Дело о машине времени (джен)

Мистер Арно, которого Эмма назвала «старым Лоренсом», оказался очень сутулым пожилым джентльменом с густой и совершенно бесформенной бородой, со следами давнего ожога на правой щеке и в старомодном золоченом пенсне. Собственного жилища у него не было, и чета Леру сдавала ему небольшую комнату на первом этаже. Едва ли не четверть ее была занята огромным верстаком, безо всякого порядка заваленным всевозможными механическими приспособлениями, о назначении которых оставалось только догадываться, чертежами на измятых листах веленевой бумаги, тут и там присыпанными горстками табачного пепла. Вчерашняя газета, лежавшая на краю стола, пребывала в столь же плачевном состоянии.

— Вы, должно быть, мистер Холмс? — проскрипел он. — Слышал, что ваш друг, доктор Ватсон, был свидетелем этой ужасной трагедии. Кошмар, настоящий кошмар!

В отличие от почти безупречного английского выговора Эммы, его акцент сразу обращал на себя внимание, и я без труда распознал бы в нем француза, даже не зная имени своего собеседника. Холмс представился и добавил:

— Я вижу, вы готовитесь к переезду? Мы не отнимем у вас много времени. Мне лишь хотелось бы получить ответы на несколько вопросов.

Лоренс вздрогнул и, вывернув шею, испуганно вгляделся в глаза Холмса, но затем снова поник, ссутулился и торопливо забормотал:

— К переезду, да… Я, знаете ли, собираюсь в Париж. Только не подумайте, что я сбегаю, мистер Холмс. Просто без мистера Леру меня тут уже ничего не держит, и я не хочу обременять вдову своим присутствием. А в Париже у меня осталась родная сестра, она будет рада старику.

— Как давно вы знакомы с мистером Леру? — спросил Холмс, проигнорировав его сбивчивые оправдания.

— Знакомы давно, еще с Франции. А работаю я у него последние пять лет. Блез подыскивал себе ассистента с навыками механика, а я всегда был хорош по части механизмов. Пытался даже открыть свое дело, но делец из меня не задался. Кабы не мистер Леру, не миновать бы мне суда за долги.

Сменив тему, старик явно испытал облегчение. Чувство вины, возможно? Вот только за что: за скорый отъезд с места трагедии или же Лоренс и впрямь повинен, по крайней мере, в части случившегося?

— Где вы были во время вчерашней лекции?

— Да здесь же и был, доводил до ума этот таймер, — ответил он, ткнув пальцем в механизм, лежавший на столе, и я заметил на старчески-желтоватой, но гладкой коже его запястья полустертую татуировку, нечто вроде фамильного герба со скрещенными клинками, над которыми едва просматривались инициалы «L. A.»: — Простите, мистер Холмс, подтвердить это некому. Но что мне, право, делать на лекции? На супругу мистера Леру хоть посмотреть приятно, а от такой страхолюдины, как я, только зрители разбегутся.

Холмс склонился над причудливым устройством из шестерней и пружин — именно его Лоренс назвал таймером, — и, помедлив, перешел к следующему вопросу:

— Мистер Арно, я вижу, что вы действительно отличный механик. Меня интересует ваше мнение как специалиста относительно вчерашней трагедии. Вам ведь уже рассказали, как все выглядело? Это явление «человека из будущего» — как, по-вашему, можно было поставить такую иллюзию?

Лоренс издал короткий смешок и, натужно крякнув, уселся на табурет рядом с верстаком.

— Вы не поверили в эти россказни про путешествия во времени, а, мистер Холмс? — спросил он. — Я тоже. Но все же я вряд ли смогу тут помочь. Понимаете… Мне ведь кое-что известно об иллюзиях: недолгое время я даже ассистировал знаменитому Робер-Удену за пару лет до того, как тот скончался.

— То есть возможные способы вам неизвестны?

— Только предположения. Конечно, я не могу знать, чем воспользовался этот… трюкач. Очевидная идея — еще один люк в полу, но там точно нет никаких люков. Я сам оборудовал сцену на пару с Мартином. Иллюзионисты также пользуются правильно расставленными зеркалами, чтобы появиться словно из воздуха или исчезнуть, но обмануть таким образом можно только зрителей, которые смотрят с нужной стороны. Ни Эмму, ни Блеза в заблуждение таким образом ввести бы не получилось. Сожалею, мистер Холмс. Боюсь, что мастерство преступника превосходит мои познания в механике.

— Если это действительно рядовой преступник, — пробормотал я, все еще не силах смириться с идеей о том, что меня разыграли.

— Он, безусловно, не является рядовым преступником, Ватсон, как не был им и покойный мистер Стэплтон, использовавший для убийства легенду о родовом проклятии Баскервилей — возразил Холмс. — В этих двух делах и впрямь немало сходного. Даже сердечный приступ у жертвы.

Старик только развел руками и заметил:

— Вот уж тут я точно не помощник. Может, Мартин что-то припомнит? Он парень толковый, даром что молод.

* * *

Второй ассистент доктора Леру снимал меблированную квартиру недалеко от Эбби Милз, и мы ощутили зловоние, издаваемое насосной станцией, задолго до того, как выбрались из кэба. Чтобы как-то отвлечься от навязчивого смрада, я спросил:

— Холмс, а как вам удалось узнать, что мистер Арно планирует отъезд? Я не заметил, чтобы он собирал вещи.

— У него не так много имущества, и собирать ему особенно нечего: вряд ли он намерен тащить с собой все эти механизмы, которые, вообще говоря, ему даже не принадлежат. Нет, Ватсон, все дело в газете. Было бы естественно, прояви Лоренс интерес к заметке о произошедшем убийстве. Однако газета вчерашняя, причем раскрыта на странице с расписанием движения пассажирских судов на ближайшую неделю. Догадаться о намерениях Лоренса было несложно.

Мы подошли к давно обветшавшему гостевому дому, все еще хранившему следы темно-красной облицовки, и постучали в дверь. Хозяйка провела нас на второй этаж, указала жестом на нужную дверь и молча удалилась. Холмс проводил ее взглядом и взялся за дверной молоток. Стучать пришлось трижды.

Нашего появления мистер Мартин Фрэмптон, как видно, не ожидал, поэтому, узнав, что речь о расследовании убийства, он заметно побледнел и, отвернувшись, проговорил:

— Я ведь уже рассказал полиции все, что знаю.

— Не сомневаюсь, мистер Фрэмптон, — ответил Холмс. — Но мы не из полиции.

Я окинул взглядом нашего собеседника. В противоположность старику Лоренсу второй ассистент доктора Леру был молод, высок и едва ли не атлетического телосложения. Щеголеватые завитые кверху усики дополняли образ озабоченного своей внешностью и жаждущего признания человека, который при этом и впрямь не обделен талантами.

— Чего же вы хотите? — с нервной дрожью в голосе спросил он.

— Всего лишь кое-что прояснить, если вы не против. Для начала: в чем состояла ваша роль при подготовке лекций доктора Леру? Мы знаем, что за механическую часть ответственность нес мистер Арно. Чем занимались вы?

— Всем понемножку, — уклончиво отозвался Мартин. — Везде, где нужна была моя помощь, я ее оказывал. Подготовить декорации, закупить необходимые материалы… Иногда — выполнить патентный поиск, — добавил он, указав на пухлый экземпляр книги патентов, лежавший на столе. — Словом, ничего особенного.

— И это все? Вы хотите сказать, что у вас нет никаких особенных талантов, ради которых вы были наняты?

— Я, гм… — начал было он, но замялся и не очень внятно произнес: — Я интересуюсь наукой. Теоретической физикой в первую очередь. Мне так и не удалось получить хорошее образование, мои родители были бедны, но я много занимался самостоятельно. Доктор Леру всегда советовался со мной, когда готовил очередную постановку.

Что-то в его словах заставило меня насторожиться, а может повинны были не сами слова, а то, как он их произносил. Этот человек определенно умен, образован и хорош собой — так почему же он ведет себя настолько неуверенно? Чего-то боится? Пока Холмс вел беседу, я, признаться, отвлекся на интерьер, упустив часть вопросов.

В отличие от комнаты старика Лоренса, больше походившей на мастерскую, жилище мистера Фрэмптона оказалось настоящим хранилищем книг. Книги были везде, заполняя прогнувшиеся под их весом полки стеллажей, выстраиваясь высокими стопками на столе и на полу у стены, и оказываясь в самых неожиданных местах, пока я скользил взглядом по внутреннему убранству. Отнюдь не все из них относились к науке: я увидел также несколько томиков Шекспира, Дефо, Гете и, конечно, Уэллса — то самое издание, которое я совсем недавно держал в руках.

— …Мистер Арно сказал нам, что не представляет себе, каким способом можно построить такую иллюзию, — услышал я слова Холмса, вернувшись к реальности. — А что думаете вы? Это действительно за пределами современной физики?

Мартин раскрыл было рот, намереваясь что-то ответить, но тут же закрыл и покачал головой.

— Не знаю, что и сказать, мистер Холмс. Вы не думаете, что это и впрямь мог быть путешественник из будущего? Физика не запрещает подобной возможности.

— Давайте все же предположим, что это была иллюзия. Больше того: предположите, что доктор Леру дал вам ответственное задание — поставить такое представление. Стоимость реквизита значения не имеет: можете тратить, сколько угодно. Как бы вы поступили в этом случае?

Мартин задумался, нервно пощипывая себя за ус. Потом покачал головой и опустил взгляд.

— Не имею представления. Может быть, массовый гипноз… Если распылить в воздухе какой-то наркотик и сделать внушение, тогда, быть может, кто-то сумел бы убедить присутствующих в том, что они видят все это. Но это уже совершенно не моя область. Я не знаю, как еще можно ввести в заблуждение одновременно зрителей и жертву, Лоренс тут совершенно прав.

— Может быть, вы помните, какие материалы мистер Леру заказывал в последнее время? Не было ли среди них чего-то необычного? — настаивал Холмс. — Чего-то, что можно было бы использовать для создания иллюзии?

— Посмотрите сами, — немедленно отозвался Мартин и взял стопку бумажных листов с письменного стола. — Здесь товарные накладные за последние два месяца.

— Если не возражаете, я бы взял их с собой. Обещаю, что верну через день-другой.

Мартин кивнул, с трудом выдавив из себя кривую улыбку.

— Вас что-то беспокоит, мистер Фрэмптон? — вмешался я, успев увидеть досаду на лице Холмса, чьи планы я, должно быть, спутал своим вопросом. — Простите, но вы как будто чего-то боитесь.

Я тут же пожалел о своей бестактности.

— С чего вы взяли? — взвился Мартин, резко повернувшись ко мне. — Я просто расстроен, вот и все. Умер хороший человек, а я к тому же потерял работу. Если вы вообразили, что это моих рук дело, то это… это просто возмутительно!

Холмс, как мог, успокоил нервного молодого человека, но вновь его разговорить нам уже не удалось. Покинув жилище мистера Фрэмптона, мы свернули к перекрестку, чтобы поймать кэб, и какое-то время шли молча. Я сгорал от стыда за свое вмешательство разговор, но Холмс и не думал меня укорять: он шагал, глядя перед собой отсутствующим взглядом и, должно быть, пребывал сейчас в пространстве мысли, выстраивая ведомые одному ему логические конструкции.

— Вы думаете, он что-то скрывает? — не выдержал я.

— О, это определенно, — кивнул Холмс. — Все что-то скрывают. У всех есть тайны. Например, джентльмен, которого мы только что посетили, слишком долго не открывал. Почему?

— Возможно, он умывался или…

— Его руки и лицо были сухими. И еще он с готовностью передал нам накладные, неожиданно оказавшиеся у него под рукой, следовательно, ожидал, что мы их попросим.

— Думаете, все это относится к убийству?

Холмс пожал плечами и махнул кэбмену в проезжавшем экипаже.

— Будущее покажет. Однако, кое-что можно сказать уже сейчас, — сказал он, забираясь в кэб следом за мной. — Посмотрите на эти документы. Что вы можете о них сказать?

Устроившись поудобней, я взял у Холмса стопку накладных. Мистер Фрэмптон, похоже, оказался прав: просмотрев всю пачку, я не обнаружил ничего из ряда вон выходящего. Каждую неделю доктор Леру заказывал медную проволоку, изоляционные материалы, осветительные приборы, измерительную аппаратуру, иногда — инструменты и электрические двигатели всех видов. Денег на все это уходило немало, но, зная феноменальный успех лекций доктора, я не удивлялся его расточительности: оно того стоило.

— Я не силен в этой области, Холмс, — сказал я наконец, — но, как мне кажется, именно таких заказов следует ожидать от ученого, который читает популярные лекции с демонстрационными опытами.

— Дело не в самих заказах. Вы обратили внимание на даты?

Я посмотрел на дату последнего из заказов — тридцатое августа. Под ним лежала накладная за шестнадцатое августа, затем — за девятое число, за второе… Пролистав накладные за июль, я вернул всю стопку Холмсу и пожал плечами:

— Заказы были регулярными: это все, что я могу сказать. Или вам кажется, что здесь что-то не так?

— Что-то не так — до чего же верно это сказано, Ватсон! — ответил он. — У нас уже много сведений, куда больше, чем требуется, но картина по-прежнему не складывается.

Он погрузился в угрюмое молчание, односложно отвечая на мои недоуменные расспросы. В конце концов, я оставил попытки вытянуть из него хоть что-то, и остаток пути к дому мы провели, думая каждый о своем. Однако, стоило нам выбраться наружу на Бейкер-стрит, как меня чуть было не сбил с ног невесть откуда взявшийся инспектор Лестрейд.

— Мистер Холмс! — вскричал он. — Доктор Ватсон! Наконец-то вы здесь. Я уж собирался было уходить.

— Что случилось, мой дорогой инспектор? — обратился к нему Холмс. — Есть новости?

— И отменные, — кивнул тот. — Слышали про драку с убийством в доках? Главный зачинщик драки в тот же день угодил к нам в руки, а сегодня он рассказал кое-что любопытное. Думаю, вам не помешает с ним поговорить. Так что если вы не против поездки в Скотланд-Ярд…

Против мы, конечно, не были, и по прошествии каких-то двадцати минут уже лицезрели неожиданного свидетеля в комнате для допросов. Наш закованный в наручники собеседник оказался здоровенным детиной со спутанной шевелюрой и с сильно опухшим левым веком, отчего казалось, что он все время хитро щурится. Исходивший от него запах заставил меня вспомнить насосную станцию Эбби Милз, и я отодвинулся, не желая снова подвергать такому испытанию свое обоняние.

— Кто эти trous du cul? — повернулся он к Лестрейду, вдоволь наглядевшись на нас с Холмсом. — Я их впервые вижу.

Лестрейд побагровел и одарил наглеца угрожающим взором, после чего повернулся к нам:

— Вы уж простите, мистер Холмс. Падшие люди, что взять… Я расскажу, как было дело. Этого молодчика — он назвался Джоном — мы взяли вчера в портовом пабе. Сегодня мы решили показать нескольким заключенным старую фотографию доктора Леру, как вы советовали. И, представьте, прямое попадание!

— Так вы знаете этого человека, Джон? — спокойно спросил Холмс, проигнорировав недавнее оскорбление.

— Еще бы не знать! — отозвался тот и попытался сплюнуть, но, перехватив испепеляющий взгляд Лестрейда, только сглотнул. — Это чертов Мерлин.

— Кто, простите? — удивился я.

— Дайте закурить.

Когда Лестрейд, буркнув что-то про утративших остатки приличий негодяев, сунул ему дешевую сигарету, Джон неторопливо затянулся и с наслаждением выдохнул дым едва ли не нам в лицо.

— Я тогда служил на «Гермесе», — заговорил он. — Не слышали? Простая торговая посудина, мотались между Лондоном и Булонью несколько лет… Пока однажды в тамошнем порту я знатно не надрался. Не помню, как все вышло, да только я выбил несколько зубов капитану и сломал ему нос. Меня хотели в суд тащить, ну, я и сбежал.

— Ближе к делу, — угрожающе произнес Лестрейд.

Джон пожал плечами и снова мощно затянулся, едва не обратив в пепел половину сигареты разом.

— А я и так уже близко, — сказал он. — Кое-как добрался до Парижа, пытался найти подработку… В общем, познакомился там с ребятами, которые называли себя Апашами. Совершенно дикие люди, в Англии таких и не сыскать. Не буду рассказывать, что я для них делал, неважно это. Был среди них этот ваш знакомец. На фотографии он старше, но узнать нетрудно. Не имею представления, какое у него настоящее имя, но все звали его Мерлином.

— Такое прозвище не дается просто так, — заметил Холмс.

— Какое там «просто»! Он вытворял такое, что уму непостижимо. Ухитрялся влезть в любое помещение, вскрывал любые замки за считанные секунды, мог моментально спрятаться там, где это попросту невозможно… Рассказывали, что однажды его таки ж скрутили двое жандармов и повели в участок. Он, как ни в чем не бывало, вернулся назад через пять минут, а жандармов нашли поблизости, причем руки одного были прикованы наручниками к ногам другого. Оба тряслись и не могли объяснить, как это вышло. Потому и Мерлин. Проклятый колдун, не иначе. Боялись его все до икоты.

— А скажите-ка мне, уважаемый, — вновь заговорил Холмс, — Мерлин когда-нибудь убивал? Думаю, это несложно для такого… умельца.

Подозреваемый замотал головой.

— Никогда. И боялись его вовсе не потому, что он может кого-то прикончить. Мерлин чуть в обморок не падал от вида крови и мертвых тел: бледный становился, что твоя смерть, и удирал сразу. Так что если хотите повесить на него смертоубийство, то у вас не все дома.

— И что же с ним было дальше?

— А мне почем знать? Когда жандармы крепко взялись за Апашей, я, как и многие из наших, рванул подальше из Парижа, присмотрел в доках подходящее корыто и перебрался обратно в Лондон. А тут гляжу — он уже в моей родной Англии ухитрился в розыск угодить.

— На самом деле это вовсе не он, — сказал Холмс, постучав пальцем по фотографии. — Это доктор Блез Леру, который скончался вчера при очень странных обстоятельствах.

Джон выпучил глаза.

— Не он? Черт, да вылитый же!

Когда его увели, Лестрейд с победным видом провозгласил:

— Словом, вы были правы, мистер Холмс. Преступник использовал свое поразительное сходство с жертвой, чтобы провернуть этот трюк с посещением якобы внука из будущего, и, судя по всему, такого рода иллюзии ему вполне по силам. Я уже телеграфировал в Париж, запросил у Сюрте и жандармерии данные по этому Мерлину. Никуда он теперь не денется.

Холмс в задумчивости достал трубку и принялся набивать ее табаком.

— А каков у него может быть мотив, инспектор? — спросил он.

— Прошу прощения? — удивленно обернулся к нему Лестрейд.

— Мотив. У любого преступления есть мотив. Если же убийца — этот загадочный Мерлин, то мотива не видно. Даже если мы не примем всерьез слова Джона о том, что Мерлин не способен на убийство, должна быть веская причина для того, чтобы не просто убить человека, но и сделать это фантастическим способом на глазах у сотен свидетелей.

— Когда мы его поймаем, мистер Холмс, он, надеюсь, не откажется объяснить свои мотивы, — усмехнулся Лестрейд.

— Знание мотивов могло бы заметно ускорить поимку, — парировал Холмс. — Ясно одно: Мерлин как-то связан с доктором Леру. Незаконнорожденный сын, к примеру. В этом случае у него могут быть основания для убийства.

— Подождем ответа из Франции, — пожал плечами инспектор. — Если Мерлин и впрямь связан с убитым, они могут что-то знать.

Когда мы покинули Скотланд-Ярд, Холмс, который все это время казался мне пребывающим в тяжелых сомнениях, неожиданно повернулся ко мне и заявил:

— Мой друг, мне нужно проверить одну гипотезу. Думаю, вам лучше подождать меня дома.

Я почувствовал себя задетым.

— Вы не хотите, чтобы я отправился с вами?

— Не в этот раз, мой дорогой Ватсон. Уверяю вас, в этом нет ничего от недоверия. После я расскажу все в деталях, обещаю.

Меня это ни капли не успокоило, и, вернувшись в нашу квартиру на Бейкер-стрит, я долго не находил себе места, гадая, что такого могло прийти в голову Холмсу. Газеты, которые я прихватил по дороге, также не поспособствовали моему душевному равновесию. Заметка о вчерашнем убийстве ожидаемо оказалась на первых страницах, причем выдвигались самые безумные гипотезы о произошедшем. В числе предполагаемых убийц называли и вдову доктора, и обоих его ассистентов, и даже агентов неких тайных организаций. Но все-таки журналисты в большинстве своем остались верны себе, и главным подозреваемым считался так и не родившийся внук доктора Леру, который больше никогда не появится на свет.

Сам я уже давно запутался в изобилии фактов и прекратил строить гипотезы, лишь пассивно следуя за Холмсом. Не потому ли мой друг предпочел обойтись без меня на этом этапе расследования? С этими невеселыми мыслями я вновь взял в руки томик Уэллса и погрузился в фантастические приключения героя в стране элоев и морлоков. Прошло около двух часов, когда до меня донесся звук хлопнувшей входной двери и скрип лестничных ступеней.

— Удалось что-то узнать? — спросил я, выйдя навстречу Холмсу.

— Не то слово, мой дорогой друг! — ответил он. — Воистину, это дело мы запомним надолго. Давно мне не попадалось чего-то настолько же причудливого.

— Вы нашли убийцу? Где вы были?

— Я всего лишь нанес повторный визит мистеру Фрэмптону. Боюсь, для этого мне пришлось незаконно проникнуть в его жилище, поэтому я и не стал посвящать вас в свои планы, за что прошу прощения. Случись что, я бы не хотел, чтобы ответственность легла еще и на вас.

— Ну право, Холмс! Мы с вами уже делали это: вспомните Чарльза Милвертона.

— И, полагаю, вы помните, к чему это едва не привело. Так что я в одиночку вернулся к дому мистера Фрэмптона и попросил хозяйку передать ее жильцу записку следующего содержания: «Им все известно. Встречаемся сейчас на перекрестке Чаринг-Кросс». После чего перешел на другую сторону дороги, откуда наблюдал, как несчастный мистер Фрэмптон пулей несется по улице к ближайшему кэбу. Осталось только уговорить хозяйку впустить меня внутрь, заплатив ей соверен и пообещав не оставлять никаких следов.

— Боже мой… Так это он преступник?

— Я этого не говорил.

— Но если он клюнул на записку такого содержания, значит ему есть, что скрывать!

— То, что у мистера Фрэмптона есть тайны, было очевидно с первой минуты нашего визита, — пожал плечами Холмс. — Но в этом деле тайны есть у всех, помните? Мартин Фрэмптон — романтичный молодой человек из бедной семьи, живущий в мире книг, вы сами видели, сколько их у него. Он с детства был лишен возможности утолить свою страсть к знаниям, оттого отчаянно боится потерять то, что имеет сейчас. Вероятно, он сделал нечто такое, что ставит под угрозу его нынешний образ жизни. Почти наверняка — нарушил закон, и это как-то связано с тем, что вы видели в день трагедии.

Я едва удержался от того, чтобы вскочить.

— Холмс, да ведь это значит, что у него был мотив. Он мог попросту уничтожить свидетеля!

— Определенно. Но я еще не перешел к самому интересному.

— Вы что-то нашли у него дома?

— О, да. Помните, я спросил у вас о датах на этих документах? Каждый понедельник доктор Леру делал очередной заказ. Каждый понедельник, за исключением двадцать третьего августа. Я предположил, что была еще одна накладная за это число, которую мистер Фрэмптон предусмотрительно припрятал. Так оно и вышло: мне удалось найти ее за книгами на стеллажах.

— Она при вас?

— Я обещал не оставлять следов, так что ничего брать не стал. Но этого и не требуется. Мне и без того теперь известно, как произошло убийство. В мельчайших деталях, — улыбнулся Холмс.

— Вы мне расскажете?

— Больше того: я покажу вам. И не только вам. Завтра в девять утра на прежнем месте состоится моя собственная публичная лекция в память о безвременно ушедшем докторе Леру.