Семь (джен)

На Чжоу Чанг было надето платье старшей сестры, ушитое по краям, а волосы собраны в простую, но красивую причёску. На её лице сияла счастливая улыбка, когда она раз за разом утягивала Седрика танцевать.

Теперь же Чжоу сидит в своей спальне, держа в руках единственную фотографию со Святочного бала, где они с Седриком смеются и машут руками в камеру. Завтра очередное занятие в Отряде Дамблдора; какое оно по счёту — шестое, или может быть, восьмое? Дурацкое Оглушающее заклятие уже которую неделю ей не даётся: она всё никак не может отвести взгляда от Гарри. Когда Гарри тепло улыбается Чжоу, из её головы радостно вылетают все мысли до единой, но лишь на мгновение — потом приходят мысли о Седрике, а за ними вина и жгучий стыд.

— Так нельзя, — слова вырываются против её воли.

— Что нельзя? — спрашивает Мариэтта с соседней кровати.

Чжоу прячет фотографию под подушку, качает головой и отворачивается. Дышать становится трудно, глаза плохо видят за прозрачной пеленой, в горле ком. Чжоу срывается с места и бежит в душевую. Она садится на бортик ванны, даже не пытаясь остановить хлынувшие из глаз слёзы.

«Седрик не хотел бы, чтобы ты раскисала», — звучит ободряющий голос в её голове.

«А хотел бы Седрик, чтобы я, вместо того, чтобы тренироваться, вешалась на другого?» — спрашивает она. Но ответ так и не приходит, а Чжоу снова захлёбывается рыданиями. Рука сама тянется к маникюрным ножницам на полке: она сжимает их в кулаке и проводит остриём по костлявому бедру, силой вдавливая ножницы в кожу. На бледной ноге выступают капли крови.

Кажется, ей немного легче.

— Ты мне очень нравишься, Гарри, — почти неслышно шепчет Чжоу, сглатывая ком в горле.

Она робко подступает к Гарри, кладёт руки ему на плечи и накрывает его губы своими. Какой же он красивый. И умный. И смелый.

«И Седрик тоже был таким»,— вспоминает она, но не прекращает поцелуй.

«Я не шлюха, — повторяет Чжоу про себя, крепче обнимая Гарри. — Я не такая».

«Так нельзя», — портит все противный голос в её голове.

Из глаз прорываются слёзы, и она резко отстраняется от Гарри.

— Что-то не так? — тихо спрашивает он, несмело дотрагиваясь до её плеча, на что Чжоу лишь качает головой и отворачивается. Нет. Нет. Она такая. Гарри заслуживает лучшего.

Чжоу медленно отходит к двери, а оказавшись в коридоре, бежит что есть сил. В тёмном закутке она, задыхаясь от бега и слёз, сползает на пол.

— Ты не заболела? — в который раз обеспокоенно спрашивает её Роджер Дэвис, когда она на разминке перед тренировкой упускает четвёртый квоффл подряд. — Тебе плохо?

Чжоу снова качает головой и отворачивается. Она старается дышать глубоко, чтобы не разрыдаться.

После тренировки Чжоу позади всех плетётся в раздевалку. На этот раз она не стремится поскорее убежать, а ждёт, пока все уйдут. Когда это происходит, она поднимается на ноги и подходит к зеркалу. Она такая худая, почти прозрачная, под покрасневшими от недосыпа и слёз глазами жуткие синяки. В ногах тяжесть, какой не было раньше, а руки трясутся, напоминая о каждом упущенном мяче на этой тренировке. И на всех предыдущих.

Зачем они все её терпят? Зачем им такой никудышный игрок? Она не способна контролировать себя даже на тренировках.

Неужели это никогда не прекратится? Неужели ей не хватит воли, чтобы самой это прекратить?

Какая же она жалкая.

— Тряпка, — шепчет Чжоу, глядя на своё отражение. По её лицу снова текут слёзы.