Негодяи (гет)

Три с половиной года спустя.

В новую школу Денниса буквально отконвоировали. Отец высадил их с Энид у ворот, она провела Денниса по двору за руку (спасибо не за ухо) и поставила у дверей нужного кабинета. Вообще-то в глубине души Деннис немного трусил и был бы не против, если бы кто-нибудь — та же Энид, пусть они и ненавидят друг друга — сказала ему что-то хорошее. Но Энид осталась верна себе: окинула таким взглядом, будто заморозить хотела, и ушла, поджав губы. Ладно, не больно-то надо. Не так уж Деннис и трясся. Кого бояться? В Миддлтауне пока люди встречались такие же, как и в Корнхолле, двухголовых или семиногих не водилось.

Так что он спокойно, не спеша вошел в класс и осмотрелся. Урок еще не начался, но народу было много.

— Кого ищешь? — заметил его парень с длинными темными волосами. Смазливый, надо сказать, и явно выпендрежник: штаны в облипку, в ухе серьга.

— Свободную парту, вещи положить. Кажется, эта подойдет, — Деннис бросил рюкзак на предпоследнюю парту во втором ряду. Выпендрежник фыркнул, окружавшие его парни тоже. Ладно, спрашивать, что Деннис сделал не так, было бы сейчас самым глупым делом. Зато девчонка, сидевшая впереди — серьезная, прилизанная вся, можно зуб дать, что отличница — повернулась и тихо заметила:

— Вообще-то тут обычно сидят две девочки.

Денис наклонился вперед и в тон ей прошептал:

— Намекаешь, чтобы я пересел к тебе?

— У меня тоже занято, — замялась девчонка и отвернулась.

Компания выпендрежника снова хмыкнула, на сей раз одобрительно. Как водится, зануду явно не любили.

— Так твой сосед подвинется. Ты мне будешь давай списывать, а я научу тебя целоваться. Договорились?

Не то, чтобы Деннис сам особенно это умел — так, попробовал летом с Китти Плам. Но главное — создать имижд. И кстати, он был бы и не против поцеловаться с этой занудой, она показалась ему вполне ничего. Бледновата, правда, и грудь не впечатляет, зато в профиль очень красивая, и черные глаза хороши. Фигура у девчонки важна, конечно, но красивые лица Деннису тоже нравились. А особенно он балдел от густых волос и от рук, если замечал в них что-то особенное. У этой девчонки кисти были страшно тонкие, будто она в жизни не поднимала ничего тяжелее ручки. Даже странно, что ребята в классе не замечали, какая она красивая. Выпендрежник и вся его компания явно ждали, когда Деннис продолжит высмеивать отличницу. Но ему вдруг расхотелось — он же не клоун, чтобы работать на заказ! Зевнув, он стал демонстративно-небрежно рыться в рюкзаке. Вчера под наблюдением Энид он точно уложил туда и все нужные учебники, и тетради, и пенал.

Пока он этим занимался, в класс подтянулись еще некоторые. К черноглазой зануде подсел парнишка, смазливый, как киноактер или фарфоровый пастушок. Хорош же в этом Миддлтауне этот... как его... генофонд! Уже три человека — хоть на картину. Нет, сам Деннис рисовал отвратно: мама записала была в студию, так он сдуру прогуливал почем зря, после ее смерти стало вообще не до того. Так что он только тайком на уроках малевал что-нибудь в блокноте и каждый раз готов был провалиться, если блокнот попадал кому-то в руки. Но на красивые картины, людей, животных, природу очень любил смотреть.

Прозвенел звонок, но учитель почему-то еще не явился. Зато в класс вбежали еще две девчонки — и направились прямиком к парте Денниса.

— Эй, это что еще за наглость? Это мы тут сидим!

Девчонка, вставшая перед ним, скрестив руки на груди, была коренастой, плотной, лобастой, с упрямым подбородком. Ее крепкие ножки как-то особенно твердо упирались в пол, и вообще она напоминала бычка — не коровку, а именно бычка. Деннис не удержался и замычал. Девчонка схватила его вещи и швырнула в проход.

— Э, ты оборзела? — Деннис возмущенно приподнялся.

— А ты не оборзел? Занял нашу парту, да еще права качать? А ну вали отсюда, а не то живо...

— Ой боюсь! — Деннис в притворном испуге поднял руки. — Сейчас в штаны наложу, а.

— Друг, — выпендрежник положил ему руку на плечо. — Будь джентльменом. Уступи девочке.

— Тут вообще-то есть еще одно место. Девочке надо просто разуть глаза.

— Сам глаза глаза разуй, — огрызнулась Бычиха. — Нас вообще-то две.

Точно, у нее за спиной стояла еще одна девица, рыжая, немного толстая.

Так-то Деннису было все равно, где спать с открытыми глазами, но нельзя давать себя продавить в первый же день.

Тут в класс очень кстати ворвалась учительница — молоденькая, угловатая, встрепанная. Бычиха, фыркнув, отошла к первой парте, которую никто не занял; рыжая потащилась за ней. Выпедрежник снова склонился к Деннису:

— Значит так: у нас девчонок не обижают. После уроков жду тебя у сарая в саду. Может, провожатых выдать, чтобы не заблудился?

— Не заблужусь, не беспокойся, — ответил Деннис равнодушно. — Доктора лучше вызови сразу, вдруг что-нибудь тебе сломаю.

Училка прикрикнула, и выпендрежник наконец отстал.

Уроки прошли как обычно: Деннис то дремал, то лениво наблюдал за одноклассниками. Он немного напряженно ждал алгебры, но все же для Энид важнее в первый день оказалось познакомиться с новыми учениками, а не унизить его при всех. Ну, если Деннис не успеет скрыть следы драки, вечером Энид все равно будет, чему порадоваться.

Он успел запомнить, как зовут некоторых одноклассников. Черноглазую зануду, как выяснилось, звали Сибил Шепард. На ее счет Деннис не ошибся: ее спросили на алгебре и на истории, и она ответила очень хорошо. Красавчика, что сидел рядом с ней, упомянули, как Стюарта Кларка, выпендрежника — как Джейсона Дорсета. "Бычиху" звали Дороти Карпентер, ее рыжую подругу — не толстую, Деннис погорячился в оценках, просто с очень пышной фигурой — Айви Дэвис. В классе были еще два отличника и общих любимца, мальчики девочка, сидевшие за одной партой, но их Денис пока запомнил только по именам: Реджина и Питер.

Сарай в школьном саду Деннис приметил еще во время большой перемены: увидел в окно. Когда после уроков он спустился туда, то его встретила целая толпа: рядом с Джейсоном стояли все его приятели, еще Дороти Карпентер, видимо, явилась полюбоваться, и рыжая Айви тоже с ней. Айви обнимал за талию спортивный смуглый парень, за плечами которого маячили еще два крепыша. Пришла и другая подруга Дороти, тоненькая блондиночка Чарити, и Стюарт Кларк, не спускавший с нее ревнивого взгляда.

— У вас так принято — десять на одного?

Денис вместе с Ленни и Бобби как-то набросился на одного гаденыша за то, что тот постоянно доносил на них учителям. Вспоминать об этом было довольно противно.

— Это зрители и судья, — спокойно ответил Джейсон. — Не знаю было принято там, где ты учился раньше, а у нас все по правилам. Боремся один на один, без оружия, покуда один из нас дважды не уронит другого. Судья — Оскар, он не из моих друзей — следит, чтобы драка была честной.

Спортивный парень слегка кивнул. Деннис и Джейсон встали друг напротив друга и по сигналу судьи оба рванули вперед.

Джейсон, видимо, учился драться и знал, куда бить. Деннис просто много дрался в прежней школе. Он стал наступать, а Джейсон до поры до времени только отражал удары, пока не двинул Деннису в живот с такой силой, что тот от боли упал на колени.

— Раз! — констатировал Оскар.

Джейсон подождал, пока Деннис сможет подняться. Тот решил быть умнее и перенять тактику противника: теперь он тоже больше отбивал удары, чем наносил их. Джейсон, кажется, стал уставать, нападал все слабее, тогда Деннис решился атаковать... И его повалили, приложив о землю затылком.

— Два! — торжественно отметил Оскар. Остальные захлопали в ладоши. Джейсон помог Деннису подняться.

— Спасибо за честный бой. Теперь ты один из нас. Но парту должен занять другую.

За столом в учительской Энид отхлебнула кофе и устало прикрыла глаза. Она провела четыре урока. Ей показалось, дети здесь отличались лучшим воспитанием и большим прилежанием, чем в Корнхолле. Может, конечно, ей все представлялось в радужном свете, потому что она наконец вернулась в родной город. Можно было не скучать так мучительно по родителям, а с сестрой, Эйлин, и вовсе видеться каждый день: она преподавала литературу в этой же школе.

Согревало душу, как переезду радовался Эб. Он говорил, что хотел бы покинуть Корнхолл с того дня, как умерла его первая жена, но не представлял, куда отправиться. Много времени ушло, чтобы он решился, не меньше — на подготовку, но вот наконец вышло, как они оба хотели.

Энид надеялась, что здесь вправду будет лучше. Нет, брак с Эбом Барнвеллом нисколько не разочаровал ее: она могла уверенно сказать, что ей достался идеальный муж. Все качества, которые привлекали ее в нем, подтвердились. А вот пасынок стал настоящей проблемой.

Общая безнравственность, бессердечие, бессовестность, заметные в нем еще в одиннадцать, с возрастом только крепли. Он насмехался над другими детьми, за глаза высмеивал учителей, хулиганил, прогуливал, бездельничал, сквернословил, играл в карты. В свои четырнадцать он уже и пьяным домой являлся, и курил. Он обсуждал с приятелями постыдные темы. Он брал деньги без спроса. Он ни за что не помог бы Энид по дому добровольно и не интересовался жизнью отца.

В ответ на попытки его отца и Энид исправить его он возненавидел их обоих. Его стыдили, ругали, обзывали — он пропускал мимо ушей. Ему запрещали любое удовольствие, не давали карманных денег, не покупали новую одежду и не чинили старую, его одежду и комнату регулярно обыскивали — он только морщился. Его пороли, иногда при посторонних — он становился тихим на пару дней, потом принимался за старое. Прошлой весной он попытался сбежать, к счастью, полиция быстро его нашла. Хотя... К счастью ли? Энид все чаще казалось, что лишь исчезновение мальчишки из их с мужем жизни позволит им вздохнуть спокойно, не опасаясь, что он опозорит их или однажды, выйдя из-под контроля, сам поднимет на них руку. С другой стороны, если его прогнать, он будет счастлив обрести свободу, а такие плохие люди счастливыми быть не должны.

Беда была еще и в том, что из-за пасынка Энид боялась забеременеть. Эб рассказал ей, что случилось с девочкой от первой жены, но Энид сильно сомневалась в том, что это была случайность. Мальчишка такого дурного нрава, маленький женоненавистник, дразнивший одноклассниц, вполне мог убить малышку в колыбели — просто по злобе. Разве он не ощутит злобу по отношению к детям Энид? Будут ли они в безопасности? Эб заслуживает другого сына и новую дочь, но решится ли Энид родить, пока в доме убийца?

Что ж, в родном городе должны помочь сами стены.