Игра Хеймитча: спонсоры (джен)

Пролог

* * *

Время действия: 75-е Голодные игры. За час до разрушения арены Китнисс.

POV Хеймитча Эбернети

— Хеймитч Эбернети! Мистер Хэвенсби ждет Вас! — выводит меня из задумчивости голос Фульвии Кардью.

— Уже бегу!

Была не была! — и я срываюсь с места. Риск — развлечение для настоящих мужчин. Бегу очень быстро, но дыхание не сбивается ни на секунду: спасибо Питу, на тренировках из меня все жилы вытянул.

В последнее мгновение успеваю запрыгнуть в пустой закрывающийся лифт. Жму на кнопку минус первого этажа: моя цель — стартовый комплекс, площадка для планолётов. В руке сжимаю заветный пропуск, незаметно переданный мне две минуты назад мисс Кардью. Наш Плутарх тот ещё конспиратор.

Без проблем преодолеваю пост охраны, а ведь я нахожусь под специальным наблюдением по приказу самого Сноу. Но не у одного Змея руки очень длинные — у миссис Грейкоут [1] везде свои люди! Ха, я-то это давно знал!

Этого момента я ждал двадцать пять лет, время пришло. Поиграем, Папочка!

— Эбернети, шевелись, взлетаем! — произносит Плутарх.

На его лице — ни малейшего намёка на улыбку. Явно нервничает, а это хорошо — в таком состоянии Хэвенсби соображает со скоростью молнии.

Входной люк планолёта закрывается, но перед тем, как он захлопывается окончательно, я замечаю фигуру человека — одет в гражданское, но выправку миротворца так просто не скрыть.

Мой лоб покрывается испариной. Ну и встреча! Я уже сталкивался с ним в прошлом году — член партии «синих». Нас познакомил ныне покойный Гай Хаммерсли, упокой Господь его грешную душу. Имени мужчины не помню, знаю лишь то, что он — внук Плавция Уиллоу, мэра Второго дистрикта.

На ум приходит фраза Сибиллы, сказанная двадцать — если не больше — лет тому назад:

— С его помощью отец стал президентом Панема.

Самая старая из тайн Сноу. Кориолан и не подозревает, что мне о ней известно, наивно полагая, что все посвящённые в его секрет давным-давно мертвы.

Внук Плавция делает сдержанный, еле заметный жест левой рукой, будто желает нам счастливого пути. Он играет за нашу команду? Надо же! Мне хочется немедленно выпить за здоровье мисс Грейкоут. Теперь я знаю, чем её можно заинтересовать.

* * *

Первая ночь 74-х Голодных игр. 2:34 по средне-капитолийскому времени.

Сажусь в «Консул» и замечаю, как вытягивается лицо мистера Януария Роулза, директора по сбыту Капитолийской хлопковой компании. Одариваю урода нагловатой улыбочкой, но через мгновение замечаю, что его машина — всего-навсего «Претор», и отворачиваюсь, словно говоря: «Ты мне не интересен, неудачник. Пошёл вон!». По-капитолийски, как в старые недобрые времена…

Откинувшись на упругое сиденье, провожу ладонью по кожаной обивке. Скрипит.

Голова занята мыслями об арене. Для всех менторов существует правило: если твой трибут — или оба трибута, что в моей практике случалось лишь однажды, на моих же собственных играх, — жив, ты можешь говорить со спонсорами. Нужно продумать, какие подарки могут понадобиться моим трибутам. Сбрасывать со счетов мальчишку не собираюсь. Нужны деньги, очень много денег. Скорее всего, уже завтра придётся потратиться на лекарства.

Китнисс умудрилась заснуть сытой (огромное достижение), но она страдает от жажды. Я мог бы прямо сейчас заказать ей литровую бутылку воды — это стоит всего двести восемьдесят тысяч, сущие копейки. Но ей ни в коим случае нельзя расслабляться: смерть неотступно следует за трибутами. Девчонку непременно будут искать, поэтому она должна всегда быть начеку.

Я решаю отказать ей в первом подарке. Всего в полумиле от неё — озерцо с жёлтыми кувшинками, пусть лишь немного поищет.

Звучит тревожный звонок — это надрывается мой менторский коммуникатор. Что стряслось? Приказание Сенеки Крэйна? Оба моих трибута мертвы? Нет, звонит Самая Невыносимая женщина, Эффи.

— Хеймитч, разворачивайся! Авентин [2], ты должен быть там через десять минут!

Какого угольного черта она на меня орёт? Но я сдерживаюсь и ничего не отвечаю: я прекрасно знаю, стоит мне открыть рот, Эффи моментально перейдет на оглушающий визг. И это еще не самое неприятное, что может случиться.

Пока я пытаюсь понять, что происходит, Эолай резко перестраивается в боковой ряд и, спустя всего мгновение, сворачивает с Большого проспекта.

— Улица Ювенала Фокса, квартал 7-23. Жилой комплекс «Черный аист». Тут ко мне пришли. Я тебе перезвоню, будь на связи!

Так ничего толком и не объяснив, Эффи отключается. От бессильного гнева хочется разбить коммуникатор, но вокруг — только кожа, стекло и пластик, ни одной подходящей поверхности.

Однако ярость ничуть не мешает мне озвучить водителю полученное только что задание. Честно сказать, я уже успел привыкнуть к Эффи и знаю, что если ей что-то нужно, она — словно пуля — летит прямо в цель. Конечно, ей я в этом никогда не признаюсь, но такая Эффи мне нравится.

В футе от меня, прямо в воздухе, возникает навигационная карта Капитолия. Работает Эолай, я же, выпучив глаза, молчу. Он находит район Столицы под названием Авентин и увеличивает масштаб. Теперь весь салон «Консула» — одна сплошная карта.

— Мистер Эбернети! Мы уже въезжаем, какую улицу нужно найти?

Называю адрес, и тотчас одна из улиц окрашивается в серебристый цвет, а мутное очертание дома, который мы ищем, приобретает оттенок тёмного золота. Я замечаю, как на карте появляются зелёные точки. Они растут на моих глазах и превращаются в двигающиеся фигурки. Это не просто точки на чудо-карте. Это люди, живые люди — женщины, мужчины, даже дети! Карта показывает каждого жителя улицы!

Я протягиваю руку и нажимаю на видимую только мне одному кнопку, зависшую прямо в воздухе: «Открыть краткие сведения об улице?»

Перед глазами возникают буквы красного цвета. Читаю написанное и чувствую, как кровь отливает от лица:

«Улица возникла в результате сноса старого здания Гранд-Мюзик-холла (но ведь мать Сибиллы, Латона Сноу, была ее директором!) после 50-х Голодных игр и была названа в честь Героя Войны за Единство Панема (как капитолийцы официально назвали войну и свою победу в «Тёмные дни») капитана Ювенала Фокса, отличившегося в сражении на руинах Двенадцатого и погибшего в рейде на территории Тринадцатого».

Чёрт меня побери! Таких совпадений просто не может быть! Не верю!

Меня точно обухом ударили по голове, поэтому соображаю я туговато, а верного и проверенного лекарства, серебряной фляжки — между прочим, подарок на мое 35-летие от нашего мэра, Кристофера Андерси, — я с собой не захватил. Эффи, чёртова заноза, она одна во всём виновата!

Эолай открывает дверь и помогает мне выйти. Наверное, бледностью кожи я сейчас напоминаю покойника. «История улицы» подкосила меня. Почему именно сейчас? Ведь последние лет семь-восемь всё было тихо. И на тебе! Тёмное прошлое вырвалось на волю и вцепилось в меня мёртвой хваткой.

Мне тяжело дышать, и сердце колотится так, словно вот-вот собирается выскочить вон из груди. Для полноты картины только «кровавых мальчиков» не хватает, но, чувствую, и они скоро объявятся. За ними не заржавеет!

— Мистер Эбернети, Вам нехорошо? Вы очень побледнели, — взволнованно говорит Эолай.

Я решаю сказать правду, так мне станет немного легче:

— Я победил во Второй квартальной бойне, 50-х играх, а эту самую улицу построили сразу после моих игр. И назвали в честь того, кто сражался и был убит именно в моем родном дистрикте. 

Сердце по-прежнему бьётся в каком-то бешеном ритме, но постепенно успокаивается.

— Я понял. Нервы. Не все воспоминания приятны, — понимающе кивает парень.

Убедившись, что я пришёл в норму, Эолай двигается вперёд. Мы заходим в подъезд, идем к лестнице. Оказывается, нас уже ждут.

— Мистер Эбернети, как хорошо что Вы приехали! Какое счастье!

Голос Дидоны больно режет по ушам, но я улыбаюсь. Чую, ей сейчас так же плохо, как и мне.

Сюрпизы и странности продолжают сыпаться мне на голову: весёлая и жизнерадостная Дидона выглядит так, словно с того света возвратилась — бледная, но глаза широко раскрыты, и в них я замечаю какой-то нездоровый блеск. Руки у женщины дрожат, походка нетвёрдая. Случилось что-то очень недоброе, и я догадываюсь, что меня принесло прямо к ней домой.

Она никогда не упоминала, где живет, да и речи об этом никогда не заходило. В Капитолии это считается неприличным, я ведь из дистрикта. Конечно, двадцать лет назад это никак не помешало Сибилле…

Сибилла, Сибилла! Дочке президента никто не смел указывать, моду диктовала она сама. Моё Солнышко.

Именно в этот миг во мне просыпается азарт: чувство опасности будоражит кровь, и она резвее бежит по жилам, адреналин зашкаливает. Да, каждому победителю знакомо и понятно это слово.

Меня охватывает кураж. Ну что же, сыграем? Поглядим, кто будет смеяться последним.

Странно, но мы не идём к лифту. Дидона, одетая в странный малиновый халат, пропускает нас в какой-то зал с кроваво-красного цвета колоннами, испещрёнными золотым узорами с пола и до самого потолка. Ох уж эти капитолийцы! Обычный жилой дом превратили в дурную декорацию из телевизора — не хватает только Великого интервьюера, мистера Фликермана! Впрочем, мне не до того: у меня голова идёт кругом, а в глазах мельтешат кровавые младенчики, хотя последний раз я пил пять суток назад. Да и то всего сто грамм, за компанию…

Наконец мы оказываемся в гостиной её квартиры, и я попадаю в лапы ещё одной капитолийской фифочки. Ростом она пониже Дидоны, парик не носит — в данном случае это не признак бедности, а, напротив, говорит о том, что подружка Дидоны «из высоких сфер». Черные волосы, темно-зеленое платье, глаза синие, с хитринкой. Весьма симпатична для капитолийки, хотя большое золотое кольцо в носу портит всё впечатление. Точно лошадь, честное слово. Короче говоря, дамочка — тот ещё фрукт, но, надо отдать ей должное, умеет мыслить трезво.

— Мистер Эбернети! Я — Постумия, работаю в Бюро кодификации и нормализации. Мистер Хитроу рассказал мне…

Не понимаю ни слова из того, о чём идёт речь. Дидона намеренно громким визгом (у меня оба уха оглохли от этого визга, минуту или около того я практически ничего не слышу и мне приходится читать , по губам) перебивает говорящую женщину. Но отнюдь не в обиде, молодец, девочка! Верная тактика, дорогуша! Если нас кто-то прослушивает, то сейчас этот несчастный стопроцентно схватился за уши и орёт от нестерпимой боли, и до тех секретов, что ещё будут сказаны в этой комнате, ему уже и дела нет. В Супрефектуре [3] работают очень любопытные «слухачи», но ленивы они до жути. Запись практически никогда не включают, слушают в наушниках. Бити поведал… Одним словом, умница Дидона, она мне всегда нравилась!

— Не называй имён, ни в коим случает не называй имён!

— Прости. Мистер Икс передал мне совершенно скандальную новость, мистер Эбернети. Вашу девочку «заказали»!

Я перестаю дышать, в самом прямом смысле слова. Дамочки пялятся на меня со страхом. Уверен, выражение лица у меня сейчас не самое приятное.

Спустя минуту мне всё же удаётся сделать глубокий вдох, и я спрашиваю:

— Что это значит?

Ещё до того, как успеваю договорить фразу, понимаю, что под словом «заказали» капитолийцы подразумевают убийство.

Мой мозг начинает работать с сумасшедшей скоростью.

* * *

Флэшбэк

Необычные 67-е игры

Насколько мне известно, до моих игр случаев предумышленного убийства на арене отмечено не было, или же Победители предпочли о них не рассказывать. Всё изменилось после Второй квартальной бойни, когда подобные убийства произошли дважды.

Последний трибут Шестого дистрикта на 67-х играх — кажется, его звали Титом — ещё в тренировочном центре обратил на себя внимание. Всем сразу стало ясно, что у парня не всё в порядке с головой. Но капитолийцы посчитали, что он вполне пригоден «для убийств себе подобных». На пятые сутки, совсем оголодав, он начал подкарауливать самых слабых трибутов, забивать их камнями — а в тот год камней на арене было куда больше, чем воды и оружия — и пировать мертвечинкой.

У Сильверы, старшего ментора [4] Первого, случился нервный срыв. Как-то раз, вернувшись после ужина в менторскую, она обнаружила, что этот псих жарит на костре только что убитого трибута из Девятого. Омерзительное зрелище.

Женщину долго рвало, и Стайнер дёрнулся было помочь ей, но Горец люто посмотрел на Блеска, помог Первой подняться на ноги и сопроводил её в лазарет.

Сам я всего этого не видел — узнал позже из рассказов Даймё. Ей, пожалуй, пришлось хуже всех, ведь этот самый Тит был её трибутом. Капитолийские кретины дотянули дело до одиннадцатого дня и ликвидировали парня лишь тогда, когда вмешался Сноу.

А в играх победила Эрроу, из Пятого дистрикта. Жестокая девочка! Думается, оторва Мейсон пример именно с неё брала.

Парня из Второго укусила на второй день какая-то змеюка, и он окочурился, да так быстро, что Горец даже лекарства ему не успел прислать. На шестую ночь профи остались без своих девчонок: Первая круто повздорила с Четвертой, а Вторая, про которую еще говорили, что она шуток не понимает, взбесилась, что они орут и не дают ей выспаться после «охоты», выскочила внезапно из-за Рога и ударила Первую топором по голове.

Четвертая, не долго думая, завопила:

— Сука ненормальная!

От таких слов Вторая — помнится, звали её Марцией — молча попёрла на Четвёртую с топором. Здесь и ежу понятно, что дело дрянь — она же взаправду ненормальная, даже Горец этого не отрицал.

Четвёртая бросилась бежать. Парни отсыпались после кровавого побоища — накануне они порешили семерых — поэтому ничего не видели и не слышали. Этих профи даже секс не шибко волнует. Я слыхал, им — перед тем, как отправить на Арену, — вкалывают особый наркотик, чтобы на девчонок не отвлекались. В Капитолии же с пяти лет игры смотрят! Секс на Голодных играх под запретом, таково правило.

Вторая, Марция, загнала Четвертую на какой-то высокий обрыв, в итоге обе сорвались вниз — одна свернула шею, а у другой оказался переломлен хребет.

На следующий день парни переругались: ни один из них не сумел приготовить даже завтрака! Пришлось искать на арене замену своим девчонкам, чтобы их кто-то кормил. Часа через три им удалось загнать Пятую. Узнав, ради чего за ней гонялись, девушка страшно удивилась, но смиренно согласилась их кормить, да и сама отъелась малость — всё же первую неделю игр девке жрать было совсем нечего. На четырнадцатый день на лагерь профи средь бела дня напали переродки — какие-то когтистые птицы. Первый и Четвёртый от них отбились, но получили много ран. Девчонка их перевязала, а ночью… спокойненько перерезала парням глотки во сне. Вот, что значит довериться кому-то на арене! Хотя факт: ни за что бы Эрроу их не одолела, если бы они все покусанные и израненные не были.

После гибели профи в живых оставались ещё паренек из Десятого, да тощая девчонка из Третьего. Оба прятались, но — то ли сами, то ли менторы им подсказали — вдруг одновременно решили выбраться к Рогу изобилия. Эрроу, не будь дурой, схоронилась, а недоумок этот из Десятого напал на девчонку из Третьего, выпустил ей кишки. Она умирала долго, в мучениях, а эта мразь и не думал ее добить. Поганые игры, с первого же дня были таковыми!

Эрроу напала на него сверху. Казалось бы, мелкота — ей тогда четырнадцать было, а Десятому — шестнадцать. Она прыгнула ему на спину, повалила на землю. Катались они довольно долго, парень начал её душить, но девушке под руку попалась какая-то деревяшка, и Эрроу ударила противника в висок.

Пушка выстрелила два раза: парень из Десятого и девчонка из Третьего перестали дышать одновременно.

Примечание к части

[1] Мисс Грейкоут — прозвище Альмы Койн в Капитолии.

[2] Авентин: район Капитолия в 10 мин. езды от Тренировочного центра ГИ. Автор назвал некоторые районs Капитолия именами Семи холмов Рима, ведь К — неоРИМ! Авентин — район, где живут весьма зажиточные жители Капитолия. Эффи Тринкет тоже живёт там.

[3] Супрефектура — капитолийская тайная государственная полиция

[4] Старший ментор — Победители в богатых дистриктах не редкость, поэтому автор изобрёл своеобразную иерархию. В первый год — «принеси-подай», затем: младший ментор, ментор- подмастерье, а после того, как твой трибут (именно «твой», чужие подопечные не в счёт) остаётся в живых, идёт повышение до «старшего ментора». Выше — проректор и ректор Академии, но во время самых игр они не покидают родных дистриктов. Самая сложная и ответственная работа со спонсорами лежит именно на старшем менторе, поэтому они утверждаются в президентском дворце, равно как и изгоняются за какие-либо прегрешения, как произошло с Бьюти Джаэлз.

Примечание к части

[1] Сторми — так звали девчонку из Первого, которая была очень искусна в убийствах, и которую в финале довелось победить, при помощи смекалки и хитрости, Хеймитчу. Бьюти была её ментором, с восьми лет она её готовила.

[2] Патриции — потомки самых первых жителей Капитолия. Живут в самом маленьком районе Капитолия — Палатине. Их совсем немного — не больше тысячи человек. Тайно или явно держат в своих руках всю власть. Президент Сноу происходит из патрициев.

[3] Плебеи — все прочие жители