Посмертие для Избранного (джен)

Для начала Гарри планировал сам прочитать письмо и лишь затем отдавать его взрослым. Поэтому письмо по пути было заброшено в чулан, и только потом Гарри всё же дошёл до кухни. Стандартный завтрак, ничего общего с тем хаосом, что смутно припоминается из прошлой жизни.

Вообще его память — это такая странная вещь. В загробном мире людей уже не сдерживает странно устроенный и ненадёжный мозг. Они могут вспомнить что угодно, нужно только чуть приложить усилие, вот только мало кто излишне углубляется в себя. В том вечном лете люди просто живут дальше, отдыхают, копят на новую, более успешную (в их мечтах и планах) жизнь.

Гарри тоже особо свою память не препарировал. Так, рассуждал иногда о причинах Дамблдора и Тома, но чтобы пытаться вспомнить всё до мелочей — нет. Слишком больно, одно всегда цепляет другое и получившийся снежный ком в любом случае накроет с головой. Очень неприятно накроет. Старость и насыщенная жизнь до неё дарует очень важную мудрость — прошлое прошлому.

Много интереснее какое-то заклинание теоретически составить или даже артефакт спроектировать. А при отсутствии бумаги и карандаша ещё и время съедает только так.

Любые воспоминания из загробного мира же записываются на душу (или как правильно назвать ту субстанцию, которую люди там представляют) и не зависят от мозга и самого понятия памяти. Они просто есть и всегда в свободном доступе. Поэтому при новом рождении каждая душа получает печать, блокирующую доступ к памяти души, и начинает всё с чистого листа.

Гарри же себе выторговал отсутствие печати, поэтому память о годах (веках? Сколько он там слонялся?), проведённых в мире Смерти, была доступна ему в полном объёме. Но то, о чём он не вспоминал там, не перезаписалось на душу, а так и осталось в какой-то странной ячейке памяти. Поэтому он помнит прошлое, особенно такое дальнее, как собственное одиннадцатилетие, очень смутно, лишь яркими эпизодами.

При этом же или из-за отсутствия печати, или в следствии какой-то махинации Смерти, сейчас у Гарри абсолютная память. Точнее, он запоминает всё, на чём сосредотачивает внимание. Поэтому он помнит каждую прочитанную книгу, но не всегда может сказать, какого цвета у неё была обложка. Или как с вещами, которые он вечно скидывает впопыхах, а потом ищет то носки, то шоколадный батончик.

Мутно всё это, на самом деле, и понимание у Гарри больше инстинктивное, выпестованное долгими размышлениями. Может всё то, что он для себя определил, и вовсе бред бредом, а в реальности всё совершенно по-другому. Как-то ему забыли дать «Краткий справочник об устройстве памяти живых и мёртвых под редакцией Смерти», приходится своими силами обходиться.

Ещё когда Гарри только потребовал переселения в чулан, дядя поменял висевшую там тусклую лампочку на полноценное бра с более ярким светом, ещё и провел провод так, чтобы то висело ровно над изголовьем кровати. Чуть пошаманить с его положением и можно спокойно читать, не беспокоясь о глазах.

Так и сейчас Гарри привычно щёлкнул выключателем у двери, а после поправил угол наклона светильника, чтобы было удобно.

Итак: «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей». Здесь у нас ничего нового, ночует он действительно в чулане, правда по собственному желанию, но когда кого такие мелочи волновали.

Изначально Гарри переехал в чулан, чтобы помочь справиться Дадли с клаустрофобией на собственном примере. Для этого он сначала посоревновался в упрямстве с тётей, но всё же смог её уломать, и дядя превратил пыльное хранилище химии, тряпок, вёдер и швабры (она действительно осталась только одна, и Гарри подозревал её в незаконном хранении и использовании философского камня для собственных нужд) в уютную спальню. Смастерил невысокий топчан, переделал старый комод, подрезав его по наклону лестницы и вставив вплотную к стене. Гарри с Дадли потом ещё и разукрасили всё, созвездия светящейся краской нарисовали, старательно сверяясь с картой небесных тел. Получилось прекрасное убежище и место для сна, только уроки Гарри и делал в своей бывшей спальне (быстро превращенной Дадли в склад), где был нормальный письменный стол.

Обратно Гарри так и не переехал, влюбившись в свой уютный отнорок. Да и Дадли, полюбовавшись с неделю счастливым лицом кузена, захотел попробовать провести ночь в чулане. Он прекрасно выспался, и никакая клаустрофобия его не беспокоила.

— Так, школа чародейства и волшебства «Хогвартс», директор — Альбус Дамблдор, бла-бла-бла… — Гарри быстро пробежал глазами по тексту. — Ничего нового, уже радует…

На всякий случай Гарри ещё раз просмотрел текст и внимательно вчитался в подпись, чтобы магическая печать точно его зафиксировала. Как-то, уже на закате жизни, в его седую голову постучался интерес к механизму отправки данных писем и внезапно он обнаружил целый процесс.

Главный секрет был в особой магической печати, ставящейся на подписи приглашения. Когда кто-то сосредотачивал на ней взгляд (читая подпись, к примеру) она посылала импульс-запрос в сторону смотревшего. Если смотрел маг, то его ядро автоматически посылало импульс-ответ, подтверждающий, что читающий — волшебник. Если ответ не приходил в течение суток после отправки, посылалось в семь раз больше писем. Нет ответа от мага двое суток — ещё в семь раз больше, и так на протяжении шести дней. Если ответа всё не было и не было, то письмо перенаправлялось директору Хогвартса (в это время Дамблдору, а когда Гарри всем этим делом заинтересовался — Тедди Люпину), и тот уже сам обязан был решить вопрос с информированием ребёнка. Так к мальчику Гарри и пришёл в своё время добрый полувеликан Хагрид.

Если ответ был получен раньше, то та же система, что определяла колдующих среди магглов несовершеннолетних, проверяла, были ли возле получателя зарегистрированы взрослые волшебники или нет. Если были, то на этом Министерство считало свой долг выполненным и оставляло всё на совести тех взрослых, если нет — ребенок считался магглорождённым и к нему должен был прийти один из деканов Хогвартса. Сами деканы по магглорождённым распределялись случайным образом. Гарри оставалось только гадать, кого же к нему судьба направит.

Список книг и покупок тоже был вполне стандартным, хотя на деле Гарри и не помнил тот дословно. Не нужны были на первом курсе двенадцать свидетельств гениальности Локхарта — и уже хорошо.

Осталось только показать письмо родственникам.

Выйдя из чулана, Гарри задумчиво заглянул в гостиную, полюбовался, как вся семья смотрит телевизор… И пошёл на кухню заваривать ромашковый чай. Был ещё соблазн бахнуть в него успокоительные капли, но всё же он не стал.

Может, и зря не стал, крутилось у Гарри в голове, пока тётя, причитая, обнимала его и гладила по голове, как смертельно больного. Дядя просто выпил весь свой чай залпом, потом повторил с чашкой Дадли и пошёл на поиски бренди. Его слова: «Где же я его специально на этот случай спрятал…» — Гарри предпочёл не услышать. Только Дадли круглыми глазами смотрел на всё это безумие и пытался незаметно стянуть со столика письмо, чтобы понять, что же вызвало такую реакцию у его родителей.

Письмо Дадли всё же достал, после прочтения уйдя в астрал — чинить порушившуюся картину мира.

Весь балаган длился где-то с полчаса. После этого все сразу же разошлись по своим комнатам — отдыхать от нервного потрясения. Всё равно ничего не изменить: как бы Петуния не хотела отдавать племянника в магический мир, она была бессильна.

Неделя прошла в суете подготовки Дадли к средней школе. Следовало заказать форму, ради чего Дадли пришлось вытерпеть снятие мерок, тётя захотела сразу же купить канцелярию, чтобы была. Гарри же всё крутился поблизости, пытаясь себя занять всем на свете, лишь бы не приниматься вновь гадать, кто за ним придёт.

Почему-то думалось, что Снейп. Это ведь его фирменная поттеровская удача, кто, как не он?

Не-а, не Снейп. Дверь открыл Дадли, так как Гарри в это время пытался утянуть с кухни шоколадку, чтобы затем поделить между двумя нуждающимися в сладком подрастающими организмами. Послышавшийся следом мягкий женский голос чуть не стал причиной уничтожения одного из любимых сервизов тёти — именно за ним, под самой стенкой, и были запрятаны «прелести».

— Там к тебе, — Дадли заглянул в кухню.

— Ага, уже иду, — Гарри соскочил со стула, прижимая к груди добычу. Которую и сунул в руки Дадли: — Спрячь пока, а я пойду погляжу, кто и что там.

Дадли согласно кивнул и тихо зашуршал обёрткой.

— Спрячь, а не сожри всё, Большой Дэ!

— Иди давай, твою долю я тебе оставлю, не бойся так. Или нет, если будешь меня этим прозвищем называть, — Дадли откусил шоколадку и подтолкнул Гарри в сторону гостиной, где оставил маму в компании гостьи.

Гарри обречённо закатил глаза, подозревая, что его часть будет значительно меньше половины, но послушно пошёл в нужном направлении.

В гостиной напротив тёти сидела женщина лет шестидесяти, из серии классических бабушек. Пухленькая, улыбчивая, в платье и чепчике, она вместе с тем не выглядела такой уж странной на маггловских улицах. Обычная жизнерадостная старушка, подсознательно ей ещё с дюжину котов пририсовывали — и всё в рамках британских традиций.

Профессор Помона Спраут, приятно познакомиться, так сказать.

Несмотря на то, что они с тётей Петунией были непохожи от слова совсем, Гарри сейчас удивлённо наблюдал, как они весело о чём-то болтают, потягивая по одному печенье из вазочки. Его прихода даже никто не заметил, пришлось аж кашлянуть и поздороваться, чтобы обратить на себя внимание.

— Мистер Поттер! Приятно познакомиться, я профессор Спраут из Хогвартса, — женщина приветливо махнула печенькой, зажатой в руке. — Как я поняла из беседы с вашей прелестной тётей, вы знаете о Хогвартсе и магии, верно?

— Да, — борясь с желанием проверить тётю на Конфундус, Гарри присел на край кресла.

— Отлично! Тогда нам предстоит только прогулка по Косому переулку, чтобы вы были готовы к учебному году. Но ознакомительную брошюру от Министерства для магглорождённых я вам оставлю, ею, если что, всегда камин разжечь можно. Вы сейчас сходите или мне завтра зайти?

Гарри переглянулся с тётей.

— Гарри, сам справишься? А мы к твоему приходу всё к празднованию подготовим тогда.

Гарри задумчиво поднял голову к потолку, желая разглядеть в нём истину. Её не нашёл, зато обнаружил страстное нежелание завтра рано вставать и куда-то ехать. Особенно зная, что лягут они сегодня с Дадли намного позже привычного, разрешение гулять полночи получить от тёти были тяжело: обычно только на день рождения и перепадала такая прелесть. А у них как раз игрушка новая непройдённая ещё лежит, ждёт своего часа…

— Да, конечно, тётя, — отмер и наконец опустил голову Гарри. — Только схожу, переоденусь.

— Миссис Спраут, а сколько денег примерно надо дать с собой Гарри?.. — услышал Гарри, уже выходя из комнаты. Ответа он ждать не стал, пошёл наверх, где в шкафу хранились выглаженные футболки, в противовес его обычным, лежащим в комоде в чулане. Ради первого появления в Косом можно и принарядиться… Пока в мантию не обрядили и с концами.

Вообще мантия вещь удобная, к тому же многофункциональная, если над ней хороший зачарователь поработает, — но только не школьная. Та как будто нарочно делается максимально неудобной, ещё и до пола всегда: как будто и не существуют укороченные, в которых удобно и бегать, и кувырок можно сделать, не опасаясь запутаться и переломаться всему. Они же уже существуют? Гарри застыл у открытого шкафа, пустым взглядом глядя на ровный ряд футболок на плечиках. Память тасовалась и путалась, будущее мешалось с прошлым, и легкое сумасшествие, обычно строго контролируемое, грозилось выйти из берегов.

— Модель укороченных мантий была впервые представлена в Германии за два года до начала кампании Гриндевальда. Одним из отличительных особенностей боевиков Гриндевальда было ношение как раз таких укороченных мантий. Значит, эти мантии уже существуют. Су-щест-ву-ют.

— Гарри, всё нормально? — в комнату зашёл Дадли.

— Почему школьные мантии до пола, а не более удобные для детей укороченные? — Гарри обернулся на кузена, но в его глазах разум всё ещё был не виден.

— Тебе лучше знать, братишка, — Дадли ничуть не удивился, лишь подошёл поближе и обнял Гарри. — Наверное, очередная глупая традиция, это же Британия, здесь все очень не любят менять глупые традиции.

— Глупая традиция?.. — в глазах Гарри вновь появилась осознанность, и он ответил на объятья Дадли. — Спасибо, Диди.

— Зачем ещё нужны кузены, Гарри, — Дадли улыбнулся и растрепал и так похожие на гнездо волосы Гарри.

Гарри быстро переодел футболку и сменил домашние шорты на джинсы. Он и так с этим приступом потратил кучу времени зря, поэтому стоило поспешить. Уже через минуту он топтался в коридоре у двери, успев ещё и заглянуть в гостиную, показывая, что готов к выходу. Профессор и тётя сердечно прощались, тётя ещё и упоминала какой-то пирог, который обязательно попробует испечь…

Конфундус, однозначно Конфундус.

В конечном итоге профессор всё же подошла к Гарри и, взяв его за руку, аппарировала.

На ногах Гарри удержался — уже подвиг. Детский организм не сильно любит аппарацию, не зря её нельзя использовать с детьми младше одиннадцати, да и так она далека от приятного, особенно при отсутствии привычки. А этому телу откуда её заиметь? Придется нарабатывать заново, но до этого надо ещё дожить.

Переместила их Спраут сразу на Косой, не став проводить сквозь Дырявый котёл:

— Я расписала твоей тёте, как проходить со стороны магглов: там через кабак и на его заднем дворе постучать волшебной палочкой по кирпичам — порядок и расположение кирпичей есть в брошюрке, а адрес кабака я продиктовала — ничего сложного. Поэтому тянуть в ту алкогольную клоаку ребёнка я посчитала излишним, — женщина улыбнулась.

А Гарри с удивлением признал здравый смысл в её словах. Значило ли это, что хоть у кого-то в Хогвартсе он имелся? Слабо верилось, но пока свидетельств обратного не было…

Первой их остановкой стал Гринготтс. Стандартная процедура проверки подлинности ключа, протянутого Спраут, затем сличение ауры Гарри с образцом, записанным на ключе — всего лишь беглый взгляд, а столько последствий. Если ауры совпадают — всё хорошо, нет — у гоблинов свои отношения с решившими присвоить чужое добро. Поэтому, чтобы избежать дальнейших проблем, в чистокровных семьях принято в день имянаречения заносить и ауру младенца в «хранилище аур» ключа. Сам ритуал добавления новой ауры прост и элементарен, а вот по какому принципу все эти ауры в ключе хранятся, Гарри не знал. Очередной гоблинский секрет.

Всё было правильно: аура подошла и был вызван гоблин для транспортировки их к сейфу. Тележка закладывала виражи, Гарри жмурился от ветра и восторга, а Спраут откуда-то достала спицы и начала вязать, и ничего ей не мешало. К сейфу она тоже не пошла, так и сидела в тележке, считая петли.

Гарри, получив доступ к сейфу, только страдальчески поморщился, затем вздохнул и начал сыпать в протянутый гоблином мешочек галлеоны, сикли и кнаты. Прекраснейшее маггловское изобретение — кредитные карты, появится в магическом мире лишь лет через пять, а чековой книжкой пользоваться только с пятнадцати лет можно. До этого же возраста ему придется страдать, тягая деньги в мешочке, что совсем-совсем неудобно. И почему никто не изобрел какой-то волшебный кошелёк?

Ах, да. Заклинания пятого измерения дают слишком большой объём, чтобы в кошельке с ним можно было выловить мелкие монеты. А левитацией ты запаришься оттуда по монетке тягать.

Наконец, нудное набирание нужного количества монет закончилось, и Гарри вернулся к тележке. В руках у него позвякивал мешочек, чем жутко самого Гарри бесил.

— Миссис Спраут, вы не могли бы обеззвучить этот мешочек?

— Да, конечно, мистер Поттер, — женщина спрятала куда-то своё вязание и достала из рукава палочку. — Мута, — раздражающий звон прекратился, и Гарри выдохнул спокойнее.

А на улице светило солнце. Ярко-ярко, слепя глаза, не скрытые за глупыми круглыми очками.

— Теперь за сундуком и дальше по списку, — наметила план профессор, на что Гарри лишь согласно кивнул.

Сундук, стильная модель без лишних декоративных элементов, в чёрном цвете и с паролем на замке. Ещё и с отделением для крупногабаритных вещей под чарами расширения пространства.

Медные весы, телескоп, котел, флаконы и дополнительный набор ингредиентов для зельеварения. Защитные перчатки, фартук и специальная прозрачная сетка для волос, чтобы не мучаться с шапочкой. Долго эту сетку не поносишь, но на стандартную пару зельеварения хватит. Перья и пергамент. Чернила.

Вроде не так много купили, а время приблизилось к обеду. Поэтому Спраут, не слушая возражений, дала полчаса побродить по книжному, вдруг что приглянется не из школьной программы, а затем пообещала затащить в кафе — нормально поесть, как и положено ребенку в это время. Гарри оставалось только смириться и отправиться послушно бродить между стеллажами магазина.

Брать что-то по боевой магии или по высшим чарам было глупо, всё равно раньше пятнадцати, а то и семнадцати, ничего из них он повторить не сможет, противное хрупкое ядро. Поэтому полки с ними Гарри прошёл быстро, так же миновал и литературу по рунам и артефакторике. А вот дальше пошли уже книги поинтереснее: тут и трактаты про принцип построения заклинаний был, и пособия углублённой трансфигурации…

Чтобы лучше рассмотреть заинтересовавшие его книги, Гарри присел на корточки, да так и залип, взяв одну из них. В прошлой жизни он не сильно интересовался теорией магии, будучи всю жизнь больше практиком. Сначала аврорат, сожравший только так тридцать лет и подаривший кучу шрамов, язву, перелеченную столько раз, что целительные зелья уже на неё не работали, и отсутствие мизинца на левой руке. Затем артефакторика, заинтересовавшая его абсолютно внезапно, изучаемая в основном методом тыка и лишившая его в какой-то момент кусочка уха, вместе со всей шевелюрой и правой бровью. Заметил он это непотребство только дня через два, как довел опыт до конца и решил всё же принять душ. Бровь и волосы выросли заново, а вот ухо так и осталось без верхнего кусочка. Незаметно подобралась окончательная старость, когда даже его шило уже поутихло и перестало рваться на подвиги… А там и смерть.

В этой жизни его страстью стала археология, а зная, насколько древние маги все как один были жлобами, следовало уделить особое внимание магической теории, чтобы быть способным распутать всю ту вязь проклятий, что навязали злобные предки. Одной силой там, увы, зачастую не управиться.

В какой-то момент Гарри и вовсе сел на пол, листая «Элементарную теорию заклинательной вязи». Очнулся он, когда кто-то об него споткнулся, попав при этом ещё чем-то по голове.

— Извини, я тебя не заметил, — над Гарри возвышался худощавый парнишка с книжкой в одной руке. Видно, она и приземлилась Гарри на голову.

— Ничего, я сам виноват, — Гарри встал и принялся отряхиваться.

— Ты… магглорождёный? — мальчишка замялся при вопросе, но смотрел на Гарри с интересом, особое внимание уделив джинсам и футболке. Сам он был в мантии, а, значит, наверняка чистокровный.

— Нет, просто живу у маггловских родственников, — Гарри задумался, но после протянул всё же руку и представился: — Гарри Поттер.

— Теодор Нотт, — будущий слизеринец на удивление спокойно пожал руку. — Приятно познакомится.

— Ага, мне тоже, — Гарри кинул взгляд на часы и заторопился: — Так, мне пора бежать, встретимся в поезде, — прихватив так заинтересовавшую его книгу, Гарри махнул рукой и скрылся за углом стеллажа.

Теодор Нотт… Это не с ним одно время встречалась Гермиона?

У кассы Гарри уже ждала Спраут со стандартной стопкой книг для первого курса. К ним Гарри доложил ещё свою и стал расплачиваться.

А затем его накормили обедом, за который заплатить уже запретили. Ну и ладно, не сильно и хотелось.

После обеда несколько разморенного Гарри потащили в ателье мадам Малкин. Никого кроме них там не было, поэтому пока дремлющего стоя мальчика обмеривали волшебные ленты, мадам Малкин и профессор Спраут о чём-то шептались. Затем ему разрешили сползти со скамейки и расположиться в одном из кресел, где он и свернулся себе в удовольствие, продолжая дремать.

Через какое-то время его разбудили, сунули в руки пакеты с одеждой и спровадили на улицу. Солнце уже перестало так жарить, в Косой переулок пришёл приятный легкий ветерок, и сон ушёл, как не было его. Гарри закинул пакеты в сундук и пошёл к их последней остановке — магазину Олливандера.

Там было всё так же тихо, пыльно, мало света и не было на месте самого Олливандера. Вскоре тот появился, со своим фирменным приветствием:

— Помона Спраут! Кедр, одиннадцать дюймов, драконья жила! Очень своенравная палочка, но заботливая, что парадоксально.

— Всё верно, мастер Олливандер.

— А вы… — старик подошёл поближе к Гарри и его немигающие прозрачно-голубые глаза уставились на Гаррино лицо. У Гарри губы так и норовили растянуться в усмешке, когда его собственные прозрачно-зелёные, блёклые глаза встретились с Олливандером взглядом. — Гарри Поттер, должно быть?..

— Добрый день, мастер, вы правы, — Гарри медленно моргнул, пряча глаза за веками. Интересно, Олливандер такой же, как он?

— Уверен, палочка у вас будет крайне необычна, крайне… Но начнем?.. — и начал шуршать в своих запасах, постепенно выкладывая всё новые и новые коробочки на стол.

— Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов. Во время её изготовления случилась неудача — она выскользнула и умудрилась искупаться в Напитке Живой Смерти, из-за чего стала очень привередливой, очень. Но, может быть, вам удастся с ней поладить? — старик протянул такую знакомую, родную палочку, что у Гарри даже дрогнула рука, когда он её брал.

Стоило только сжать палочку, чтобы понять — это она. Его продолжение, лучший друг и преданный помощник. Спустя столько лет? Всегда…

— Это она, — Гарри ласково провёл второй рукой по древку, а затем легким взмахом вызвал сноп искр. — Сколько?

— Семь галлеонов, мистер Поттер, семь. Знаете, что ещё интересно? У этой палочки есть близнец. Феникс дал за раз сразу два пера, что случается очень редко… Я изготовил две совершенно разных палочки, которые, тем не менее, не смогли остаться друг к другу равнодушными. Вторая палочка оставила на вас ваш знаменитый шрам, мистер Поттер. Тис, тринадцать дюймов… Как, однако, интересно…

Профессор Спраут недовольно поморщилась, но прерывать Олливандера не стала. Дождалась, пока Гарри расплатится, и вежливо попрощалась.

Обратно на Тисовую улицу они возвращались аппарацией. Профессор Спраут переместила их в коридор, дождалась, пока с кухни на звук хлопка подойдёт тётя Петуния, перекинулась с ней парой фраз и лишь после этого откланялась.

— Тёть, у тебя голова сегодня случайно не кружилась? Или болела, может?

— Нет, Гарри, всё нормально было, — Петуния улыбнулась и потрепала племянника по голове. — Попроси Дадли помочь тебе затащить сундук, и идите мыть руки и за стол. Всё уже готово.

Не Конфундус, значит. Странно…

* * *

Тридцать первое августа наступило рывком, внезапно. Только вчера дядя отвёз Дадли в его школу, которая тоже была пансионом, хоть и не таким строгим, как в Хогвартсе. Тётя долго обнимала сына, не готовая расстаться даже на неделю. Гарри же сунул втихаря Дадли половину собственной заначки сладкого — он сам в поезде себе сможет сладкого детского допинга купить, а вот у Дадли такой возможности не будет.

Сегодня же тётя обнимает уже самого Гарри, который вернуться сможет только на Рождество. С него стребовали клятвенное обещание написать по приезде, а затем ещё и отписываться еженедельно. Каким бы странным ребенком он ни был, как бы ни пугал иногда своими приступами, он всё равно был сыном её сестры. Её милой маленькой Лили — такой же встрепанный воробушек, как и она.

— Береги себя, Гарри.

— Обязательно, — Гарри поцеловал тётю в щеку и спрятался в машине. — Я не собираюсь рисковать лишний раз.

На вокзал они приехали заранее по просьбе самого Гарри. Хотелось занять себе место без толкотни и шума.

С дядей Гарри попрощался у разделительного барьера. Помахал тому на прощание рукой и нырнул в стену, проходя на платформу.

Там почти никого не было и добраться до вагона первокурсников удалось без проблем, благо, искать тот не надо было — он традиционно был сразу за головным вагоном. Сделано такое разделение на вагон первачков и остальных было ради того, чтобы новички сразу перезнакомились друг с другом, да и не попали совершенно беззащитные под шальное заклинание старших. По этим же соображением в вагоне сразу за первокурсниками крайние три купе были за старостами, почти как последняя линия защиты первокурсников.

Вагон был полностью пустой, поэтому Гарри быстро занял крайнее к головному вагону купе и с удобством там расположился. На днях он вспомнил отличное занятие для развития мелкой моторики, очень важной при колдовстве, и теперь максимальное количество времени уделял ему.

Он рисовал. Точнее, перерисовывал, при отсутствии-то особого таланта. Ему накупили с несколько десятков разных открыток и теперь он развлекался, чиркая в блокноте карандашом, прикусив кончик языка.

Он так увлёкся своим занятием, что не заметил ни отправления поезда, ни как к нему в купе иногда заглядывали, но ничего не говорили, не желая отвлекать — даже продавщицу сладостей, на которую так рассчитывал, не заметил. Вывел его из транса девчачий голос:

— Мальчик Невилл ищет жабу, и я ему помогаю! Ты не видел жабу? — в дверях стояла кудрявая девочка, бойко подбоченившись и не обращая внимания на пухлого мальчика сзади, что дергал её за рукав и говорил не мешать.

— Нет, — Гарри абсолютно спокойно встретил её взгляд. Это не его Гермиона, умная красавица Герми, и не его Невилл, размерами с медведя и флегматичностью слона. Это абсолютно чужие люди. И пусть дальше так и будет. — Но, думаю, даже если вы её не найдёте сами, её отыщут домовики, когда будут прибирать поезд.

— Домовики? — недоуменно переспросила девочка, но затем, не дожидаясь ответа, спросила совершенно другое: — А что ты делаешь?

— Рисую. Это развивает мелкую моторику. И я буду рад, если смогу вернуться к этому, — с холодной улыбкой.

— Пфф, — фыркнула девочка и, гордо развернувшись на пятках, ушла. Невилл тихо попрощался, извинился за беспокойство и побежал вслед за ней.

Гарри смотрел на чистый альбомный лист, а видел свою подругу, сестру-валькирию. Её вечная радость делиться знаниями, вера в него, постоянная поддержка. Как она, смеясь, танцевала попеременно то с маленьким Джеймсом, то с маленьким Скорпиусом, которые вечно дрались между собой за право пригласить её. А Хьюго постоянно их поддевал, что с ним-то она постоянно танцует. Как в последний раз блеснули её серебряные волосы, когда…

Карандаш треснул. Гарри очнулся и лишь больше уверился держаться подальше от Рона и Гермионы. Возможно, Невилла. Но точно от Драко Малфоя. Держаться как можно дальше от Драко Малфоя!

Гарри поспешил вновь утонуть в рисовании, лишь бы не думать. И ему это вполне удалось, так как следующий раз он очнулся уже от предупреждения машиниста.

На улице их встречал старый добрый Хагрид со своим огромным фонарем, который всё равно ничего, кроме его лица, не освещал. Испытание «Попади в школу» началось. Те из чистокровных, кто изучали Люмус, стали светить себе и своим соседям под ноги и только так удалось избежать жертв на скользких от недавнего дождя камнях, что тропинкой спускались вниз к озеру.

У озера их уже ждали лодки. Гарри было всё равно где, лишь бы не со старыми друзьями, поэтому он подсел к сестрам Патил в компании мулата. Имя мулата совсем выпало из его дурной головы, но скоро Распределение, там всех и вспомнит. Наверное.

Хогвартс. Дом для тех, кто его ищет. А где его, Гарри, дом?

Строгая МакГонагалл, единственная из всех профессоров не презревшая классическую остроконечную шляпу. Призраки — эхо времени, не нашедшие или не захотевшие найти путь в загробный мир. Полный огней Большой Зал.

Стоило войти, как Гарри запрокинул голову, жадно глядя на проекцию звёздного неба над Хогвартсом. Именно с неё когда-то началось его увлечение артефакторикой. Заклинание иллюзии было разрушено в Последней Битве (что за тупое пафосное название, но такие всегда запоминаются лучше всего) и уйдя из аврората, он взялся его восстановить. Для этого понадобилось лишь с пару десятков взрывов, хотя казалось, чему взрываться при создании иллюзии, да три года работы. Ему удалось, поэтому его внуки уже имели возможность наслаждаться полной магией Большого Зала.

Шляпа пропела песню и началось Распределение. Все знаковые для Гарри люди попадали в те же дома, что и в его мире. А вот и настала его очередь.

— Поттер, Гарри!

Шляпа закрыла ему глаза и Гарри мысленно перенёсся в свой кабинет. Камин, письменный стол и два кресла между камином и столом. За одним из них он — старик, не младше Дамблдора, разве только презревший бороду. За вторым Шляпа, задумчиво кусавшая свою полу.

— Безумец?

— Что вы, любезная, всего лишь сумасшедший, — Гарри хмыкнул. — Вина?

— И куда тебя распределить, переродившийся? — Шляпа на вопрос не ответила, но лёгкое покачивание верхушки сказало Гарри всё и так.

— Куда хотите. Хоть считалочкой считайте. Ваше здоровье, — Гарри качнул своим бокалом. Ну и что, что это лишь фикция, порожденная его разумом. Вино, это всегда вино.

А в реальности Шляпа, под всеобщими пораженными взглядами, внезапно начала читать считалочку, показывая на все факультеты по очереди. Остановилась она на Райвенкло, чье название и выкрикнула. А когда МакГонагалл никак не отреагировала, ворчливо прибавила:

— Снимай давай, распределила я уже парня, чего ты ждёшь.

Профессор заторможенно подняла Шляпу, и Гарри смог наконец отправиться к своему факультету. В зале царила тишина, но стоило ему сесть и начать знакомиться с окружающими, как она разорвалась гулом голосов. Лишь спустя минуту МакГонагалл смогла продолжить церемонию.

А мулата звали Блейз Забини.