрозы она нахмурилась и слегка повернула голову в сторону, намекая, что она настроена решительно.

— Ладно, будь по твоему. Обещаю. — неожиданно сдался Хеймитч.

— Я не верю тебе. Что если я спрошу про какой-то государственный секрет? — не изменяя позиции слегка повернутой в сторону головы, скосила глаза в сторону мужчины девушка.

— Даже если. — твёрдо ответил, а скорее пообещал ментор.

— Однако. — повернула голову в его сторону Эрроу. — Ведь я знаю, что знаешь…

— В самом деле? — сделал вид, что удивился, Хеймитч.

— Да, мне рассказали многое про тебя. С ума сойти, Митч; ты знаешь такие секреты, про которые наши и понятия не имеют. Вот что думаю: именно поэтому Финник водит с тобой дружбу: вы оба большие знатоки чужих секретов. Вот только ты всегда в тени, скромный ментор Двенадцатого дистрикта. Скажи, мне кажется или нет, что для «наших»Она имела в виду Победителей её родного дистрикта. ты лучший друг? Или может быть ты скажешь, что мне показалось?

Хитрый Хеймитч лишь пожал плечами, но ничего не ответил.

— Твой лучший друг Баз Леклерк. Базиль Леклерк, Победитель 47-х Голодных игр, уроженец Пятого дистрикта— утвердительным тоном произнесла шатенка с зелёными глазами, которая как-то очень быстро перестала быть молчаливо-грустной. Ей эта игра очень нравилась.

— Правда. Он — мой лучший друг. — признал Хеймитч.

— Но я желаю знать? Вы оба из разных дистриктов, к тому же вы такие разные? Стоп! Не отвечай! Это мне известно! Пятый и Двенадцатый это «чёрные» дистрикты? — заявила девушка.

— Конечно. — кратко ответил мужчина.

— И всё же, Эбернети, в чём умысел, в чём заключается хитрость? — не унималась пытливая девушка.

— Умысла никакого нет, просто мы закадычные друзья. — уклонился от более точного ответа Х.

— Ты чего-то не договариваешь. Но это дело такое… Я тебя поняла. — удивительное дело: девушка разговаривала с мужчиной несколько панибратски, но он ей это позволял.

— Ладно, признаю, я не очень типичный Победитель. — немного помедлив, но больше ради приличия, ответил Х.

Ситуация могла сложиться не выгодным Эбернети образом: Эрроу была в меру любопытна и обладала изрядной долей проницательности. «Ты умная девочка, но не подозреваешь, что знание может быть опасным. Словно бритва. Осторожней» — подумал про себя Х.

— Но меня сейчас больше всего интересует мой собственный ментор. — неожиданно резко сменила тему Эрроу.

— Что значит «мой ментор»? У Победителей менторов не бывает. — поправил девушку Хеймитч. — Что ты хочешь знать про мистера Ремара?

— Я не знаю что сказать. — в голосе Эрроу резко появились новые истерические нотки. И выражение лица изменилось, улыбка исчезла и появилась некая растерянность. Стало ясно, до того была прелюдия, а их разговор начался именно сейчас. Разговор не о пустяках. Разговор Победителей.

— У него тяжёлый характер, — начал-было Хеймитч, но порывистая Эрроу бесцеременно его перебила:

— Я его ненавижу, он урод, долбанный урод! — слишком громко воскликнула Эрроу. У неё начиналась истерика и Хеймитч посмешил быстро убить её в зародыше.

— И как давно ты возненавидела его? Помниться, ментором на твоих играх был кто-то другой. Я вас вместе не видел…

Эрроу вновь попыталась перебить мужчину, но в этот раз Хеймитч ей этого не позволил:

— Не надо меня перебивать! — сказано было достаточно жёстко для того, чтобы Эрроу мигом заткнулась. И призадумалась. А Хеймитч продолжил. — Не хочу тебя обидеть, но так будет лучше. — Эрроу не спорила. — Чем он тебя обидел? — Эрроу молчала, она не желала отвечать. — Скажи мне, что послужило причиной его грубости? Только честно, ладно?

Эрроу сразу не ответила: дело в том, что отвечать честно ей очень не хотелось, но получить от Хеймитча ценный совет хотелось куда сильнее. И она пересилила себя.

— Я высказала своё мнение, а он накричал на меня, сказал, что я могу засунуть своё мнение в… Я к такому обращению не приучена! Никто со мной в таком тоне не говорит. Я психанула и ушла. Митч, что мне делать? — истерика у Эрроу не собиралась прекращаться. По всему сказанному ей выходило, что у престарелого ментора Пятого дистрикта отношения с его юной «ученицей» совершенно не складывались.

— Что? Точнее, что за мнение ты высказала Ремару? — терпеливо спросил у девушки Хеймитч.

— Даррен! Я сказала, что надо помогать ему! А он запретил мне и думать об этом. Митч! Я знаю этого мальчика с детства, он достоин…

Тут Эрроу заметила, что Хеймитч Эбернети неодобрительно качает головой и замолчала. Она сказала, что хотела, теперь ей было нужно узнать мнение Хеймитча.

— Даррен, как я понимаю, трибут от вашего дистрикта? — Эрроу кивнула. — И ты неплохо его знаешь? — Эрроу кивнула ещё энергичнее и Хеймитч получил подтверждение своей догадке, — Тот факт, что ты знакома с мальчишкой ещё до начала игр, поверь мне на слово, — по реакции девушки можно было понять, что она на это готова, — это плохой знак! — Эрроу округлили глаза, тем самый задавая абсолютно очевидный для неё вопрос? — Проблема нешуточная: ты слишком сильно в него веришь!

Тут совсем неглупая Эрроу (а глупых Победителей не существует) крепко призадумалась над словами Хеймитча. Помолчав, Эрроу решила «зайти с другой стороны»:

— Но я не понимаю, почему мистер Ремар выбрал девчонку. Они и говорили-то всего пару раз. — тут по изменению выражения лица Хеймитча Эбернети Эрроу Флинн безошибочно угадала его ответ. — Хорошо, я поняла. Но чего я не пойму, что он увидел в этой мерзавке? Что я не поняла. Объясни мне. — настроение у неё явно ухудшилось, но ей определённо стало легче, она чувствовала. что на правильном пути.

— Почему ты назвала её «мерзавкой?» — задал новый вопрос мужчина.

— Потому что красть чужие вещи это мерзко. — безапелляционно заявила Эрроу. С такой уверенностью в непогрешимости своего мнения, что Х. разозлился не на шутку. Он помедлил с ответом, а затем «врезал» Пятой с такой силой, что стало для самоуверенной Победительницы неприятным сюрпризом:

— Знаешь, что меня удивляет больше всего? — мужчина резко согнал с лица ухмылку и теперь глядел девушке прямо в глаза. — Не то, что ты говоришь это мне!

Хеймитч заранее знал, в какой момент их разговора она будет более уязвима и нанёс довольно-таки болезненный для Эрроу удар. Девушка ненадолго потеряла над собой самоконтроль, которым отличалась. Её зрачки расширились, а выражение лица на несколько секунд стало растерянным. Но реакция у девушки была великолепной: сначала она покраснела, поняв со злостью, что Хеймитч её «подловил». Опять! И она гневно сдвинула брови.

Тем временем Хеймитч закончил:

— Мне удивительно, что говоришь мне об этом ты! — и он подчеркнуто, повторив, — Ты!

Эрроу была более чем смышлёной девушкой, чтобы моментально сообразить к чему эта внезапная резкость. Для того, чтобы понять, на что намекает мужчина, ей понадобилось всего пара мгновений. Хеймитч Эбернети желал ей напомнить, что победители Голодных игр совершенно не похожи на других людей. Для них обычные законы не применимы, в том числе официально. Они — убийцы, совершившие своё первое (и не последнее) убийство в весьма нежном возрасте. Эрроу моментально догадалась, что ей, смертельно опасной девчонке из Пятого дистрикта, зарезавшей на играх нескольких парней-карьеристов, было бы крайне полезно быть честной. Хотя бы самой с собой. Фактически Митч Эбернети только что указал ей на место. И самое главное: Эрроу не возражала. Да, это было больно для её самолюбия, но Эрроу Флинн великолепно владела собой и умела держать свои чувства в узде.

Победительница улыбнулась.

— Ладно, Митч! Я поняла…

— Ты уверена? — спросил её мужчина. Терпеливо. Почти что мягко.

— Да, чёрт возьми. Но она мне не нравится… — Хеймитч всем видом дал ей понять, что это вообще никакого значения не имеет. Но он её не перебивал и она закончила, — Я признаю, что её шансы уцелеть выше чем у Даррена.

— Значительно выше. — более мягко поправил её мужчина.

— Но, чёрт возьми, Митч, почему мистер Ремар прямо не сказал мне об этом? Ты сказал, а он нет. — попыталась огрызнуться Эрроу. Без успеха.

— Да потому! Не он, а ты должна научиться его понимать. И на это у тебя совсем мало времени.

— Неужели нельзя было…

Закончить она не успела. На этот раз Хеймитч запретительным тоном её прервал.

— Нет! И точка.

— Хорошо. Как всё сложно. Ладно, я тебя поняла. — с крайнем неудовольствием откликнулась Эрроу. В эту секунду ей казалось, что она всё поняла и поняла всё правильно. Хеймитч дал ей понять, что тема закрыта и все нужные слова сказаны. Собственно, этого она и добивалась. И добилась. Молодой Победительнице от своего более опытного коллеги нужно было максимум понимания. Не от любовника, но человека, к мнению которого она относилась очень серьёзно. В том, отчасти правда, была заслуга ментора на её играх, 67-х Играх, База Леклерка.

А вообще Эрроу, которая терпеть не могла, когда с ней пытались миндальничать, ничуть на Хеймитча не обиделась. В момент, когда мужчина повернул голову в сторону барной стойки, она решила, что он собирается уходить и сказала Хеймитчу?

— Митч! Я помню про твою просьбу. Я согласна, Митч.

Немногословность Победительницы была объяснима: она не желала, чтобы посторонние узнали, что она готова выполнить весьма деликатные поручения Хеймитча. Победители не всегда вольны делать то, что им заблагорассудиться, а некоторые встречи с некоторыми людьми в Капитолии требовали такой степени секретности, что договариваться о месте и времени приходилось просить других Победителей.

Слегка удивлённый Хеймитч сдержанно улыбнулся и перед тем как покинуть общество Эрроу решил уточнить:

— Ты можешь подняться на двенадцатый этаж? — Эрроу кивнула утвердительно. — Минут через тридцать.

— Хорошо, договорились. — с оттенком заговорщической таинственности ответила уходящему Эбернети Эрроу Флинн.

* * *

Довольный Хеймитч покинул «бар Победителей». Неизвестно кто дал ему эту едкую недобрую кличку. Чувство юмора у него (или у неё) было ядовитым, без всяческого сомнения.

Ментор собрался к лифтам, которые находились рядом, шагах с пятнадцати. Но возникший из ниоткуда миротворец пресёк намерение ментора в корне:

— Сэр! Технические работы. Направо, пожалуйста.

В указанную сторону располагался соседний лиф блок лифтов, комплекс управление Голодных игр был гигантским, лифтов было множество.

Таким образом Х. оказался в месте, куда приходить совершенно не планировал.

Длинный синий-синий коридор. Определённо, здесь Х. не бывал. Или бывал, но очень давно. За четверть века он и и седьмую часть комплекса не посетил и ничего удивительного в этом не было.

Коридоры Управления Голодных игр были очень разными: длинные и очень длинные, но встречались и совсем короткие. Коридоры заканчивались арочными проходами над которыми висели большие указатели: «К лифту номер восемь направо», «Пост охраны налево два раза», «Департамент возведения арен прямо!», такие указатели имелись и в коридорах, они помогали не заблудиться в этом сложнейшем лабиринте. Так Х. оказался в совершенно ему незнакомом месте, где не было ни души. И где его уже ждали.

— Мистер Эбернети! — услышал прямо перед собой незнакомый вкрадчивый весьма сильный голос.

Голос принадлежал капитолийцу нисколько не примечательному, если судить по его внешности. Капитолиец был абсолютно зауряден, если бы Х. встретил его вторично, не факт, что он узнал бы его. Жёлтый парик. Тёмно-вишневый пиджак. Рубашка то ли жёлтого, то ли коричневато-желтого цвета. Светло-зелёные брюки. Желтые туфли. Лицо обыкновенное. Стандартное лицо.

Всё было не интересно за исключением глаз. Светло-синие глаза. Очень внимательные. Неглупый взгляд. Осмысленное выражение стандартному лицу придавали именно глаза. Обладателей таких глаз в Капитолии было немного, законом жизни Капитолия последние десятилетия была несерьёзность. Поэтому, каждый раз подобная встреча таила опасность. Потому как служила признаком того, что ты «влип», причём самым трагическим образом — не надо было долго гадать, что ты стал объектом внимания тайной государственной полиции. Или Супрефектуры.В Панеме как в тоталитарном государстве есть своя тайная полиция. Она так и называется «Тайная полиция государства Панем». Всё просто. Но кроме неё есть ещё одна специальная служба. Супрефектура. Когда-то давно она входила в состав полицейских сил Префектуры, те местного самоуправления города Капитолий. Со временем Супрефектура превратилась в свирепое учреждение, своего рода «секретное ведомство пыток и тайных казней». Надо отметить, что сами капитолийцы никогда не произносят это слово вслух, даже шёпотом, такой ужас оно им внушает.

— Сэр, не уделите мне одну минуту? — вежливо попросил этот господин.

— Да, пожалуйста. — кратко ответил Х.

— Моя фамилия Эммет. И у меня к вам весьма важное дело. Конфиденциальное.

Хеймитч промолчал.

— Сэр! А знаете ли вы, что в Городе за вами ведётся наружное наблюдение. Другими словами за каждым вашим шагом следят? При том, что сам президент наложил на это строгий запрет.

Хеймитч затаил дыхание.

Иносказательно можно сравнить Город Капитолий с огромным слоённым тортом. И заранее известно, никаких сомнений быть не может: в самой его сердцевине содержится некая тайна. Количество слоёв не поддаётся подсчёту, каждый предусмотрительно скрыт от глаз любопытного наблюдателя, ничто не может подсказать этому самому наблюдателю, что скрывает каждый слой. Главный закон Капитолия прост — Непредсказуемость. Всего, что вы видят ваши глаза.

Иногда в жизни Хеймитча случались встречи, от которых он отходил несколько дней, а то и недели. Такими шокирующими они были. Надо отметить особо, что шок был от того, насколько положительные новости они приносили. «Неожиданные приятные встречи». Очень неожиданные. Очень приятные.

Вот и сейчас жизнь приготовила Эбернети весьма приятный сюрприз. Этот капитолиец оказался шокирующе приятным во всех отношениях субъектом. Добровольным помощником. Исключительно полезным. Здесь и сейчас.

— Вы припоминаете, что некоторое время назад наш президент специальным распоряжением запретил вести видеонаблюдение за вами? — понизив голос, спросил капитолиец.

Хеймитч никогда ничего подобного не слышал. Поэтому капитолиец добавил:

— После трагической гибели мисс Сноу.

После этих слов у мужчины непроизвольно дёрнулось веко правого глаза. Он всё понял, но от этого стало только хуже. Сердце ментора резко замедлило свой ход.

— Вас не известили. По-видимому, не сочли нужным это сделать. — капитолиец впервые высказал живую эмоцию: теперь его лицо выражало некоторое участие. — Прошу извинить меня, господин Эбернети, я невольно сделал вам больно.

Хеймитч молчал. Бледный и обескураженный. Но способный слушать, что ему сейчас говорили.

— Разумеется, круглосуточная охрана вашего дома осталась. За неё отвечает глава миротворцев дистрикта 12. Но видеозапись не ведётся, согласно распоряжению президента.

Хеймитч молчал. Господин Эммет внимательно за ним наблюдал, ментор отчаянно старался удержать себя в сознании. И это ему удалось.

— Но здесь, в Капитолии, всё многократно усложняется. Имеет место вероятность, что некое нежелательное лицо получит к вам доступ.

Перспектива тотальной слежки грозила перечеркнуть его работу со спонсорами. Как никогда ранее Хеймитчу требовалась конфиденциальность. Только это сейчас имело значение.

Господин Эммет верно понял возникшие у ментора опасения и прокомментировал их:

— Ваши опасения глубоко ошибочны, сэр! Я имею в виду нежелательные последствия контрактов с вами третьих лиц.

Хеймитчу удалось уловить нить рассуждений его визави и он подал голос:

— Ах да, одиннадцать баллов. Догадываюсь.

— Вы абсолютно правы, сэр. Благодаря Китнисс Эвердин вы оказались в эпицентре всеобщего внимания, сотни глаз наблюдают за вами, нам приходиться самым решительным образом «отсекать» разных нежелательных лиц. Кого только нам не приходилось ловить при попытке проникнуть в это здание. Честное слово, это просто ужас какой-то. Не менее трёх девиц с самой сомнительной репутацией. — Нервы у Х. были на пределе, но постепенно его начало отпускать, по мере того, как до него начао доходить смысл сказанного господином из Супрефектуры. Он уже понял, что он именно оттуда. — Два дня назад президент Сноу отдал новое распоряжение: каждого, кто пытается вступить в контакт с вами брать в разработку. И работы у меня стало ещё больше: ведь именно я, сэр, отвечаю за вашу безопасность. Да-да, вы правильно всё поняли. — ментор сделал попытку кивнуть в знак согласия. Получилось не очень. — Но прошу меня правильно понять, без отслеживания всех ваших передвижений всё без толку. Поэтому у меня особая просьба к вам: пожалуйста, сэр, будьте благоразумны, не подвергайте вашу жизнь опасности. Ведь тогда мы будем обязаны вмешаться, приказание президента на этот счёт имеется, помните об этом. Я специально устроил нашу встречу, потому как лично желаю, чтобы вы знали обо всём. И не забывали, что мы рядом. На том, господин ментор, позвольте завершить наш разговор. Ваш всегда, Дорией Эммет.

Шокированный Эбернети увидал, что перед тем как уйти капитолиец склонился перед ним в глубоком поклоне. В этот самый момент Хеймитч почувствовал, что при рукопожатии Эммет незаметно (!) вручил ему небольшой листок бумаги.

Эрроу Флинн нисколечки не преувеличивала, говоря что Хеймитч знает такое, о чём никто не знает, Ну, разве что что его «подопечный» (словечко это первой пустила в оборот Мэгз, Меган Фленаган), Финник. Известный «коллекционер» тайн, капитолийских секретов.

Любого другого таинственный сотрудник зловещей Супрефектуры вогнал бы в ступор, откуда тот без посторонней помощи выбраться бы не мог. Но только не Хеймитча.

Он был обладатель знания о отом, что между Супрефектурой и Тайной полиции (далее: ТП) идёт война, очень причудливая смесь острого соперничества и теснейшей кооперации. Даже капитолийцы мало смыслили в этом всём. Что касается жителей дистриктов — случайно вовлечённый в эти странные смертоносные изощрённые игрища капитолийских тайных и могущественных сил рисковал головой.

Его могли просто устранить, тайно или прилюдно ликвидировать, убить в людном месте, но вероятнее всего случилось бы иное продолжение; зачем убивать невольного свидетеля? Куда практичнее вовлечь его, не спрашивая его согласия, в круг причастных ко всей жуткой подноготной закуличной капитолийской жизни.

Но Хеймитч не был капитолийцем, но и обычным жителем родного дистрикта он с самого рождения также не был. Так вышло, что он бладаря Голодным играм (но не только) стал исключением из общего правила. Он как бы был вне Системы, с согласия последней, само собой разумеется.

Поэтому он догадался, что в куске бумаги в его руке он найдёт ответ, зачем господин Эммету нужна была эта встреча. Краткая, но очень важную. Как и то, что господин из Супрефектуры не сказал этого вслух. ТП не должна была узнать ничего сверх сказанного. То есть ничего ценного, Эммет хотел донести до сведения Хеймитча нечто совершенно иного рода, а ведь и так он рассказал много интересного. О чём Х. Э. и не подозревал. Но «подарок» такого учреждения как Супрефектура наверняка был нечто из ряда вон и Эбернети тут же принял некоторые меры предосторожности.

Его наверняка снимала камера (вероятно не одна), поэтому читать записку стоя на месте было категорически нельзя: единственным выходом было быстро и незаметно читать её в движении, на ходу. Дело в том, что (и Х. знал об этом) капитолийская техника слежения за объектом была устроена так, что оператор ТП мог переключать камеры, но включить две и больше камеры было нельзя. Синхронизация жутко сбоила, этим Х. и воспользовался, он быстро зашагал по синему коридору и не разворачивая записку не спеша прочитал её в три приёма, дабы не вызвать подозрения. Прочитал Хеймитч Эбернети следующее:

Мистер Эбернети!

Прошу меня извинить за той странный способ, избранный мною. Но мне требовалось занести до вас ряд важнs[новостей и одну новость совершенно секретного свойства. Я знаю, что для вас они будут одинаково полезны.

Вы уже знаете, что Китнисс Эвердин попытаются подлым образом убить на арене завтра утром. Конечно вы сделаете всё, чтобы спасти её, но правилами запрещено открыто предупреждать своего трибута о подобной опасности. Очень важно, чтобы факт нарушения правил с вашей стороны отсутствовал. С формальной стороны. Господин Кассандр просил передать вам, чтобы вы не сомневались: всё возможное и невозможное для предотвращения убийства будет сделано. Вне арены. Неформально. Самым решительным образом.

Теперь главное: мы назовём вам имя нарушителя. Он отдал приказ убить Китнисс. Папирий Марчанд. Вы знакомы, но одиннадцать лет не виделись. Он прекрасно понимал, кто ментор Эвердин и какими будут последствия. У вас полностью развязаны руки, но тем не менее, сэр, передайте завтра вождям «чёрных» просьбу господина Супрефекта не объявлять войну «синим». Вместо этого предъявить им ультиматум в пятидневный срок найти и покарать нарушителя. Одобрение президента будет гарантировано.

Но никто не в праве ограничить ваше право, господин ментор, священное право патриция о сатисфакции. От своего имени прошу вас, сэр, соблюдать процедуру. Таким образом вы достигнете всего, что пожелаете.

Месть это блюдо, которое подаётся холодным.

PS — Никто кроме вас не должен ничего узнать. Бросьте записку на пол прямо сейчас и смотрите как она горит.

Хеймитч резко выпустил записку из рук. И с лёгким удивлением наблюдал как она загорается, планируя в воздухе. Не ярким белым пламенем. Достигнув пола записка превратилась в синий пепел. Цвета пола коридора. Мгновение, несколько шагов и можно было сказать, что никакой записки и не было. Следов не осталось совершенно. ТП ничего не узнает. Сомнений не было никаких.

На лице Хеймитча Эбернети появилась улыбка. Недобрая улыбка. Он всё понял. Превосходно.

* * *

Погружённый в свои мысли Хеймитч шагал к лифту. То, что он стал объектом пристального внимания Супрефектуры, само имя которой в Капитолии внушала страх, его совершенно не интересовало. Его мысли сейчас занимал Папирий. Папирий Марчанд, в пору его юности бывший секретарём Леди Тицианы, которая у «синих» была у что-то вроде некоронованной принцессы, хотя и не принадлежала к числу патрициев. У Эбернети появились сомнения: человек, которого он помнил, без невероятно веской причины никогда бы не рискнул покушаться на жизнь Китнисс. Не только потому, что её ментором был он, Хеймитч. И не из деликатности: Марчанд был холодный циник, но из соображений целесообразности. И самое главное: по негласному правилу патрициев Хеймитч имел право требовать сатисфакции. И он мог рассчитывать на поддержку его королевы, королевы «чёрных», Леди Меркуции. И вот тогда Хеймитч Эбернети, ментора Двенадцатого дистрикта, мог стать причиной гибели Марчанда. И Хеймитч не сомневался, что Папирий это знает. Отсюда сомнения. Как же так: человек весьма неглупый, расчётливый, со стальной хваткой и допускает такой идиотский промах? Что-то здесь было не то: ведь из-за Папирия вся махина тайной власти в Капитолии пришла в движение. Эбернети оценивал то, что только что узнал и делать выводы не спешил.

— Мистер Эбернети! Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Голос был Хеймитчу знаком, он повернул голову и остановился как вкопанный. Отвечать он не спешил. Перед тем согласится и подняться с ним на лифте и разглядывая старого знакомого, он подумал: «Чудеса, да и только, глаза своим не верю. Киджи».