Семь (джен)

— Я всё делаю правильно, — Бартемиус произносит эти слова тихо, почти шепотом, еле сдерживая прорывающееся наружу ликование. Теперь, когда школа позади, он может навсегда покинуть ненавистный дом и исполнить мечту всей своей жизни. Ему, лучшему ученику, блестяще сдавшему все экзамены, незачем размениваться на всякий сброд и зарывать свой талант. С его-то умениями он без труда станет лучшим в Дивизионе Авроров, следом — главой Департамента защиты магического правопорядка, а там уж и до министра магии недалеко.

Бартемиус сбегает из дома, смерив презрительным взглядом молчаливую безответную мать и расхлябанного, вечно пьяного отца. Пусть они и дальше варятся в собственном дерьме. У него теперь своя жизнь.

— Я всё делаю правильно, — едва не срываясь на крик, громко проговаривает Бартемиус.

Жена смотрит на него с неприязнью. Бартемиус разворачивается и уходит. Она сама виновата: разбаловала сына, из-за нее этот гадкий мальчишка позволяет себе нести всякий вздор. Раз жена не способна привить ему уважение к старшим, то это сделает Бартемиус. Каким способом — он решит сам, и её мнения спрашивать точно не будет. Его-то этот паршивец будет слушаться. Он просто не посмеет сделать по-другому: сама мысль об этом будет наводить на него страх. Об этом Бартемиус позаботится.

— Я всё делаю правильно, доверьтесь мне, — твёрдым голосом говорит Бартемиус, протягивая главе Департамента бумагу на подпись. Старая дама мгновение смотрит на него, кивает и берёт перо. Даже если не согласна с ним, она не сможет ему противостоять. Ей не сегодня-завтра придется оставить должность. Бартемиус, пряча торжествующую улыбку, смотрит, как старуха дрожащей рукой подписывает приказ.

Вскоре Министерство насильственно выдворяет из Британии всех великанов, а тех, кого выгнать не удается, попросту убивает — и всё это благодаря Бартемиусу.

Ни одна его идея, ни один указ не подвергается осуждению. Бартемиус усмехается: «Так и должно быть». Он — единственный, кто может связать руки Волдеморту — не дать ему заполучить новых сторонников, — и Бартемиус раз за разом пользуется своей властью.

Бартемиус улыбается, принимая поздравления коллег. Теперь он глава Департамента. Иначе просто быть не могло. Кто, если не он?

— Я всё делаю правильно, — Бартемиус едва сдерживает смех, представляя лица членов Визенгамота, когда те услышат его завтрашнее выступление. Конечно, глупцы и слюнтяи будут с ним не согласны, но какая, впрочем, разница? Последнее слово не за ними. Как только его новый приказ принесёт плоды, никто больше не сможет спорить с Бартемиусом.

Через несколько дней Авроры отправляют на тот свет полдюжины Пожирателей, столько же оказывается в Азкабане. Бартемиус знает, что Волдеморт в ярости, и издевательски насмехается над ним. Скоро от его приспешников останется одно мокрое место.

— Вам бы впору министром быть, Барти, — слышит Бартемиус от каждого, с кем пересекается в коридоре. Он лишь вежливо улыбается им, будучи уверенным, что это всего-навсего вопрос времени. Более достойного человека найти нельзя. Конечно, многие будут против: сочтут его меры слишком жесткими. Но они — слабаки, не способные посмотреть правде в глаза. Глупые, безвольные идиоты, а мнение идиотов не учитывается.

— Я всё делаю правильно, — рычит Бартемиус, пристально глядя жене в глаза.

Та отводит взгляд и со слезами наблюдает, как Барти-младший, потирая красную от удара щёку, тащит чемодан к двери. Бартемиус провожает его мрачным взглядом: что с него взять, с малолетнего идиота.

В голове звучит яростный крик сына: «Чтоб оно сдохло, твоё Министерство». Безмозглый мальчишка. Вместо того чтобы благодарить отца за воспитание и предложенную работу, этот щенок устраивает истерику. Не хочет помогать отцу и быть хоть в чём-то полезным — так пусть катится.

— Жрать захочет — придёт, — обрубает Бартемиус, убеждённый, что иначе быть не может.

— Не придёт, — жалобно произносит жена, но Бартемиус её не слушает. Мальчишка вернётся, никуда не денется, ещё на коленях к нему приползёт. Тогда Бартемиус уже решит, принимать его обратно или нет.

«Я всё делаю правильно», — эти слова Бартемиус судорожно повторяет про себя словно молитву.

Жена сидит рядом, пряча лицо в ладонях. Бартемиус не смотрит на неё: он ровно раскладывает бумаги на столе, надеясь, что никто не видит, как дрожат его руки. Когда тянуть больше нельзя, Бартемиус глубоко вдыхает и твёрдым голосом произносит:

— Введите.

Он окидывает яростным взглядом четверых подсудимых и лишь на мгновение задерживает взор на побледневшем, дрожащем от холода и ужаса мальчишке.

«Он сам во всем виноват, — думает Бартемиус, — сам виноват». А он, Бартемиус, всё делает правильно. Да-да. Всё правильно. Только почему перед глазами у него прозрачная пелена? Почему ему так больно?

— Я всё делаю правильно, — сорвавшимся голосом шепчет Бартемиус, медленно шагая к комнате сына. — Так будет лучше. Для всех.

Бартемиус останавливается возле двери и долго смотрит под ноги, не решаясь сдвинуться с места. Уверенности как не бывало. Только страх и ненависть. Ненависть не к сыну — к себе самому. Бартемиус горько усмехается: видели бы его сейчас те, кто так хвалил его смелость и решительность.

Бартемиус берёт себя в руки. Он должен это сделать, по-другому просто нельзя, — это правильно, вне всяких сомнений. Бартемиус вытаскивает палочку и, отворив дверь в комнату сына, с порога произносит:

— Империо.

«Я всё делаю правильно», — глядя на завывающую Винки, думает Бартемиус, но после стольких лет у него уже с трудом получается убедить в этом себя самого.

Если эта немощная идиотка не способна справляться со своими обязанностями, в доме Бартемиуса ей делать нечего. Так он и говорит какой-то малолетке, кричащей, что Винки просто испугалась шума. Трудно же будет этой вздорной девчонке, если она не способна совладать со своими эмоциями.

Бартемиус с презрением смотрит на умоляющую Винки. На что она надеялась, интересно бы знать. Не может уследить за полностью управляемым мальчишкой, у которого даже палочки нет — пусть идёт на все четыре стороны. А Бартемиус сам с ним справится, у него хватит на это сил. У него всегда на всё хватало сил.

— Я всё делаю правильно, — шепчет Бартемиус, жалея, что не смог забрать у Хвоста палочку.

Он бесшумно выходит из дома, а потом бежит, что есть сил. Дамблдор — его единственная надежда. Бартемиус должен многое ему рассказать, пусть даже придётся сесть в Азкабан. Бартемиус, не переставая бежать, заходится безумным смехом, представляя, как будет переговариваться с сыном, сидящем в соседней камере.

— Я совершил ошибку, — Бартемиус отчаянно цепляется руками за дерево. Он не может понять, почему дерево такое мягкое, и почему оно шевелится. Он поднимает глаза и видит, что держит за руки лохматого мальчика, который пытается что-то ему сказать.

Бартемиус не понимает, кто пустил мальчика в Министерство, да ещё и в таком непозволительном виде. Нужно сказать Уизерби, чтоб вышвырнул его. А потом пусть заварит ему чай.

Время не ждёт, жена с сыном вот-вот придут. Может, он успеет ещё немного поработать?..

Нужно срочно поговорить с Дамблдором, предупредить его, иначе все погибнут…

Ну где же они? Концерт уже скоро. Наверняка этот гадкий мальчишка не торопится, заставляя всех ждать. Он ему ещё устроит дома… Если они опоздают, перед Фаджами будет неудобно…