Семь (джен)

Долорес пожимает руку начальнику Сектора борьбы с неправомерным использованием магии и улыбается, чуть приклонив голову. Плечи её укрывает дешёвая, но аккуратная мантия, а на указательном пальце — простенькое колечко, подаренное школьной приятельницей. Здесь, в столь непрестижном отделе Министерства, начинается её путь к вершинам: Долорес сделает всё возможное, чтобы никто не посмел ассоциировать её с её безвольным ущербным папашей.

Долорес пожимает руку уже бывшему начальнику Сектора борьбы с неправомерным использованием магии и улыбается, почтительно склонив голову. На плечах у неё покоится вязаная шаль, а на двух пальцах правой руки красуются новые колечки, купленные в ювелирном магазине Косого Переулка. Начальник не замечает, что за радостной, даже немного сочувствующей, улыбкой скрывается безумное, почти убийственное ликование. Скольких человек Долорес подсидела за годы работы — не сосчитать. Сколько людей было с позором уволено из министерства, чтобы Долорес смогла занять их место — и месяца не хватит, чтобы всех припомнить. И всё это по её вине.

Нет.

Это исключительно их вина, не её. Разве они не понимали: ничто не способно остановить Долорес? И неужели её назначение начальником Сектора тому не доказательство?

Долорес пожимает руку Корнелиусу Фаджу и улыбается, склонив голову набок. На плечах у неё легкая шифоновая накидка, а на пальцах кольца с изумрудами. Три года. Каких-то жалких три года ушло у неё на то, чтобы стать ближе всех к министру. Три года — и она уже имеет над ним непомерную власть.

Ей и даром не нужен трон, нет-нет. Она предпочитает место прямо за ним. Там гораздо удобнее обернуться и увидеть того, кто мгновение назад намеревался всадить нож тебе в спину. Или раскроить этим ножом череп неугодного короля в момент, когда он станет слишком подозрителен и понятлив.

Министр слеп и глуп, он не способен увидеть дальше собственного носа, и Долорес раз за разом пользуется этим. Одно её слово, и пара дементоров отправляется прямиком в Литтл Уингинг. А уже через пару часов Долорес наблюдает, как глаза министра загораются от едва сдерживаемого триумфа. Фадж что-то лопочет про мальчишку, который месяц назад кричал о возрождении Волдеморта: мальчик этот, мол, вызвал Патронуса забавы ради. Долорес кивает, едва сдерживая смех. Он так ничего и не понял.

До суда над Поттером больше недели, и Долорес позволяет себе расслабиться. Она торжествующе хохочет и заказывает бутылку безумно дорогого вина.

Долорес пожимает руку самому Дамблдору, с вызовом глядя ему в глаза. Она знает, что старик терпеть её не может, но он слишком вежлив, чтобы показать это.

Убрав руку, Долорес поправляет на плечах шаль из розового шёлка и, выражая надежду, что они сработаются, выходит из директорского кабинета. Фадж идёт за ней.

— Ах, дорогой министр, этой школе катастрофически не хватает… дисциплины, — как бы между прочим произносит она, складывая домиком пальцы, унизанные перстнями гоблинской работы.

— Я вам полностью доверяю, Долорес, — отвечает Фадж, приклонив голову.

Он уходит, не замечая, как на лице Долорес проступает жуткая звериная радость.

Теперь и школа в её руках. Теперь всё в её руках.

Долорес пожимает руку Пию Толстоватому и снисходительно улыбается, сверля его взглядом. На пальцах у неё всё те же перстни, а на плечах накидка из розового меха.

Дамблдор и Скримджер теперь служат кормом для червей и не смогут ей помешать. А с остолопом Пием проблем не будет.

Она настолько ослеплена властью, что не замечает на лице новоявленного министра отрешённого выражения. Долорес не понимает, что не она будет управлять им.

— Грязнокровки, — шипит она, глядя на Толстоватого снизу вверх и изображая праведный гнев. — Они не уважают наших традиций и смеют устанавливать свои порядки. Имеют ли они на это право, как вы считаете, господин министр?

— Не имеют, — твёрдо отвечает Толстоватый.

— Я думаю, стоит принять меры, господин министр. У меня возникла пара идей на этот счёт.

Толстоватый улыбается и кивает, а Долорес прилагает все свои силы, чтобы обуздать отчаянную радость триумфа. Это было слишком просто.

Через несколько дней перед комиссией по учёту магловских выродков предстаёт с полтора десятка человек. Долорес удовлетворённо поглаживает розовый мех на накидке и горделиво надевает медальон с витиеватой «S». Её власть почти безгранична, вот если бы ещё только…

Руки Долорес сжимают чёрные склизкие лапы дементоров, её губы дрожат от ужаса и обжигающего холода. Долорес, не отрываясь, смотрит в каменный пол и еле-еле передвигает ноги. Перстни сорвали с её пальцев, под обломавшимися ногтями грязь, а вместо меховой накидки её плечи укрывает грязная ветхая роба.